//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Эдвард

Было абсолютно темно и невозможно сказать, сколько времени. Вероятно, уже поздно. Вскоре я должен выйти отсюда. Один раз, во время этих игрищ, я спросил её, который час, и будь я проклят, если когда–нибудь ещё сделаю это. Ей нравилось верить, что я ловлю кайф в эти часы рядом с ней, и единственное моё желание – остаться подольше.
Уже скоро она спускалась по ступеням подвала с тарелкой креветок, простых креветок – холодных и приваренных, как она любила.
– Это лёгкая, прекрасная пища, то, что надо твоему желудку, Эдвард, – она улыбнулась, очищая несколько креветок.
Я теперь лучше контролировал своё дыхание, так что постарался забыть о боли, когда Рейвен поднесла к моим губам креветку.
– Лизни, – улыбнулась она.
Я лизнул белую креветку, ощущая вкус её сладкого сока, но не стал кусать её, пока Рейвен не позволит. Сегодня она весь день тестировала меня, чтобы удостовериться, что я помню её правила. Думаю, я неплохо справлялся.
– Хороший мальчик, – Рейвен говорила со мной, словно с собачкой. – Ешь.
Осторожно взяв креветку в рот, я принялся молча жевать её, радуясь любому поощрению, особенно в свете того, через что я прошёл за последний час.
– Вкусно? – спросила она, и я кивнул. Еда здесь всегда была отменная, так же как и боль.
Я проглотил креветку, не осмеливаясь заговорить, пока она не поднесла к моим губам ещё одну со словами. – Ешь.
Вернулся Дилан с большим ведром воды, на поверхности которой плавала широкая жёлтая губка. Он обошёл меня, и до моих ушей донёсся плеск.
Тело тут же напряглось, взгляд скользнул в сторону, когда я попытался понять, что там происходит.
– Расслабься, любовь моя, – Рэйвен поднесла к моим губам очередную креветку. – Ешь.
Я зажал её между зубами, и Рэйвен добавила: – Вода просто замечательная и горячая. Дилан собирается помыть тебя немного, и всё.
Я вздрогнул, а Рэйвен рассмеялась над моим выражением лица.
– Ох, моя зверушка не любит, когда его тело моет другой мужчина, – Рэйвен поцеловала меня в щёку, и я ощутил, как влажную губку отжали на мою поясницу, расслабляющий поток тёплой воды заструился по коже спины и ягодицам, и это было настолько охренено, что я не смог сдержать стона.
– Ты моя дрянная зверушка, да? – пропела она, пока губка скользила вверх вниз по задней стороне моих ног.
Глаза широко распахнулись, и я отрицательно затряс головой.
– Ты хочешь, чтобы всё для тебя делала я и только я, правда? – она сунула мне ещё одну креветку и добавила. – Ешь, я же не могу кормить и мыть тебя одновременно, так?
Я замотал головой, молясь про себя, чтобы она не вспылила.
– И тебе хочется быть аккуратным и чистым, так? – спросила она, и я кивнул.
– Тогда не вздрагивай и позволь Дилану помыть тебя, – добавила она. – Поверь, он не получает никакого удовольствия от этого. Он просто следует приказам, как и ты. Ешь.

