//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

http://zaycev.net/pages/2292/229270.shtml
«Тогда, в переулке, это было по-настоящему?» - он дышал медленно, словно пропуская вдохи. Закрыл глаза, пытаясь расслабиться или оттолкнуть.
«Я не играю с едой, Джеймс» - его кровь была вкусной, терпкой, почти горячей. Сводила с ума. Будоражила. Манила.
«Как у тебя получается? Мне… совсем не больно» - конечно, не больно. Больно будет, если я забуду этого не делать.
«А ты… хочешь узнать, как это, когда больно?» - мои губы почти касались теплой кожи. Хрупкой. Темной. Сладкой. – «Некоторые привыкают, как наркоманы» - шепчу еле слышно.
Он дернулся. Легкий всплеск недовольства едва заметно показался в уголке рта и застрял в напряжении скул.
«Я тебе еще нужен» - улыбается, - «Не боишься, забыть остановиться?»
Моя щека плотно прижалась к крепкой груди. Где-то совсем рядом билось его сердце и сокращались мышцы. Он немного нервничал. Чуточку.
Щека стала влажной. Вляпалась в островок чужой жизни. Кляксу ржаво-медного привкуса. Пьянящий баланс ножа – так или иначе.
Позже. А пока – ты прав.
*********************************************
Сегодня не удалось придумать уважительную причину и побыть на работе еще. До последнего.
Выключить кондиционер. Нажать кнопочку вентилятора. Перепроверить в сотый раз отпечатавшиеся в памяти отчеты. Сложить бумаги, чеки, бланки в алфавитном порядке.
Мне было страшно. Одиночество – жуткая пытка, особенно, если ты погрязла в нем окончательно и бесповоротно. И оно не хочет тебя отпускать.
Скоро Марди Гра. Все были так откровенно рады сокращению трудовых часов, что у меня почти болели зубы. Люди не виноваты. Они просто не знают, что мой дом – адова дыра черноты, пустоты, шепота теней и холодного ожидания.
И теперь я иду, бессильно замедляя шаги, стараясь отыскать новые стороны теории относительности. Чтобы растянуть время.
Пять часов. Всего. Орли постепенно заполняли туристы – им казалось, что на этом карнавале, будоражащем нервы, можно загадать желание, которое тут же сбудется.
Толпа поглотила меня. Их было много. Двух полов и всех возрастов. Счастливых, смеющихся, довольных. Возбужденных, горящих предвкушением и восторгом. Бормочущих что-то на разных языках. Поблескивающих какофонией запахов. Я ускорила шаг. Пару лет назад в таком же потоке лишилась сумочки. Не то чтобы сильно жаль, но права пришлось восстанавливать.
Выбравшись из людского моря, с облегчением наблюдаю, как шумное сборище скрывается за поворотом. Неожиданно налетел порыв ветра, заставляя с надеждой посмотреть на небо. Уже больше недели в Орли стояла кошмарная жара. Что бы ты ни надел – через десять минут почувствуешь себя обманутым – не посещавшим душ и обожающим грязные шмотки со встроенным парниковым эффектом.
Кристально-голубую поверхность затягивали темно-серые облака, подгоняемые усиливающимся ветром. Это и хорошо, и плохо. Хорошо – прохлада, приятный запах озона и шорох капель по подоконнику. Плохо – нужно торопиться. Была у таких дождей одна не очень приятная особенность – после длительного пекла они скорее напоминали град, с кошмарным ветром, дующим со всех сторон и под странными углами. Преломляющиеся струи острой, холодной воды били сродни карающему бичу, - подумала я, ускорив шаги, злясь, что решила сегодня не брать машину. Злиться было бесполезно. Это знали мы обе – я и злость.
Я почти бежала, видя, как таким же способом передвигаются окружающие вокруг. У них не было машин. Или денег на такси. Сломался зонт, который в подобную погоду превратил бы Мери Поппинс в фарш. Кто-то просто хотел получить экстрим-восторг от массажа каменистых капель. По голове, наверно, приятнее всего.
Ветер почти толкнул меня назад. Рядом что-то затрещало. Будем надеяться, что не пуговицы на рубашке. То-то зрелище предстоит. Представив, как побегу за ней в нижнем белье, поняла, что еще умею улыбаться. Может сегодняшний вечер будет не так уж плох?
Вот приду сейчас… Надену любимую желтую пижаму с котятами – футболка и шортики до середины бедра, - она немного выцвела, зато какая мягкая! Мелодии Yanni вдохнут жизнь в старенький сидишник. Приоткрою дверь на крошечный балкончик. Достану из холодильника бутылку хереса. Плесну немного на дно бокала, глядя, как переливается жидкость цвета тигриных глаз. Присяду на мини-шезлонг, заменяющий кресло. Сделаю всего один глоток. Может, грянет гром. А острые капли соберутся скромной лужицей у самого входа в комнату. Занавески станут играть с ветром, пытаясь прикоснуться к моим ногам. И может быть, одиночество хотя бы на мгновение даст мне вдохнуть свободно. Вне тисков его крепких объятий.
Дождь хлынул, когда осталось всего полквартала. Через несколько минут, я мокрая, как курица, дернула входную дверь древнего здания. Орошая ковролин маленького фойе водой, оглядываюсь в поисках консьержки миссис Немезис, нет ее, повезло. Поднимаюсь на третий этаж, тихонько вздохнув от радости. Ступени скрипят, перила приятно скользят, по углам – паутина, которая, впрочем, не слишком заметна, по причине очень тусклых, дешевых лампочек. Серость. Ну и ладно.
Намокшая одежда, которую я кое-как стянула, очень напоминала половую тряпку. Большую тряпку. Стараясь не вдумываться, я схватила все и побежала в ванную, стремясь поскорее запрятать это в нутро стиральной машины. Потом запустила CD, неспеша натягивая пижаму.
А потом… ожил дверной звонок.
Нет. Только не сегодня. Не сейчас. И запасной выход – миссис Немезис. Ну, пожалуйста!
