//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Запах влаги и листвы. Холодная, сырая земля. Свет сквозит по мне, пробираясь через завесу зелени над моей головой. Стволы деревьев, облепленные мхом, утопают корнями в буйно разлившимся потоке папоротников. Форкс? Определенно.

- Белла?

Нет, только не ты. Пожалуйста, только не ты. Я не могу видеть тебя. Это слишком категорично лишает меня всякого спокойствия. Слишком резко бьет под колени, лишая равновесия. Слишком безвозвратно высасывает из воздуха весь кислород.

- Белла…

Твой голос. Такой не совершенный в моем сознании, будто я – старый кассетник для аудио-пленки, нещадно растягивающий, рвущий, уничтожающий тонкую коричневую ленту. Позволь мне, не слышать тебя. Позволь, не видеть. Ты мучаешь меня. Я хуже, чем умираю.

- Белла, не надо…

Просто заткнись, ладно? Вспышка. Мои руки безвольно повисли по швам. Плечи опустились. Перед глазами слезы смешивают зелень с землей, искажая картинку. ТЫ произносишь моё имя. Вспышка. Мои руки дрожащим, дергающим движением взмывают к волосам, я цепляю локоны, царапая кожу. Крепко сжав веки, я меряю шагами квадратные метры. Не произноси МОЁ ИМЯ!!! Вспышка. Руки сложились крестом на груди, закрывая сердце. Скулы напряжены, дыхание ровное. Зачем ты зовешь меня?

- Я не знаю…

Свет ударил по глазам. Слух режет какой-то странный звук. Гудок? Листва теряет цвет. Кроваво алый. Я открыла глаза, снимая пелену век, просвеченных солнцем. Нью-Йоркские пробки – лучший будильник. Достаточно, быстрее ты все равно не поедешь. Хотя мне ли говорить о смирении. Ты не знаешь. Я не удивлена. В следующий раз, когда я ворвусь в эту комнату, нарываясь на бурные последствия, я крепко задерну шторы. Джаспера нет, маленькой черной сумки тоже нет. Мне бы тоже не помешало навестить душевые. Вместо этого, я крепче прижимаю к себе тонкое одеяло, отворачиваюсь от слишком прозрачного стекла, и пытаюсь представить, что это утро еще не наступило. Утро, в котором я посмотрю в глаза Джасперу. Утро, в котором мне придется говорить с Розали. Утро, в котором я буду знать, что Эдвард стал прошлым, только-только прогремев взрывом в настоящем. И это мой первый восход в городе мечты?

Джаспер. Как мне не жалеть о том, что произошло вчера ночью? Как не быть сбитой с толку самой собой: своими реакциями, своими эмоциями, своими предчувствиями. Что я скажу тебе? «Прости, это был порыв»? «Знаешь, я не ориентируюсь на продолжительные отношения»? «Я не понимала, что делаю, это была ошибка»? Чтобы я ни сказала, это построит стену между нами. Я не думаю, что задеты его чувства. Просто, секс всегда все усложняет. Поднимает на новый уровень или опрокидывает в сточную канаву. Что будет, когда я увижу его. Что если он захочет обнять меня или поцеловать, сладко пожелав доброго утра? Резко выбрасывать ладони вперед, останавливая его, сбивчиво объяснять что-то, смотреть виноватым взглядом, желать раствориться в воздухе, перестать существовать, только чтобы не испытывать эти грязные, смешанные чувства. Это будет слишком в духе «Жестоких игр». Впрочем, пубертатная сторона моей героини уже потерялась в ореоле экстази и оргазма, посему можно думать теперь только о том, как сохранить достоинство и не совершить еще больше ошибок.

В дверь постучали, легкий щелчок замка, и она медленно распахнулась. Мягкие, осторожные шаги на паркете. Я придала лицу отстраненно спокойное выражение, стараясь дышать медленно. Я не готова сейчас ни к чему, а тем более к тому, о чем думала несколькими секундами ранее. Еще несколько шагов. Почему он медлит. Я почувствовала, как он подошел и склонился надо мной. На щеке появилось ощущение тепла от его пальцев, следом волна воздуха от его движения легко пробежала по коже, его короткий вдох, мой - глубокий. Нужно сыграть до конца. Я поморщилась, чуть мотнув головой, выдохнув небольшим шипением своё недовольство тем, что меня так неожиданно беспокоят во сне. Кажется, он медленно убрал руку, бесшумно выдохнув, и покинул комнату так же осторожно, как вошел. Я подождала еще немного, пока шаги в коридоре стерлись из фоновых звуков комнаты, и быстро заправив кровать, ушла в душ.

Когда я вернулась, Джаспера не было. Я извлекла из чемодана джинсы, свободную белую рубашку и, одевшись, включила спящий телефон. Четыре сообщения: Рене, оператор, Анжела и, это уже интереснее, Джаспер.

«Внизу есть небольшое кафе, если проснувшись, ты меня не найдешь, значит, я все еще завтракаю, присоединяйся».

Положив телефон, блеск для губ и документы с деньгами в маленькую сумочку, я перекинула её через плечо и оставила свободно болтаться на уровне живота. Заперев комнату, я спустилась вниз, старательно не думая о комнате двумя этажами выше, и вышла на улицу. Студент, у которого я спросила дорогу, направил в сторону сороковой улицы с тем, чтобы я, обогнув здание, оказалась прямо у входа в кофейню. Джаспер сидел за столиком, выставленном на улицу, под небольшим навесом из легкого водонепроницаемого материала, очень летняя особенность подобных заведений. Широкая витрина, запах свежей выпечки, аккуратные маленькие меню, молодые улыбчивые официантки, ненавязчивая музыка и никакой суеты. Солнечный свет делает картинку мира хорошей фотографией, выдержанной в теплых тонах, отстраненное и спокойное лицо Джаспера вопреки ожиданиям снимает всякое напряжение во мне.

- Привет – я отвлекла его от чтения, а его ложку от пируэтов в чашке с остывшим кофе.

- Доброе утро. А ты соня, я немного удивлен – он сильно щурился от света, падающего прямо ему в глаза, поэтому я не могла понять, улыбается он, или это просто его мимическая привычка.

- На самом деле, я бы проспала еще больше, если бы не пронзительный возглас нетерпеливой машины на светофоре, ты уже поел?

- Да, но с удовольствием посмотрю, что ты предпочтешь заказать в свое первое утро в Нью-Йорке – он накрыл меню рукой, и оно заскользило через весь стол по направлению ко мне. Не заинтересовавшись даже тем, как оно оформлено, я подняла руку вверх, ловя взгляд официантки.

- Два круасана, вишневый сироп и латте макиато, пожалуйста – легко улыбнувшись, девушка приняла заказ и упорхнула в направлении барной стойки.