Белла

– Ешь, – сказала мне Элис, когда мы сидели в уличном кафе, обставленные пакетами из магазинов; кусок пиццы смотрел прямо на меня.
– Я не так уж голодна, – возразила я. – Мне как–то нехорошо. Я не больна… просто нехорошо. Отвезите меня домой?
В нескольких шагах от нас Эммет с Джаспером о чём–то шептались, их неразборчивые приглушённые голоса долетали до столика.
– О чём вы там секретничаете? – опередила меня Розали.
– Ни о чём, – Эммет широко улыбнулся, словно ребёнок, пойманный за воровством печенья. – Мужские разговоры. Любопытные, вы, женщины!
Розали игриво шлёпнула его, и Джаспер слабо улыбнулся, вызывая ещё большую волну беспокойства.
– Что такое, Джаспер? – с полуулыбкой спросила я.
– Ничего, Белла, – он пожал плечами, поглядывая на свои часы. – Просто… Эммет и я… мы работаем сегодня вечером, и нам пора бы возвращаться. Уже больше пяти.
– Ох, конечно, – я вскочила, радуясь, что этот день кошмарного шопинга закончен, так что я могу спокойно поехать домой и заняться своими делами, пока Эдвард не вернётся.
Мы с Элис начали собирать пакеты и уже минуту спустя, шли к выходу. Я видела, как Эммет шагал впереди нас и о чём–то тихо разговаривал по телефону, сути беседы я не знала, но было видно, что он очень сердит.
Он выключил телефон и снова стал самим собой, беззаботным Эмметом, чем–то это поведение напомнило мне Эдварда. И я осознала, что мне вовсе не было весело сегодня, я слишком скучала по нему. Это было похоже на день, прожитый впустую, который я могла провести рядом с ним; пусть Эдвард и сказал, что нам стоит побыть немного врозь, но лично мне это было просто ненавистно.
Мы больше не можем говорить друг другу «Я люблю тебя».
Это просто убивало. Мы же согласились с нашими чувствами друг к другу, но Эдвард высказал то, чего я боялась более всего. Это ничего не меняло. И через восемь дней ему придётся уйти.
Но я обещала, что найду выход. Но как? Я даже Кубик Рубика сложить не могу.
Боже, а что я буду делать после, если я даже половины дня без него провести не могу?
Элис подкинула меня до квартиры, я была одна, мне реально не хотелось никакой компании на этот вечер. Эммет и Джаспер приехали к торговому центру на одной машине, так что они, попрощавшись и поблагодарив за чудесно проведённый день, быстро уехали. Предполагаю, они на работу опаздывали или что–то вроде, по крайней мере, вели себя они странно и были изрядно напряжены.
Я попросила их передать привет Эдварду, когда они приедут в клуб, и они оба, нацепив какие–то фальшивые и искусственные улыбки, ответили: – Да, Белла, конечно. До встречи.
С ними определённо было что–то не так. Может, случилось что? На работе? А может, им не понравились Элис и Розали? Не–е–е… Мы же неплохо повеселились. Все вместе. Пока они не начали вести себя, словно Эдвард на своей работе.
Элис и Роуз знали меня достаточно хорошо, чтобы не трогать сегодня. Если мне хотелось побыть одной – лучше меня оставить в покое. Так что они уважали моё личное пространство.
Первое, что я сделала, придя домой и побросав пакеты на кровать – пропылесосила. Квартира и так была в порядке, Эдвард действительно просто фантастически чисто убирает её, но, когда у меня такое настроение, я люблю пылесосить. Это расслабляет, хотя понятия не имею, откуда такой эффект.
Так что в течение десяти минут, я просто пялилась на пылесос, двигая его туда–сюда, туда–сюда… это каким–то непонятным образом усыпляло меня. Я думала об Эдварде… он был в «Огне» совершенно один, убирался и чего–то там ремонтировал. Может, ему жарко, и он снял свою футболку.
С ума сойти, о чём ты думаешь, Белла. Прекращай уже!
Я бросила взгляд на кухонные часы – без двадцати пяти шесть. Надо было съесть ланч. Теперь я буду просто от голода умирать, когда Эдвард вернётся, чтобы повести меня на свидание.
Жужжащий звук привёл моё внимание – пылесос упирался в кухонную стойку. Вздохнув, я нажала на «стоп» и наклонилась, посмотреть, к чему он там присосался.
Вытащив внушительный лист бумаги и конверт, я посмотрела на них. О, это же письмо от Чарли, что пришло пару дней назад.
Меня сразу же захватили воспоминания, как квартирный «насильник» отбирает мою почту и швыряет её на стойку. Ох, да тут ещё и мой каталог Лилиан Вернон! Должно быть, это всё упало и оказалось под столом, а я совсем позабыла о корреспонденции.
Расправив лист, я улыбнулась, смотря на подчерк отца. Всегда, когда я была в ужасном настроении, папа находил способ поговорить со мной. И вот снова, как нельзя вовремя!
Не успев осознать, я уже сидела на диване и открывала письмо, желая прочитать, как дела у папы, и надеясь, что это поможет мне забыть о собственных проблемах.
Откинувшись на спинку, я начала читать:
Привет, Беллз!
Я сижу за своим столом, сейчас половина третьего ночи, и мне ужасно скучно. Вообще, я рад, что живу в спокойном городке, но иногда хочется хоть каких–то событий.
Но не думай, что я пишу тебе лишь от скуки. Ты – моя девочка, и мне всегда интересно, как ты там.
Так что, как дела? Как колледж? Как учёба?
Мне уже не нравится, как начинается это письмо. Будто допрос, а не письмо отца дочери. Прости, Беллз.
На прошлой неделе мы с Билли ездили на рыбалку. Не поверишь, но улов выдался славным. Помнишь, мы часто рыбачили, когда ты была ребёнком. Правда, нам редко удавалось что–то поймать.
Ох, кстати, я кое–что раскопал по поводу того парня, Каллена, что встречается с Розали, не знаю, вместе ли они ещё. Я помню, как часто Роуз меняла своих парней.
Ты хотела узнать, не совершал ли он чего противозаконного, так вот, он чист, но я проверил его и по другим статьям. Можешь решать, говорить или не говорить этого Розали, но этот парень уже вдовец, хотя ему всего–то двадцать шесть. Ужасно, да? И у него есть дочь. Но почему–то она не живёт с ним. Она осталась с родителями его жены, в Джексонвилле, во Флориде. С Беном и Анжелой Чейни.
Просто кошмар. В их квартире случился пожар. Малышка выжила, а вот мать – нет. Передай Розали, что это может несколько осложнить их отношения.
Отложив письмо Чарли, я вытащила из конверта бумаги, которые он приложил. Мне бы хотелось, услышать обо всём этом от самого Эдварда, но разве могла я удержаться и не прочитать?
Здесь была копия статьи о пожаре. Не было ни имени, ни фотографии Эдварда, но заголовок гласил: «Пожарный спасает маленькую девочку».
Три раза со слезами на глазах я прочла статью. Никаких деталей, но и так было понятно – на нижних этажах бушевал пожар, та часть пожарной команды, что была на крыше, откликнулась, когда отец девочки дозвонился до дома, и трубку сняла его дочь. Отец девочки и один из пожарных, говорили с ней, пока одного из спасателей при помощи страховочного троса перемещали с крыши здания по стене, к окну комнаты, где находилась девочка. Пожарный видел её внутри, но она не знала, как открыть окно, чтобы выбраться. Отец объяснял ей, что делать, но, по словам другого спасателя, находившегося на связи с тем, кто был у окна, возникли проблемы: задвижку заклинило или ещё что–то.
