//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Тут Сэм глянул на Кроули и нахмурился. Упрямец все так же стоял у стены, руки скрещены на груди, губы презрительно поджаты. Сэм обратился к нему:

- В чем дело, Дэн? Тебя что-то не устраивает?

Мальчишка злобно сверкнул глазами и выплюнул в лицо вожаку фразу:
- Да, меня не устраивает весь этот цирк! В жизни не слышал подобной херни! Вы все просто больные, если верите в свои сказки! Так и знал, что мне нечего делать в вашей сраной резервации! Лучше у папашки в баре пиво разливать! Там, конечно, тоже хватает дебилов, но им до вас далеко! Дурдом какой-то.

Он развернулся, быстро сбежал по ступеням и направился к мотоциклу, а в спину ему полетела реплика Ли:

- Эй, ты, малолетка! Ты даже не останешься посмотреть главный номер сегодняшнего цирка?

Он замер на месте и обернулся. Лицо пылало от гнева. Ли быстро встала с кресла, правда, чуть поморщилась, и легкой, танцующей, абсолютно бесшумной походкой направилась к беглецу. В считанные секунды она оказалась возле него. Я поразилась, как она это проделала. Еще утром девушка еле передвигалась по кухне! Вот это выдержка! Настоящая актриса кино! Или ей действительно настолько полегчало? Ли сузила глаза и коварно заговорила, явно провоцируя собеседника:

- Ты что же думаешь, тебе кто-то позволит отсюда уйти? Ты полагаешь, тебя позвали от нечего делать? Остынь, мальчик. Вернись и слушай старших. Очень скоро ты попрощаешься со всеми своими иллюзиями.

Он смерил ее с ног до головы циничным взглядом, как будто выбирал себе на ночь подружку по сходной цене, и со смешком проговорил:

- Неужели? А ты тут кто такая? Надо же, красотка, и в такой тесной компании. Явно не скучаешь и не мерзнешь.

Я испугалась, что она сейчас взорвется со всеми вытекающими последствиями, но Ли не поддалась на провокацию и продолжала дразнить пацана:

- А ты обо мне так много знаешь? Ты такой умный? Такой смелый маленький щенок? Ты даже умеешь громко тявкать. У папаши в баре научился, герой? Только ты начал тявкать, не разобравшись. Мне не надо было говорить такие плохие слова. Но ты, наверно, только языком умеешь трепать, - она изобразила на лице сожаление. – Или еще иногда ручками машешь? А? Покажешь класс?

Кроули уже потерял над собой всякий контроль и закипел от злости, его всего трясло. Ли не стала дожидаться опасности и в мгновенье ока исчезла, а на ее месте появилась огромная серая волчица. Она оскалила пасть и глухо зарычала на противника. Тут же, с опозданием на одно мгновенье, крупная дрожь Кроули, уже размывшая контуры его фигуры, перешла в быструю трансформацию: человеческое тело как-то исказилось, вытянулось и изменило очертания, одежда затрещала и разлетелась в клочья, раздался протяжный, выворачивающий душу стон, он тут же превратился в низкий рокочущий звук, который перешел в звериное рычание, и рядом с Ли появился другой волк, выше ее ростом, со светло-серой шерстью и огромными черными, полными боли глазами. Цель была достигнута, превращение состоялось.

Ли отскочила от него, присела на задние лапы и изготовилась к прыжку. Из горла вырвался угрожающий рык. Молодой волк жалобно заскулил и попятился от нее. Ли гордо выпрямилась, демонстративно развернулась и пошла прочь, очень скоро она скрылась среди деревьев за пеленой дождя. Серый же задрал морду и тоскливо, надрывно завыл, как будто зарыдал, кубарем закрутился на месте, потом остановился, ошалело глянул на Сэма и опрометью бросился в лес. Мне стало очень жаль мальчишку: он убегал от самого себя.

Молодежь сидела на веранде ни жива ни мертва. В глазах у всех было одно и то же выражение:

безграничный ужас. Сэм бросил короткий взгляд в сторону Брэйди, тот кивнул, сорвался с места и умчался в лес, за ним рванул Эмбри.

Следующие две недели я практически не видела Джейкоба. Он все время пропадал в лесу, находился рядом с молодежью. Превращения следовали одно за другим, и новым членам стаи нужны были опекуны. Как выяснилось позже, все квилеты даже не обращались в людей. Ели дичь, которую удавалось поймать в лесу, спали урывками и постоянно держали друг с другом связь. Когда новички немного освоились со своей волчьей сущностью, начались ежедневные многочасовые тренировки до изнеможения. Стая воспитывала новое поколение бойцов.

Эмили эти дни жила у нас, скрашивала мое одиночество и поддерживала меня, как могла. По утрам на столе всегда стояла кружка мятного чая – лучшее лекарство от тошноты. Девушка оказалась настолько заботливой и предупредительной, что иногда мне становилось даже неудобно перед ней. Все мои гастрономические капризы (а их оказалось немало!) моментально исполнялись.

Билли, конечно, поставили в известность. Он был безумно рад и хлопотал надо мной, как настоящая наседка. Чарли решено было пока не расстраивать. Я позвонила домой и попросила отца пока не приезжать в резервацию.

Мы с Эмили улучили момент и расспросили Билли о Дэне Кроули. В ответ услышали печальную историю.