- Не дурно. А я вот ел блинчики – он улыбнулся – всегда мечтал съесть блинчики с банановым сиропом здесь. Не в этом кафе именно, а в городе…ну, ты понимаешь.

- Понимаю.

Повисла тишина. Джас расслаблено щурился в небо, вдыхая и выдыхая ветер, перемешавшийся с уже сквозившим в воздухе запахом горячего асфальта и выхлопа. Лицо слишком спокойное, даже одухотворенное. Привычное выражение, конечно, ничего особенного, но…разве не должно быть чего-то особенного? Я, хмурясь, изучала его, пытаясь понять, почему он сейчас вальяжно развалился на стуле, вместо того, чтобы перегибаясь через стол, тянуться ко мне.

- Ну что…? – это было сказано как-то лениво.

- И это все? – я вскинула брови, расставив руки по обеим сторонам стола.

- О чем ты? – он сел прямо, но выражение лица все еще оставалось спокойным.

- Не будет никаких вопросов? Никаких: « Что это было, Белла?», « Кто мы теперь друг для друга, Белла?». Ты не похож на того, кто побоялся бы спрашивать. Или на того, кого бы это не интересовало. Я надеюсь, что не похож, во всяком случае…

- Не похож на того, кто боится или того, кто пользуется женщинами?

- Джаспер…

- Нет-нет, перестань, я не то имел в виду, и хватит поспешности, по крайней мере, за эти сутки её было достаточно, возьми перерыв – он улыбнулся, а его глаза искрились той же заботой и маленькими огоньками, что и вчера – Просто я уже ответил для себя на эти вопросы. Ну, почти ответил. Я догадываюсь, что это было. И я знаю, что мы люди, которые либо совершили ошибку, либо поспешили, либо неправильно истолковали свои чувства. Делать вид, что это была нежелательная случайность, я не буду. Спешка? От нас зависит интерпретация её последствий. Ну а если мы просто перепутали дружбу с легким оттенком сексуального влечения и влюбленность – это был лучший способ все узнать наверняка.

- Как все просто, оказывается – Признаюсь честно, я была немного разочарованна.

- Белла, нет… - Его лицо исказилось, удивлением и неприязнью, не в отношении меня, а в отношении ситуации, в моем воображении, моё лицо выглядело бы так же, если бы он не оказался таким честным с собой и трезвомыслящим – Я…я…не хотел, боже, что я несу, возомнил себя долбанным Альфи…

- Джас, – я уже смеялась – Джас, во-первых, я сегодня притворялась спящей, когда ты вернулся из душа, во-вторых, ты и есть долбанный Альфи – он тоже засмеялся.

- Vespa - lo scooter piu venduto del mondo – ему итальянское произношение сдавалось без боя, в отличие от меня, чисто и свежо.

- Именно – я улыбнулась, смотря, как он усмехается, тут его взгляд упал на соседний стул, утягивая за собой мой собственный. Там лежала маленькая черная сумка.

- Я не заходил в комнату, сразу пошел сюда, знал, что разбужу, ты чутко спишь, как я заметил, – Он явно напрягся – Из комнаты ведь ничего не пропало? Ты сказала, ты не спала – Выражение моего лица не передать словами, шок, непонимание, нежность и боль. Интересно, в форме какого знака пунктуации между моими бровями сейчас изогнулась кожа.

- Все на месте, я уверена – я произносила слова невнятно, глотая буквы – Это был…Эдвард.

- Так, вот теперь мы подобрались к вопросу номер один – в голосе любопытство, азарт и капелька ревности, которую не подсластят даже банановые блинчики – Эдвард?

- Мы учились в одной школе в Форксе, у нас было что-то вроде романа на расстоянии. Не знаю, как объяснить. Я точно знала номера страниц с его фотографиями в ежегоднике, писала стихи, читала Джейн Остин, думала о нем, засыпая и просыпаясь, в общем, порядочно напоминала чокнутую влюбленную, - Мы синхронно расплывались в улыбках, такие истории всегда звучат мило – Это неудивительно, невероятно красивый, высокий, с благородными, немного английскими чертами лица, такой разный и переменчивый, закрытый, почти замкнутый…у меня не было шансов.

- Ты прелестна, Белла – Это было лирическое отступление, сбивающее меня с линии давней влюбленности на происшествия сегодняшнего утра.

- Я встретила его вчера ночью – я сглотнула – В этом самом кампусе, я услышала музыку, подумала, это ты, и отыскала музыкальный зал и его там, по совместительству.

- Он еще и музыкант… - Джас нахмурился, но уже через мгновение его лицо было озарено щекочущей догадкой, быстро, однако – Тот самый Эдвард из бара? Его фото ты увидела на стене?

- Именно.

- А я не обратил внимания, в смысле, не придал значения, – Он загадочно улыбнулся – Ты называла это имя во сне сегодня– Этого еще не хватало – И когда Эммет уносил тебя с танцпола тоже – Джас поднес руку ко лбу, будто мерил температуру, выражение какого-то щенячьего восторга на его лице, несколько сбивало меня с толку – Что произошло-то вчера ночью, я ведь не просто так…попал под удар?

Интересная интерпретация, спасибо, Джас. В одно мгновение он превратился из горе-любовника в обожаемого друга, с которым я обсуждаю свои рандеву. Стоп, какие еще рандеву?!

- Когда мне показалось, что он меня поцелует, в комнату ворвалась его девушка – Смотри, какие страдальческие мины умеют вырисовываться на моем лице, Джас, и, пожалуйста, не задавай больше вопросов – И я…просто убежала оттуда.

Он секунду изучал моё лицо, а я молилась, чтобы он услышал мои мысли. В момент, когда я уже готова была с облегчением вздохнуть, он стал похож человека, который вот-вот совершит прыжок с парашютом: мне пиздец.

- Говори – коротко и ясно, почти как «виновен».

- Послушай, не спрашивай меня об этом, я не смогу быть до конца честной и откровенной, я сама не понимаю, что именно причинило мне такую…боль. В моем сознании, так же как и в твоем, событие не соответствует моей на него реакции. В прочем, в последнее время это происходит уже слишком часто. Я просто слишком бурно на все реагирую – Во мне закипало раздражение. Опять.

- На что именно?

- Джас… - неужели не достаточно того, что я уже сказала, зачем ты это делаешь?

- Белла…? – Откуда. Эта. Настойчивость?!

- Я же сказала! Я не знаю! Блять, какая часть этого предложения нуждается в особой трактовке?! Мать твою, Я! НЕ! ЗНАЮ! – Я вцепилась руками в стол, смотрела четко в его глаза, я готова была сорваться с места и врезать ему прямо по его фетровой шляпе, если он не заткнется к чертям собачьим прямо сейчас.

- Вот оно.

- Что? – Я кипела – Не строй из себя гребанного Кэла Лайтмана, ладно?