Боль практически скрутила меня, когда я представила, как Эдвард говорит своей дочери, что делать, чтобы выбраться, а здание пылает на его глазах.
И когда пожарный попросил её отойти, чтобы он смог разбить окно… тут–то всё и случилось.
Пламя достигло их этажа, пол вспыхнул, пожирая всё на своём пути.
Пожарный разбил стекло, схватил девочку, их уже начали вытягивать на крышу, когда прогремел взрыв. Их накрыло огнём, словно волной.
Спасатель на крыше всё тащил и тащил их, а пожарный не выпускал ребёнка из рук, даже когда верёвка загорелась, до тех пор, пока их не подняли наверх.
А потом оказалось, что пожарный погиб, а девочка выжила, только обгорела очень сильно.
О, Боже, я надеялась, Эдвард не слышал их криков по телефону или рации… Но, Господи, наверное, он слышал.
И я представила, как это было… как кричал Эдвард, и взвыла, захлёбываясь в собственных рыданиях.
Эдвард, я люблю тебя… но я не знаю, как помочь тебе. Мне нужно посоветовать ему, обратиться к другому психиатру. Я не могу. У меня нет достаточной квалификации, а ему нужен кто–то с большим опытом.
Глубоко вздохнув, я вытерла слёзы и, взяв диктофон и записную книжку, открыла чистую страницу, планируя написать о том, что узнала.
Но замерла, услышав голос Эдварда, его стоны и рычание, и собственный голос, и звук наших тел, ударяющихся о стойку… снова и снова… раз за разом… Бывшая Белла, наверняка, была бы шокирована подобным и выключила бы запись, но не я… я слишком сильно изменилась за прошедшие дни.
И мне не было стыдно… мне хотелось слышать это. Я занималась любовью с мужчиной своей мечты… и это не было грязно. Особенно чудесно было дыхание Эдварда и те звуки, что он издавал, даже после того, как мы закончили, успокаиваясь после нашей блаженной интерлюдии, я могла слышать, как он покрывает поцелуями мою спину.
Откинувшись на спинку дивана, я обняла себя руками и закрыла глаза, вспоминая… мечтая… ощущая…
– Белла, – шептал его голос на кассете, пока губы оставляли сладкие, нежные поцелуи на моём теле. Я почти не слышала моё собственное тяжёлое дыхание.
И я слушала до тех пор, пока несколько минут спустя мой собственный голос не сказал потрясённо: – Запись всё ещё включена… – затем раздался щелчок.
Я уставилась в окно, зная, что это наша последняя сессия на диктофоне, а потом… потом я услышала голос Эдварда: – Эдвард, запись пятая. Белла… это… это я. Надеюсь, ты не услышишь этого до моего ухода, так что… я могу сказать всё, что захочу.
Я выпрямилась, нахмурившись, но внимательно вслушиваясь в его голос.
Прочистив горло, он заговорил.
– Я хочу поблагодарить тебя… за заботу. Сейчас я точно знаю… я надеюсь… нет, Я ЗНАЮ… в один прекрасный день ты станешь великолепным специалистом. У тебя дар. Не то что бы я как–то разбираюсь в этом, ты вообще единственный психиатр, с которым я когда–либо общался, но… по твоим глазам я могу видеть… как много от себя ты вкладываешь в это… Прости, что со мной ничего не выходит… Но ты сделала всё, что могла. И я благодарен тебе за это.
Он замолчал ненадолго. – Вот то, что я никогда не скажу тебе в лицо, доктор Белла. Я заслужил потерять свою жену. Я заслужил потерять своего ребёнка. Я не был достоин их, я бросил их тогда, когда они сильнее всего нуждались во мне. Я позволил им сгореть.
Он плакал, и это убивало меня – слушать и не иметь возможности обнять его. Я что, спала, когда он всё это записывал? БОЖЕ!
– Стакан молока и двадцать семь долларов… – тихо плакал он. – Вот из–за чего я уехал в ту ночь из дома. Боже, я ничто, Белла, НИЧТО! Разве ты не видишь? Я должен был умереть той ночью. Я УМЕР той ночью. Мы бы никогда не встретились, если бы всё произошло так, как должно было произойти. Прости, что я ввязал тебя во всё это. Прости. Ты слишком хороша для меня… а я… я никогда не стану тем, кто нужен тебе. Пожалуйста, просто… просто забудь меня, и всё. Сделай вид, что это был сон или что–то в этом духе.
Шмыгнув носом, он несколько раз вздохнул и произнёс. – Береги себя и будь счастлива. Безопасность и счастье – это две вещи, которые ты никогда не обретёшь, если будешь со мной. Я сожалею, если чем–то ранил тебя, Белла. Я не хотел этого. Это было чудесно… быть частью твоей жизни… хоть какое–то время. Спасибо… что пыталась спасти меня. Спасибо и… прощай…
Я услышала, как Эдвард остановил запись, и встала, направляясь за сумочкой и сотовым; слёзы скатывались по моим щекам.
Долистав до имени Эдвард, я нажала на вызов. Где–то рядом зазвонил телефон, и я пошла на этот звук, исходящий из его спортивной сумки. Схватив, я кинула её на кровать.
Я вытащила из неё абсолютно всё, а затем начала рыться, ища мобильник. Прежде чем обнаружить его, я перетряхнула все вещи: форма копа, наручники, незаряженный пистолет, футболки, джинсы и… небольшой ежедневник.
Меня больше не заботило его «личное пространство», я боялась… боялась за него. Боялась, что он, возможно, причинил себе боль, не уверенная, когда именно он сделал эту запись.
Открыв ежедневник, я пролистала его до чистой страницы, а затем вернулась на страницу назад.
Суббота. Полдень. Рэйвен.
Я помню, что он говорил о Рэйвен…
Хочешь услышать действительно страшные истории? Так я могу рассказать тебе о Рэйвен.
– Ремонт в клубе, да? – меня колотило, когда я листала список абонентов в поисках номера Эммета и, найдя, нажала на дозвон. – Ты – маленький обманщик.
Я посмотрела на часы. Уже без пятнадцати семь.
– Белла, как дела, дорогая? – ответил тот чрезмерно счастливым голосом.
– Эммет, где Эдвард? – я сразу перешла к сути звонка, у меня не было настроения сочинять что–то.
– Эммм, он внизу, – сказал Эммет.
– Лжёшь, – строго возразила я.
– Это ещё почему? – спросил он, ничего не подтверждая.
– Я психиатр, вот почему, – парировала я. – Не надо врать мне, я просто хочу знать, где он сейчас?
– Белла, это его дело, где он, – ответил Эммет, и его голос теперь звучал намного серьёзнее. – Если хочешь знать, спроси его.
– Эммет, я волнуюсь за него! – моя паника вырвалась наружу. – Мне нужно знать, что он в порядке… Просто… я нашла его ежедневник, а там написано, что сегодня он у Рэйвен с полудня, а он сказал, что будет дома к семи. Эммет, уже семь! Эдвард сказал, она любит причинять боль!
– Ладно, Белла, подожди, – судя по звукам, он куда–то шёл, может, к чёрному входу, ведущему к переулку за клубом. – Так, теперь я могу говорить. Слушай, вот, что мне известно. Он должен был уехать от Рэйвен в пять. И он не звонил Виктории, а это значит – он еще там. Я сам набрал Викторию в пять, когда мы были в торговом центре, хотел узнать, освободился ли Эдвард, но она сказал нет. Я ждал его звонка, но до сих пор всё тихо. И Виктория сказала, что не будет звонить и спрашивать, как там Эдвард, по крайней мере, до завтрашнего дня. Она говорит, он… наказан.
– Это из–за того, что я сделала с ней вчера вечером! – добавила я, слёзы ярости застилали глаза.
– Да, – его голос был совсем грустным.
– Сука! – выплюнула я, шагая из угла в угол, пока мой взгляд не наткнулся на полицейскую униформу на кровати.
– Дай мне адрес, – приказала я, хватая ручку и направляясь на кухню.