Оказывается, он был внуком старого Нитами Отавало*, одного из прямых потомков великого Таха Аки. Нитами со своей супругой Вэноной* были самой счастливой парой во всей резервации. И только одно обстоятельство омрачало их жизнь: они очень долго оставались бездетными. Наконец, когда супруги уже давно потеряли всякую надежду, Вэнона неожиданно забеременела. Ей было уже за тридцать. Но ни она, ни ее муж ни минуты не сомневались в том, что нужно оставить малыша. Когда же выяснилось, что у Вэноны двойня, радости вообще не было предела. Роды начались на полтора месяца раньше положенного срока. Нитами тогда не было рядом с женой, он отправился на несколько дней на охоту в дальние леса. Открылось сильное кровотечение. Женщина успела позвонить в местную больницу. Новорожденных, мальчика и девочку, спасли, а мать не выжила – слишком много крови потеряла. Убитый горем Нитами забрал малышей из больницы. Он назвал мальчика Эби, а девочку Вэноной в честь жены и принялся сам растить их, как мог. Нечего и говорить, что помогали ему всем поселком. Эби родился слабеньким, много болел и, прожив всего восемь месяцев, последовал за мамой. Отец был оглушен горем и во всем винил себя одного. Для него наступили черные времена. Старейшины племени дневали и ночевали у него дома, не давали ему окончательно отчаяться и совершить что-нибудь непоправимое. Но наверно, единственным, что по-настоящему привязало Нитами к жизни, были руки его маленькой дочери. Он любил девочку без памяти.
Вэнона росла здоровенькой и веселой, она была копией своей мамы. Отец никак не мог налюбоваться на нее и сильно баловал. Он совершенно не переносил малейшее неудовольствие дочери и был просто не способен на строгость. Вскоре неоправданно мягкое воспитание стало приносить свои плоды. Вэнона сделалась очень своенравной, капризной, вспыльчивой. Когда она была еще в нежном возрасте, все вокруг уже на нее жаловались, а когда малышка подросла и пошла в школу, бедный Нитами хлебнул горя полной ложкой. Он приходил в школу каждый день, потому что доченька вечно устраивала безобразия на уроках, грубила учителям, дралась с одноклассниками. Тут он, наконец, понял, что слишком избаловал дочь, но было уже поздно. Переделать характер девочки было практически невозможно.
Шли годы, и Вэнона из нескладного трудного подростка как-то незаметно превратилась в красивую, острую на язык девушку. Она стала пользоваться бешеным успехом у парней. Нитами сильно призадумался. Он уже давно утратил всякое родительское влияние на своего ребенка и лишь надеялся на благоразумие дочери, хотя в глубине души понимал тщетность своей надежды. Вэнона была очень тщеславна и легко могла стать жертвой какого-нибудь искателя приключений, который напоет ей на ушко красивые слова. Хуже всего, что девочка в добавок была очень гордой и упрямой и в случае чего вряд ли бы пришла за помощью к отцу. Как всегда, она все стала бы решать сама. Так рассуждал старый индеец. Несчастный отец даже не подозревал, насколько оказался прав.
Беда разразилась на выпускном вечере в школе. Как это обычно бывает, после торжественной части, на которой все ученики были с родителями, начался банкет. Вэнона сразу дала понять отцу, что ему не следует путаться под ногами на празднике, и он, по обыкновению, уступил ей и ушел домой. На сердце было неспокойно. Старик никак не мог уснуть, все ждал дочку, и лишь под утро задремал в гостиной на диванчике. Вернулась она только на рассвете и быстро прошмыгнула к себе в комнату, стараясь не попасться ему на глаза. Нитами сделал вид, что спит – не хотел осложнять и без того натянутые отношения с единственным родным человечком. Девушка захлопнула дверь комнаты и закрылась изнутри на ключ, затем оттуда послышались глухие рыдания. Нитами места себе не находил, пытался поговорить, но тщетно: девушка лишь гнала его прочь. Только на следующий день он нашел в мусорном ведре разорванные и испачканные в земле довольно дорогие капроновые колготки – Вэнона так старательно выбирала их в магазине и потом очень гордилась покупкой. Два дня она просидела, запершись в своей комнате, а на третий вышла оттуда с большим чемоданом в руках и заявила отцу, что уезжает из проклятой резервации и дальше будет строить свою жизнь сама. Ни на какие переговоры Вэнона не пошла, а просто закрыла за собой дверь родного дома, разом отсекая от себя всю свою прошлую жизнь и отца заодно.
Через неделю Вэнона позвонила отцу и просила только, чтобы он не вздумал ее разыскивать, а через два месяца девушка приехала домой на несколько дней. Она выглядела бодро, рассказала, что обустроилась в Сиэтле, нашла там работу и жилье, домой возвращаться не собирается, а, возможно, пойдет учиться. Нитами понимал, что изменить ничего не сможет. Дочь уехала, не оставив адреса. Больше он ничего о ней не слышал. В этом же году старик, ставший враз одиноким и никому не нужным, утонул на рыбалке. В поселке говорили, что спьяну. Но никто не удивлялся, все только жалели Нитами и осуждали девушку. Однако людская молва со временем затихла, история постепенно забылась. Сейчас уж никто и не вспомнит о ней – дело-то было лет пятнадцать назад. А совсем недавно в резервацию приехал полицейский детектив из Сиэтла и расспрашивал старейшин о Вэноне Кроули. Женщина была найдена мертвой в дешевом отеле. Оказалось, что в последние несколько лет она работала там проституткой. Перед смертью ее сильно избили – видимо, недовольный клиент просто уходил ее до смерти. Полиция выяснила, что раньше она была женой владельца одного из городских баров и у нее есть сын Дэниэл, которому сейчас пятнадцать лет.
Квилеты мигом сообразили, что это прямой потомок вождя, носитель гена оборотня. Его срочно нужно было разыскать и привезти в резервацию. Иначе превращение может произойти в любой момент и будет иметь совершенно непредсказуемые последствия – неизвестно, сколько чужих вампиров шатается сейчас по Сиэтлу. На поиски мальчика отправили Колина и Брэйди, с ними поехала и Сью Клируотер. Бар нашли быстро: офицер полиции оставил его адрес. Мистер Кроули оказался пятидесятилетним подозрительным и на редкость ушлым типом. Мальчик не был ему родным сыном. Кроули объяснил, что Вэнона приехала в Сиэтл уже будучи беременной от какого-то индейца, правда, слезно клялась, что ничего об этом не знала. Кроули-старший не питал к Кроули-младшему отеческих чувств, мальчик был для него обузой. Не составило труда убедить нерадивого папашу передать сына на воспитание дальним родственникам в резервацию. Парень доставлял отцу одни проблемы. Судя по всему, он уже давно был предоставлен сам себе и выживал, как мог.

