//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Промозглый ветер. Пронизывающая, тянуще-манящая чернота. Стук моих каблучков. Опасливо запахнутый плащ.
Орел или решка?
Кто победит?
Мне всегда и всего было мало. А тебе – смешно.
Я часто брыкалась. А ты – ухмылялся.
Особенно осенью.
Когда два сердца бьются в такт.
Холодно. Стук острых колодок отдается в ушах, сливаясь с безразличием ночи. Она знает, что я – не первая. Понимает, что не последняя. Улыбается и молчит. Люблю тебя, ночь.

http://zaycev.net/pages/178/17891.shtml

С крыши капало. Даже автобус оказался против меня. Тонкие, вязкие капли лениво скользили по щеке, хотя я старательно уворачивалась. Зачем-то. Впрочем, это не новость.
Я родилась тринадцатого. О, да октября. Еще немного и добрый дядюшка Хеллоуин стал бы папочкой. Куда деваться?
В детстве меня брали на этот праздник без костюма – просто просили скорчить рожу. Это казалось забавным соседским пострелятам.
Я не умею улыбаться. Но люблю широко открывать глаза.
Напротив сидит женщина. Уже далеко немолодая. Она крепко прижимает большую корзину к худосочному телу. Пальцы слегка дрожат, очевидно, ноша не такая уж легкая. Забавно.
Люблю широко открывать глаза.
Женщина смотрит в окно, неожиданно красивый рот на сухом лице безостановочно двигается. Быстро. У меня даже слегка кружится голова. Тонкая, едва заметная паутинка морщин начинается от угла этого самого движения и расползается странно притягательным орнаментом по подбородку, вниз по шее, которая виднеется в небольшом вырезе воротника.
На платье почему-то ромашки. На ней было только платье с коротким рукавом, не смотря на сырость и влагу дождливого утра. Поле цветов на фоне любимых оттенков Ван Гога.
Она резко повернулась и уставилась на меня, не моргая. В уголках почти бесцветных серых глаз тоже таились морщинки. Лучики счастья. Кто-то сказал так очень давно. Это был первый и последний раз, когда я едва не расхохоталась – первые проблески увядания приносят счастье безумцам и самоубийцам. Только им.
Женщина, твои глаза пусты. Где же твое счастье?
Я снова посмотрела в окно, вздрогнув от новой капли на ключице. Пожалуй, по привычке. Прозрачное стекло, покрытое водяными разводами, ручейками, почти озерами, казалось просто занавесом, из-за которого так удобно было подглядывать. Зонты, лужи, промокшие ноги. Люди. Тепло. Запах.
Эта, с корзиной, продолжала бормотать про себя. Костяшки озябших пальцев посинели. Но я знала, что она этого не чувствует. Ей уже все равно. Время пришло.
Посмотри на меня. Снова.
Шея поворачивается против воли, заставляя хрустеть позвонки. Больно, правда?
Белесые радужки намертво приклеиваются к лицу.
Я знаю, что она видит. Хотя ослепла год назад.
Высокая, промокшая молодая девушка в свободном серо-голубом кашемире и бледном лазурите джинсов. Очень короткая, почти мальчишеская стрижка черных волос. Карие глаза на бледном, аристократически прозрачном лице, с двумя ручейками тонких вен на правой щеке.
Упрямо сжатые губы. Помнишь?
Женщина начинает дрожать. И теснее прижимает к себе корзину.
«Так не бывает…» - ее шепот ударился в меня горстью сухого песка.
«Куда ты его везешь?» - почти мурлычу в предвкушении.
«Элис, ты умерла! Умерла ровно семьдесят лет назад!» - почти кричит. Надо же, это горло еще на что-то способно?
«Племянница, я тебе отвечу на все вопросы. Сперва ответь на мой – куда ты его тащишь?» - терпения мне не занимать, подумала я, подавляя желание почесать спину, где застряла еще одна капля. Люблю дождь, но не мокрую одежду.
«Не твое дело, что и куда я везу!» - опа… у нас есть характер?
Чуть подавшись вперед, чувствую острый запах корицы, старости и смерти. И ребенка. Малыш.
Прижавшись совсем близко, я шепнула: «Не тебе решать…» и смачно поцеловала ее в губы.