- Если вы чуть успокоитесь, мисс Торрес, я поделюсь занятной теорией, касающейся вашего поведения – Он откинулся, занимая выжидательную позицию.

Никаких, на хрен, теорий. Не нужно. Мне это не нужно. Я не хочу усложнять себе жизнь еще больше. Я просто знаю, что это пройдет. Я знаю, что это влияние места, времени и атмосферы. Кого угодно это выбьет из колеи. Хватит неразберихи с Джаспером. Достаточно страхов и неуверенности касательно школы. Просто стечение обстоятельств. Просто. Просто. Я хочу, чтобы все стало просто. Это нормальное желание, разве нет? Инстинкт самосохранения. Красный свет боли, разочарованиям и потерям. Сигнал стоп для лишних мыслей, впечатлений и событий. Предохранители. Обычные психологические реакции, смесь интуиции, логики и чувственного восприятия.

Слабая попытка, Белла. В следующий раз меньше шаблонов. Это слишком. И Экман тут не причем:

- Говори.

- В воздухе уже висит яркая неоновая вывеска: «Эдвард задевает Беллу за живое», поэтому это в построении теорий не нуждается – Он говорил мягко, задвинув ревность и давление, и даже пытался шутить – Вопрос только в том, что это: давняя страсть, которая вспыхнув, так же быстро погаснет. Или…блять, ненавижу ходить вокруг да около, я просто уверен: ты любишь его.

Ты не мог просто задушить меня, пустить мне пулю в лоб или просто вскрыть яремную вену? Это было бы в миллион раз милосерднее, чем выносить такой приговор. В обоих случаях смерть насильственная, но теперь, признавшись себе в этом, я буду умирать долго, рассыпаясь на куски, медленно исчезать, застывать и бесконечно мерзнуть. Любить его. Помнить контур его губ, ритм дыхания и аромат волос. Помнить черты, мимику и движения. Необратимо срываться мыслями на него, каждый раз, когда буду делать очередной вдох. Смертельно вырывать его из себя вместе с кислородом, свистом, выходящим из легких. Ощущать его внутри, пульсирующим комком боли, разрывающим ребра, отравляющим мысли. Отравляющим каждый день и месяц долгое, долгое время. Бороться, собирая в кулак всю волю, вырабатывая ритуалы забвения, стратегию отвыкания, и проигрывать каждый ебанный раз. Я уже проходила через это. Этот вирус просто так не уходит из организма. Он просто дремлет. Ждет, пока ослабнет иммунитет.

- Когда он уехал, календарь перестал существовать. Мир сузился до границ моей комнаты. Пустота. Я не знаю, что будет теперь. И все слова, которыми я буду пытаться описать это, будут пустыми. Потому что просто нет способов передать эти чувства другому человеку. Они досконально, исключительно личные. Это огромная черная дыра внутри, ненасытная, вечная. Края этой раны, рваной, незыблемой не затягиваются. Я не думаю, что способна выдержать нечто подобное. Он просто затмевает все собой, и я безумно боюсь этого. Он исключает всякие возможности не принадлежать ему. И это абсолютно невзаимные ощущения, – Я только сейчас заметила свои слезы и печать вины на лице Джаспера, угрюмого, печального. Я не хотела делать его таким. Только не его. – Я...мне надо идти.

- Белла!

- Правда, я просто уйду.

- Не надо. Что я могу сделать? Как исправить это?

- Не надо драмы, ладно? Достаточно за эти сутки, я хочу взять перерыв.

Я достала из сумки пару купюр и аккуратно положила на стол. Не поднимая глаз, не желая видеть тревогу и отчаянье на лице Джаса, я взяла направление противоположное кампусу и ушла, силясь, не перейти на бег, силясь, не сорваться на рыдания, силясь, прекратить поток мыслей в своей голове.

* (Daniel Licht - Deborah Loves Rudy)

Я знаю все трещины Нью-Йорка, я коснулась каждой руки в этом городе, я увидела, как закат пожирает этот город, его жизнь, его дыхание. Он стал серым, безлюдным, глухим. Шпили вонзали в небо иглы, взрывая кроваво красным артерии облаков, очерняли сумерками, стекавшими по стенам, разливающимися по асфальту, крадущимися в окна домов, сковывающим души жителей. Тени. Яд. Тени. Яд.

Я не могла больше терпеть это, мне нужно было вернуться, я готова была принять любой исход, только бы коснуться теплой груди Джаспера и забыться на несколько часов. Уголком сознания я следила за направлением своего движения, стараясь через равные отрезки времени поворачивать в одну и ту же сторону, поэтому, несмотря на день почти слепой ходьбы, я все еще знала, где территориально я нахожусь. Найти кампус не составило труда, я просто держалась на близком расстоянии от небольшой группы студентов, переводя движения в автономный режим.

- Белла?

На секунду мне показалось, что в том самом лесу, который снился мне сегодня утром, в памяти ворохом пронеслось смутное воспоминание об этом. Образ Эдварда, смазанный, нечеткий, теперь воочию предстал передо мной. Нет, только не ты. Этот голос, произносящий моё имя, ЕГО голос, такой совершенный, слегка хриплый, лился куда-то мимо моего сознания, задевающий тонкие, промозглые струнки души. Озноб. Я сжалась в комок, пытаясь отключиться от происходящего, пытаясь стереть себя из этого места. Он приближался ко мне, не оставляя пути к отступлению. Не давая возможности не заметить его, пройти мимо, спасти себя. Пожалуйста, нет. Я хуже, чем умираю. Глаза порезали слезы. Я безвольно обмякла, останавливаясь, наблюдая как тени замедляясь, присматриваются ко мне, анализируют мои действия. Руки расслабились и вытянулись вдоль тела. Смирение? Да. Пусть все это просто кончится.

- Белла…

Я подняла глаза. Он шел ко мне через улицу, оставив за спиной такси, из которого с вопросительным выражением на лице, медленно выскальзывала Таня, направляя свой взгляд на меня. Это лицо, надменное, высокомерное. Острые черты, четко очерченные губы полосовали мои зрачки, лезвиями прокладывая себе дорогу к моей ненависти. Черной, безграничной, выжигающей, пахнущей углем ненависти. Тени вцепились наконец-то в моё сердце, выжигая все на своем пути. Я переместила взгляд на Эдварда. Он протягивал руку в мою сторону, пытаясь отвлечь внимание. Моё лицо исказила гримаса отвращения. Убери! От! Меня! Свои! Руки! Не! Смей! Произносить! Моё! Имя! Я резко отстранилась, когда он подошел ближе, губы искривились в ехидную, ядовитую усмешку, я смотрела на него, подняв бровь, выразительно, предельно ясно давая понять без слов, что ему лучше убраться отсюда немедленно.