За перевод благодарим Тэю.

Глава 16 Глупый Часть 3
Эдвард

Рейвен ухватилась за цепи над своей головой, чтобы, сохраняя равновесие, приподниматься и опускаться, трахая меня. Я лежал на деревянном столе, пока она скакала сверху. Мои бёдра были обмотаны кожаной лентой, к которой крепились запястья – пальцы, сжатые в кулак – лодыжки так же связаны, а цепь, идущая от этих наручников крепилась под потолком.
Она кончала, громко крича. Закрыв глаза, я молил себя забыть о боли и испытать оргазм, пока меня очередной раз не наказали.
Задыхаясь, я двигал бёдрами всё сильнее и сильнее, пока не почувствовал приближение оргазма.
– Рэйвен, прошу, позволь мне кончить, – выдавил я заученные слова.
– Рано, – она неистово скакала на мне, и я, зарычав, зажмурился, стараясь сдержаться.
Несколько секунд спустя, я почувствовал, что могу взорваться, и невольно застонал.
– Прошу тебя… пожалуйста…
– Сейчас, – сказала она, и я закричал, когда моё тело содрогнулось, и я кончил в презерватив.
Несколько секунд я не двигался и ничего не говорил.
– Ммм… мой хороший, малыш–трахальщик, – она ласкала моё лицо, и я приоткрыл веки. – Десятый раз подряд. Ты просто золотце.
Чмокнув меня в грудь, она начала слезать с меня. – Теперь понимаешь, почему я хочу только тебя… полностью. Но Виктория говорит, надо немного подождать. И я жду. Но я хочу тебя… и ты будешь моим. Ты бы хотел навсегда стать моей вещью, зверушка, не так ли?
– Да, Рэйвен, – выдохнул я, закрывая глаза и ощущая себя чертовски слабым для разговоров.
– Я так и знала, – мрачно констатировала Рэйвен, – но она мешает нам быть вместе.
– Я так устал… – пробормотал я, когда Рэйвен, стянув презерватив, начала обмывать меня губкой, пропитанной горячей водой.
Она проигнорировала мои невнятные слова и сказала. – Ненавижу отпускать тебя. Просто не могу этого сделать. Ты словно создан для меня. Мой.
– Рэйвен… – выдохнул я, – пожалуйста… я вернусь, клянусь тебе. Но если ты меня не отпустишь во время, Виктория пришлёт кого–нибудь.
– Она не звонила, а уже больше восьми, – заявила она. – Она совсем не заботится о тебе, не то, что я. Останься со мной… просто останься со мной и всё.
Она поцеловала меня, и я старался ответить, но она вымотала меня, а я безумно устал.
Это основная проблема Рэйвен. Когда наступает время отпустить меня – она не хочет этого делать. В конце концов, я сам сказал, что пора, а она сорвалась.
Примерно так всё и случилось в прошлый раз.
Так что на этот я решил не давить на неё слишком сильно. Может, она устанет от меня через пару часов, и сама решит выпустить?
– Тебе понравится здесь… со мной, – она поцеловала меня в подбородок и, обойдя вокруг, сняла деревянный рычаг слева и принялась крутить вертушку.
Послышался звон цепей, взглянув на свои ноги, я увидел, что цепи, прикреплённый к лодыжкам, натянулись, и мои ноги начали подниматься вверх.
– Рэйвен… – слегка нервничая, я наблюдал, как она крутит ручку, пока мои ноги не поднялись полностью так, что на столе остались лежать лишь голова и лопатки.
Рэйвен замерла, затем легко отодвинула стол, лишая опоры, и я повис вниз головой, руки по–прежнему были прикованы к бокам.
Она поцеловала меня в живот и сказала. – Спи, ангел мой.
Затем уселась на пол передо мной и, улыбаясь, принялась напевать песню, словно колыбельную, пытаясь убаюкать меня.
Задрожав, я стиснул зубы, понимая – что бы я сейчас не сказал ей – спровоцирует её ещё больше. Я исполню эту роль, буду тих и спокоен, пока Виктория не решит освободить меня.
Только вот Белла будет волноваться. Чёрт! Надеюсь, Эммет позаботиться о ней.
Закрыв глаза, я притворился, что засыпаю, пока Рэйвен выла свою жуткую мелодию.
Чуть позже, когда Дилан сказал Рэйвен, что такое положение может убить меня, она запихнула меня в огромную, похожую на птичью, клетку под самым потолком. Мои ноги свешивались вниз сквозь зазоры, пока я сидел, упираясь спиной в железные прутья, обхватив себя руками в попытке согреться.
По–прежнему, на мне не было ни клочка одежды, но чувствовал я себя комфортнее, чем прежде. Клетки не пугали меня – скорее успокаивали.
Если я нахожусь внутри клетки – значит, никто не попадёт сюда и не сотворит со мной чего–нибудь. Клетка означает перерыв. Перерыв в тех ужасных вещах, что случаются за пределами клетки. Клетка – это то место, куда ты попадаешь в промежутках между пытками, пока Госпожа отдыхает.
Вероятно, Рэйвен легла поспать. Интересно, сколько времени? И интересно, смогу ли я завтра выбраться отсюда?
– Руки вверх! Полиция! – донёсся до меня женский голос сверху, я подпрыгнул, выпрямляясь и прислушиваясь.
– Не двигаться, твою мать, я ща тебе башку снесу! – завопила она, и я нахмурился.
Белла? Мою грудь сдавило. Боже, пусть это будет НЕ Белла. Может, я заснул и мне снится сон?
– В подвал, живо, – снова услышал я голос, похожий на голос Беллы, а потом крик. – Немедленно!
Наверху послышались шаги, я прикрыл руками бёдра, на случай, если они войдут внутрь.
Наконец, дверь в подвал распахнулась, и потом света залил тёмное помещение, послышались шаги, кто–то спускался.
Было трудно разглядеть, так как долгое время я находился в темноте, а теперь резкий свет колол глаза.
Я различил силуэт Дилана и ещё одну маленькую фигурку в полицейской фуражке.
– Она заплатила, – сообщил Дилан копу. – Он проститутка и здесь находится по своей воле.
– Заткни рот, твою мать! Живо, выпусти его, – рявкнула девушка, толкнув Дилана вглубь подвала.