Каким живительным наслаждением приглушенный вопль пролился прямо в горло!
«Ну, так как, милая Бренна?» - что-то внутри меня щелкнуло, как всегда от прилива адреналина. Как всегда, когда мне этого хотелось. Так… нравилось.
«На кладбище. На кладбище святого Патрика» - она немного растерянно моргала и оглядывалась. Дорогая крошка, наглядись, это ненадолго.
Так будет проще и быстрее.
Автобус плавно затормозил, открыв двери приятным хлопком.
Чуть пыльная, гравиевая дорожка со сдержанными и от того куцыми кустиками цветов по краям, выглядела ощутимо усталой, и безразличной, как раб, привыкший к ощущению хлыста на спине. Кованая, черная ограда с вычурными завитками какого-то литья явно наслаждалась собой. Дура. Земля всегда знает больше, чем те, кто ее топчет.
Бренна шла, бессмысленно пытаясь затормозить и бросала на меня умоляющие взгляды. Крошка, это не будет больно. Наверное.
Мы прошли на территорию камней и праха. Мне всегда нравились кладбища. Они дарили ощущение странного покоя и бесконечности. Я присела на корточки возле влажного гранитного квадрата. Протянула руку, наслаждаясь тонкими буквами под пальцами.
Кристофер Сент-Марло. Мальчик умер два столетия назад от бубонной чумы. Ему было четыре года. Привет, милый. Сегодня я не успею с тобой поговорить, есть небольшое, неоконченное дельце. Но ты… не забывай меня.
Еще раз погладив камень, двинулась дальше, рассеянно слушая, как протестующе сопит племянница. Эту могилу я всегда обходила стороной. Хотя прошло семьдесят лет, и я уже не человек.
Джон Стенли Тренч. Тот, кто меня убил. Папуля.
В тот далекий вечер мне исполнилось девятнадцать. И клянусь, все птицы рая пели на разные голоса. На шее жарко билась тонкая жилка, алели вишневые губы, глаза жадно поглощали окружающее. Родители устроили небольшую вечеринку, где много танцевали, ели и пили ромовый пунш молодые и не очень.
Дженни, давняя подруга, уже знала толк в поцелуях, и в красках расписывала сие действо, вызывая острые приступы зависти пополам с восхищением.
Я, не моргая, уставилась на потертый, скособоченный (ураганом, да-да) камень и вспомнила прикосновение теплых, пахнущих ромом и карамелью губ Питера. Он был старше меня на три года. Так нежно обнимал в кустах сирени. Так ласково шептал на ухо какую-то ерунду. А потом сказал: «Не хочешь продолжения - беги».
И я побежала. Развернувшись на каблуках, я летела по лугу, боясь задуматься над ощущениями, смыслами и его альтернативой. У ветра тоже был вкус рома и карамели. Упав в траву, я прижала к губам кончики пальцев. Сердце билось так, что почти мешало дышать.
Первый поцелуй, он больше не повторится. Но сколько их еще впереди… Лизнув палец, приложила его к пульсу на шее. Я сохраню тебя. Здесь. Навечно.
«Элис…» - надтреснутый, старческий голос вырвал из пелены воспоминаний.
«Лисса, зови меня Лисса, детка» - поправила, возвращаясь в реальность, и перевела взгляд на корзину.
Стук твоего крошечного сердца бьется прямо под ложечкой.
«Лисса… Что ты хочешь с ним сделать?» - вопрос звучал достаточно странно, если учесть, кто его задал.
«Крошка, ты не ответила на вопрос в автобусе. Это невежливо» - мне было на все плевать, просто забавно смотреть, как она дрожит.
«Я… Я хотела его убить» - она встала, высоко подняв подбородок, и взгляд стал тяжелее, как-то жестче. В тебе еще остались силы, старуха.
«Ясно. Но ты опоздала» - я подошла к корзине и подняла крышку. Мальчишке на вид – год или полтора. Молчит. И улыбается. Глупый.
«Почему ты решила убить?» - вот это уже важно. Очень.
«Он… Он разговаривает с кем-то по ночам. Дочь плачет и боится к кроватке подходить. Днем агукает и три слова, а ночью…» - старуху передернуло, - «Дьявол!»
Волна облегчения была не сильной, но приятной. Они не поняли.
