//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Всё время, пока он волок меня к комоду, куда завалился ключ, я тряслась как осиновый лист. Его резко сменяющееся настроение и намерения в данном случае не предвещали ничего хорошего. Вот, кажется, и пробил мой час. Всё сходится: зачем я теперь ему нужна, раз он попользовался мной? Теперь от меня можно избавиться любым изощрённым способом. По крайней мере, он овладел мной до убийства. Он определённо не умеет строить отношения, но сексом занимается отменно. Он отменно отымел меня, и мне понравилось. А теперь остаётся только принять мучительную смерть и посмотреть в лицо реальности – меня убьют.

В ванной комнате в стене, оказывается, была ещё дверь – встроенная душевая кабина, куда Эдвард аккуратно затолкал меня, отстегнув наручник. Он помассировал мне запястье и медленно закрыл дверь кабинки, сам принявшись за бритьё. Я не спеша вымылась, отмечая, что мышцы ног тоже начинали напоминать, что вчера со мной делали. «Шире…» - буду вспоминать это, когда Эдвард отрежет от меня кусочек. Вся эта ложная шутливость начинала раздражать. Я постаралась заткнуть мысли о «весёлой смерти» и сосредоточиться на проблеме. А у меня крупные проблемы. Можно, конечно, долго делать вид, что «я обречена», «помру, ну и ладно», «съедят, так съедят», но отрицать страх всё время – невозможно. Рано или поздно наступает момент, когда он всё равно прокрадывается и открывает тебе глаза. Я хотела спросить Эдварда, что он имеет ввиду, но лишний раз влиять на свою же судьбу, используя риск, не хотелось. Дверца открылась, он стоял на пороге кабинки, он так и не оделся с момента, когда мы поднялись с постели, поэтому я лишь таращилась на прекрасное тело перед собой, в дневном освещении осматривая каждый изгиб.
- Можно к тебе присоединиться? – вежливо спросил он с лёгкой учтивой улыбкой на лице. – Я обещаю, никакого секса.
А меня это не устраивает. Я закивала, как идиотка, чуть отходя в сторону, освобождая место перед собой для него. Эдвард плавно ступил за порог и тут же запрокинул голову, позволяя струйкам воды катиться по лицу и шее. Мой рот сам собой приоткрылся в вожделении припасть к коже губами.. Кровь тут же хлынула в низ живота, а сердце забилось сильнее. Я провела рукой по щеке Эдварда, теперь уже такой гладкой как мрамор, и он улыбнулся, всё ещё держа глаза закрытыми. Мне захотелось потрогать его ниже, но Эдвард перехватил руку на середине пути.
- Не надо. Я же не остановлюсь…
- Но я хочу…
- Оставим это на потом, - заключил он, нежно положив руку мне на промежность. Его горячая ладонь пустила небольшой заряд тока по телу, я легонько простонала. – Ах, ты маленькая ненасытная девчонка… - ухмыльнулся Эдвард, шепча на ухо эти слова.
Господи, да он совершенно нормален.
- Трогай меня… - какая же я жалкая!
- Не сейчас.

В доме зазвучала музыка, и я быстро узнала Nine Inch Nails, видимо, он любит эту группу так же, как я. Во второй раз в этом доме я вошла в кухню под его чутким руководством и заняла место за невысокой кухонной стойкой. Эдвард достал из шкафчика пару тарелок и кружек, а из холодильника – бекон, яйца, молоко и помидор. Он захлопнул дверцу ногой, чудом удерживая все продукты в руках. Вчера он держал в этих руках меня. Само предвкушение завтрака разожгло аппетит. Убедившись же, что Эдвард и правда собирается просто позавтракать, и вовсе подняло настроение, утешило. В сторону окна я даже не оборачивалась, чтобы не вызвать гнев Эдварда, ведь в последний раз за этот проступок он лишил меня девственности. В конце концов, я голодна, и сейчас не время для беготни по комнатам, которая как ни странно заканчивается сексом в этом доме.