Тот последовал её приказу и опустил клетку на стол. Затем открыл её и отступил в сторону.
В подвал спустился ещё один коп – огромный и внушительный и обратился к девушке. – Поднимись наверх и надень на него наручники, а тут я сам разберусь, ладно?
Офицер убежала наверх вместе с Диланом, а я сидел в клетке и не шевелился.
Коп подошёл ближе, словно гора, возвышаясь надо мной, затем зажёг фонарик под своим подбородком и сказал: – Привет, брат.
– Эммет… – прошептал я, оглядываясь, – что ты тут делаешь?
– Вытаскиваю тебя из дерьма, – сообщил он.
Я по–прежнему не шевелился.
– А Рэйвен где? – аккуратно спросил я.
– Наверху, в наручниках, – улыбнулся Эмм. – Всё в норме, Эдвард, можешь вылезать.
Я выполз из клетки, а Эммет кинул одежду на стол.
– Принёс тебе кое–что, – сказал друг. – Не знал, найду ли я что из твоей одежды здесь, да и не хотел, чтобы Белла видела тебя… ну, вот так… понимаешь?
– Это, что, Белла была? – рассердившись, спросил я, но, на самом деле, в моих словах было больше беспокойства, переживаний… шока. И она собирается лечить психов? Да она сама одна из них! Нет, она самая главная среди них!
– Ага, – усмехнулся Эммет. – Вообще, всё это – её идея. Она в твоей форме с твоими наручниками и пистолетом. Она хотела рвануть сюда в одиночку, но я не мог допустить такого безумства. Ты бы меня точно прикончил.
Натянув спортивные штаны, принесённые Эмметом, я закивал. – Определённо прикончил бы.
– Ну, и, во–вторых, со стороны Виктории нечестно оставлять тебя в этом доме, особенно после прошлого визита, – Эммет ждал, пока я, вздрагивая при каждом соприкосновении материала со спиной, осторожно натягивал широкую хлопковую футболку.
– Больше никогда я не позволю тебе пройти через это грёбанное дерьмо ещё раз, – продолжал Эммет. – Не забывай, я знаю, что тут твориться, я раньше тоже тут бывал.
– Я не забыл, – я, чуть ли не плакал, приобнимая друга. – Спасибо, Эмм.
– Сваливаем отсюда, пока Белла не наподдавала Рейвен своей дубинкой, – усмехнулся Эммет, поднимаясь по лестнице.
– Рэйвен не видела моего лица, – сообщил он, когда мы вышли наверх. – Белла накинулась на неё, когда та спала. Парня вижу первый раз. Наверное, новенький. Так что, всё чисто.
Я пошёл на кухню, чтобы забрать одежду и ключи от машины, когда туда, вслед за мной, влетела Белла. Она резко замерла, завидев меня. И я… я тоже замер, наблюдая как чувства одно за другим меняют выражение её прекрасных глаз: боль, волнение, злость, обида, любовь, облегчение…
Выдернув ключи из моих рук, она перевела взгляд на Эммета.
– Эдвард и я поедем вместе, можешь ехать за нами на своей машине, окей? – уточнила Белла, совершенно не обращая на меня внимания.
– Эммм… ну, да, – поколебался он, неуверенно смотря на меня.
Я молча кивнул, сообщая, что всё в норме, и мы вышли из кухни.
Эммет махнул в сторону моей машины, и Белла, открыв водительскую дверь, забралась на сиденье, пока я садился со стороны пассажира.
Заведя машину, она оглянулась, затем сняла фуражку и, кинув её на заднее сиденье, резко поехала, выруливая на ведущую к воротам дорожку.
Когда же я, наконец, набрался смелости взглянуть на неё, то увидел, что она плакала и гнала изо всех сил.
– Белла, может, давай я поведу? – осторожно спросил я, но даже не успел договорить до конца.
– Я зла на тебя, я нереально зла на тебя! – закричала она, и слёзы пуще прежнего потекли по её щекам.
– Я понимаю.
– Что за чёрт, ты прямо в лицо врал мне, смотрел и нёс какую–то хрень про ремонт в клубе, когда прекрасно знал, что у тебя сегодня по списку – пытки на весь день с этой умалишённой!
– Ну, я…
– Попросил своих так называемых друзей развлечь меня покупками сексуального белья, пока над тобой весь день измывались!
– Эй, они не так называемые, они – друзья. Эммет только что рисковал собой, чтобы помочь тебе вытащить меня отсюда, – защищался я.
Нет, я не винил её за слёзы, крики и злость, но говорить о Джаспере и Эммете такое… нет.
Белла снова разрыдалась, и я хотел уже снова предложить ей поменяться местами.
– Я реально не понимаю, Эдвард! – она рыдала и кричала одновременно. – Я забочусь о тебе, я люблю и хочу помочь тебе, но я не могу делать этого в одиночку! Ты… ты тоже должен хотеть этого! Но ты не хочешь, по крайней мере, я этого не вижу! Ты привык к подобной жизни! И однажды ты умрёшь в каком–нибудь похожем подвале – ты, что, не понимаешь что ли?!
Я откинулся на спинку сиденья, всё тело ломило и ныло, и сказал: – Я уже говорил тебе, Белла. За те несколько часов, что я провёл здесь, я получил пятьдесят тысяч. И нет никакого другого способа заработать подобную сумму за столь короткое время кроме этого, только если я не ограблю банк. Ты не знаешь, моей дочери нужны эти деньги!
– Я знаю! – выкрикнула она. – Знаю, – повторила, смахивая слёзы с глаз и, резко свернув на обочину, затормозила, затем в упор посмотрела на меня.
– Я знаю о пожаре, я слышала то, что ты наговорил на диктофон. И вот что, с этой минуты здесь и сейчас – больше никакой лжи! Ты расскажешь всё, что я хочу знать, ты будешь честным и откровенным, несмотря ни на что, и будешь делать, что я скажу, пока мы вместе! Или сейчас же выметайся! – кричала она.
– Это моя машина, – я сдержал улыбку.
Только Белла способна вызвать у меня улыбку, даже после всего, через что я прошёл сегодня.
Сначала мои слова её ошарашили, потом она нахмурилась.