- Белла, не надо…

Я, молча, прошла мимо, мягко огибая его. Чувствуя, как слезы в глазах стали льдом. Он остался за спиной, а впереди была только Таня, которая с выражением полного не понимания на лице, смотрела, как я отвергаю Эдварда даже в попытке со мной заговорить. Пришел ли к ней ответ на вопрос о том, почему я это сделала, я не знаю, я видела её лицо доли секунды, пока и она не оказалась у меня за спиной. Моё сердце было закрыто, оно покрылось коркой сгоревшей в злобе плоти, я была спокойна, напряжена, но хладнокровна.

- Зачем ты звал её?

- Я не знаю…

Я высоко подняла голову, твердо ступала на асфальт, еще секунда и я бежала, яд боли был мне больше не страшен, моё сердце перестало биться, он просто застынет в моих жилах, никогда больше меня не побеспокоив. Я знала, что это была любовь. То самое всеобъемлющее вселенское чувство, которое стирает все «но» и «если», оставляя только отсутствие выбора, сознания и логики. Я знала это, когда впервые увидела его. И теперь я понимаю, почему судьба распорядилась так, чтобы он уехал. Это, должно быть, убило бы меня, если бы зашло дальше, потому что по законам все той же судьбы, это совершенно точно должно было закончиться. Но все эти совпадения, случайности, обмен билетов и комнаты в кампусе, решение учиться в Лондоне, все это сдвинуло мою вселенную с начертанного пути. Я могла быть только благодарна за то, что избежала худшего финала.

Через пару минут я была у входа в общежитие. Резко толкнув дверь, я ворвалась внутрь, держа в голове только одно желание: убраться из этого города как можно скорее. Я неслась по лестнице, прыгая через ступени, я ощущала внутри какую-то невозможную, разрушительную силу, злость, ярость, ненависть, гнев…

- Белла?

Блять, следующий, кто сделает это еще раз, совершенно точно расстанется с жизнью. Этот кроткий звук, обозначающий моё имя, сводит меня с ума. Эти нежные голоса, произносящие его украдкой, говорящие «просто остановись и дай мне сделать тебе больно». Все еще находясь на лестнице, я остановилась. С верхнего пролета на меня смотрела Розали, медленно спускающаяся на смежную площадку.

- Да? – она не могла не заметить раздражения в моем голосе, но, видимо, решила, что причиной ему являются события прошлой ночи.

- Я хотела поговорить с тобой – Ну, естественно, ты хотела. Ты вела себя как узколобая стерва, теперь самое время восстановить лицо. Или подправить тебе личико, как думаешь?

- Мне насрать. Могу повторить в сотый раз, если это неочевидно – я смотрела на неё в упор, щурясь в презрении.

- Я просто хотела извиниться, – пошла ты – Я нагрубила тебе в клубе, не разобравшись толком в том, что на самом деле произошло – Ты знаешь, куда засунуть эти извинения и сколько раз провернуть, чтобы почувствовать их присутствие в этом отверстии, компенсируя их ничтожность.

- Розали, просто…- Я закипала, не смотря на то, что творилось у меня внутри, я не могла позволить этому вырваться наружу, особенно, таким образом, в тех словах, что кружили в моей голове, нельзя, это переходит все границы – Просто забудь – Так, голос звучит спокойнее, уже хорошо – Мы вряд ли еще когда-нибудь увидимся, поэтому просто не делай из этого трагедию.

- Белла, дело не в этом, – Давай, объясни мне, что к чему – До того, как все случилось, мне показалось, мы похожи, показалось, мы можем стать если не подругами, то хорошими знакомыми, я не хотела, бы расстаться на такой ноте.

- Похожи? Что ты могла разглядеть во мне такого, что напомнило бы тебя саму? Тебя?– Я выплюнула это в её лицо – Розали, ты ничтожество, тупое животное, озабоченное сексуальными позывами и провокациями, не ставь себя вровень со мной, ты неумолимо проигрываешь это сравнение…

- Знаешь, я была права вчера, ты – абсолютно чокнутая стерва – Она улыбалась. Улыбалась.

Я не помню, как моя рука взметнулась вверх. Я почувствовала только, как мои ногти входят в её кожу радом с губами, я схватила её за подбородок и резко оттолкнула в сторону. Расположение её собственного центра тяжести, сыграло на то, что следуя направлению движения, она пробила головой стекло в раме висевшей рядом картины, увеличивая силу удара своим собственным весом. Надеюсь, на её лице в скором времени появятся несколько швов. Она кричала. Её голос эхом отдавался в моей голове, немного приводя меня в чувство. Я набрала 911, назвала адрес и побежала за Джаспером, который наверняка, поглощенный паникой, ждал меня в комнате. Когда мы вернулись, Розали уже была окружена студентами и парой охранников, поэтому Джас, схватив мой локоть, затянул меня обратно в холл, сдавленным шепотом приказывая, быстро выбраться из здания по другой лестнице, поймать такси и ждать его. А он тем временем, соберет наши вещи, и мы сегодня же улетим в Лондон. На ходу он достал из кармана трубку мобильного телефона, я расслышала только имя Эммета, надеюсь, он знает, что делает.

По дороге в аэропорт голос Джаспера все еще срывался на крик, пока он искал подходящий рейс, бронировал билеты, называл номера кредитных карт и наши данные. Пару раз он звонил Эммету, справляясь о Розали. Еще в кампусе он объяснил Эммету ситуацию, и взял с него обещание, что он заставит Розали не выдвигать обвинения самой и сказать копам, что не знает того, кто сделал это, при условии, что я немедленно покину город. Мы не были зарегистрированы в общежитии, поэтому на нас выйти никак не могли. Меня весь день не было, и никто не видел, как я входила или выходила из здания. Если Эммету удастся убедить Розали, об этом не станет известно. Я понимаю, что это будет стоить Джасперу их дружбы, и, по всей видимости, он делает это из чувства вины. Ведь это он послужил толчком для моего срыва, его слова запустили этот необратимый процесс, и он чувствовал себя причастным к тому, что я сделала, когда сорвалась окончательно.

Посадка прошла в полном молчании. Он был взвинчен, и ему огромных трудов стоило сдерживаться в отношении меня. У меня было ощущение, что он ведет себя со мной как с неуравновешенной, которая, в ответ на любое критическое вмешательство, может выкинуть нечто, что вполне послужит угрозой национальной безопасности. Отчасти это было правдой. Думаю, в этом состоянии я могла бы и дверь самолета на высоте трехсот метров открыть из-за того, что мне принесли холодную курицу. Но несмотря на все, он успокаивал меня, когда я вкратце рассказала ему, что происходило после моего ухода из кафе. Он менялся в лице с каждым ударом пульса: от гнева и паники, до сочувствия и нежности. Он прижимал меня к себе, касаясь волос, целуя холодный лоб, то и дело поправляя плед на моих коленях. Что я натворила? Что со мной произошло? Как я могла допустить такое? Это было абсолютным, подобным цунами помешательством. Думаю, если бы дело дошло до суда, меня бы, вполне возможно, оправдали. Худшего состояния для ссоры с девушкой, которая срывалась на тебя накануне вечером, вообразить сложно. Джаспер снова обволакивал меня своим тихим, урчащим голосом, забирая тревогу, притупляя восприятие, было невыносимо видеть его таким. Разрывающимся на миллионы кусочков, охватывающим весь спектр чувств которые способен испытать человек в подобной ситуации. Он был уже почти без сил, когда после пары часов полета я попросила у стюардессы подушку и достаточно быстро погрузилась в сон.