Он лениво облокотился о косяк и разглядывал дверь напротив. Наверняка зная, что открылась и та, в которую только что позвонил. Дает себя рассмотреть. Как будто это что-то изменит. Высокий, худощавый. Короткие, каштановые волосы. В ухе – серебряная серьга с изображением головы какого-то животного. Фигуры почти не видно – длинный черный, кожаный плащ скрывает все почти до пят. У ног корзина. А?
Парень, нет скорее мужчина, повернулся, словно с трудом оторвав глаза от той самой двери. Нет, не знаю. Этого не знаю. Но он такой же, как Аро. Не человек. Впрочем, как и я.
«Успела одеться, Белла?» - мягкий, убаюкивающий, как мамины руки, голос. – «Я едва поборол искушение позвонить раньше» - ухмыльнувшись, он медленно оглядел меня с головы до ног. Я немедленно поняла, что пижама отвратительна.
«Кто вы?» - чтобы не одернуть шорты, я крепче вцепилась в дверную ручку.
«Ты не производишь впечатление дуры» - снова эта ухмылка. Я не покраснею. Ни за что!
«Именно поэтому спрашиваю» - его правая бровь дернулась. В тишине отчетливо прозвучал CD и стук капель по стеклу.
«Знаешь…» - шепнул он, чуть подался вперед и наклонился, - «Мне так легко войти, просто задев тебя пальцем» - псих протянул руку и аккуратно пристроил мизинец между косяком и стеной. Там появилась крошечная трещинка. Потом ямка. – «Но там за дверью, тетка, она все видит. У меня нет времени подтирать грязь» - глаза прозрачные, зеленые, невинные, как камни на бледном лице. Губы сложились в приятной улыбке.
«Заходите» - придурок. Еще трупа миссис Немезис мне не хватало! У нее там бухгалтерия. Больше негде было устроить кабинет. Ага.
Он легко подхватил корзину и шагнул через порог, не потрудившись закрыть дверь. Я сделала это сама, и развернувшись пошла на кухню за хересом. Хоть часть своего плана хотелось бы реализовать.
Мужик поставил короб на пол и огляделся. Ветхий шкаф, темный маленький стол, сероватые обои, продавленный диван, два стула, компьютер на полу.
«Мило» - улыбается, - «Все под стать пижамке» - подошел к столу, разворошил газеты и журналы, - «Все прошлогодние и ни одного Космо…» - якобы расстроенно качает головой.
«Деньги есть не у всех» - его беспардонность раздражала.
«Может, стоит попробовать другой способ их зарабатывать?» - он схватил мой бокал. Понюхал. Сморщился. – «Хотя для этого тебе придется покончить с диетой».
Мерзавец. Я боялась их. Вампиров. Аро не делал мне плохо, не заставлял никого убивать, но не выпускал из поля зрения. Я ребенок вампира и смертной. Нас мало, и мы им нужны.
Именно поэтому четыре, иногда пять дней в неделю, я не ездила за рулем. Один из атрибутов человеческого – критические дни, скажем так… искажали мое восприятие.
«Мне и так хорошо» - отобрав бокал, сделала глоток и выключила CD.
«Ты не знаешь, о чем говоришь» - вышло грубо. Да он и не хотел быть мягким. Через секунду я оказалась на спине, рядом с осколками бокала. – «Я покажу» - он крепко держал мои руки над головой. – «Кстати, меня зовут Эдвард, эпитет придурок как-то не катит».
«Отпустите» - вышло самым сиплым образом.
«Не бойся» - дождь с его волос капал прямо на лицо, - «Сегодня тебе ничего не грозит» - нагнувшись, он почти вдавил лицо мне в шею. – «Может, завтра…» - от психа пахло чем-то вкусным и свежим. На какое-то мгновение я увидела, как открываю рот и…
Хватит. Чуть обмякнув в тисках бледных пальцев, я брыкнулась и почти отбросила его прочь.
Придурок заржал и встал.
Я продолжала лежать на полу, тупо разглядывая осколки.
«Только не говори, что это был любимый» - чтоб тебя в ершик от унитаза!
«С виду спокойная, а внутренние монологи…» - задумчиво протянул мужик, пригладив волосы, - «Был я как-то в Друри Лейн, цены бы тебе там не было»
«Что вам нужно?» - поднявшись, снова иду на кухню и возвращаюсь обратно с бутылкой. Отпиваю прямо из горлышка, глядя, как подмигивает разбитое стекло.
«Скажем, тебя это пока не касается. Аро передал подарок» - он кивнул на корзину. – «Не думаешь же, что я поклонник Шарля Перро?» - я боялась подойти. Какие к черту подарки?!
Эдвард (что за имя такое?) открыл корзину и достал оттуда… ребенка. Совсем крошечного. Довольно улыбающегося во сне.
Нет. Боже, нет. Он… он не мог так поступить.
«Дорогуша, все в этом мире живут по своим законам, даже епископ Кентербирийский» - малыш чмокал во сне и умильно дышал, - «Или в тринадцатом колене у тебя был дядюшка, сжигавший ведьм на благо Инквизиции? Не стоит нервничать. Мальчишку нужно вырастить. И это не просьба» - Эдвард положил его на диван, подошел к двери и уставился на меня странным взглядом, - «Аро печется о тебе. Пока. У меня тоже пока есть время. Но знай, я покажу тебе продолжение»
«Что я вам сделала?» - не успела промолчать. Честно.
«Ты много разговариваешь. Ты – полукровка. Это весело, вкусно и захватывающе» - он скрылся за дверью, оставив после себя эту глупую фразу. И ребенка.
Я подошла к дивану и погладила малыша по щеке. Мейсон. Это будет твоим именем.
Ты – моя защита лет на пятнадцать, а потом – все. В этом или следующем году я окончательно перестану стареть. Но не перестану чувствовать боль. А что-то подсказывает – этот придурок любит ее причинять.
Снова включив CD, я отыскала саунд из «Завтрак у Тиффани». И наконец устроилась в шезлонге. Нежная мелодия размеренно плыла в вечернем воздухе, смешиваясь с запахом хереса. Дождь все еще шел, но уже тише. В доме напротив стали зажигаться огни. Пасмурное небо отбирает свет, но дарит непонятное ощущение уюта. Выпив еще глоток, я посмотрела на ребенка и поняла, что скорее всего буду спать на полу. Ну и ладно. Завтра пойдем дербанить кредитку. Тебе многое нужно, Мейсон.