На мне снова была его футболка с шортами, пока он сам передвигался по кухне в удобных, достаточно облегающих штанах и тонкой кофте с закатанными рукавами. Едва он бросил пару кусочков бекона на раскалённую сковороду, тут же послышалось шипение (прям как моё сердце), и по кухне распространился аппетитный аромат. Как же я люблю эти утренние запахи. Они отлично сочетаются с не ранним, а немного запоздалым утром, когда все жаворонки уже, а все совы – ещё не встали. Эдвард порезал апельсин и поставил вариться кофе, а я отметила, что хотя бы завтраки в этом доме адекватные. Он также достал пару кусочков хлеба из упаковки, но не торопился поджаривать их в тостере, чтобы не остыли. Эдвард поставил передо мной тарелку с яичницей, блюдце с нарезанным апельсином и стакан молока, а сам сел напротив. Кухонная стойка была такой узкой, и мы сидели так близко, что ему пришлось развести колени, чтобы мы ими не сталкивались. Даже под столом он контролировал меня, будто следил за тем, чтобы даже мои ноги не смели повернуться в сторону выхода. Я неловко взяла вилку и нож и принялась за свой завтрак, пока Эдвард уплетал свой. Он наверняка был голоден, как волк и я сомневалась, что яичницы будет достаточно. Всё казалось таким адекватным и таким диким одновременно…
- А я подумала, что ты собираешься съесть меня, - решилась я, в надежде, что его ответ хоть что-то прояснит в моей ситуации. Фактически я спрашивала его, собирается ли он меня убить.
- Вообще-то я ем только животных… - спокойно сказал Эдвард, будто в принципе мог бы и людей есть. Он пожевал бекон, при этом его челюсть чуть двигалась. Лёгкая улыбка коснулась полных губ, но в глазах всё ещё горел огонек безумия, абсолютной невменяемости. Такой взгляд у сумасшедших людей. Особенный стеклянный блеск. Мне нравилось наблюдать, как он жуёт. Эдвард совсем не торопился с едой, а спокойно пережёвывал пищу, опустив глаза.
- Значит ты не собираешься…
- Нет, - твёрдо ответил он, но потом не секунду замер и помотал головой. – Господи, я что, похож на кровожадного маньяка?
- Вообще-то да…- Эдвард посмотрел на меня, как на предательницу. С обидой. – Прости, просто всё это очень странно.
- Ничего странного, - и он продолжил доедать яичницу, моя же была съедена лишь наполовину. – А ты сейчас звучишь банально до ужаса, - скривил губы Эдвард, и я почувствовала, что звучу банально до ужаса.
Где границы странного? Где грань между безумием и адекватностью, между любовью и ненавистью, между теплом и холодом, между плохим и хорошим, между пошлым и сексуальным, между достойным и развратным…? Я никогда не понимала, что стоит принимать за «неправильное», а что – за «правильное», потому что все эти «хорошо» и «плохо» придумали люди, а им я не очень-то доверяю. Я просто чувствую, что чего-то делать не нужно, а что-то просто должно быть сделано. Что-то поясняю себе логически. Но есть вещи, которые вышли из под контроля. Моя голова и мои чувства сейчас не в ладах. Это не мимолётное сомнение, это продолжительное замешательство, потому что я оказалась впервые в ситуации, когда «хорошо» и «плохо» встретились на настоящей дуэли морали и принципов. А Эдвард со своей стороны был прав: что странного? Ну, сидим, завтракаем. Никто никого не обижает. Пока только я явно обидела его своим нелепым предположением.
Эдвард убрал тарелки и допитое молоко и поставил на стойку чашки с ароматным кофе и гренками, которые поджарились за пару минут, пока он пристально смотрел на тостер, будто силой мысли заставляя его жарить хлеб. Он вот точно так же меня прожигает глазами. Эдвард снова сел и принялся намазывать для меня на гренку вишнёвый джем, пока я сидела, сложа руки и просто таращилась, как его руки производят столь простые действия. Похрустывающий хлеб, позвякивание металла о стенки баночки с джемом, приглушённое чваканье густой вишнёвой массы, тихое шарканье ножа по хлебу, ровное дыхание Эдварда. Мой рот был приоткрыт и в следующее мгновение готовый тост с красным джемом как вспышка появился передо мной.