Нагнувшись, я прикоснулась указательным пальцем к персиковой щеке. Он снова улыбнулся и ухватил этот самый палец.
«Малыш, теперь ты будешь со мной, согласен?» - маленькое лицо дернулось и… он стал хохотать, бесстыдно демонстрируя островки молочных зубов на нижней челюсти. Не знала, что совсем маленькие дети так умеют. Хотя с ним все немного иначе.
«Крошка, он не совсем дьявол. Почему ты не волнуешься о себе?» - мой рот искривился в пародии на усмешку.
«О… Мне и так мало осталось. Ты ничего не сделаешь! Зачем тебе старуха?» - она вела себя так, словно попала зайцем на светский раут и не желала сознаваться.
«Бренна, я не смерть. И не жизнь. Я - это просто я. Сейчас ты снова ослепнешь» - окончание фразы захлебнулось в ее крике. – «Бренна, почему вы ждали?» - неоновый знак опасности засверкал в голове только вчера, - «Почему ты не пыталась сделать этого раньше?»
«Келли, она… так любит его» - старуха подавилась хриплым кашлем и вытерла слезы с увядших щек, - «Она не знает, что я увезла этого… урода!» - слово грязным плевком впиталось в землю.
«Крошка, спасибо за информацию. Почти добровольно. Поэтому ты умрешь быстро» - прикрыв малыша крышкой, я подошла и поцеловала ее слепые глаза, - «Увидимся в аду, если он существует» - шея Бренны с приятным запахом корицы, легко подалась навстречу моему рту. Она так трогательно отбивалась, что на какой-то момент адреналиновая волна наслаждения едва не накрыла с головой.
Ты слишком слаба. Ты ничего не можешь. Ты хотела убить собственного внука за то, что он отличается от других.
Кровь была немного горячее, чем мне нравилось, но тогда не надо было ее пугать. Давление, очевидно. Лови капельку удовольствия, крошка.
Чуть усилив давление, я закрыла глаза и мысленно нажала кое-что в ее голове. Тело задергалось сильнее, но уже не от боли.
Хватит, пожалуй. Люблю вино столетней выдержки, но не кровь – той же.
Бренна сидела на земле, неприлично раскинув ноги, в обрамлении сумасшедшего ромашкового поля и тяжело дышала.
Вкусная бабка. Наверное, ухаживала за собой когда-то.
«Тебе понравилось?» - спросила я, доставая складное зеркальце из заднего кармана и белый платочек с монограммой. Последнее – моя огромная слабость. Округлый рисунок инициалов в завитушках.
«Ты… Кто ты, дьяволова шлюха?» - деточка не старайся, я знаю, как трудно после этого даются слова.
«Ну, милая, не злись, ты немного ошиблась, я всего лишь обычное кровососущее» - ухмыльнувшись, стираю последнее пятнышко прямо под носом. Ну, подумаешь, немного увлеклась, с кем не бывает? Выбросив платок, спрятала зеркало. Пора заканчивать. Мальчик скорее всего голоден.
Ее глаза смотрели, но не видели. Я ласково положила ладони на шею и резко дернула. Покойся с миром, старая сука.
Молчаливые камни смиренно смотрели вслед. Как Бренна – в небо. Красивая картинка для последнего раза.
Я обернулась и крикнула, бережно держа драгоценную корзину: «Кристофер, я люблю тебя, малыш!»
Грусть – это роскошь для сильных. Поэтому отыскав телефон, я нажала кнопочку быстрого вызова.
«Придурок, я забрала твоего сына! Этот раз – последний, клянусь тебе!» - в трубке послышался смех и грохот, потом крик: «Джейк, ты проиграл!» - «Аро, слушай меня!» - заорала, и испугалась, что напрягла парня в корзине. Куда там – опять улыбается.
«Лисса, я тебя тоже люблю. Ты уже завтракала?» - вкрадчивые интонации, длинные, вьющиеся волосы до плеч того же цвета, что мои, сдержанный рот и хитрый прищур черных глаз – Аро.
Названный брат. Выключив телефон, я чертыхнулась и резво зашагала к остановке.

Мои фанфы: Стоит ли испытывать судьбу
Умереть вчера Стихи Дай мне только возможность Дешевка
Writer'sblock