Мне много эмоций подарила сага, конечно, море положительных, но...мне захотелось прожить и прочувствовать немного иную историю. Лучшего способа сделать это, я не нашла. Приблизить характеры к реальности, оценить по достоинству Джаспера и, конечно, немного расшевелить Эдварда...мне самой приятно окунаться в эти мысли. Всегда очень приятно.

И просто невыносимо приятно читать такие отзывы. И, пожалуйста, только на "ты", я пугаюсь что-то этого "вы" Спасибо. Необъятное, огромное спасибо. Невероятно ценные слова. Теперь буду бояться тебя разочаровать (мы же на "ты", да?), но буду хотеть радовать

Counting Crows - Colorblind на репит и вперед)

Глава 5. Я нужен тебе.

Тихие тени, осторожные силуэты, мягкие полутона. Память изменчива, но подсознание непростительно устойчиво. Вязкие, гулкие, почти медовые сновидения обволакивали меня, наваливаясь и накатывая неумолимо и беспощадно. Почти обездвиженная и безнадежно немая, я снова и снова становилась зрителем в театре вчерашнего дня. Призраки моих поступков и фантомы возможного развития событий, кропотливо продуманные воображением, заставляли видеть ту себя, которой я стала. Я самозабвенно погрузилась внутрь девушки, обреченной быть сосредоточением противоположностей. Моя мягкая и кроткая натура теперь тесно переплетена с авантюрной и эксцентричной особой во мне. Строгость взглядов и мораль – с жаждой приключений и экспериментов. Нежность и уязвимость – со стервозностью и жестокостью. Гордость, похоть, принципы, чувствительность, уверенность, сомнения…фокус на бесконечность. Возможно, это стандартные этапы взросления, становления и формирования. Должно быть, сила, с которой картинка мира срывается с точки сборки, просто обязана быть в крайней степени разрушительной. Эффективность, сжатые сроки, высокая восприимчивость через эмоциональную подоплеку – все это мой личный курс выживания.

Патока грез медленно стекала с глаз, до слуха доносилась знакомая музыка. Кажется, это был трек «London calling». Я почувствовала движение рядом с собой, открыв глаза, я нашла на своих коленях спящего Джаспера, который недовольно хмурился, пока его рука путешествовала вслепую по сумке в поисках телефона. Я запустила свою туда же и, быстро нащупав прохладный корпус, выключила звук нажатием боковой кнопки. В туже секунду складка между бровей Джаса разгладилась, рука расслабилась и безвольно повисла, а дыхание сначала замедлилось, а потом выровнялось. Его затылок касался моего живота, приятное ощущение тепла и близости умиротворяло, медово-пшеничные кудри рассыпались по моим коленям и бедрам, нежная, мягкая кожа, чуть заметный румянец на некогда бледном от усталости лице. В нем есть нечто волшебное, будто он – дверь в другую реальность. В мир, наполненный музыкой. Здесь, в этом квадратном метре наших сидений, у меня на руках спит, возможно, самый подходящий и правильный для меня мужчина. Эти бесы в его голове, ангелы в его сердце. Его обволакивающая, туманная энергия, его распростертые на встречу мне руки, его обезоруживающая откровенность и тайны, которые за ней, безусловно, скрываются. Джас, только не разочаруйся во мне. Только не разочаруйся.

Я поднесла экран телефона к глазам, причиной моего пробуждения оказалось сообщение от Эммета. Набравшись храбрости, я нажала кнопку «открыть».

«Она в самолете?»

Вспышка гнева. Сколько яда. Пренебрежение, злость и негодование наполняли эти слова. Бегущая строка в мыслях старой Беллы сейчас имела бы следующее содержание: он даже излишне сдержан, в конце концов, я ранила его подругу, с какой стати ему проявлять ко мне хоть какое-то уважение? Он так много сделал для нас, был так гостеприимен, а сценарий их поведения в клубе был продиктован страхом и беспокойством за меня. В мыслях же новой промелькнуло только: сука. Мои пальцы дрожали в ожидании команды закрытия сообщения. Но, я просто не смогла перебороть желание поступить иначе. Но я должна держать себя в руках.

Ответить: «Да. Как Розали?»

Открыть: «14 швов в районе виска и несколько порезов. Но она в порядке»

Ответить: «Я рад»

Открыть: «Правильно, если бы удар пришелся чуть ниже, и это привело бы…я бы убил эту психопатку»

Ответить: «Просто объясни Розали, что есть вещи, которые её ума не касаются, и желающих сделать ей больно поубавится резко»

Я не отправила последнее сообщение, я больше ничего не хочу портить…по крайней мере ничего из того, что касается Джаспера. Достаточно ошибок: я беру перерыв. Вместо этого я набрала:

«Что сказали в полицейские?»

Открыть: «Не было полиции, я был там раньше, поэтому Рози сказала врачам, что упала»

Ответить: «Спасибо, нас уже разделяет Атлантика, с этим больше не будет проблем»

Заблокировав клавиатуру, я бросила телефон на сидение позади Джаспера и нажала кнопку вызова стюардессы. Она понимающе откликнулась на просьбу, снять с полки мою ручную кладь, с умилением смотря на Джаспера, она ждала, пока я извлеку оттуда книгу, и аккуратно вернула сумку на прежнее место. «Грозовой перевал». Очень кстати.

Не обращая внимания на жуткую боль затекших мышц, я старательно не беспокоила сон Джаспера. Мне хотелось, чтобы он отдохнул, кроме того, мне просто нравилось смотреть, как он спит. Теплое, интимное ощущение возникало в этот момент в моем сознании, а его лицо, спокойное и умиротворенное, вселяло уверенность, что все будет хорошо. Ощущение это, конечно, было ложным. Я думаю, он не будет поднимать эту тему еще раз, я уже все объяснила, и он, конечно, все понял. Но у меня уйдет много времени на то, чтобы снова заслужить его доверие. Мое поведение было сюрпризом для меня самой, а он подавно растерян. Я буду терпеливой, последовательной, и, в конце концов, все встанет на свои места.