- Держи, - мягко сказал Эдвард и принялся намазывать джем для себя.
Я откусила кусочек, и поджаристые острые крошки тут же посыпались на стол. Я едва успела подставить ладонь, чтобы не выронить их в чашку.
В детстве у меня одно время была слабость – ловить мотыльков и пытаться приручить их. Я держала их в спичечном коробке или в банке с продырявленными крышечками в надежде, что они привыкнут к интерьеру их сухих и свежих листиков и никогда не захотят улетать. Они порхали в банке и шуршали в коробочке, ни один… ни один из них не протянул и дня. У них был воздух, необходимая темнота с лёгкими просветами, но они всё равно умирали. Все. Я мучительно хотела рассказать эту историю Эдварду, но не могла. Это было бы настоящим вызовом и наверняка заставило бы его почувствовать себя виноватым и только усугубить всё. Вместо этого, я переключилась на его нижнюю губу, когда Эдвард опрокинул кружку, допивая остатки своего кофе. Я всё ещё жевала тост, время от времени запивая. Аромат кофе, вишни и жареного хлеба был настолько сильным, что я никак не могла насытиться. Дно моей чашки соприкоснулось с поверхностью стола, и я поймала на себе взгляд Эдварда. Он снисходительно улыбался, глядя на меня, тем не менее, совершенно сумасшедшими глазами. Он наклонился вперёд и большим пальцем стёр остатки вишнёвого джема у меня с губ. Затем быстро облизнул палец, не прерывая зрительного контакта.
- Ты такая неаккуратная, - издевательски проговорил он, чуть сощурившись. Я улыбнулась и покраснела. Эдвард смотрел на меня какое-то время без особых эмоций на лице, просто смотрел в упор. Его невероятные густые брови не были нахмурены, а губы не были сжаты. – Ложись на стол.
Вау. Снова этот тон, который мне «якобы не нравится». Почему его голос в особой тональности моментально заставляет меня увлажниться? Я что, какая-то кинестетическая извращенка? Нет, я просто извращенка, раз тут же медленно поднялась со стула и уселась на край стола. Эдвард подошёл ко мне и встал между моих ног, он наклонился над ухом и прошептал:
- Не бойся… Я просто хочу извиниться…
Интересно как?! Клин клином?
Он чуть повёл бёдрами, подходя ближе, и у меня закружилась голова. Пока Эдвард говорил свои слова, он у меня за спиной осторожно отодвигал чашки подальше вдоль столешницы. Я же сидела на краю, робко поглаживая ногами его ноги. Эдвард закрыл глаза на мгновение. Он пах кофе и вишнями, и аромат в стократ усилился, когда горячие от кофе губы коснулись моих в щедром неторопливом поцелуе. Никто не торопился, никто не вырывался. Мы закрыли глаза, но я нагло подсматривала, не в состоянии глаз отвести от его прекрасной гладкой кожи, красивых скул и подбородка. Я обхватила его лицо руками, чувствуя, как сжимается и разжимается челюсть, а язык нежно поглаживает мой собственный.
Пальцы слегка надавили на точку в районе грудной клетки, и я оказалась на лопатках на столе, усыпанном нашими крошками по бокам. Губы горели от нетерпения вернуться к поцелую. Эдвард стащил с меня шорты, пододвинул стул и сел напротив. Когда же он вооружился столовым ножом с закруглённым тупым лезвием, мне стало совсем не по себе. Эдвард с жалостью посмотрел на моё шокированное лицо и взял со стола банку с джемом.
Оу.