Мои фанфы: Стоит ли испытывать судьбу
Умереть вчера Стихи Дай мне только возможность Дешевка
Writer'sblock

http://zaycev.net/pages/87/8723.shtml
Часов в семь утра ко мне снова пришли. Спасибо, что хоть не позвонили. Господи. Открыв глаза, я минуту тупо фокусировала взгляд. Рядом кто-то то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Ой. Возле левого бока было очень тепло. Даже жарко. Малыш. Медленно повернув голову, я окончательно проснулась. Мальчик раскинулся на спине, запутав маленькие ножки в тонком покрывале. Большой палец достаточно плотно и уютно устроился в плену пухлого рта. Он опять улыбался. Снова послышался стук. Черт.
Шпионы и разведчики могли только позавидовать той аккуратности, с которой я подобно ужу ползла по дивану, втянув в себя хлипкие внутренности.
Открыв дверь, я обнаружила недовольную миссис Немезис, которая держала в руке конверт.
«Вам почта, милочка» - сказала она глубоким контральто и еще сильнее нахмурилась, глядя на конверт, словно он был облит кислотой.
«Спасибо, миссис Немезис» - говорю, пытаясь улыбнуться. Какая нафиг почта в семь утра?!
«Милочка, что это за тип приходил к вам вчера? Очень подозрительный. Очень» - контральто почти вибрировало от эмоций. Псих не ошибся – она подсматривала.
Миссис Немезис – женщина, про которую можно сказать – образцового быта. Мистер Немезис мирно скончался пять лет назад, оставив ее в одиночестве. И не только ее. Еще эту трехэтажную гостиницу с набором проблем - убирать, платить налоги, коммунальные услуги, ремонт и кучу мелких, но необходимо-муторных дел.
«Миссис Немезис…» - в моей голове лихорадочно суетились и пихались локтями сумбурные мысли, - «Это был муж моей лучшей подруги!» - черт, а как объяснить присутствие мальчишки?!
«Милочка, он, что криминальный элемент?» - воровато оглянувшись, я убедилась, что Мейсон не проснулся. – «Зря ты не смотришь полицейский патруль вечерами в восемь…» - контральто поутихло. Но это не сулило мне хорошего – всего лишь получасовую лекцию о том, как обезвредить насильника газовым ключом, даже если его у тебя нет или выколоть глаз вору, отсканировав сетчатку для свидетельствования кражи, а не просто спонтанного приступа агрессивности.
«О нет! Он вполне обычный. Но подруга… Она умерла» - заразившись легким маразмом, шальной язык продолжал нести околесицу, - «У нее был ребенок, которого ее муж привез мне»
Миссис Немезис почти задохнулась.
«Он отказался от сына!» - снова громыхнуло контральто. Всколыхнулся внушительный бюст. Возмущенно встопорщились седые виски.
«Нет!» - боже, что я несу! – «То есть, да… Но миссис Немезис, он просто не сможет его растить!» - между лопатками стало мокро.
«Как не сможет!» - на благородных скулах вспыхнул румянец, - «Подлец!»
«Да нет же! Просто он… гей!» - выпалила я, радуясь, что псих этого не слышит.
Бедная миссис Немезис внезапно как-то уменьшилась и выпучила глаза. Я едва не расхохоталась.
«Гей?..» - проговорила она растерянно.
«Ну… да. Ребенок не его. Просто они жили вместе» - когда ложь обрастает подробностями ее легче проговаривать и убеждать окружающих в истинности.
«Ну…» - она немного успокоилась. Рассеянно поправила волосы. Вздохнула. – «Я его не разбудила?»
«Нет, что вы» - ты разбудила меня. И только меня. Взяв конверт, я аккуратно стала закрывать дверь.
«Белла, а тебе ничего не нужно?» - моргнув, я отпустила ручку, - «Ребенок скоро проголодается» - Боги!
«Спасибо, он все привез» - заперев, наконец, дверь, понимаю, что это полная ж… Что он ест-то вообще?!
Обессилено присев прямо на пол, запустила в волосы холодеющие пальцы. Черт-черт-черт!
Еще этот конверт. Внутри плотно заклеенного белого прямоугольника с надписью «Для Беллы» обнаружился сложенный вдвое лист бумаги и чек на 10 000 долларов.