3 часть

Дэн

- Открой дверь! Опять закрылся, придурок!
Папаша чуть не вынес ее, так долбил. Башкой постучи еще, ага. Подождешь, козел. И вообще пошел ты…. Я стоял и смотрел в окно. Нету меня в комнате, вышел весь. Это моя территория, моё законное одиночество. Я уже давно сросся с ним. Я всегда был один, сколько помню себя. В детстве от этого было тоскливо и неуютно. Так отчаянно хотелось, чтобы у меня был кто-то взрослый, большой и добрый, свой, кому можно плакать и жаловаться, показать занозу в пальце или просто забраться на коленки и уснуть, тихо сопя в подмышку. Но такой роскоши у меня не было никогда. Я всегда старался держаться от них подальше – целее будешь. Мать вечно была пьяная и побитая, а когда трезвела, то злилась, как собака – только успевай убегать да прятаться. Изредка, примерно раза три-четыре в год, на нее вдруг нападали приступы доброты, тогда она переставала лупить меня и начинала причитать над «бедным мальчиком». Сопли и слезы лились ручьем, поскользнуться можно. Дело заканчивалось походом в магазин и покупкой какой-нибудь игрушки или кучи сладостей. В такие дни я почти любил ее. Все шло отлично до тех пор, пока ей в руки не попадал стакан. И все, на этом хорошая жизнь заканчивалась. По утрам она болела с похмелья, лежала на кровати в спальне и скулила. Я приносил ей воды. Она вечно проливала ее на пол, прежде чем успевала донести до рта, а потом жадно, с хлюпаньем лакала, и струйки всегда стекали по подбородку. Затем она утиралась рукой и с хриплой руганью отправляла меня вниз, на первый этаж, в бар к отцу «за лекарством». Я скатывался по лестнице, пропуская по две ступеньки, выслушивал сначала от него все об «этой пьяной суке» и о себе, «маленьком недоноске», получал дежурную оплеуху и возвращался на второй этаж с посылкой для матери. Та уже начинала потихоньку звереть от головной боли и «своей дерьмовой жизни с этим козлом». Теперь надо было ловко подбежать к двери, поставить возле нее открытую бутылку так, чтоб не упала, и вовремя дать деру. Спасался я тогда на улице, убегал к пацанам. Вот где была свобода! Никто и не думал меня искать. Можно было хоть всю ночь гулять, лишь бы к утру явился, а то «маме нездоровится». Это значит, она протрезвеет и заметит, что меня нет. Вот тут начнется воспитание…
В один прекрасный день маман смылась с каким-то байкером. Папаша целую неделю орал матом на всех вокруг – она умудрилась обчистить кассу в баре, да еще вскрыла сейф в его кабинете и унесла оттуда хороший кусок. Я втихаря злорадствовал. Урод бил меня смертным боем, стоило попасться ему в лапы. Как будто я виноват. Тогда я в первый раз свалил из дома на неделю. Было лето, поэтому жить можно было и на улице. Только еду воровать приходилось. Жрать все время хотелось, а не принесет никто бродяге. Голодный – поднимай задницу и вперед, на промысел. Я быстро спелся с двумя такими же пацанами. Один из них был постарше нас, лет девять ему было, что ли. Большой спец. Я его уважал. Мы хорошо работали в мелких лавках. Но как-то полезли в супермаркет и спалились сразу, нас записала камера наблюдения. Охрана тут же вызвала копов. Они мигом вернули меня домой к отцу. Он отлупил так, что я три дня провалялся на кровати, писал с кровью. Я тогда перепугался здорово, но потом все прошло.
Ненавижу этот проклятый кабак. Деваться вот только некуда. Быть бродягой неохота. В тюряге окажешься мигом, а я там ничего не забыл. Денег надо, и много. В жизни прав тот, у кого их немерено. Мои планы на будущее – поднять бабки и свалить отсюда подальше. Будут деньги – будет жизнь нормальная. Только так. Но в этот раз я, похоже, влип.
Долбеж в дверь продолжался:
- Открывай, засранец! Я знаю, что ты там. Выходи, к тебе пришли!
Я уже собрался сигануть в окно, да высоко слишком. Ладно, проверим, кто там приперся. Может, не Д. с дружками. А если и он, то в баре при всех все равно бить не будут. А там посмотрим. Выкручиваться и удирать я всегда умел неплохо, привык рассчитывает только на себя. Не на кого больше, всегда один, сам за себя. Зато так лучше: уж точно никто не кинет. Я открыл дверь.
Предок уже закипал от злости: рожа покраснела, из ноздрей дым вот-вот повалит. Боюсь, боюсь! За его спиной маячили трое незнакомцев: два каких-то качка-переростка моего примерно возраста и с ними тетка, все индейцы. Двое одеты, как нищие у нас под мостом, у одного только ничего так, цивильный прикид. Что еще за новости? Не люблю сюрпризы.
Папаша нагло провел их в мою комнату и заявил:
- Вот он, во всей красе. Говорите, если он вам так нужен, и забирайте себе. Мне проблемы ни к чему.
Сказал и отчалил. Я насторожился. Что значит: забирайте себе? Куда это он меня сбагрить решил, козел? Я что, старый комод – забирайте?!
Первой заговорила тетка. Осторожно так, вежливо. Это мне не понравилось: сразу видно, подъехать ко мне хочет, значит, что-то надо. Поздоровалась, представилась: Сью Клируотер, мол, из резервации квилетов. Качков звали Колин и Брэйди. Втроем они объяснили мне, что моя маман родилась и выросла в этой резервации, а я, дескать, потомок древнего какого-то там вождя. Стали на родину звать, уговаривали поехать погостить, познакомиться с соплеменниками. Упирали еще на то, что в городе я совсем один, не нужен никому, а там заведу себе друзей, да еще дальняя родня есть, у них пожить можно, отдохнуть. Места, мол, очень красивые, природа, то, сё. Ясен пень, я не повелся на всю эту байду, но съездить согласился: как раз нужно убраться подальше из города. А там видно будет. Не понравится – всегда можно слинять. Только вот папашины слова засели в голове: я так понял, что вроде он меня навсегда решил спровадить к индейцам. Такой расклад не катит, но не будем забегать вперед. Сейчас все равно деваться некуда: Д. с дружками вот-вот выловят. И я согласился ехать. Те, довольные, велели собираться. Сказано – сделано. Я быстро побросал шмотки в сумку, мы погрузились в древнюю развалюху, которая, однако, неплохо бежала пор трассе, и через пять часов уже были в резервации. По дороге малость пообщались. Брэйди мне даже понравился, поэтому я согласился пожить несколько дней у него.
Домишко был так себе, бедненький, но накормили вкусно. Семья у Брэйди оказалась большая: отец, мать, четверо детей, Брэйди старший из всех, да еще какая-то племяшка гостила. Я удивился, когда и мне место нашлось. Вообще приняли как родного. Непривычно как-то, но приятно. Вечером Брэйди умотал на какую-то вечеринку. Звал с собой, но оно мне надо? Я облазил окрестности, вышел на пляж и долго бродил по нему. Правда, клёво здесь, не наврали. Стемнело уже, надо двигать домой, а я дорогу не знаю, потерялся. Тут какую-то деваху засек, шурует по пляжу, явно местная. Я за ней по-тихому. У Брэйди меня уже потеряли, хотели идти искать. Ну надо же, охренеть! Зато его самого всю ночь не было, шлялся где-то, но никто ни слова.
С утреца пораньше Брэйди все настроение изгадил: начал втирать мне про совет старейшин. Мол, сегодня будет, и меня там ждут. Вот тут я заартачился: не люблю сборища. Чувствую, смотрины мне хотят устроить. Я сразу заявил, что никуда не пойду. Брэйди стал уговаривать, но я уперся. Отложили дело до вечера. Но мне по барабану, хоть до следующего года. Сказал, не пойду, и точка. Отвалите.
Ближе к пяти часам опять ко мне прискребся со своим советом, чуть до драки не дошло. Он заявил, что если я добром не поеду, то силой заставит. Надо, и все тут. Зашибись. Я уже хотел слинять из резервации, да передумал. Податься-то некуда, дома вообще нельзя появляться. Поперся я на этот совет, мать его.
На сборище ехали под дождем на мотоцикле. На дождь мне пофиг, я в последнее время вообще не мерзну, какой-то горячий весь стал, даже купался пару раз в сентябре – ничего, нормально. Но в такую слякоть можно и дома посидеть. Приехал я туда злой, как черт, по дороге всю задницу избил: по лесу на мотоцикле гнали. Брэйди, придурок, додумался: мол, пока спорили, пешком опоздали бы уже, приехали и то последние. Да только мне насрать, я вообще сюда не тороплюсь.
В лесу какая-то хибара на большой поляне и толпа народу пялится на нас с веранды. Индейцы все. Так и знал! Но уже не сдернуть отсюда никак: куда бежать, не знаю, заблудиться недолго. И Брэйди не даст уйти, качок хренов. На веранде еще штук десять таких же, как он, только полуголые все. Банда что ли? Чё-то я не догоняю. Брэйди же говорил, совет племени. Два мужика каких-то посередине сидят, один из них инвалид в коляске, и Сью эта тут же с ними. Подростки местные, тоже штук десять, все одеты, как бродяги. Я не сдержался и ляпнул, как обычно:
- Пипец компания!
Тут же ко мне подвалил самый здоровый качок и наехал: не разевай рот, заткнись. Вот урод! Бесят они меня все. Чё я сюда приперся вообще? Надо было сбежать с утра пораньше, после завтрака, пожрать хорошо и ноги нарисовать. Что-то предчувствие у меня хреновое сегодня, а оно никогда не подводит.
И точно, дальше такой цирк с конями начался! Сначала инвалид заговорил про войну какую-то. Во я влип! У них тут война, ёптм! Я-то причем? Воюйте сколько влезет без меня! Точно банда. Теперь понятно, почему так уговаривали. Только зачем?? Не пойму. Но чем дальше он говорил, тем больше я офигевал: про воинов-оборотней и про вампиров залечил! Все слушают, рты разинули! Верят! Трындец! Дебилы! Все до одного больные! Попадалово! А потом этот здоровяк слово взял. Его послушать, выходило, что он вожак стаи, а все остальные волки, и мы типа тоже скоро превратимся! Мать твою! Дерьмо какое! Да они все обдолбанные! Хотя с виду вроде не скажешь…
Тут вожак этот до меня опять решил докопаться: чем это я так недоволен? Я ему с ходу все вылепил! Какого… меня-то сюда притащили?! Поубивал бы вас на месте, а первого Брэйди! Такая злость накатила! Нет уж, с меня хватит. Я развернулся и сбежал по лестнице, двинул к мотоциклу. Ключи Брэйди в зажигании оставил. Завести байк – плевое дело, с техникой я хорошо лажу. А дальше ищите ветра в поле, бакланы!
Но вслед я услышал женский голос:
- Эй, ты, малолетка! Ты даже не останешься посмотреть главный номер сегодняшнего цирка?
Я замер на месте и обернулся. Кто это сказал?! Разорву эту тварь, как только найду!! Малолетка!! И тут я увидел ее. Она вскочила с кресла и пошла мне навстречу с веранды как-то очень легко и слишком быстро. Ни у кого в жизни не видел такой походки. Она моментально оказалась возле меня. Отпад! Такой красотки я еще не встречал. Как это я не заметил ее раньше? Наверно, сидела ко мне спиной.
- Ты что же думаешь, тебе кто-то позволит отсюда уйти? Ты полагаешь, тебя позвали от нечего делать? Остынь, мальчик. Вернись и слушай старших. Очень скоро ты попрощаешься со всеми своими иллюзиями.
Какой голос! Прям мурашки по спине! Я оглядел ее всю. Супер! Высший класс и в такой дыре. Офигеть! Но она была чем-то неуловимо похожа на всех этих полуголых мужиков, и это еще больше бесило. Я не остался в долгу:
- Неужели? А ты тут кто такая? Надо же, красотка, и в такой тесной компании. Явно не скучаешь и не мерзнешь.
Но она не повелась, а, похоже, решила добить меня окончательно:
- А ты обо мне так много знаешь? Ты такой умный? Такой смелый маленький щенок? Ты даже умеешь громко тявкать. У папаши в баре научился, герой? Только ты начал тявкать, не разобравшись. Мне не надо было говорить такие плохие слова. Но ты, наверно, только языком умеешь трепать, - она изобразила на лице сожаление. – Или еще иногда ручками машешь? А? Покажешь класс?
Это я-то щенок, я тявкаю?!! Ахтыж…!!! Кровь вскипела, сердце бешено заколотилось о ребра, чуть не выскочило из груди, стало тяжело дышать, глаза перестали видеть, мышцы прямо свело от напряга, внутри все горело адским огнем. Захотелось разорвать индейцев в клочья и разметать проклятую хибару в щепки! Голова уже вообще не соображала, затрясло всего с ног до головы. У меня и раньше бывали приступы ярости, но сейчас творилось что-то не то… Еще чуть-чуть – и я просто разлечусь на куски от бешенства, аж дыхание сперло! И тут я затрепыхался от ужаса: показалось, что больше не смогу вдохнуть и умру! Тело разорвало болью, кости дико заломило, как будто меня растягивали во все стороны, каждую клеточку, каждый нерв. Не могу больше, не выдержу эту пытку! Изнутри вместе с остатками кислорода сам собой вырвался громкий стон, но дальше… он перешел в рычание. Оно клокотало и перекатывалось где-то в моей груди. Лучше б я сдох и ничего не чувствовал…