Он не спеша целовал внутреннюю часть бёдер, пропустив руки под моими ногами и держа в одной – баночку с джемом, а в другой – нож. А он бы мог вспороть меня как рыбу и оставить гнить на столе. Но Эдвард лишь пошире развёл мне ноги, и я почувствовала прикосновение прохладного металла и джема на своей горячей увлажнённой коже. Моя спина выгнулась от прикосновения, но всё ещё оно не приносило облегчения, ведь это не пальцы Эдварда.
- Я с тобой грубо обошёлся в твой первый раз…, - сказал он, внимательно наблюдая, как небольшое количество вишнёвой массы покрывает мою «оскорблённую им» промежность. Его тон был предупредительным, немного угрожающим. Но я не боялась, ведь от него веяло угрозой, что я получу много удовольствия, но никак не боли. Я видела, как нож скользит по мне. Эдвард поставил на пол баночку и отложил нож.
Даааа….
Руки снова скользнули, чтобы придерживать меня за ноги, и я тут же положила ноги ему на плечи.
- Бедная моя девочка, прости меня…. – и он припал губами к коже, что всё утро ныла без прикосновений. Успокаивающими движениями он водил языком вверх, вниз, по кругу…иногда захватывая ртом почти всё, что предоставлялось ему. А я только и могла, что напоминать себе дышать. Это как будто плаваешь в эфире под музыку собственных вздохов. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Вдох…
Выдох…
Вдох…
Выдох…
Вдох…
- Аааааххх….
Выдох…
- Эдвард.
Вдох…
- Мм?
Выдох.
- Господи, что с нами..? – отчаянно спрашивала я.
- Я не знаю, что с тобой, - проговорил Эдвард с поддельным безразличием, не отрываясь от своего занятия. Губы щекотали при каждом слове. Но после этой фразы темп увеличился, а мои ноги начали дрожать. Его ладонь поглаживала мой живот вверх-вниз, пока язык двигался в унисон, успокаивая и возбуждая одновременно, залечивая и раздражая каждое нервное окончание, заставляя почти засыпать, чтобы в следующую минуту практически взрываться от эмоций. Эдвард останавливался лишь на мгновение, чтобы облизнуться, неотрывно глядя на мою раскрасневшуюся плоть. Его язык не погружался внутрь, но был на грани, будто издеваясь надо мной, но в то же время сжалившись и не проникая, чтобы не причинять боль. Какой же он заботливый садист!
- Эдвард.. – снова позвала я.
- Ну что? – снова этот наигранный тон, будто его отвлекли от важного занятия пустой болтовнёй. Или он не играет?...
- Быстрее, пожалуйста.. Я уже не могу…
Эдвард зажал губами чувствительную точку, и я тут же выгнулась навстречу ему, однако, он подался назад, чтобы я не смела быть ближе, чем он позволит.
- Аххх…. Ннннннмммм…..
- Что? – спросил он, будто ослышался.
- БЫСТРЕЕ.
- Ты мне указываешь? – нахмурился Эдвард, ухмыляясь. - Я думал, ты должна расслабиться, не думать о вчерашнем, тебе же больно было.. Я уверен.
- Боже… - ну что сказать, чтобы он замолчал и продолжил?! Быстрее.
И он всё таки продолжил, снова припав губами к раскалённой сладкой лаве у меня между ног. Теперь он сосредоточился на измученной коже, не используя пальцы, только губы и язык. Не прошло и минуты, и я взорвалась. Я сжала его голову руками, а плечи – ногами и выгнула спину, затем отпустила, затем снова, пока он, тяжело дыша, продолжал ласкать меня, продлевая и продлевая впечатления. Не знаю, что за чёртовым окном, но там наверняка меня слышали. Мои крики, мои мольбы… не о помощи, как логично было бы предположить, когда тебя похищают, а от крышесносящего оргазма.
Потому что я достаточно спятила, чтобы наслаждаться этим. Достаточно спятила, чтобы не пытаться убежать, отказать, бороться, достаточно спятила, чтобы забыть о других людях, о дорогих мне людях и наслаждаться... Пока это приносит мне удовлетворение и кайф.