Я прочла уже несколько глав, как внезапно телефон Джаспера снова ожил. Я уже не могла ничем оправдать свою наглость, но все же, не удержалась. Надеюсь, Джаспер поймет моё любопытство, в конце концов, от обнародования этого инцидента зависит моя жизнь, начиная с обучения и заканчивая характеристиками для работодателей. Приводы в полицию за причинения ущерба здоровью еще никому не помогали в продвижении по карьерной лестнице. Я потянулась обратно за телефоном, стараясь не беспокоить Джаспера:

Открыть: «Кстати, кто такой этот Эдвард? Вы с ним разминулись, он услышал, как Розали сыпала проклятиями в адрес твоей подружки, и, поняв, что была драка, первым делом спросил, в порядке ли именно Белла. Не знаю, что он там делал, но он не отстал от меня, пока не добился номера вашей комнаты. И рванул туда даже после того, как я сказал, что вы уехали»

Мои глаза почти слезились, я с минуту, не моргая, смотрела пустым взглядом на потухший экран телефона. Он искал меня.

Послышался легкий стон, затем Джас медленно поднес к лицу руку, хмурясь, потягиваясь и растирая веки одновременно, он напоминал ребенка лет десяти, который заснул в машине:

- Мы уже приехали? – слегка припухшие после сна губы, немного красные глаза, уже четче очерченный румянец, он смотрел на меня сонным, мутным взглядом, застывшем в вопросительном выражении:

- Еще нет, но осталось немного – Я, сама того не замечая, на автомате убирала локоны с его лица, касаясь скул кончиками пальцев, на левой щеке красовался отпечаток складки от моих джинсов. – Отлично выглядишь – Мой голос пустой, мыслями я все еще в потрясшем меня сообщении. Джас, должно быть, ничего не заметил, я снова убрала телефон до того, как он окончательно пришел в себя.

- Неужели. Чувствую себя, как дерьмо, если честно. Сон в таком положении несовместим с жизнью – он откинулся на сидении, стягивая плед с колен, и тянул мышцы шеи – ты давно не спишь? – взгляд его зацепился за «Грозовой перевал», переплет которого я сжимала в руке.

- Достаточно.

Между нами висело то жуткое, мучительное напряжение, которое появляется, когда людей в одно мгновение сковывает нечто необратимое. Сродни постоянному, незатихающему звуку, который издает рой пчел, его невозможно игнорировать или заглушить, он омрачает существование и общую картину, но говорить о нем бесполезно: во-первых, от этого он не исчезнет, во-вторых, о нем просто нечего сказать. Мы смотрели друг на друга несколько долгих секунд, потом он знакомым движением стащил с меня наушники, пытливо всматриваясь в выражение моего лица:

- А я лучше вокалиста Red Ink, правда? – он, ухмыляясь, держал в руке мой Ipod, - Никогда не понимал, как девушки могут слушать эту непотребность. Все дело в том, что он англичанин?

- Вообще-то, он австралиец – я говорила в пустоту, безжизненным голосом – Но, один черт, акцент почти идентичен.

- Падкая ты, Белла, на внешность – эта иголка вошла немного глубже, чем он рассчитывал, и он, конечно, заметил это.

Я закрыла глаза, запрокинув голову, напрягаясь всем телом, пыталась удержать слезы, меня бросило в жар, хрип дыхания отдавал эхом в моих ушах вместе с натужными ударами сердца. Джаспер с тревогой смотрел на меня, я не отвечала на его вопросы, я даже не могла вникнуть в смысл сказанных им слов. Он заерзал и, кажется, вызвал стюардессу, должно быть подумал, что мне не здоровится.

- Телефон… - тихо простонала я.

Он заерзал снова, выискивая телефон в сумке, потом приподнялся и нащупал его в уголке своего сидения. С минуту он, отрывисто дыша, смотрел на экран телефона, бегал пальцами по клавишам, открывая и закрывая сообщения. Наконец, найдя то, что лишило меня самообладания, он громко выдохнул, стиснув корпус, костяшки побелели, но голос не потерял чистоты звучания:

– Как на счет скотча? Должно быть, мы уже летим над соединенным королевством – он жестом поприветствовал подошедшую стюардессу – Два скотча и лед, пожалуйста. За её величество.

- Боже, храни королеву – сквозь дрожащие от подступающих слез губы, сказала я.

Мы поднимали стаканы за палату лордов, премьер министра, мадам Тюссо, Битлов, Тюдоров и Ноттингем. К последнему мы оба питали необъяснимую, подсознательную нежность. К моменту, когда шасси с гулом коснулись земли, а салон пробрало мелкой дрожью, мы были уже в почти непотребном состоянии. Но в этом были свои плюсы, люди пропускали нас, а таможенный контроль желал поскорее избавиться. Быстро справившись со всеми «аэропортными» формальностями и необходимостями, под грозными и чопорными взглядами людей в форме разной масти и весовой категории (охранники были действительно внушающими), мы нырнули в такси и прилипли каждый к своему окну. Количество выпитого сказалось на мне вполне предсказуемым образом, вместо порывов смелости, восторга и активности, на меня наплывали волны беспокойства, грусти и апатии, но, к счастью, это позволило мне отодвинуть мысли об Эдварде на задний план. Я не замечала, как асфальт сменял брусчатку, а серые многоквартирники - аккуратные белые заборы маленьких садиков, тесно прилегающих друг к другу. Я не заметила даже «звезд» Лондонской архитектуры. Ничего. Серое смазанное пятно города, мелькало в моем сознании, растворяясь, не оставляя следов, только расфокусированные световые пятна фонарей и витрин задерживались на радужке моих глаз несколько мгновений. Джаспер учтиво молчал, спокойно смотря по сторонам, изредка щелкал шаффлом на iPod’е и не тревожил меня. Он заметил отчаянье на моем лице, когда проснулся, а после того как прочитал заветное смс, моё состояние не нуждалось в каких-либо комментариях, поэтому он просто заказал первую пару немого скотча и изредка выдавал глупые тосты, пытаясь меня рассмешить. Я даже не трудилась выдавить намек на улыбку, а он даже не намекнул на недовольство моим варварским набегам на его персональное средство связи. Я обжигала горло раз за разом, умоляя сознание, избавиться от информации, которой Эммет, сам того не подозревая, щедро поделился со мной. И только несмолкающий цитатник крутил и крутил заезженную пленку: «в порядке ли именно Белла», «рванул туда, даже после того…как…вы уехали», «ты любишь его», «я не заходил в комнату», «это был Эдвард», «его девушка»…

- Эй, Белла, девочка моя, мы приехали – Джас уже открыл мою дверь и ненавязчиво протягивал руку, желая помочь мне выбраться из такси.

- Где мы?

- Не знаю, таксист сказал, это самый недорогой, но вместе с тем приличный отель – Джас закрыл мою дверь, направляясь к багажнику – на самом деле он сказал: «Если ты не хочешь слышать за одной стеной стоны шлюх, а за другой как местные орут в приходе, придется переплатить несколько фунтов». Думаю, нам стоит поверить ему – он сражался с непривычным замком – Дерьмо, эти машины, конечно, колорит, но черт, замки пора сменить.