«Я думаю, нет нужды представляться, Белла. Вчера вечером ты познакомилась с моим сыном.
Зная все обстоятельства, ты понимаешь, что жить со мной, как и со своей матерью, он не может. Теперь твоя очередь.
Возможно, ты будешь умнее своей мамаши, и не станешь пытаться сделать из зверя обычного человека.
P.S. Эдди бывает немного резким, но не стоит его опасаться, как и недооценивать.
Будут вопросы – все через Эдди.
И по поводу денег в том числе.
au revoir, малышка

А по поводу еды тоже у придурка спрашивать?! – подумала я, отрывая глаза от округлых букв.
Мальчишка встал на четвереньки и смотрел прямо на меня. Не моргая. Потом открыл рот и завопил. Слово «черт» сегодня - слово дня.
Через полчаса, когда я стала похожа на Помпею ближе к концу извержения вулкана и почти решилась выброситься из окна, в дверь позвонили. Наверное, миссис Немезис спешит на помощь. И снова слово дня.
На пороге стоял вчерашний ммм… псих. Сегодня на нем не было плаща, зато присутствовала глубокого зеленого цвета рубаха с длинным рукавом и воротником-стойкой. Короткие волосы стояли дыбом. Вытертые серые джинсы будто добавили длины его ногам.
«И чего он так орет?» - вопрошает тип, бесцеремонно отпихнув меня с дороги. Чер… Блин.
«А вы, когда есть хочется, что обычно делаете?» - припомнив презрительную гримасу по поводу пижамы, сжала зубы. Которые тут же захотелось почистить.
«Точно не ору, можешь поверить на слово» - мужик подошел к дивану и уставился на ребенка, насилующего мои уши. – «Накормить его – проблема?»
Я ушла в ванну и вернулась обратно с зубной щеткой.
«Проблема в том, ЧЕМ кормить!» - выдавив пасту, ощутила капельку блаженства. Ах, если бы в душ попасть…
«Все дело в твоей голове» - он взял ребенка на руки и продолжил разглядывание. Крики, как я поняла, не вызывали особого дискомфорта. – «А это понятно и просто» - удерживая мальчишку на сгибе локтя, он ловко рванул рукав рубашки на другой руке, ткань затрещала, приятным сопровождением к отлетевшей пуговице, - «Чистоплюйство, знаешь ли, не всегда уместно» - когда я поняла, что он хочет сделать, от пасты вдруг стало тошнить.
«Какие мы нежные…» - ухмыльнувшись, придурок прокусил себе запястье и протянул его прямо к крошечному личику. – «Вали-ка лучше в свой душ, курочка» - поперхнувшись, я едва успела добежать и схватиться за край ванны.
Блевать, и дураку понятно, было нечем. А это хуже нет. Желчь превратила мое горло в ржавую трубу. В глазах стало темно. И мокро. Ненавижу блевать. Иногда от этого лопаются капилляры белков. Просто омерзительно. Подышав, я дернулась так, что едва не улетела в чугунную емкость, и снова выгнулась, напрасно потакая спазмам желудка.
Включив воду, подставила лицо прямо под струю. Слишком холодно, но хорошо. Черт.
«Полегчало?» - в ванну я все же полетела. Но не приземлилась. Псих поймал у самого дна. Поняв, что вешу на той самой руке, снова почувствовала спазм. – «Дура, успокойся, там уже заросло все давно! *Aro, ce que vous étiez si?» - сам придурок!
«**Vous pouvez être le problème?» - ха!
Хватка под грудью усилилась.
«Умничаешь, ***chienne…» - швырнул меня на пол и ухмыльнулся.
«Нет, просто тоже знаю французский» - отвечаю, пытаясь дышать.
«Ты так и будешь продолжать убивать его?» - он стоял посреди комнаты и задумчиво рассматривал валявшееся на полу одеяло. Рукав был немного разорван. Пуговицы не видно. Рубашка местами стала еще темнее от попавшей на нее воды.
Мальчик сладко спал на диване. Стало хуже – ни сна, ни душа!
«Должен быть другой способ кормить Мейсона» - я медленно поднялась, чувствуя себя еще грязнее.
«Наивная. Хуже монашки. Прекрати уже звать меня придурко-психом. Эдвард, помнишь? И с чего ты решила, что я – гей?» - улыбается. Глаза от радости аж светятся. А может, и не от радости.
Эээ… я попятилась. Откуда?..
«Я отдал тетке письмо и с удовольствием послушал ваш разговор с первого этажа» - он шагнул вперед и улыбнулся, - «Такая трогательная история…» - у… ммм… отступаю, - «Так проникновенно и жертвенно» - опустив глаза, я вижу, как дергается манжет зеленого полотна. Эти пальцы переломят мою шею легче соломинки.
«Вы не предупредили о легенде!» - пискнула я, надеясь, что пижамка и в этот раз не подведет.
Эдвард моргнул. И закатил глаза.
«Не… не дура. Всего лишь – идиотка. Запомни, конфетка, любому уважающему себя вампиру наплевать, во что завернут его обед. Или завтрак. Не суть важно. Твоя кровь от этого хуже не становится» - шагнув ближе, он продолжил, - «Собирайся, нам пора»
Покраснев, я пулей унеслась в ванну и наконец-то приняла долгожданный душ. Горячий, как реки в самом аду.
Открыв дверь, замялась.
«Иди, конфетка, я на балконе, твоей обертке ничего не грозит» - он веселился. И я ничего не могла с этим поделать.
Натягивая мягкие спортивные брюки, смотрю на Мейсона. По идее, он должен быть запачкан в крови. Но белые щечки абсолютно чисты.
Зеркало - брюки серые, футболка синяя, волосы в хвост – я готова. Краситься не буду. Да и вообще, когда я красилась в последний раз?
«Вот и мне интересно – когда?» - мистер Неожиданно-Появляться-По-Моей-Части.
«Куда нам пора?» - спрашиваю, шнуруя кеды.
«В магазин. Знаешь такое место? Там продают все, что душе угодно и дерут за это много денег! ****Ne peuvent tout simplement pas être!» - он схватил мальчишку в охапку и отчеканил – «Не возись, будешь медлить, я, возможно, загляну под обертку» - потом насупил брови – «А если сама не против – только намекни. Нет. Лучше попроси» - хохоча, он двинулся к двери.
Если я пну этого придурко, он сломает мне ноги?
«Они же еще закрыты» - часы показывали полдевятого.
«Для нас - откроются» - Эд легко бежал по ступенькам, совершенно не интересуясь, не отстала ли я. Или не свернула ли шею.
Перед выходом в фойе, я смачно впечаталась носом в его спину.
«А теперь парад геев!» - шепнул псих и расправил плечи.
За конторкой восседала миссис Немезис. Не краснею. Не краснею. Черт!
Эдвард вдруг изменил походку. Его ноги стали еще длиннее. Спина под рубашкой странно изогнулась. Миссис Немезис выпучила глаза. Очень захотелось убежать.
«Милая, достань, пожалуйста, ключи от машины. Я забыл, что они в заднем кармане» - пропел он, бесстыдно выпятив зад, и немного вильнул бедрами.
«Но…» - я все же покраснела.
«Милая, я совершенно безобиден. За столько лет, что ты знала нас с Мари, пора уже привыкнуть!» - мстительный сукин… - «Я не могу отпустить нашего малыша. Не заставляй меня!» - запустив пальцы в задний карман его джинсов, я перестала краснеть. Достала ключи и улыбнулась.
«Идем, родной, итак опаздываем!» - игриво шлепнула его по заду и распахнула двери. Если бы все было так просто. Но это лишь начало.