– Да плевать мне, чья это машина! – рявкнула она. – Ты со мной или нет?
Мне не потребовалось много времени, чтобы принять решение.
– С тобой, Белла, – искренне сказал я.
Слезинка сорвалась с её ресниц, и она снова вырулила на дорогу, но теперь ехала, не превышая скорости.
И когда она заговорила, её тихий голос дрожал.
– Ты в порядке, Эдвард? – плакала она. – Хочешь, поедем в больницу?
– Я в порядке, Белла, – я ненавидел, когда она плакала. – Не надо в больницу. Возникнут вопросы…
– Что она сделала… – начала Белла и опять разрыдалась.
– Прошу, милая, не плачь, – теперь я ощущал, как собственные слёзы заполняют глаза. – Со мной всё будет хорошо. Просто нужна горячая ванна.
– Ладно, – закивала она, стараясь не плакать.
– И сон в постели, – добавил я.
– Ладно, – сказала она.
– И моя Белла рядом, – добавил я последнее и самое важное.
И она снова заплакала, да так, что пришлось остановиться, чтобы я мог обнять её. И она обняла меня в ответ, так осторожно. Да, Эммет, вероятно, не знает, что и думать по поводу наших частых остановок.
Мы молча плакали некоторое время, потом Белла снова тронулась, желая как можно быстрее отвезти меня домой и позаботиться.
Это будет трудная ночь. Я знал – Белла увидит моё тело, и ей станет плохо. Может, у меня получится скрыть это от неё? Нет, я больше не могу ничего скрывать от Беллы. Она заслуживает правды. Пусть даже уродливой и голой.
Мне хотелось сказать, что мне жаль, жаль, за то, что я причинил ей боль, таким образом, но именно поэтому, я не хотел говорить ей утром, куда еду, но только сейчас я осознал, что это было неверным решением. Белла не ребёнок, и уж точно не глупая. Она любит меня – это–то, конечно, глупо, но это не её вина. Я был неправ в том, что лгал ей. И никогда я больше не буду этого делать.
Когда мы подъехали к дому, Эммет передал мне сумку с моими вещами, чтобы я мог позаботиться о ранах, и поинтересовался, не хотим ли мы, чтобы он остался.
– Всё в порядке, – я прижал пальцы к векам и зажмурился. – Просто устал, и тело ноет. Но всё заживёт.
– Белла, позвони мне, если что понадобится, – Эммет сжал её в объятьях, и она поблагодарила его, что он помог ей вызволить меня.
И я ещё раз приобнял Эммета.
После его ухода, Белла пошла в ванную, чтобы набрать воды. И я, обхватив себя руками, нехотя поплёлся за ней.
От воды поднимался пар, Белла смахнула слёзы и тяжело вздохнула, посмотрев на меня с такой любовью, что слёзы невольно вернулись и наполнили мои глаза.
– Я останусь с тобой, Эдвард, – сказала она, и я был рад, что сейчас она не касалась меня.
– Я знаю, Белла, – мой голос дрогнул.
Она сделала пару шагов в моём направлении и шмыгнула носом.
– Это будет тяжело… для нас обоих, – честно сказала она. – Но мы вместе пройдём через это, да?
– Да, Белла, – я вздрогнул.
– Ну, и отлично, – она на секунду прижала руки к животу. – Помочь тебе раздеться?
– Я сам, – тихо сказал я, не поднимая взгляда.
– Хорошо, – она закрыла глаза, и ещё одна слезинка скатилась по щеке, но она не стала вытирать её. – Хочешь, я уйду? – спросила она.
– Нет, – услышал я собственный ответ. – Я не хочу, чтобы ты переживала ещё больше, чем уже переживаешь, но… сейчас я не хочу быть один.
– Всё в порядке, Эдвард, – Белла снова шмыгнула носом. – Я хочу остаться. Я хочу позаботиться о тебе. Я же говорила, что пойду с тобой до конца. И это правда.
Эмоции переполнили меня, и я ответил. – Я знаю.
Медленно, не разрывая контакта наших глаз, я начал стягивать футболку, принесённую Эмметом, поднимая руки и окончательно снимая её. Надо отдать Белле должное – она не скривилась и не закричала. Я смотрел на множество тёмно–красных полос – рубцов, несколько порезов, рассечённую кожу в тех местах, где её касалась плётка. Через пару дней они побледнеют, но пройдут окончательно не ранее чем через неделю.
Безобразные отметины. Я знал это.
Точно такие же были на моей спине и заднице, а так же на внутренне стороне бёдер, я осторожно снял широкие спортивные штаны.
Белла всё шмыгала и шмыгала носом, тёрла глаза, а я, забравшись в ванную, зажмурился и вздрогнул, когда чистая горячая вода коснулась моей кожи.
Затем она опустила губку в воду и осторожно, словно доктор, начала омывать мои раны на спине, позволяя горячей воде делать свою работу. Я закрыл глаза, чувствуя, как непрошенные эмоции и слёзы переполняют меня и стекают по щекам, оставляя дорожки, пока она в который раз показывала всю глубину и всю искренность своей любви.
Любой может сказать «я люблю тебя», но Белла могла сказать это без слов. Всю ночь она говорила мне об этом. С силой, достойной сотни мужчин, она оставалась рядом, омывая меня, вытирая, нанося лекарства, принесённые Эмметом на мою истерзанную кожу, когда я вздрагивал от любого прикосновения. Её мягкий голос говорил, что она любит меня, и что всё будет хорошо.
Белла прошла через Ад со мной и ни разу не пожаловалась.
Она одела меня в подаренную ею футболку и длинные фланелевые пижамные штаны, укутала одеялами, легла рядом и гладила меня по щеке, словно я был последним мужчиной на Земле, самым дорогим для неё.
Она рассказывала мне истории про летний лагерь, в котором отдыхала, будучи ребёнком, она словно перенесла меня в то юное, невинное место, которое было мне необходимо после всего, что я пережил. Я услышал рассказ о её первом поцелуе, о том, как она плавала на лодке ночью, как они с друзьями дразнили воспитателей.