Я медленно шла к входу, вдыхая странный вязкий воздух, он приводил в чувство, обволакивая волосы завесой туманной воды, остывшими иглами впиваясь в щеки и пальцы. Никакой пыли, только свежесть и холод. Кутаясь в куртку, спрятав лицо в её воротнике, я робко прошла в изящный вестибюль, выдержанный в светлых тонах, вслед за нагнавшим меня с чемоданами Джаспером. Выбираться из своего укрытия намерения не было, поэтому я все еще пряча лицо, не видя ничего вокруг, продолжала двигаться по просторному холлу. В обзор попали пара кожаных черных диванов, несколько растений в горшках и монотонная мраморная плитка. До меня доносились голоса консьержа в темно-синей форме, женщины за стойкой регистрации и Джаспера. Наконец, моей спины коснулась рука и мягко подтолкнула к лестнице. Я все еще была пьяна, поэтому сжав руку моего хранителя, робко переступала, следуя его ритму, не поднимая глаз и не подавая голоса.

Одноместный номер с двуспальной кроватью, стеллаж из светлого дерева, телевизор, сейф, чайник, занавески, теряющие форму в мелком узоре, вишневый паркет и нежное цветочно-бежевое покрывало. Я задернула шторы и, скинув одежду, забралась в кровать. Дождавшись багажа, Джас закрыл дверь, бросил свою одежду сверху на мою и лег рядом. Оказавшись достаточно близко, он, обхватив мою талию, притянул меня к себе. Его живот коснулся моей спины, щека - волос, а дыхание - уха:

- Слишком много всего, для моей Беллы, слишком много – он обнял меня, одной рукой прижимая, а второй обхватывая плечо и касаясь нежно лица – держись, ты справишься, ты же не одна.

Я легко застонала. Эти слова. Почему он всегда смотрит прямо внутрь меня, насквозь просвечивая тревоги и мысли. Я снова в незнакомом городе, с мало знакомым человеком, я смертельно устала и измотана, пьяна, в конце концов. Я успела осознать любовь и услышать хруст осколков моего сердца под каблуками, возможно, самой красивой женщины в Нью-Йорке. Я чуть не убила девушку, которая хотела со мной подружиться. Я разбила город-мечту и оставила себе так много вопросов о том, чье имя мне даже в мыслях больно произносить.

Сжав руку Джаспера, я уткнулась в его ладонь лбом, свернулась клубочком и тихо плакала:

- Ну же Белла, моя смелая, отважная девочка. Все позади. Завтра мы выберем пару квартир в газетных объявлениях, пока будем завтракать самыми вкусными круасанами в городе, будем пить колу на мосту миллениум под солнцем, заскочим в галерею Тет, потом я сыграю тебе в одном из баров в Челси…

- Джас? – мой голос звучал тонко и робко, как у пятилетней девочки – зачем тебе все это?

Он медлил с ответом, он был не из тех, кто переспрашивал «о чем ты?» или «что ты имеешь ввиду?». Предпочитая отвечать сразу, максимально открыто и искренне, точно зная, о чем именно его спрашивают, потому что всегда мог уловить эмоцию и настрой, заложенные даже в самом неопределенном вопросе.

- Я просто чувствую, что хочу делать это. Хочу заботиться о тебе и понимать тебя. Я не вполне осознаю, почему так сложилось…такой маленький отрезок времени. Но мне нравится ощущать, что я нужен тебе. И самое главное, я безоговорочно оправдываю тебя во всем, что ты делаешь. Какими бы удивительными твои поступки ни были.

- Неужели, тебе ни разу не пришла в голову мысль, схватить свои вещи и убраться от меня подальше?

- Нет, что ты. Все не так ужасно, как ты себе рисуешь, я не представляю, на что был бы способен я, окажись я на твоем месте, каких ошибок бы наделал, сколько бы вреда причинил себе и другим. Ведь ты даже не сказала ему ничего. Ты просто прошла мимо. А Розали напросилась сама, мы оба это знаем, просто оказалась не том месте, не в то время.

- Она хотела извиниться и подружиться со мной.

- Розали? – он усмехнулся – Прекрати, какая дружба. Эта львица смотрит на людей, как на еду, относясь совершенно потребительски. Ты заинтересовала её, бесспорно, ведь она не заинтересовала тебя совершенно. Но, извиняться она стала только из-за Эммета, а точнее, из-за моей с ним дружбы. Для неё важно, чтобы её медвежонок был всем доволен. А когда пассии друзей ссорятся, либо на дружбу, либо на отношения набегает небольшая тень.

- Пассии…

- Выражаясь языком Розали и смотря на все её глазами.

- Это не оправдывает меня.

- Я и не собирался добиваться именно этого эффекта. Просто взгляд со стороны. В принципе, оправдать можно все на свете, даже самые страшные поступки: насилие, убийства, ложь…на все могут быть свои причины. Гораздо важнее то, как человек чувствует себя, совершив что-то. Я вижу, как ты мучаешься, это многое говорит о тебе.

- Я была рада проигнорировать его, надменно проходя мимо, наблюдая мучение, отразившееся на его лице. Я была рада ранить Розали, и я бы сделала это снова с белокурой сукой, с которой все началось.

- В тебе говорит обида и злость. Но это пройдет. Останется совесть и вина. А они уже сейчас работают на полную мощность, я слышу это в твоем голосе, вижу в соли на твоих щеках. Но я думаю, тебе стоит забыть об этом. Просто отпустить. И начать новый день, в новой стране, с новой главы своей жизни.

Он, не ответив, поцеловал мой затылок и тихо запел:

Его голос снова обволакивал меня, убирая туман и холод с моей кожи, моих волос и лица.

* перевод лингво-лаборатории Амальгама: Counting Crows – Colorblind

Безразлично-бежевые стены, в темноте агрессивно-серые, растворились, уступая место густой темноте насыщенного черного цвета. Я снова чувствовала еле уловимые нотки мускуса в удушливом, тяжелом воздухе. Кислород, будто выжженный, цеплял легкие крохотными иголками шприцов, высасывая влагу. Язык беспомощно прилип к небу. Руки бесполезно тянулись к горлу. Я слышала треск своей кожи, раздираемой моими собственными ногтями. Этот жуткий звук, такой бескомпромиссный, звучащий вне вселенной, просто существующий, бил по разуму, как самый действенный сигнал тревоги.

- Остановись, это не поможет.