Зрение и слух вернулись разом вместе с воздухом. Я стоял на поляне и ничего не понимал. Боль быстро вытаскивала из меня свои крючья, отпускала, принося телу облегчение… Но лучше нифига не стало, потому что в нескольких шагах от себя я увидел чудовище, точь-в-точь из ужастика, который недавно смотрел в кино… Это была громадная волчица! Она оскалила белые, блестящие от слюны клыки и зарычала на меня. Все оставшиеся пробки мигом вышибло. Что за черт??!! Откуда она взялась?! Она что, хочет напасть на меня?! Я заорал от страха и попятился - и услышал какой-то щенячий визг. Тогда чудовище медленно развернулось и пошло в сторону леса. Я в безумии озирался по сторонам. ЧТО ЭТО ТАКОЕ БЫЛО??! А потом мой взгляд случайно упал вниз, под ноги. Там были две громадные лапы! Волчьи лапы! Аааааааааааааа!!!!! И опять сознание сыграло со мной какую-то дурную шутку, как будто мне мало сегодня! Вместо крика раздался… вой!!! О, черт!! Неужели еще один монстр где-то тут?! Я закрутился на месте, пытаясь поймать его взглядом, но не поймал и лихорадочно начал вертеть головой по сторонам. Где он? Вообще ничё не втыкаю! Единственное, что различил – это фигуру вожака. Он стоял на веранде и смотрел на меня как-то странно.
И тогда я побежал … Да хоть тысяча чертей пусть за мной гонятся, я все равно от вас уйду!! Я гнал изо всех сил, неважно куда, лишь бы подальше отсюда! Чтобы не видеть больше никогда этот проклятый лесной дом и этих долбаных индейцев! Ветки деревьев хлестали меня по бокам и по лицу, но я не чувствовал боли. Я несся очень быстро – деревья так и мелькали перед глазами. Как будто лечу на мотоцикле, а не на своих двоих! И не устаю!! Но это хорошо! Быстрее оторвусь от вас! Тут я снова осмелился посмотреть вниз, на свои ноги, и чуть не навернулся: опять вместо ног были огромные мохнатые светло-серые лапы, как там, на этой гребаной поляне! Они мелькали перед глазами в бешеном темпе. Так вот почему я так быстро бегу!! Не две ноги, а четыре лапы!! Мои…лапы!! Ааааа, ёптм!!! Сознание убийственно прояснялось.
В этот момент в голове опять что-то повредилось, и перед глазами возникла вторая картинка, а потом сразу третья: еще две огромных пары лап, одни почти черные, а другие чуть посветлее, мелькают, отталкивая от себя землю!!! У меня что, выросли еще четыре ноги??!! Тут же я почувствовал раздражение и жалость одновременно. Черт! Черт! Черт! А потом раздалось где-то в глубине мозга:
- Да стой ты, бешеный!
Я припустил быстрее. Ну уж нет, живым не дамся!
- Остановись, болван!
Хм, голос, вроде знакомый. Хотя я в этой дурке еще никого не знаю. Кроме Брэйди. Заманил меня сюда, гадюка, а я повелся. Придушил бы!
Я встал как вкопанный. В башке полный сумбур. Что это такое??!! Чё за хрень вообще творится?! Я опустил глаза вниз и увидел знакомые волчьи лапы, потом обернулся назад: там серая мохнатая спина и хвост. Я попытался пошевелить хвостом (Пипец! Видели бы пацаны!), и он завилял из стороны в сторону. Шевелится, зараза. Так не бывает!! Этого просто не может быть!! Я что теперь, волк?! Оборотень?! Да какие на хрен оборотни?! Или у меня глюки? Ну, забил косячок, да. Так это было позавчера! Да и толку-то от него, так, поржали чуток с пацанами, и отпустило. Все, как обычно. Чё он мне подсунул, бля?! До сих пор штырит! Да еще с перерывами! Ептм! Раньше такого не было. Как так?! Я подскочил к дереву и стал биться об него головой. Ни хрена не помогло, только к стволу прилипли волоски шерсти. Он, оказывается, в смоле был. Пипец! Ну, ты попал, чувак!! Волчарой стал. Или с катушек слетел. Одно другого не лучше. Выбирай, ептм, что больше нравится! Охренительная ситуация.
Тут в голове опять раздался голос:
- Эй, Дэн! Успокойся. Ты не сошел с ума. И кстати, перестань засорять эфир матюками.
Да чё ж вы не уйметесь-то?!! А-а-а-а-а-а-а! Я снова с разбегу забодал дерево.
- Может, хватит? - издевательски ответил голос.
В ответ я заорал, но из глотки снова вырвался этот вой.
- Да успокойся ты, наконец! Нервный какой. Тебе же все объяснили. Ты оборотень, это у тебя в генах сидит. Пришло время, и ты превратился в волка. Просто Ли тебе немного помогла, вот и все. Было бы из-за чего психовать.
Да вообще не из-за чего! Подумаешь, хвост и лапы выросли! Херня!
- Ты кто такой?- подумал я и тут же получил ответ:
- Брэйди я, Брэйди. Заколебался бегать за тобой по лесу.
- Ну ни хрена себе почта! Я что, ваши мысли слышу?
- Допер, сообразительный ты наш.
- Ты чё, тоже?...
- Да все мы тут тоже. Мы стая, понимаешь ты или нет? И ты теперь с нами.
Тут я услышал шорох травы, и ко мне подошел огромный волчище размером с коня. Ну пипец! Прям как та, на поляне, только еще больше. Вы все такие? Я что, тоже такой же? Он засмеялся:
- Тебе до меня пока далеко. Я-то еще весной превратился. Ты ростом с меня, но тощий пока что. Вот, смотри.
И у меня в голове возникла картинка: стая громадных волков прет через поляну. Все мощные, с темной шерстью разных оттенков, впереди черный и самый здоровый из всех. Вожак, мать его. Сэм.
- Это тот, который меня воспитывать пытался? – спрашиваю мысленно.
- Он самый, - получаю незамедлительный ответ.
Потом возникла еще одна картинка, но она мне уже не понравилась: какой-то странный волчара, светло-серый, костлявый, шерсть дыбом и глаза бешеные. Так. Светло-серый. Я что ль?
- Ага, - волчья морда довольно оскалилась.
Тут мой мозг, наконец, вышел из глубокого коматоза и начал соображать.
- Слушай, Брэйди, ваш Сэм…
- Наш Сэм. Он теперь и твой вожак. Проявляй уважение.
Я разозлился: никакой он не мой! Я вообще первый раз вижу этого мужика! И в стаю к вам никто не напрашивался! Пошли вы все на фиг со своим Сэмом! Брэйди молчал, но я чувствовал, что он недоволен. Да мне по боку! Я продолжал:
- Сэм вроде говорил, что можно вернуться в человеческое тело. И вы все только что людьми были. Как это сделать-то?
- А тебе зачем?
Издевается он, что ли?
- Как зачем? А на хрена мне волчарой быть? Я, может, есть хочу и спать, и вообще я замерзнуть могу. Где моя одежда, кстати?
Он заржал:
- Одежда твоя на поляне осталась. Можешь пособирать кусочки, на досуге сошьешь опять себе футболку и штаны. Хотя на штаны там уже не хватит, только на трусы если… Умеешь шить? Поспать можешь под любым кустом, выбирай, - и он махнул мордой в сторону каких-то зарослей, – а если проголодался, пойдем на охоту. Волки хищники, они дичь сами ловят и едят.
- Это что же, от одежды ничего не осталось?
- А ты как думал? Все в клочья разлетелось.
- Я что, теперь голышом буду ходить?
- А зачем волку штаны?
Ах ты гад! Да ты издеваешься! Я непроизвольно зарычал. Брэйди тут же ощетинился и показал зубы.
- Я бы тебе не советовал сразу нарываться! Слабоват ты еще, - угрожающе подумал он.
А я завопил:
- Да отвяжись ты! Я хочу опять стать человеком! Домой хочу. Чего мне тут с тобой валандаться? Какой я на хрен волк?
- Ишь, прыткий какой! Обратиться ты сразу не сможешь, нужно сначала научиться себя в руках держать. И Сэм не разрешит, а против его приказов волк бессилен. Побегай-ка в волчьей шкуре, так быстрее из тебя человека сделаем, тогда и об одежде можно будет подумать. Идем на охоту.