Главу перевела Тэя.

Девочки милые дорогие, спасибо огромное за перевож этих безумно сложных глав, просто с рейвен я не читала, дабы не разрушить свою психику поэтому и не комментила!!!!!

А щас прочитав сразу столько хорошего, как Белла спасла Эда, такой бальзам на душу.... такое умиротворение... Спасибо что вы тратите свое драгоценное время, свои силы, эмоции, чтобы мы могли прочитать!!!!

Это настолько сильно, что испытываешь, все эмоции и слезы, и злость, и ненависть, и радость, и любовь!!!!

Спасибо за перевод. И выкладывайте продолжение. Никого нету,лето, все в отпусках и на каникулах.
Но есть верные Красной линии, которые ждут продолжения!!!!!!!!!!!!

Глава 17. Счастливая маргаритка. Часть 1.

Воскресенье. День седьмой.

Белла.

Когда я открыла глаза, то малюсенькая часть меня, просто мечтала о том, чтобы прошлая ночь оказалась сном. Все еще не могу поверить в то, что вчера вечером переоделась полицейским и вторглась в дом Рейвен. Это был самый отважный из всех моих поступков за всю жизнь. Я спасла Эдварда из злых когтищ этой мегеры! Это был один из тех поступков, которые увидев в кино, я бы сказала, что поступила бы точно так же. Но внутри себя я точно не знала, смогла бы рискнуть всем ради кого-то.
В моей жизни никогда не было красочных разборок и ярких приключений. Но вряд ли за ближайшим ужином в ресторане я буду жаловаться на то, что недовольна своими нападениями аж на двух женщин.
Ух ты. Что со мной стало?
Эдвард.
Вот что. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сделала это. Чарли бы гордился мной. Правда ведь?
Да и вообще я просто безумно рада, что Эдвард здесь, со мной, вместо того, чтобы дрожащим и голым лежать на полу в клетке Рейвен. Я бы действительно рехнулась, если бы до сих пор не знала где он и что с ним.
Сейчас мужчина выглядит теплым и умиротворенным, и я не могу сдержать улыбку, потому что снова стала всматриваться в черточки его лица,… разве может кто-то причинить боль кому-то настолько красивому? Снова эти сложенные бантиком губки.
Я должна поцеловать их.
Немного наклонившись вперед, я дотронулась своими губами до его губ, обожая то чувство, которое дарит мне прикосновение к этой мягкой кожи.
- Ммммм… - его голос был переполнен удовольствием.
Глаза Эдварда оставались закрытыми, но губы причмокнули в воздухе, желая продолжения.
Я улыбнулась и снова прильнула к нему, отдавая больше, вкладывая в поцелуй всю свою нежность, на которую была способна.
Затем я поцеловала его веки, лоб,… маленькую впадинку на его подбородке.
Его губы растянулись в улыбочке, но глаза все еще оставались закрытыми.
- Я до сих пор зла на тебя, - сказала я твердо.
Его глаза открылись, и в них читался стыд.
- Ну, ты же простишься меня, - сказал Эдвард утвердительно.
- Неужели?
- Я могу заставить тебя простить меня, Белла, - его улыбка превратилась в усмешку дьявола и он начал садиться.
- Нет, нет, - засмеялась я, укладывая его обратно на кровать. – Сегодня ты – мой заключенный. Весь день ты будешь отдыхать и валять дурака. Все это мой собственный фетиш – забота о тебе.
- Но Белла, на улице так здорово… - он был похож на маленького мальчика. – Разве ты не хочешь выйти и поиграть со мной? Мы могли бы посетить другой книжный магазин… или супермаркет… или прачечную за углом…
Его пальчики пытались проложить соблазнительный путь вдоль краешка моей пижамы, но я оторвала их от себя.
- Эдвард, вниз, - я улыбнулась его игривому настроению и встала с кровати. – Я приготовлю для тебя завтрак, а ты будешь послушным мальчиком и останешься лежать в кровати.
Он немного поворчал и надул щеки, а я ушла на кухню и стала готовить для него завтрак. Я перенесла телевизор в спальню и позволила Эдварду смотреть его любимые мультики, пока была занята. Позже я услышала, как он смеялся, и была поражена тем, как быстро этот удивительный мужчина пришел в себя после всего случившегося.
Терапия может подождать до завтра. Ему нужно отвлечься - потрясающие день и ночь, чтобы расслабиться и жить обычной жизнью. Я уже заметила, что он пытался играть роль заботливого сексуального любовника. Это настоящий он или ему просто нужно забыть о вчерашнем? Где его гнев? Где его страх?
У меня осталось семь дней, чтобы найти для него выход. Я не позволю ему вернуться.
Мы завтракали в кровати и смотрели телевизор, когда зазвонил мобильник Эдварда.
Он поднял его, посмотрел на дисплей, потом на меня и прижал палец к губам в жесте «Помолчи».
Открыв телефон, он ответил: - Да, Виктория?
Немного помолчав, он добавил: - Да, я знаю.
Его губы сложились в одну тонкую плотную линию, пока он слушал, а затем он сказал: - Прости.
Невероятно. Он перед ней извиняется?! После того, как она оставила его с этой ненормальной вчера вечером?! На этой неделе у меня будет куча работы с ним на терапии.
- Да, я буду там, - сказал он, всматриваясь в мое напряженное лицо.
Едва вздрогнув, он закрыл телефон, смотря на меня так, будто его только что избили плетью.
- Она знает? – спросила я неспособная вздохнуть.
- Нет, по крайней мере об этом она не заикнулась, - сказал Эдвард. – Она рассердилась из-за того, что я не позвонил ей после того, как уехал от Рейвен.
- Возможно их еще никто не нашел, - предположила я.
- Нет, Рейвен живет в особняке. Там горничные, садовники, другая прислуга. Я уверен, что к настоящему времени их уже освободили, - задумчиво произнес Эдвард. – Возможно, она не хочет втягивать меня в эту проблему.
- Что было нужно Виктории? – спросила я, уже зная ответ.
Он напрягся и посмотрел на меня. – Она позвонила, чтобы удостовериться, что на рассвете следующего понедельника я буду в своей комнате.
Я ненавижу её.
- Думаешь, она что-то знает, но ничего не говорит? – я чувствовала себя как параноик. Я не хотела, чтобы Эдварду причиняли боль из-за моих поступков.
- Нет, - ответил он, отпив сока. – Если бы она знала, то не поленилась бы сама прийти сюда и забрать меня домой. Я думаю, что сейчас мы в безопасности, Белла. Прошу тебя, не волнуйся.
- Эдвард, там, у нее - не дом, - четко проговорила, серьезно посмотрев на него. – Ты дома здесь и сейчас.
Он улыбнулся и открыл рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказал. В уголках его глаз мерцали слезы, и он поцеловал меня, взяв лицо в свои руки.
- Я люблю тебя, Белла, - шепнул Эдвард, так тихо, будто боялся позволить кому-то еще раз услышать это.