*Аро, за что ты меня так?
**Возможно, вы провинились?
***Сучка
****Этого просто не может быть!

Мои фанфы: Стоит ли испытывать судьбу
Умереть вчера Стихи Дай мне только возможность Дешевка
Writer'sblock

http://zaycev.net/pages/6236/623660.shtml
Плохое настроение. Эта фраза плавала в мутном болоте моей головы и мерно билась о замкнутое пространство черепа. Босые ноги легко шагали по лужам, разбивая их обманчивое спокойствие. Штаны намокли почти до колен и, подобно льстивым полипам льнули к коже. Я уже говорила, что ненавижу мокрую одежду?
Давно. Или нет? Счастье – осколок вечности. Маленький и слишком скорый, как чувство не выключенного утюга. Не потушенного костра. Не сказанного вовремя слова.
Я любила маргаритки. Яркие, чистые и сладко пахнущие. Нежное прикосновение бархатистых лепестков. Вкус росы на листьях. Крики соек над головой.
Белые облака обещали вечность. Их очень хотелось потрогать. Зарыть пальцы в казалось бы теплую, полупрозрачную бесконечность с секретом внутри. Нет.
Плохое настроение. Лет пять назад я развлекалась игрой в психотерапевта с контингентом пар за тридцать. Лихой блеск в глазах мужчин. Тоска в глазах женщин. Иногда – наоборот. Судорожно сжатые пальцы. Надежда. Жажда что-то изменить. Вся их беда – меняя любимых мы меняем все. И убиваем саму любовь. А если ее не было – все показалось?
Давно. Или нет? Она сидит передо мной, забыв, что слезы уничтожают дорогой макияж. Стискивает платок в бледных пальцах с короткими, аккуратными ногтями. Русые волосы всклокочены сбитым беспорядком, обнимающим щеки.
«Это так… странно. Молча. Как нож в спину. Он говорит с ней, как со мной десять лет назад. Голос, знаете, такой знакомый и одновременно – дико чужой. Ловлю себя на мысли – может, разговаривает с портретом?» - тушь течет. До сих пор помню эти черные реки на сдержанности худого, измученного лица. Широко распахнутые темно-серые глаза с бешеными, расширенными зрачками.
«Помогите уйти» - ее слова поразили тогда. Меня просили о многом. И очень редко – помочь по-настоящему. Нет.
Плохое настроение. Кто сказал, что солнце греет, а небо понимает? Возможно, глупые подростки с суицидальным уклоном, обожающие устраиваться на крыше высотки и лихо болтать ногами в попытке… Доказать? Привлечь внимание? Кто не ошибается, тот ничего не делает.
Он умирал. И знал это. Хитро. Среди руин Мангрии уже давно никого не искали. Местечко обходили за многие футы даже самые отчаянные бездомные. Накачавшись дешевым джином, они травили глупые байки о привидениях. Ладно, обо мне. Я любила завывать на луну. Периодически. Чтобы внести разнообразие в существование. Или позлить кое-кого.
Он был смешной – длинные, темные волосы, выкрашенные грошовой краской, какая-то черная хламида, поверх грязной футболки. И кровь. Много крови. Исполосованные запястья на какой-то момент лишили меня разума – он так молод. Так неиспорчен. И она течет. Бежит. Зовет.
«Там все иначе…» - улыбается, глядя куда-то сквозь меня. Устало. Свирепо весело. – «Хочешь?» - я почти отскочила. Нет.
Плохое настроение. Что люди знают о нем? Думают, что все. Увы – слишком мало.
Дождь стал сильнее. И я побежала, надеясь разбить пятки в кровь. Зная, что крови не будет.
В гостинице, привязанный к кровати, ждал Джеймс. Он был зол. Ну и пусть. Я скоро вернусь.
Плохое настроение. Блеск дальнего света живо снующих, но всегда опаздывающих авто. Болотного цвета кадиллак не торопился. Просто дарил свое присутствие старому Орли. Позволял прикоснуться к роскоши хотя бы на расстоянии. Черные тонированные стекла матово и равнодушно лицезрели невзрачные окрестности, омываемые холодными потоками льющейся с неба воды.
- Она? –
- Да. –
- Это оказалось совсем не трудно.
Плохое настроение. Два проклятых слова, сводящие с ума давно умершего человека. Теперь вампира. Возможно, стоит просто поесть? Я задрала голову навстречу стихии, наслаждаясь холодом, ощущавшимся совершенно иначе, чем когда-то давно, при жизни. Тротуар резко оборвался, одарив ноги грязной, тестообразной массой. Присев на обломок бордюра, протягиваю руку к коленке и медленно провожу пальцем по серому разводу.
Я еще помню того с усиками. Вкусного. Помню алчно-сдержанный взгляд Карлайла. Восторг и похоть Аро, замешанные на легком сумасшествии (мне нравится думать, что на легком). Помню, широко распахнутые, совершенно бессмысленные глаза и мягкую бескостность собственной ладони на влажном пятне брюк. Тогда стало понятно, что и трупов может тошнить.
- Лисса, нет. – голос. Знакомый. Как и то слово, что он озвучил.
- Гадко – шепчу, словно в бреду, с трудом сдерживаясь, чтобы снова не прижаться к шее того, кто медленно испускал последние вздохи в мою левую грудь. Именно от осознания чужих губ так интимно-близко меня тошнило.
- Ты больше не человек. Не стоит марать пол драгоценной жизнью. Твоей жизнью. – так не бывает. Просто невозможно. – Ты сумеешь. Это очень легко. Как ложь во спасение. – слова проникали в голову, цепляясь за что-то внутри. Совершенно ненавязчиво. Будто случайно.
- Он… - Аро показал мне новую жизнь. Жизнь не-девочки. Взрослое продолжение. Но это…
- Ему просто было хорошо, Лисса. Не стоит бояться.
Плохое настроение. Ребенок, рожденный от вампира, ласково улыбающийся мне из сомнительно-теплого нутра корзины, повернул время вспять. Наблюдая за бледным пальцем, скользящим по такой же бледной ноге, я злилась. Настроение стало не просто плохим. Ужасным. Вкус чьей-то жизни растекался на языке кислотной отравой. Жаждой. Надеждой. И неприятным открытием. Он нашел. Снова. Глупый. Наивный. Горящий алой верой. Той самой, что и века назад. Коленка была забыта. Размахнувшись, я впечатала маленький, острый кулак в останки бордюра. И с мстительным удовольствием смотрела, как обломки тонут в луже, не оставляя даже пузырей. Не лезь в игру, забыв правила. Бывают моменты, когда ошибиться нельзя.
Аро пришел ко мне вечером. По-прежнему растрепанный, немного помятый и почему-то пахнущий пихтовой смолой. Сел рядом, близко. Поблескивая намеком – возьмешь?
- Ты будешь лучше других. Намного. Только позволь мне… показать.
- Аро, он… он запачкал… я убивала его, а он… ему нравилось. Так не бывает. – легко сейчас вспоминать пальцы, заблудившиеся в волосах. Возможно, я искала в них спасение? В этих почти невесомых прядях. Завидовала их реальности?
- Перестань думать. Не смей тонуть в смыслах и самобичевании. Элис Тренч умерла. Здесь осталась только Лисса. – голос. Мне очень хотелось, чтобы он замолчал. Разлетелся прахом осенних листьев. Оставил в покое.
- Монстр. Лисса-монстр – я протянула руку и прижала ладонь к длинной, жилистой шее, не ответившей мне ни единым движением. – И ты – монстр.
- Возможно. Как и все, что существует по неизвестной воле. – Аро улыбнулся и вдруг резко завалился на спину, увлекая за собой, - До сих пор никто не успевал назвать меня монстром.
Плохое настроение. Этот вечер станет для тебя последним. Обижаться стоит только на себя. Злость неожиданно обернулась азартом, хотя за столько лет спокойно могла набить оскомину до рвоты. Легко поднявшись, я улыбнулась и подмигнула заросшей зеленым мхом стене – игра. Вся наша жизнь – игра. Даже после смерти.
Вода больше не волновала. Из темноты обездоленного переулка на меня уставились прозрачно-голубые глаза с алым отблеском по краю. Кошки не любят наш род. Им не нравится образ жизни трупов с клыками.
- Что она делает?
- Крошит камень.
- Зачем?
- Я знаю, как убивать. Не стоит делать из меня аналитика.
Кадиллак я приметила давно. От него слишком сильно воняло ненавистью. Другой вопрос – стоило ли так афишировать собственное присутствие? Потомки этого придурка слишком верили в собственную исключительность и продолжали глупое преследование, не смотря на стремительно редеющие ряды родственников. Ребенок, переворачивающий ведерко с влажным песком, тоже искренне верит, что башня не рухнет вовеки. И только ребенок может позволить себе роскошь этой веры.
Он дрожал. Пальцы, сжимающие крест, побелели. Еще чуть-чуть – фаланги окрасит легкая синева – связки и кровь часто предают живых. Губы кривятся в судорожной гримасе. Трудно. Он знает, что ошибся. Но еще сопротивляется. Запах страха, паники и фанатичной преданности делу почти пьянит. Ммм…
Блондин в непонятных брюках и вытянутой толстовке. Зачем было настолько сильно окуривать его ладаном? Я и при жизни от него чихала. Эта вонь выдавала незадачливого Ван Хельсинга, подобно горящему во тьме маяку.
Я выпила его до капли.
- Малыш, стоило выбрать другую профессию.
Малыш смотрел в небо. Перекошенный рот, широко открытые глаза – навечно застывшая маска удивления. Его щека оказалась холоднее моих губ.
Кадиллак остановился. Дверь медленно распахнулась, выпуская наружу высокого мужчину в угольно-черном костюме.
- Убирайтесь.
- Ты не позволишь мне посмотреть?
- Двух часов недостаточно?
- … Я хочу видеть ее смерть.
- У меня с собой камера.
- Ублюдок.
- Смотреть пойдете в цирк.
Хлопнула дверь. Мужчина остался один. Оглянулся. Кадиллак медленно скрылся за поворотом. Послышалось хмыканье. Аккуратно сняв пиджак, он тряхнул головой и уставился прямо перед собой.
Смерть не стучит в двери. Ее не приглашают. Ее бояться. Пытаются обмануть. Только немногие, в основном зовущиеся умалишенными ждут ее с нетерпением.
Меня зовут Франко. Я прихожу к вампирам. Чтобы отпустить грехи. Последняя фраза – для клиентов. Всякая тварь имеет право на жизнь. Но кому-то платят за уничтожение клопов.
Жди меня в темноте.
Не бойся шорохов штор.
Прислонюсь головой к спине –
Не буди наш вчерашний спор.
Жди меня в темноте.
Напрягай позвоночник острый.
Обниму я тебя во сне –
Ты не знаешь, как это просто.
Я принюхалась. Аромат вереска. Леса. Жженой травы. Кто он?
Выпустив из ладони кусок камня, пошла навстречу. Пора знакомиться

Мои фанфы: Стоит ли испытывать судьбу
Умереть вчера Стихи Дай мне только возможность Дешевка
Writer'sblock