В этот день я открыл для себя очень много. Теперь у меня появились офигительные слух, зрение и нюх. В лесу было клёво, особенно понравился его запах: в нем пахнет смесью разных трав, терпкой смолой, грибами, сладкими и кисловатыми осенними ягодами, горькой корой деревьев, мхом, прелостью прошлогодней листвы, разной мелкой живностью, а еще соленым океанским ветром и дождем. Дождь, оказывается, тоже пахнет!
Мы с Брэйди отправились на охоту в лесную глушь к горной речушке. Туда на водопой приходит стадо оленей. Мои глаза теперь видели в сто раз четче и дальше. По дороге я успевал различать тонкие узоры и еще десятки цветовых оттенков от светло-желтых до темно-бордовых на каком-нибудь спланировавшем сверху на землю сухом листке, замечал причудливое разнообразие мелких травинок. Но самым красивым мне показался мохнатый мох, он обвивал стволы деревьев и богато стелился по земле. Он состоял из огромного количества аккуратных, тонких, одинаковых по длине ворсинок. Они складывались в нежный, мягкий коврик со множеством плавных цветовых переходов: от насыщенного темного до нежнейшего светло-зеленого цвета, кое-где покрытого пепельным налетом. Все это великолепие здорово успокаивало нервы. Заодно я старался запомнить тропинку, по которой мы бежали. Я даже заметил за собой, что ругаться перестал, твою мать! Брэйди хмыкнул, когда засек эту мысль.
- Скоро вообще человеком станешь.
Только я расчувствовался в тишине, как вдруг на меня нахлынул сумасшедший страх, и я увидел, как с высоченной скалы в океан кто-то прыгнул. Тело человека полетело вниз, кувыркаясь в воздухе, а перед самой водой вытянулось в струну и врезалось в высокую волну. Вот идиот! Я видел прыжок с вершины, только не врубился, что это было? Брэйди тут же объяснил мне, что это я подключился к общему эфиру стаи и улавливаю эмоции других.
- Со временем научишься различать, где чье, и чувствовать нюансы, а пока ты ловишь только самые яркие, шквальные волны.
- И кто же это был сейчас? – меня, ясен пень, раздирало любопытство.
Он хмыкнул почему-то и ответил:
- Это Ли. Она стояла наверху. А прыгнул вниз Эмбри. То, что он идиот, я с тобой согласен. Сегодня прыгать опасно. Волны вон какие!
- Это типа она за него испугалась что ли?
- Ну да.
- А кто эта Ли?
- Да ты же ее видел сегодня. Она дразнила тебя на поляне, а потом напугала.
Тут до меня дошло:
- Так это та самая?.. – и в голове пронеслись сумбурные, но очень приятные мысли о красивой девчонке с веранды. Я снова ее увидел. Очуметь не встать… А как она в волка превратилась! Пипец! Но…это, наверно, было клёво со стороны… И тут же кольнуло где-то глубоко: она не одна и боится за какого-то Эмбри… Вот блин… досадно. Я поймал косой взгляд Брэйди. Да идите вы все! Наплевать мне на вас и ваших красоток. Я вообще сам по себе.
В этот момент где-то вдалеке послышалось шуршание ног, их вроде было много и ступали они по земле очень осторожно. Олени. Это Брэйди предупредил. Внимание, охота! Мы почти распластались на земле в прибрежных кустах и замерли. Шаги медленно приближались…

- Тише ты!

- А чё делать-то надо?

- Сидеть тихо, не дышать и слушать меня. Когда подойдут близко, наметь себе одного и прыгай, хватай его за шею. Горло махом перекусишь - и пожалуйста, обед готов. Только мои команды мимо ушей не пропускай, а то распугаешь живность. Она умная, в отличие от тебя, и умеет быстро удирать. Запыхаешься догонять потом.