Мелодия, сквозь которую пробивался бесконтрольный хрип, отсвечивающий где-то в глубине моего сердца, звучала, отражаясь от темноты. Согласные провисающие над гортанью, согласные, очерченные кончиком языка. Его голос звучал одновременно с вакуумной глухотой, заполнившей мой разум, давящей на перепонки, будто я на глубине десяти метров под водой. Я, не имея возможности осознать своего положения, попыталась согнуться, инстинктивно принять позу зародыша, защититься.

- Белла, это смешно! Ты…закрываешься от меня? А что ты с этим сделаешь? М?!

Вспышка света, мерцающего, лезвиями исполосовавшая мои зрачки, болью отозвалась в висках и затылке, выбивая из равновесия, вбрасывая в кровь еще одну дозу адреналина. Я закричала. Горло пронзила боль. Голоса не было. Это было похоже на скрип и шелест одновременно. Связки вибрировали с усиленной частотой, на высоких волнах паники.

- Перестань, прошу! Не кричи! Я умоляю тебя, перестань кричать! Закрой! Закрой рот, хватит!

Я рыдала. Сжимая окровавленные руки на своих волосах, это было хуже, чем смерть. Я не могла ни слышать, ни говорить, ни дышать. Только его запах. Его голос. И мой животный, наполненный глубинным, примитивным страхом плач, поднимающийся к визгу и опускающийся к утробным хрипам.

- Я сказал, ХВАТИТ!

Его голос прогремел, эхом отскакивая от крупиц пыли в воздухе, разливаясь калейдоскопом вокруг, внутри и вне меня. Я распахнула глаза, в мгновение ока замолчав и выпрямившись прямо перед ним. От него исходил жар. Глаза были почти безумными, их цвет на фоне красных, раздраженных гневом белков был почти неоново - голубым, вместо обычного, путешествующего по серому спектру цвета. Я застыла. И снова не по своей воле. Он поднял руку к виску и цепко сжал переносицу. Волосы кажутся почти черными в этом свете, растрепанные, они парой прядей упали на его лоб, прямо рядом с морщинкой между бровей, прорезью разметившей его бледную кожу. Совершенно босой и полуобнаженный передо мной стоял Эдвард, в своем, на этот раз, устрашающем и грозном великолепии.

- Что тебе нужно?

- Чтобы ты прочувствовала это.

- Что?

- То, что ты чувствуешь сейчас.

- Боль? Глухоту? Слепоту? Достаточно! Я вкусила сполна!

- Нет, я сказал, прочувствовала. То есть, поняла и осознала. Приняла и смирилась.

- Ты хочешь, чтобы я умерла?

- Нет, блядь, я сказал, прочувствовала!

- Я не…понимаю!

- Бесполезная сука! – Он рванул ко мне, а его лицо задрожало, как некачественная картинка, меняя очертания, сквозь которые просматриваются совершенно жуткие образы – Ты все портишь! – он схватил меня и развернул спиной к себе, придавив моё горло одной рукой, заключая шею в замок и усиливая хватку второй – Ты все, мать твою, портишь!

Я не могла сказать ни слова, жуткая боль пронзила все моё тело. Мне не хватало воздуха. Меня обжигали его руки. Это был мой ад. Мой персональный ад, быть мучимой жестоким и злым Эдвардом Калленом. Который, кроме желания умереть за него, ничего не вызывал во мне даже сейчас, когда мои губы уже стали холодными, а пальцы начало колоть.

- Уже ближе, девочка. Шоковая терапия? Это так с тобой работает?

- Я зады…хаюсь, отпу..сссти – он не ослабилял хватку, а смерть не приходила, мне показалось, это будет вечным мучением. Существовать со сдавленным горлом, разодранной кожей, глотая собственную кровь и истошные крики страха, с ним за спиной, с неизменным тонким ароматом мускуса на губах. Вечность.

- В точку, Белла – теперь он просто фиксировал мое тело, не причиняя боли, просто обездвиживая, предоставляя возможность окунуться в темноту передо мной, потеряться в ней, утонуть.

- Вечность без тебя! Как ты мог?! Как ты мог сделать это со мной? Что за власть ты имеешь?! Я не смогу дышать без тебя, я буду гореть заживо, раздирать вены и легкие, только бы заглушить собственный крик у себя в голове…зачем ты делаешь это?!

- Теперь ты поняла.

Он резким движением снова повернул меня к себе, расцепил мои руки и одернул их по швам, заключая моё лицо в свои ладони и наклоняясь ко мне. На коже танцевали языки пламени от его дыхания, внезапно я почувствовала себя так, будто меня бросили в чан серной кислотой, моя одежда разлеталась лоскутами, неровно ложась вокруг наших ног, на его губах алели пятна моей крови, на моих щеках и руках горели следы от его пальцев и ладоней. Он поднял меня над землей, заводя мои ноги к себе за спину, резко подавшись вперед, он с глухим, утробным рычанием вдавил меня в стену, шершавый, шероховатый бетон которой тысячей царапин впился в кожу. Я снова закричала, но очень скоро мои губы снова накрыл его грубый, жестокий поцелуй. Отрывистое дыхание, жесткие, дергающие движения, снова повсеместная боль и огонь, всепоглощающая, удушливая. Я царапала стену, раздирая пальцы в кровь, пока он жадно глотая воздух, разрывал остатки моей одежды.

- Эдвард, остановись! Эдвард!! Это не ты! Не ты… не… - Я снова плакала, и это привело его в бешенство, лишая последних крупиц разума, он сорвал мое белье, рука соскользнула в пространство между нами, я почувствовала толчок…

Резко раскрыв глаза, я все еще чувствовала, как горит моя кожа. Сон резко прервался, я попыталась выпрямиться, но чьи-то руки напряглись вокруг меня в этот момент. Я услышала свой крик, истошный, сорвавшийся на плач в туже секунду, как я мне в голову пришла мысль, что все это был не сон…

- Белла! Белла! Успокойся – руки ослабили хватку и исчезли.

Я вскочила с кровати и отпрянула, сгибаясь, выставляя руки вперед. На кровати передо мной был только Джаспер, в полулежащим положении, протягивая ко мне руку – Белла, это сон, только сон…

Я осела на пол, притянув колени к груди и уронив на них голову. Только сон. Сон.

Мне очень нравится! Ray-Ban, принимай в читатели!
5 глава очень сильная! Не смотря на то, что это был лишь сон...

Буду ждать продолжения!

- Ты ни о ком не заботишься кроме себя!
- А если не я, то кто позаботится? (c. BK)

похвала - лучший стимул, как никак, хочется писать больше и лучше, когда читаю то, что вы пишите.

с удовольствием принимаю в читатели

Стоооой-стооой, это всего лишь сон, и только. Просто Белла испугана. И в след за "я тебе нужен" от Джаспера, её догоняет "Признайся, что ты хуже, чем умрешь без меня" от её подсознания касательно Эдварда. До него мы, кстати, еще не добрались, даже одним глазком за ним не подсмотрели.

как тебе обложка, кстати?

спасибо