http://zaycev.net/pages/7618/761829.shtml?miniplayer=true

Глядя на него, вспомнилась фраза – невкусный поцелуй знакомого лица.
- Беги.
- Зачем?
-…
- Чтобы сделать тебе хорошо?
- Хотя бы.
Я закрыла глаза.
- Твои деды были более… предсказуемыми.
- Эволюция берет свое.
Вздохнул. Разжал пальцы, позволив изрядно помятому пиджаку прыгнуть с обрыва в холодную воду свежей лужи. Достал сигарету. LD. Затянулся нарочито демонстративно. Или показалось?
- Ты курила тогда?
- Нет. Век был не тот. И родители. Папа курил. – сколько сил нужно приложить, чтобы сдержать мимику при упоминании об отце. Дьявол.
- Умница. Гораздо веселее умирать за идею, а не по глупости.
- Кто-то собрался умирать? - Я улыбнулась, резко втянув аромат промокшей улицы и тепла человека напротив.
- Умирают каждый день и не в малом количестве. – флегматично поднялись и неспеша опустились плечи, недоумевая вместе с парнем, - Ты понимаешь суть моего вопроса.
Очень смешно. Сейчас топну ногой. Покажу буку. А суть…
- Я пока хочу жить. Но ты… можешь оставить визитку.
Пиджак погиб. Он мирно вздулся местами, напоминая спину утопленника, заигравшегося в пруду. А ты знаешь, кто живет в пруду?
- Нет визитки. Дома забыл. Есть другая. – запустил руку в карман брюк. Белый прямоугольник четкой стрелой перечеркнул темноту. «Гробы. Недорого. Постоянным клиентам скидки» Ууу...
Стало жаль его убивать. Занятный. С юмором. Не похож на тех, что приходили раньше. И этот аромат вереска, ставший почти незаметным…
- Кол встроенный?
- Лично принимал участие в разработке.
- Малыш, ты мне нравишься, может, расстанемся друзьями? – дротик с колпачком, наполненным святой водой, почти достиг цели, заставляя удивиться. Дурак? Отскочила я больше для вида, подарив кусочек маленькой победы своему оппоненту. Скажи, какую игру ты ведешь?
- Мило, - пепел укрыл серым инеем половину сигареты, но каким-то непонятным образом держался. Это значило, что бросая дротик, он не особо дергался. – Предлагаешь дружбу? И что мы с тобой станем обсуждать при встрече – количество зарубок на моем колу или пинты крови, что ты выпила на ужин?
- Если тебе хочется, можно и об этом поговорить – я немного расслабилась и нагло присела на почти идентичный предыдущему покореженный кусок бордюра, вынуждая мужика подойти ближе. Прямо под разлив лунного света. – Как тебя зовут? – спрашиваю, сама не понимая зачем. Вы тоже называете куриц по именам, прежде чем свернуть шею?
- Франко, - он помолчал. – А твое имя я знаю.
- Ты даешь имена курицам… - резко захлопнув рот, я почти засмеялась. «Хельсинги» нас чувствуют. Им не нужно делать ничего особенного. И уж конечно помнить имена. Это так же просто, как «дышать» для людей. А я дышать перестала и принялась разглядывать подробнее.
Высокий. Худощавый. Плечи широкие. Ничем не примечательная черная майка с рукавом до середины предплечья. Классические брюки и очень строгие, дресс-кодовые, тупоносые ботинки той же цветовой гаммы. На лице непонятная гримаса. Про куриц я, наверное, переборщила.
- Нет, только жертвенным овечкам – лицо стало ровным. Я с великим удовольствием смотрела на посеребренную гладь его кожи, впалые щеки и нос с горбинкой. Лицо, как лицо. Глаза только очень красивые. Большие, темные. С наркоманским блеском зрачка.
- Как меня зовут? – очень хотелось узнать, как прозвучит имя в его исполнении. Холодно-бумажными льдинками. Шорохом песка. Или… иначе?
- Лисса – забыла. Правда, забыла. Интонации используют при эмоциях. Именно эмоции предают людей помимо воли. Равнодушных не выдает ничего. Поэтому имя прозвучало просто буквами. Хотя бы каплю фанатизма. Злости. Желания поскорее закончить.
Чем больше убиваешь, тем важнее становится момент, обстановка и… реакция. Иначе начинаешь задумываться. Стоит задуматься – жопа. Это как дрогнуть при контрольном выстреле – соперник не замешкается.
Я уставилась на голые ступни, размышляя, что ему нужно на самом деле. Ступни были грязные и слишком прозрачные. Голод. Совсем скоро он напомнит о себе.
- Франко, мне жаль – не закончив фразы, резко бросаюсь вперед, будто отпуская сжатую до предела пружину.
Его тело было жестким. Каким-то упругим. Теплым. Породившим фонтан грязных брызг при соприкосновении с грязным тротуаром. Некстати вспомнилась безвременно почившая голубая кофточка. Я почти укусила…
- Стой – холодный, дикторский голос. Просто слово. Он даже не пытался вырваться. Я крепче вцепилась в ткань футболки, почти раздирая плечи Франко. Если появится хоть капля крови – он труп. – В крови яд. Хлебнешь – сдохнешь.
Дерьмо. Он почти доволен. Что за дела? Какой яд?
- Новая формула. – Точно, улыбается. Придурок. – Она там. Внутри. Говорит со мной.
Я тоже улыбнулась. Чье же это спасение? Медленно, через силу, оторвала ладонь от его правого плеча и нежно прикоснулась к щеке. Грязной. Холодной. Притягательной.
- А может, и хорошо? - закинув голову, позволяю голоду жить. Повелевать. Брать. – Может, тебе понравится, и станешь просить еще? – шепчу прямо в пульсирующее горло, едва прикасаясь губами к теплой коже, - Если выживешь. Или подаришь свободу – добавляю про себя.