Вскоре на тропинку вышел крупный олень с огромными ветвистыми рогами и гордой королевской осанкой. Он остановился, замер, прислушиваясь, успокоился и пошел к воде. За ним показались еще три взрослых животных, но уже помельче и без рогов.
- Рогатого не трогай, это самец. Он может начать защищать свое стадо, тогда мало ли что. Выбирай самочку, они только удирают, хотя тоже могут задними ногами припечатать хорошо. Идем!
Он приподнялся на лапах и, крадучись, стал подбираться к добыче, я за ним, но подо мной затрещали ветки, а одна хлестнула по морде, чуть глаз не выбила. Я не успел увернуться, выругался вслух, от этого из глотки вырвалось рычание. Олени мгновенно сорвались с места и помчались в чащу леса. Во мне тут же вспыхнул азарт. Я уже знал, что бежать могу очень быстро, не уставая. А если при этом ни от кого не удираешь, то можно просто балдеть от скорости! Класс! Я стрелой полетел вслед за ускользающей добычей. Не уйдешь, кусок говядины! Различить их запах было совсем не трудно, кроме того, я прекрасно слышал, как они продираются сквозь лес. Стадо слонов, а не олени.
- На себя посмотри. Ты вообще на бегемота похож, - прокомментировал Брэйди. Но кого волнуют его дурацкие подколки, когда тут такое! Охота! Вот это да! Ну когда бы я еще, скажите, так здорово погонял по лесу? Вот впереди уже показались их серые спины и белые зады. Сейчас я вас всех сделаю! РазбЕгались! Мы с Брэйди очень быстро догнали стадо, и я уже наметил себе жертву: вот эта, последняя бежит. Чур, моя!
- Ну-ну. Не промахнись, Маугли. А то засмеют в стае.
- Какой я тебе нафиг Маугли?! Я волк!
- Вооолк?! Ого! Не знал. Поздравляю!
- Отвали.
Вот уже серая спина совсем близко – и я прыгаю!
Мда.
Олениха вильнула в сторону, а я улетел мордой в кусты.
- Браво! А на бис можно? Поучиться хочу.
- Отвали. И вообще это ты виноват. Заболтал меня.
- Плохому танцору вечно что-то мешает. А знаешь что?
- Иди на хрен!
- Куриные мозги ему мешают. Надо было чуть поближе подбежать, а не ставить мировой рекорд в прыжке.
Ну я тебе сейчас покажу, зараза, как от меня убегать! Все равно догоню! Я выбрался из кустов и опять понесся вслед добыче. Снова в считанные минуты настиг стадо и вижу, как Брэйди сделал бросок и свалил рогатого на бок, тут же схватил его за горло. Тот забился в конвульсиях. Так, моя очередь. Где эта безмозглая? Ага, вот она. Иди сюда, голуба. Отбегалась. Внимание: приближаюсь почти вплотную и прыгаю ей на спину – и слышу хруст. Мы вместе свалились на землю, олениха судорожно задергалась. Чё эт с ней? Я ее еще не кусал.
-Ты ей спину сломал, умелец.
Спина ей теперь без надобности. Так. Теперь надо горло перегрызть. Как бы это поудобнее сделать-то? Блин. Никогда раньше… Брэйди уже откровенно ржет.
- Да иди ты!
Захватываю зубами ее тонкую шейку и – только бы не блевануть! – сжимаю челюсти. Чувствую вкус горячей соленой крови во рту. Беееее. Нет, ЭТО я есть не могу. Хочу домой. Пиццу бы пожевать.
-Ага, сейчас Брэйди быстренько сгоняет за пиццей в ближайшую кафешку. Размечтался. Лопай, что дают. Кто мне только что втирал, что он ВОЛК?!
- Не могу я сырое мясо жрать!
- Другого ничего не будет. Привыкай. Поменьше принюхивайся и старайся ни о чем не думать. Просто ешь, и все.
Беееее.
Брэйди рвал свою добычу зубами и уплетал за обе щеки, хотя и без особого удовольствия. Морда в кровище. Копец. В моем животе началось какое-то муторное движение, рот наполнился слюной. Щас вырвет. Приятного аппетита, Брэйди.
- Мне ты аппетит не испортишь, зря стараешься. Ничего, поголодаешь пару дней, не то что сырое мясо – кору с деревьев жрать начнешь. Аппетит-то у тебя теперь волчий. Ты сейчас усиленно расти будешь. Так что не валяй дурака, следующая охота нескоро.
- Нет, не могу, противно. Слушай, а может пожарить мяско? Давай обернемся, костер разведем, а? А то прям как дикие звери какие-то.
- Что-то я не понял, ты уже не волк? Как по лесу гонять, зверь тут как тут, а как поесть нормально, так Белоснежка прям. Никакого тебе костра. Я же сказал, Сэм не разрешил обращаться. Все, отстань от меня, - и дальше зачавкал, урод.
Я отвернулся от него. Никакой свободы, блин. Вот попал. Все равно я это мясо есть не буду.
Наконец этот страшный волчище набил брюхо, и мы пошли обратно к поляне, с которой вся хрень началась. В лесу уже заметно стемнело. Странно, но темнота не мешала глазам, я видел так же отчетливо, как при дневном свете. Это хорошо, хоть какие-то плюсы в волчьей шкуре получаешь. Да уж…
Бегу по тропинке, впереди этот хвостатый отсвечивает. Начальничек, мать его. Чтобы заглушить голодные спазмы внутри, пытаюсь прислушаться к общему эфиру и улавливаю какую-то очень сильную, но невнятную череду мыслей и чувств. Смятение и радость что ли? С чего бы? Что там кому привалило? Хор голосов поздравляет какого-то Джейка. День рождения что ли? Нет, не то. «Папашка!» Вот те на! Прыткий какой. А сам-то он что думает, интересно? Попробую найти его мысли. Вот он, похоже, самый очумевший из всех. Кажется, рад и растерян. Чё ж тебе дома-то не сказали? Забегался по лесам? Слушаю дальше… Ой, ну надо же, какие нежности… прям сердечко слышит. Очуметь! А симпатичная эта Бэлла… Ого, как интересно… Я аж споткнулся о пенек.
- А вот это мог бы и не слушать. Не твоего ума дело. Это уже личное. Сам должен понимать, - вмешивается Брэйди. – Тебе вряд ли понравится, если в твоих мозгах другие будут копаться.
Интересная штука этот ваш эфир. Есть о чем подумать.
Тут мой пустой желудок решил напомнить о себе. В животе так заурчало, что вся местная лесная мелочь затаилась в испуге. Правильно, бойтесь голодного волка. Брэйди закрутил башкой по сторонам:
- Где тут волк? Не вижу…
Опять издевается, гад. Жрать охота до умопомрачения. Точно, хоть кору с дерева обгрызай! Брэйди хмыкает в ответ, разворачивается, и мы возвращаемся к месту охоты. Обе оленьи туши окружили волки – настоящие, а не чудища, как мы, - и уминают нашу добычу. Я рычу на них, они скалятся в ответ и не отходят. Надеются числом задавить. Эт вы зря, ребята. Я зарычал так громко, что у самого уши заложило, слегка присел, приготовился к атаке. Ну, кто тут смелый? Самый крупный из них – вожак – повернулся в мою сторону и оскалил пасть, прижал уши. Ну ты и борзый! Подлетаю к нему, хватаю за загривок и отбрасываю далеко в сторону. Брэйди угрожающе зарычал на меня: дескать, не обижай братьев меньших. Ага, братья, щас! Братва, а не братья. Бандиты просто. Грабеж средь бела дня! Кто это мясо догнал и завалил? Пошли вон! Стая улепетывает, поджав хвосты. То-то же. С трудом преодолеваю себя, морщусь, но доедаю остатки туши. Голодать больше сил никаких нет, голова уже кружится. Голодным я и раньше бывал частенько и обычно умел перетерпеть, но сегодня вообще невыносимо стало! Как шакал, блин, объедки по лесу собираю.
Брэйди опять объяснил, в чем дело. Оказывается, трансформация отняла очень много энергии, в первый раз всегда так. Силы нужно обязательно восстановить, а то совсем плохо станет. На совсем плохо я не согласен. Ну вот, кажется, все, я сыт.
- Пойдем водички хлебнем к той речке, а Брэйди? Пить охота.
И мы побежали к горной реке. Ох и вкусная же в ней оказалась вода! Теперь мне кажется, что пузо по земле волочится. Все тело отяжелело, клонит в сон. Где тут у нас травка помягче? Куда кости кинуть можно?
Но Брэйди опять воду мутит: надо возвращаться. Зачем это? Давай здесь всхрапнем.
- Нельзя. По реке идет граница с вампирами. Мы под носом у врага. Они могут нарушить границу и разделаются с нами одной левой, пока мы спим.
- А почему они враги-то?
- Они неживые, но все-таки живут. Питаются для этого исключительно кровью.
- Дак мы сейчас с тобой тоже не ромашки нюхали. И тоже монстры те еще. В чем разница-то?
- Они человеческую кровь пьют. А мы людей защищаем от них. Убиваем вампиров. Кроме нас, этого больше никто не может: они очень сильные, и тела у них тверже камня, только нашим зубам поддаются. Ты что, ничего не слушал на поляне? Билли ведь объяснял.
Я хмыкнул. На поляне я вас всех идиотами считал и не прислушивался особенно-то к его байкам. Враги значит.
- Погоди, я так понял, что вы с ними поделили территорию. И чего тогда враждовать? Бегай по своей земле, делов-то.
Тогда Брэйди принялся подробно объяснять мне всю эту бодягу с вампирами-вегетарианцами (Калены вроде) и чужими, людоедами то есть. Тут я вспомнил слова этого Билли про войну. Разобрались, наконец. Правда мне очень не понравилась. Затолкали меня в эту проклятую стаю. Если б с папашей остался, ничего бы не было.
- Было бы, в том-то и дело. Молодой оборотень начинает превращаться, только когда рядом появляется вампир. Это запускает наш особый ген. Тут уж никуда не денешься. А в Сиэтле сейчас вампиров много, судя по всему, причем чужих. Ты бы все равно превратился где-нибудь на глазах у людей, а вампир тут же убил бы тебя. Поэтому мы и поехали тебя искать, понимаешь?
Моя голова гудела, как колокол, от всей этой хрени и еще от усталости. Надо все это будет обмозговать, но не сейчас. Сил нет уже никаких. Ноги как ватные сделались. Скорей бы добежать. Брэйди прибавил ходу, я за ним.
Только мы выскочили на поляну, как я почувствовал знакомую оглушительную волну боли вперемешку со страхом и тут же догадался, что превращается еще кто-то из новичков. Уже почти совсем стемнело, но глаза отчетливо различили нескольких волков, окруживших девчонку. Они ждали, пока все закончится, а она боялась так, что чуть в обморок не грохнулась. Я с замиранием сердца смотрел, как она изменялась, и шкурой ощущал ее муки. Мне стало очень жалко ее. Еще одна обреченная. Тут же уловил недовольное ворчание вожака:
- Мы защитники, а не обреченные. Заруби себе на носу. Мы превращаемся, чтобы сохранять человеческие жизни.
Я промолчал, но на душе стало тошно. Нас вот только кто защитит?
Все закончилось быстро. Новенькая заметалась между волками, но они удержали ее от бегства и тут же мысленно заговорили с ней. Мы с Брэйди уже приблизились к веселой компании, и я решил подбодрить новенькую:
- Привет! Я Дэн, ты сегодня видела мое превращение. Смотри, я в порядке.
Она затравлено посмотрела на меня.
- Все кончилось, больно больше не будет. А волком быть не так уж плохо. Не трусь, скоро привыкнешь.
Я видел, что мои слова сильно подействовали на нее, и она начала успокаиваться. Стая одобрительно заворчала. Я почувствовал, что сейчас прямо здесь упаду и усну. Последняя вспышка боли отняла остаток сил. Брэйди потащил меня в лес устраиваться на ночлег.
Напоследок я бросил взгляд на веранду: оттуда на меня во все глаза смотрели остальные новички, пока еще люди. Во взгляде у некоторых, кроме испуга, я прочитал интерес, и … облегчение, они вроде тоже немного успокоились при виде меня. Не горюй, братва. Всем пока.