Я пыталась не волноваться, но не могла себя остановить. В общем, день прошел безумно хорошо, и был наполнен просмотром кино, лежа рядом в одной кровати и держась за руки, а так же поцелуями и обжималками во время рекламы, совсем как у подростков.
Я позволила ему есть вредную еду и, казалось, он получал от этого огромное удовольствие. Новое открытие: Эдвард любит Кул Ренч Доритос.
- Как я проявляю себя в твоей игре? – спросил он позже, упираясь своим носом в ложбинку между моими шеей и плечом, и обнимая меня руками.
- Пока довольно неплохо, - я наклонилась и поцеловала кончик его носа. – Ты ни разу не попытался убежать.
- Ты обустроила потрясающую тюремную камеру, - улыбнулся он, - отбывать наказание здесь – сплошное удовольствие для меня.
Его приоткрытый ротик в несколько секунд стал соблазнительной мишенью, и я набросилась на него с поцелуем, жадным и требовательным, и он отвечал мне с тем же.
Как он делает это со мной? Сегодня я хотела оставаться невинной и милой девочкой. А теперь я просто горю.
С моих губ сорвался стон, когда его руки подобрались к моим пижамным штанам, и стали методично стягивать их, оголяя половину попки, а пальцы обхватили левую щечку. Прежде, чем я успела хоть что-то сообразить, голова парня спряталась под простыней, и в следующее мгновение его горячий язычок и губы оказались внизу моего живота.
Раздался стук в дверь и, застонав, я двинулась, чтобы выбраться из кровати, но его зубы впились мне в бок, очень близко к бедру и он прорычал: - Не смей.
Я расхохоталась и немного поборовшись, ответила: - У двери кто-то ждет.
- Уйдут, - ответил Эдвард, после чего его толстый, искусный, горячий язык прошелся по окружности моего пупка. ДЕРЬМО!!! Как же охуительно прекрасно!
- Эдвард, - я почувствовала, как он развернул мое тело и положил на спину, разведя руки в стороны, его нос, прошелся по коже выше, а губы застыли над ребрами.
- Белла… - когда я услышала голос мужчины зовущего меня из-за двери, то моя голова взметнулась вверх, а Эдвард прекратил свою извращенную пытку с покусавыниями под одеялом.
- Кто это? – спросил он.
- Пока не уверена, - озадачилась я, вставая с кровати и продвигаясь к двери. Нацепив собачку, я приоткрыла небольшой проем, всем телом оставаясь внутри.
- Джеймс, то есть, доктор Коллир, здравствуйте, - я улыбнулась, увидев мужчину с двумя кофе из Starbucks.
- Добрый день, Белла, - ответил он, - я просто шел в MоMA, и подумал, что может быть ты составишь мне компанию.
MоMA – это Музей Городского Искусства. Это, во-первых. А во-вторых, он никогда не приходил раньше. Что все это значит?
- О, спасибо, но, нет, - ответила я. – Мне нездоровиться. Я сегодня не вылезаю из кровати.
- О, понятно, - глаза Джеймса устремились мне за спину.
Я повернулась по направлению его взгляда и увидела Эдварда, стоящего со скрещенными на груди руками и смотрящего на мужчину так, словно он желал превратить его в ледяную статую.
Моя голова повернулась обратно к дверному проему, и я точно знала, что щеки у меня зарделись.
- Прости, Белла, - Джеймс немного наклонился, снова посмотрел на Эдварда и собрался уходить. – Увидимся в университете.
- Угу, пока, - ответила я, закрывая дверь, после чего резко развернулась. – Что ты делаешь? Я же сказала оставаться тебе в постели.
- Значит это Джеймс, - он приподнял бровь. – Не такой уж и ужасный на первый взгляд.
- Зачем ты говоришь это? – я даже улыбнулась. – Ты, что, ревнуешь?
- Просто пусть остальные волки будут в курсе, что я здесь, овечка Белла. Мужчины – хищники, постоянно рыскающие в поисках добычи, - рассмеялся он, перекинув меня через плечо и поволок в кровать.
Позже объявился Эммет, позвонив Эдварду на мобильный, когда мы поглощали пиццу на кровати. (Эдвард все ворчал, что завтра ему придется убираться два часа, вместо одного из-за всей этой калорийной нездоровой еды, что мы сегодня съели).
После того, как Эдвард закончил разговор, он рассказал, что Джаспер остался вчера в «Огне» и прикрыл уход Эммета, сказав, что его вызвала клиентка в приват-комнату. Парень настаивал на том, что все нормально и Виктория ничего не подозревает, а если и случиться что-то экстраординарное он обязательно нам сообщит.
Я оценивала рубцы от ударов плетью на теле Эдварда и смазывала их специальной мазью, после того как оставляла на каждом из них легкий поцелуй. Я заметила, что все это время Эдвард был молчалив, и заговорил только спустя длительное время.
- Никто и никогда не заботился обо мне так, - спокойно проговорил он, выпутываясь из-под одеяла.
- Ну, значит, тобой пренебрегали, - ответила я, используя одну из его излюбленных фраз, - но теперь я здесь.
Наступило три часа дня, и Эдвард взял свой сотовый.
- Я должен сделать звонок, - сказал он, посмотрев на телефон в руках, необычно, ненормально тихо.
- А я пойду, прогуляюсь, - мне удалось сообразить, что это время для самоустранения, - но ты, все же оставайся в постели.
Я направилась в ванну, чтобы причесаться и переодеться, но услышала за спиной голос Эдварда: - Подожди.
- Что случилось? – повернувшись, я увидела, что его глаза были закрыты, и телефон он держал уже обеими руками. – Ты в порядке?
Мне подумалось, что может быть какая-то из ран особенно сильно болит или кровоточит.
- Все в порядке, Белла, - он открыл глаза и посмотрел на меня.
Ответив на его взгляд, я немного нервничала, но ждала, когда он выскажет свои пожелания.
- Не могла бы ты… - он заглянул мне в глаза, - … остаться? Не уходить.
Он хотел, чтобы я осталась во время его телефонного звонка? Правда? Это невероятно. Я, конечно, никогда не поговорю с тем, с кем разговаривает он, но просить меня о том, чтобы я осталась и послушала, это… это говорит о таком большом доверии. Я думала, что после прошедшей ночи все было разрушено, и что он снова возвел между нами высокие стены, и не позволит мне никогда преодолеть их. Я была настолько рада, что оказалась неправа. Я почти заплакала.
- Я хочу, если этого хочешь ты, - я медленно, шаг за шагом приближалась к кровати.
- Я хочу, Белла, - его лицо озарила легкая улыбка, и он погладил рукой место рядом с ним на кровати, приглашая меня.
Выключив телевизор и сев, я смотрела, как Эдвард ищет нужный номер.
- Так… - выдохнула я, - кому мы звоним?
- Моей дочке, - ответил он голосом тихим и благоговейным, словно это была молитва, - Кэйтлин… Кейти.