Дернувшись, засаживаю зубы так глубоко, насколько возможно, наслаждаясь алым потоком и диким воплем человеческой боли. Нет. Не должно быть больно. Должно быть приятно. Опа.
Кровь сладкая, как патока, несется по пищеводу. Не могу остановиться. Все неправильно. Не могу. Вкус изменился.
- Остановись – сильный мужик. Еще разговаривает. Неожиданно замечаю, что почти сломала ему руки. Бл@дь. – Стой, сука! – словно издалека вижу, как он успокаивается. Или пытается успокоить? Монстра.
Отпускаю, чувствуя тяжелый рывок мышц и связок. Вижу почти разорванное горло.
- Я не включил. – Холодно. Мне холодно. Трупы не мерзнут. Почему сегодня все иначе? Я отталкиваю Франко, загребая ладонью мутную, темную воду. Плескаю в лицо. Хватит.
- Что ты не включил? – хрипло, потому что стыдно. Такой я вампир – всегда жалею недалеких, убогих и проигравших. При слове «бог» с трупами ничего не происходит. Воскрес только Иисус.
- Камеру. Тебя заказали. Он… - Франко захлебнулся, стараясь продолжить, разбрызгивая вокруг алые капли. – Он хотел смотреть.
И я тоже стала смотреть. Желая и не имея возможности перестать.
Вдох. Бульк. Кровь слишком сильно залила черную ткань футболки и уже не впитывалась. Парень молчал. Только дышал все чаще, издавая – первый признак наполняющихся кровью легких – некрасивые, грубые бульки.
- Почему ты остановился? – ощущая сладость его маленькой, никчемной жизни, я знала, что целью был один из нас. И точно не женского пола.
- Я всегда иду своей дорогой. Даже если убиваю. И умирать предпочту по выбору, а не в принуждении. – Франко улыбнулся. Потом закашлялся, разбрызгивая драгоценные капли собственной жизни.
- … Твою смерть можно сделать мучительной.
- Может, стоит обсудить? – улыбка стала шире. Какой-то непристойно-откровенной. Ван Гог. Тебе стоило это видеть. Ты был не одинок в своем безумии.
- Ты загнешься в течение пяти минут и желаешь поговорить? – закрываю глаза, наслаждаясь адским бегом тромбо-лейко-чего-то-там. Хорошо…
- Лисса – бесцветный шорох моего имени звучал слишком близко. Вечер чертовых сюрпризов.
Он сидел совсем рядом, аккуратно скрестив ноги в лодыжках, не нарушая гармонии брюк, местами поблескивающих влажными пятнами. Только очень дорогая ткань позволяет вам похожее удобство, избавляя от глупого вида. Дождь он и есть дождь. Повсюду лужи и грязь. Ну… Поглядим, как весело отвиснут коленки, когда встанет. Фак. Я уже не говорю «если» - у вампов не бывает мурашек.
Кровь заляпала слишком много и продолжала течь. Придурок достал сухую! сигарету. Неспеша прикурил. Футболка висела рваной, трудно узнаваемой хламидой. В своеобразном экстазе прибывали почему-то абсолютно чистые ботинки и короткие, темные волосы. Рука, с зажатой в ладони палочкой здоровья, непроизвольно дергалась – где-то повреждены связки. Даже для меня это было слишком.
- Ты – предок Аида, Шивы или Феникса? – где-то совсем рядом что-то вопил труповидный инстинкт самосохранения. Но женское любопытство не по силам побороть даже ему. Пальцы на ногах порозовели.
- Об этом позже. Есть другое дело. – он смотрел прямо перед собой. Столбик серого тлена упал на мокрое бедро, и тут же растворился в черноте, поглощенный влагой. – Обсудим?
Я почти фыркнула. Беседа на светском приеме.
- Время терпит. Начинай. – поживите с мое, прежде чем осуждать за согласие. Я это называю «приятное разнообразие». – Только дух не испусти на середине увлекательного повествования
- Не волнуйся, - улыбается. Сигарета все же потухла. Он не заметил. Выбросил куда-то, улыбнувшись. Мне так папин скелет из могилы скалился. Душевненько.
Франко вздохнул и чуть повел плечом с разорванной ключицей. Спекшаяся было кровяная пленка лопнула, разливая вокруг себя сладкий, почти головокружительный аромат. Ммм…
- Что тебе нужно?
- Услуга.
Я заморгала, как Алиса, наблюдающая улыбку растворившегося в воздухе чеширского кота.
Ослышалась. Пьянею от запахов недавнего ужина.
- От кровопийцы, Хельсинг? Это посттравматический шок у тебя такой что ли? – продолжает скалиться. Теперь знаю, с кого драгоценный С. Кинг кошмары пишет. Не засмеюсь. Обойдется.
- Сегодня я тебя отпущу, если согласишься. – становится интересно. Правда-правда. Больше, чем было. Задумавшись, я уставилась на небо, прикидывая, не пробегали ли в дожде кислотные элементы, вступившие в странную реакцию с головой Франко.
- Итак. – фарс шикарен. Лучшее, с чем доводилось сталкиваться.
- Ты убьешь заказчика. – снова закуривает, так откровенно наслаждаясь процессом, что аж челюсть свело от зависти. Я же не смеюсь. Никогда.
- Это вендетта за твою бесславную кончину? – Аро, дьяволова шлюха, даже жаль, что ты этого не слышишь.
- Мотивы останутся при мне. Согласна или нет? – еврейские корни и юридическое образование. Спрошу при случае… Бл@дь, не успею, подыхает же.
- Еврейские корни и юридическое образование?
- Второе. – улыбается. Сигаретный дым собрался облачком над головой незадачливого карателя, придавая ему странно знакомый вид.
- Согласна. – не упущу ТАКОЕ развлечение ни за что.
Он неспеша поднялся на ноги и протянул руку, помогая встать.
- Умница.