***

Я лежал на той самой скале, которую видел в первый день глазами Ли, и смотрел на океан. Он бескрайний и очень красивый в любую погоду. Особенно я люблю его во время шторма. Когда смотришь вдаль, то на ум само собой приходит слово «свобода». Хочется побежать по волнам далеко-далеко за горизонт и никогда больше не возвращаться. Мне всегда казалось, что там, за границей видимости, есть какая-то особая страна. В ней меня кто-то ждет, и как только я добегу туда, у меня сразу все будет хорошо.
Вот уже больше недели прошло с тех пор, как я стал волком. Каждый день мне хотелось побыть одному хоть часик. Мне теперь очень не хватает моего одиночества. Пока я жил в Сиэтле, я частенько сматывался на пляж и часами смотрел на волны. И думал о своем: то злился на людей, то вспоминал что-нибудь, то просто приводил мысли в порядок, обдумывал планы. Здесь, в стае, мне было… хорошо, я впервые в жизни стал хоть кому-то нужен. Но взамен у меня полностью забрали мою свободу и снаружи, и внутри. Они постоянно слышали мои мысли, у меня не осталось даже самого крохотного уголка, куда никто больше не заходил бы и где можно стать самим собой. Как только кому-то из них не нравилось то, что я думаю, тут же начинали прискребаться, особенно Сэм. Это называлось воспитанием. Все это дико раздражало. Тогда я злился и посылал всех подряд. Было очень трудно не огрызаться, и я частенько получал за зубоскальство, но упорно продолжал отстаивать свободу мыслей. Пошли нафиг, не слушайте, если не нравится.
Я просто мечтал скрыться где-нибудь от всех хотя бы ненадолго, но Сэм никак не отпускал: то на охоту ходили, то бегали по лесу, изучали местность, то бои устраивали, и это все называлось тренировками. К тебе вдруг подходит старший волк и начинает рычать, а потом нападает. Попробуй защитись от него. Сколько раз мне шкуру портили в таких боях. Ладно хоть заживает моментально. Тоже бонус, кстати. В первый раз на меня Брэйди окрысился. Я этого никак не ожидал. Только что мясо трескали вместе, и вдруг прыгает на меня этот зверюга ни с того ни с сего. Оказывается, Сэм приказал, а я и не слышал. Обманули, сволочи, за моей спиной сговорились. Прыгнул на меня и вцепился сразу в глотку. Я так перепугался, а он тут же отпустил и велел к новой атаке готовиться. Мол, ты уже знаешь, что сейчас будет, обороняйся. Зашибись. Я хотел задать стрекача, а Сэм услышал и запретил удирать. Ноги сразу как ватные сделались. Пришлось на месте уворачиваться от Брэйди. Потом, когда он меня еще раз кусанул, я обозлился и цапнул его как следует, так что он взвыл. Знай наших!
После таких тренировок хотелось только одного: пожрать хорошенько и завалиться куда-нибудь под куст. Вся эта возня отнимала много сил. Да еще превращения. Они каждый день происходили по одному, а то и по два-три, пока индейцы не закончились. И с каждым новичком я переживал всю его боль, как будто сам снова превращался. Приятного мало. А та девчонка, которая в один день со мной превратилась, так и бегает теперь за мной хвостом и все норовит лишний раз подлизаться. Видите ли, помог я ей тогда. Вот напасть. Кэнти, блин. Брэйди ржет надо мной: видишь, говорит, как тебе идет волчья шкура, в первый же день зауважали. Я его чуть не покусал за эти слова, а он еще больше издевается. Предатель. Он все так же опекает меня, хотя теперь уже поменьше. Вообще-то он мной доволен, иногда даже берет себе в помощники, когда надо за каким-нибудь новичком присмотреть. Почти никто из них не удирал, как я. Брэйди говорит, что они лучше меня были готовы к превращению, больше знали, а я самый бешеный оказался. Теперь мы с ним дружим, когда он не клюет мне мозг своим контролем или подколками. Новенькие осваиваются, присоединяются к стае и постепенно включаются в тренировки. Среди них есть три дебила, они вечно грызутся друг с другом. Сегодня один на меня попер, пришлось навешать уроду. Я оказался сильнее его. Будет знать, на кого зубы скалить. По словам Брэйди, это нормально для молодых оборотней, мол, все мы такие вспыльчивые. Я ему сказал, чтобы он не сравнивал меня с недоумками, я ж не бросаюсь ни на кого. Он в ответ: мол, с тобой не все понятно, ты и правда спокойный не по годам. Я ему заявил, что я умный. Был бы такой же осёл, как эти, ни за что не выжил бы в Сиэтле. После того как поголодаешь да огребешь хорошенько ни за что, начинаешь быстро соображать и лишний раз не нарываешься.
Но вообще народец тут неплохой, быстро учатся. Еще несколько дней, и пойдем вампиров смотреть. Так Сэм сказал. Экскурсия в зоопарк такая. Брэйди говорит, они воняют страшно, так, что сразу убить хочется. Поглядим, что за звери.
И еще одна напасть приключилась. Ли. Она приснилась мне в первую же ночь после превращения. Я снова увидел ее на поляне человеком. Она, как тогда, вспорхнула с места и подошла ко мне с улыбкой. Лицо такое красивое, что, кажется, будто оно излучает свет. От этого сразу стало тепло на душе, захотелось ее обнять. Я протянул руки, но она ускользнула от меня, все так же улыбаясь. Во сне я знал, что это только игра. Мне хотелось бы, чтобы она не кончалась… Днем мысли об этой грубиянке постоянно преследовали меня, сами собой лезли в голову. Я пытался от них избавиться, но это оказалось невозможно. Мои мозги опутал ее образ. Он поселился там и никак не хотел уходить. Я даже пытался сердиться на нее, вспоминал, что она говорила тогда на поляне, но все зря, злиться на Ли я не мог. Прям наваждение какое-то. Наконец, я понял, что влюбился. Тьфу!! Только не это. Но поздно, ничего поделать с собой уже не в состоянии. Каждый раз сердце замирает, когда вижу… И мечтаю…не могу по-другому. Да только зря, она с Эмбри, черти б его сожрали. А потом я услышал в ее мыслях, что она жалеет меня. Вот этого я вообще не просил! Так муторно стало, хоть вон беги из леса. В последнее время стараюсь не думать о Ли днем (Чего мне это стоит! Когда она появляется в поле зрения, голова сама поворачивается в ту сторону!), но она продолжает сниться мне каждую ночь, а сны такие, что… Никогда еще со мной ничего подобного не случалось. Эмбри психует, а мне охота порвать его, да только это не поможет. Ли его любит, урода. Ну за что мне это наказание?! Жил себе спокойно, никого не трогал, а теперь мучайся. Да еще Кэнти эта. Что-то слишком много благодарности. Подозрительно прям. Только бы не… На хрена оно мне нужно?
Сиэтл я почти не вспоминал, он остался позади, и, как я теперь понимал, навсегда. Но жалеть было не о чем. Разве жизнь там была? Зато я все чаще задумывался о будущем. Наступит ли оно? То есть останусь ли я в живых после боя? Невольно я стал внимательнее слушать мысли стаи, и не зря, оказалось очень познавательно. Среди всех яркостью образов выделялся Джейк. Он был вторым по рангу после Сэма. Оказывается, это он по праву должен был стать вожаком, но отказался. Сначала я не въехал: как это добровольно уступить власть? За нее наоборот всегда дерутся. Но потом узнал про запечатление… и стал сравнивать с собой, ну, то есть со своими мыслями о Ли. Понял, что нифига не понял, перепугался только. Это чертово запечатление, прям приговор какой-то, да еще на всю жизнь. Пришлось спрашивать у Брэйди. Он меня успокоил, сказал, что запечатление не такое, хотя и похоже. Они все, оказывается, сначала тоже перепугались. Я был в шоке. Вся стая, значит, в курсе. Провалитесь вы!
И все же мысли Джейка притягивали, и я продолжал его слушать. Постепенно я узнавал их с Бэлой историю и даже стал завидовать… Такие молодые, а уже нашли друг друга и счастливы до умопомрачения. В буквальном смысле. У Джейка иногда действительно мозги плывут, как только он вспоминает свою Бэллу. Бывает же такое. Интересно, у меня так будет когда-нибудь? Хорошо бы. И вообще есть ли у меня хоть что-то впереди?
Кажется, Брэйди зовет, надо идти. Одиночество закончилось. Облом тебе, Дэн.

***

Ура!! Сегодня идем в зоопарк смотреть вампиров. Сэм наконец решил, что мы готовы. Ну, типа освоились каждый со своим волком, всему научились и тэдэ.
Быстренько собрались всей толпой, ой, прости, Брэйди, стаей, и на поляну какую-то незнакомую прибежали. А там вонь стоит, мать моя! Как будто сто скунсов сдохли. Вот мерзотина. Сэм тут же объяснил, что так вампиры воняют. Пипец! Только за один запах убить гадов, чтоб воздух не загрязняли! Мы все заворчали и ощетинились, но Сэм велел угомониться. Стоим, ждем, что дальше будет. Вдруг откуда ни возьмись на поляне мужик появился, и вонь еще усилилась. Терпеть ее было почти невозможно, и кто-то опять тявкнул. Откуда он взялся, я не углядел. Я его моментально узнал, потому что много раз видел в мыслях Джейка. Эдвард, исконный враг и соперник. Интересно было посмотреть на него в оригинале. Мужик с виду ничего, одет прилично так, только бледный, как рыбье брюхо, и переливается как-то странно на солнце. Вот ты какой, значит, северный олень. То есть вампир. Сэм приказал мне заткнуться и всем остальным тоже и ждать, а сам пошел навстречу бледному. На переговоры, судя по всему. Интересно, как они говорить будут? Сэм в человека превратится? Но дальше все пошло как-то странно. Мы слышали мысли Сэма, а этот бледный Эдвард отвечал на них вслух. Как так?! Неужели он тоже может мысли читать? Что-то упустил я эту информацию, и сейчас прям в осадок выпал. Думал, только мы так умеем. И тут же я стал прикидывать, чем это может обернуться в бою. Выходило, что наша карта по-любому будет бита, если противник каждый твой шаг видит наперед в твоих же мыслях. Значит, нужно его как-то обмануть. Только я об этом подумал, как бледный на меня зыркнул. Так, уже прочитал. Все, дальше фиг тебе, даже если драться с тобой не придется. Нечего врагу делать в моей голове, и я запел песенку. Правда, в ней половина слов такие, которые пишут только на заборах, но всем понравилось. Бледный посмотрел на меня с интересом. Я мысленно сказал ему fuck. Сэм опять велел заткнуться. Уж и слова теперь не скажи.
Пока я развлекал народ, переговоры закончились, и на поляну вышли еще шесть скунсов, то есть вампиров. Сэм уже по привычке велел мне заткнуться. Мы должны были сначала познакомиться с ними, а потом попробовать сразиться. Так я и думал. Интересно, остальные тоже читают мысли? Похоже, этот вопрос волновал не только меня, и Брэйди принялся объяснять нам, что только некоторые из них имеют сверхспособности: Эдвард читает мысли (поняли, не дураки, да, да Брэйди, я уже заткнулся), Элис, маленькая такая, чернявая, видит будущее (ох ни хрена себе уже молчу!), Джаспер, кудрявый и длинный, влияет на эмоции (Это как? А, понятно, так бы и сказал, нечего ругаться), а Эммет, громила, самый сильный из всех. Очуметь! И как с такими можно справиться? Как хотим? А если никак не хотим? Заткнуться? Ну, это сегодня не новость.
Ладно, пошли знакомиться. Мы должны были их обнюхать (вот засада!), чтобы запомнить их запахи и не перепутать в бою «своих» скунсов с чужими. И правда, вонь у каждого оказалась своя, запомнить несложно. Такое вообще не забывается.
Потом нам показали, как они дерутся между собой. Вышли двое: Джаспер и этот шкаф Эммет. Бодались недолго, но это впечатлило. Скорость была такая, что только успевай замечать, что они там делают. Но я успевал, потому что смотрел во все глаза. Да уж…
А потом Сэм спросил, кто из нас хочет попробовать свои силы. Бояться, мол, нечего, никто никого не покалечит, он, вожак, этого не допустит. Чё-то никто особо не хотел. Тогда бледный Эдвард вышел вперед и с мерзкой такой улыбочкой позвал меня. Я тут же соскучился по Сиэтлу, но…деваться некуда, надо идти. Я же ведь не трус? Нет, я не трус, я разумный чел… то есть волк… Эх, ладно, иду уже. Иду и нифига не знаю, чё делать буду. Щас он меня быстро опрокинет и башку чик - на бок. Все, прощай, Дэн, отбегался. Никто ничего сообразить не успеет. Эх ма, пропадаю ни за грош. Вот мы уже в нескольких шагах друг от друга. Стало по-настоящему страшно.
Я даже не заметил его движение в мою сторону, а только почувствовал, как мое тело подбросили в воздухе и моментально прижали к земле. Я лежал, опрокинувшись на спину. Это было очень унизительно, потому что такая поза выражает у волков полную покорность. Противник дышал мне прямо в лицо трупным смрадом, от которого в носу невыносимо зудело. Захотелось немедленно и любым способом избавиться от источника вони, потому что уже не хватало воздуха. Но меня схватили за горло и приковали к месту ледяные, невероятно сильные руки-клещи и еще два светло-коричневых горящих глаза. «Как у тигра», - пронеслось в голове. Они сверлили мозг, гипнотизировали, лишали воли к сопротивлению, и это было особенно мерзко. Я возненавидел моего противника каждой клеточкой тела за унижение, за то, что он оказался сильнее и хитрее. В черепной коробке бешено забилась одна короткая мысль: убить, убить, убить! Я дернулся под его клешней, и воздух совсем перестал поступать в горло. Но через одну мучительную секунду длиной в полвечности он меня отпустил, засмеялся в лицо, еще раз дохнув мертвечиной, и отпрыгнул одним молниеносным движением далеко назад. Моя ненависть бушевала внутри раскаленной лавой и требовала выхода, иначе она испепелит меня самого. Я вскочил и ринулся за вампиром. Он стоял спокойно, даже вальяжно, только слегка щурился. Когда я прыгнул на него, то в самый последний миг он ускользнул, а я поймал зубами пустоту. Сквозь огненную завесу ненависти я различил чей-то приглушенный голос: «Думай, что делаешь!» Я снова бросился в атаку и опять проиграл. Это мерзкое отродье маячило в стороне и спокойно изучало меня без тени страха. Я был бессилен против монстра. Оставалось только одно – позорно сдаться. Но сдаться сейчас значило покорно умереть в бою потом. На это я никак не согласен.
И вдруг совершенно неожиданно для меня самого на выручку пришла старая моя профессиональная привычка отвлекать внимание. Она давно уже срабатывала на автомате, без участия головы. Только сейчас мне нужно было не карманы обчистить, а убить «клиента». Что может отвлечь Эдварда? Ответ очевиден. Показываю ему Бэллу, но не такую, какой видел ее сегодня в мозгах Джейка, смеющуюся от счастья, а совсем другую, окровавленную, умирающую и шепчущую на последнем вздохе имя Эдварда. Это было нетрудно, потому что мне сильно помогала ненависть. Вампир вытаращил глаза, а я опередил его всего на миг. Один миг, но я его выиграл. И вот чудовище валяется на земле, придавленное моими лапами, а клыки уже почти сомкнулись на его глотке. Тут совершенно некстати в мозгах звучит голос вожака: «Не трогать! Оставь его и отойди!» В мире нет ничего, кроме этого властного, вибрирующего от своей силы звука. Моя ненависть перекидывается на него, но команда парализует мышцы, не дает сделать больше ни малейшего движения, чтобы хоть как-то навредить врагу. Я отступаю в бессильной злобе.
Когда чумовая завеса рассеялась, я окончательно осознал свою победу. Вампир уже стоял на земле и даже успел отряхнуться. Он опять выглядел почти безупречно, как в начале, но косился на меня с какой-то затаенной недоброй мыслью.
Остальные после меня тоже пробовали биться с вампирами, но никто больше не выиграл.