Случайности не случайны.
Вселенная тихо дышит.
И хочется так отчаянно
Знать, что она тебя все же слышит.

Случайности, как спонтанность –
Родная боль и чужая радость.
Надежды, ошибки, отчаянье –
Под языком горечь и сладость.

Мои фанфы: Стоит ли испытывать судьбу
Умереть вчера Стихи Дай мне только возможность Дешевка
Writer'sblock

http://www.youtube.com/watch?v=zay_-OTGlSQ
Выражение лица миссис Немезис останется со мной надолго. Как и возмущенный скрип старого дома, вид детских ручек, тесно обнявших шею «гомика», вкус желчи под ложечкой и… заткнись. Признаки истерики слишком явны.
По прошествии четырех часов, проведенных в детском магазине, я поняла, что это были не признаки. Так, легкое нервное переутомление.
Начнем с главного. Продавец меня игнорировал. Тупо, уверенно и спокойно. От этого нехорошо вспотели ладони, которые приходилось усердно прятать за спину. Потом в карманы. Потом – притворяться, что нос чешется. Будь оно все проклято!
Мейсон по-прежнему цеплялся за шею Эд…варда, (противное имя!), не проявляя абсолютно никакого интереса к окружающему. Перебирая маленькими пальчиками, он сосредоточенно исследовал бледную кожу в поле зрения, что-то бормоча на своем детском языке.
Помещение магазина казалось огромным, невозможным, но существующим детским раем – витражное окно, плавно растянутое цветной мозаикой от пола до потолка, свободно пропускало лучи неспеша просыпающегося солнца, и эти самые первопроходцы томно ласкались к коробочкам, стеллажам, фигуркам, коляскам… Я почти поверила в эту сказку. Если бы не одно «но»…
Углы. Углы были совершенно пусты. Даже разнообразные предметы расставлены вдали от той туманно-зыбкой, черной пустоты, вальяжно изгибающейся под неслышимую музыку. Я приблизилась к одной их них. Протянула руку…
Ты устала. Пора отдохнуть. Зачем спешить? Я подарю тебе сон… Вечное счастье. Возможность больше не искать. Все здесь. Совсем рядом…
Втянувший меня в это сомнительное предприятие вампир мило беседовал с мужчиной, которого язык не поворачивался назвать «менеджером торгового зала». Невысокого роста, облаченный в коричневый твидовый костюм непонятно какого века, человек скорее походил на представителя сферы ритуальных услуг. Или… Пора усмирить фантазию.
Мейсон чихнул, а Эдвард вдруг посмотрел на меня и улыбнулся. С гадкой, едва уловимой иронией в уголках губ, не предвещавшей ничего хорошего. Спорить могу – ошибка молодости, внебрачные дети, замаливание грехов. Любят они играть на Вере. Особенно сейчас, когда Знающих почти не осталось.
Твидовый кивнул и отошел.
«Ты слишком громко думаешь, конфетка» - ребенок завозился и обернулся ко мне лицом. Ярко-голубые глаза тщательно оглядели персону напротив. Неуютно. Дети так не смотрят.
«Что вы ему сказали?» - спрашиваю, стараясь не выдать больше, чем надо.
«То, что ты подумала» - полотно, фак, Микеланджело! Чувствуя, как пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, вижу – стол, кухня, я сверху… Его глаза… Боги! Зеленый огонь. И я – мечтающая в нем захлебнуться и умереть, чувствуя, как сокращаются мышцы бедер в предвкушении оргазма…
Стоп. Это не мое. Сволочь.
«Святая простота, полукровка, не умеющая защищаться,..» - в голове стало пусто и очень больно. Я ударила. Ударила, зная, что могу сломать что-то об это чудовище.
Секс всегда был под запретом. Моим запретом.
Школа. Гормоны. Тупость одноклассников.
Испуганное лицо матери. Она рассказала мне в тринадцать. Как-то за завтраком.
- Я надеялась, что диета поможет… Он обещал… Он говорил, что все уладится.
До сих пор помню, как потемнело в глазах. От ярости.
- Подробности, мама.
Ей было стыдно. До потери пульса. Маленькая, худенькая Габриэлла Дени. Мамочка. Тонкие, смуглые пальцы, пытающиеся тщетно раздавить столешницу.
Моего папулю зовут Джаспер Фортис. Абсолютно чистокровный труп.
Думается, он не видел, как я почти загрызла парня в процессе легкого петтинга. А кто бы учил правильно жить с ЭТИМ?
Он даже не потрудился отвернуться. Ладонь онемела. Запястье немного покалывало. И напрягал совершенно недетский взгляд на крошечном лице.
- Тебе лучше? – ровные интонации разозлили еще сильней. Я знать не знала, что могу ТАК беситься!
- Вам это нравится? – нечего терять. Билет в один конец.
- Дура, - он помолчал и, медленно нагнувшись, опустил Мейсона на пол. Вяло всколыхнулся порванный манжет. – Глупая, зеленая дура.
Мальчишка огляделся по сторонам и бодро пополз к полуметровой фигуре военного 18 века.
- Зато у вас голова за двоих трудится! – Аро сделает больно. Он это лучше всех на свете умеет. Пусть не сегодня – времени еще много.
- Мне некогда с тобой возиться. Детские комплексы желательно оставлять в нем же. Взрослая тетка, нянькающая собственную несостоятельность пятнадцатилетней давности – не редкость. Но дикость в твоей ситуации.
Он шагнул ближе и чуть нагнул голову.
- Знаешь, твоя злость усиливает ток крови. Запах хрупкого, смертного тела. Не стоит провоцировать гурмана на десерт. – Шорох едва слышного голоса медленно растекается по телу. Обволакивая. Маня. Обещая.
Я отскочила автоматически, понимая, что при всем желании не смогу ничего сделать.
- Уйми свои нервы по-хорошему, bonny, мое успокоительное тебе не понравится.
Этот псих прижал ладонь к моей щеке. Мама, убей чудовище, я буду хорошей.
- Знаешь… Люди, они забавные. Сперва беспомощные, потом гарцующие, как петухи. Обездоленные в зрелости и обиженные в старости. В год они боятся теней под кроватью. Подростками стыдятся эрекций, прыщей, менструаций… - слушая, как он перекатывает это слово на языке, я похолодела, - Потом муторно отвоевывают ячейку для мирного паразитства, пытаясь обустроить ее с максимальным комфортом. Перестают полноценно спать, дышать, есть. И – жить. В старости же слишком поздно что-то начинать. Большинство ломает на всех подряд остатки зубов – локоть-то не укусишь. Подумай, конфетка, о своих привилегиях.
Придурок. Это – рабство, а не привилегии.
Давно.
Холодно. Вечер. С неба летят белые хлопья, застревающие в волосах. Я шла и думала, насколько сильно ненавижу французский. Думала о ветхом, продуваемом всеми ветрами доме.
О пресных плюшках с редкими островками мака.
Воротник давно не нового пальто, подаренного на благотворительном вечере, неожиданно резко ударил по лицу. Немного больно. На нем уже распластались островки острого льда, подтачиваемого моим дыханием.
- Торопишься, милая?
Я вздрогнула и очнулась от грез.
Мужчина стоял в метре от меня. Высокий. Длинные, светлые волосы были достаточно мокрыми, чтобы на концах превратиться в сосульки.
Тело облачено в длинное, свободное, серое пальто нараспашку и белую рубаху, будто рваную от ворота. Жестоко так рваную. Справа ключицу украшал зеленоватый синяк. Если бы не цвет – можно было поверить, что это – засос. Угловатые плечи, острый нос и какие-то странно синюшные губы – в целом не слишком обнадеживающе.
- Вобщем-то, да… - страх медленно поднимался волной цунами. Что ж я маленьким не сдох?..
- И я тороплюсь – он вдруг подался вперед и резко вздохнул. – Тороплюсь, милая. Некогда мне, понимаешь? Поиграть бы немного, удовольствие растянуть… - снова вздохнул и зажмурился. Странно, в новостях ничего не говорили о маньяках…
- Ну, так я пошла – бормочу, стараясь не думать, какое удовольствие этот тип собрался растягивать, - Не буду задерживать.
- Подожди – прохладная ладонь уютно устроилась на моей щеке и чуть надавила, заставляя поднять лицо вверх. Он стоял совсем близко, почти нависал. – Я еще не закончил.
Страшно больше не было. Все растворилось в огромных, черных глазах мужика, которые почти светились в обрамлении бледной, какой-то бумажно-хрупкой кожи лица.
А потом в голове запели ангелы. Их нежно-робкий, зыбкий хор обнимал меня так… тепло.
Для того, чтобы запудрить то, что когда-то было инстинктом самосохранения.
Вот… мокрый, колючий снег. Только уже подо мной. Холодно. И больно.
Приподнявшись на локтях, вижу почти разорванное пальто.
Смех.
Он легко разносится по безлюдной окраине, весело отдаваясь безумным эхом в голове.
Я не хочу умирать. Не так. Только не так.
- Не дрожи, милая, поживешь еще, - этот голос. Почти онемевшие пальцы уцепились за снег. –
Если справишься.
Я очнулась на полу от ощущения горящей щеки.
- Зачем дерешься? – на языке застыл металл. Тот самый привкус алой водички, что я пробовала раз в жизни.
Эдвард молчал.
Болит шея. И не только она. Медленно опершись о стену, я поднялась и провела пальцами по губам. Кровь мутным желатином впитывалась в четко очерченные линии. Глупо.
- Я научу тебя защищаться. Не стоит всем показывать… это – я немного опешила, списывая смягчившиеся интонации на последствия удара.
- Уйди – слово вырвалось быстрее, чем сработал мозг.
- И не мечтай, Бэлла – он нагнулся и быстро лизнул мои губы. – Все может быть иначе. Легче. Проще. Вкуснее.
Я просто смотрела в эту кристальную зелень, почти затопившую зрачок. На идеальную гладкость щеки. Ощущая вкус его языка.
- Потрогай. Станет легче. – таким голосом ребенка уговаривают съесть манную кашу.
- Почему? – руку поднять страшно. Но очень хочется.
- Просто потрогай, - сердце сходит с ума. Он разрешил. Позволил. Дотронься…
- Не буду, - не могу. Страх сводит с ума. Я забыла о ребенке. О том, где нахожусь. И лишь желание бежать сводит с ума.
- Ты хочешь умереть? – молчу. Эдвард психо-мрако-сцуко-придурок спокойно пялится в пол, изображая бабочку в коллекции любителей мертвечины.
А почему собственно я не могу этого хотеть?
Ребенок не мой. Матери давно нет. Почти восемь лет прошло.
А я так и не научилась любить… кого-то, в том числе и себя.
Ладонь, кое-как поднявшаяся до уровня глаз, была, как всегда сухой и серой.
- Ты хочешь помочь?
- Сейчас – не интересно. Ты слишком этого хочешь. Я люблю поиграть. – Придурок. Я же говорила.
Он легко поднялся с колен и лениво оглянулся.
- Бернар, пакуйте все.
Вот тут я и заржала. Ну не могла удержаться.

Всегда ли стоит подчиняться большинству,
Старясь слиться общим горизонтом,
Проигнорировать скользнувшую мольбу,
В попытке скрыть свое бессилье пошлым понтом?

Всегда ли стоит править светский бал
С его улыбками, игрой и детской блажью,
Когда и ныне глаз твоих пожар
Мне снится в темном сне безумной жаждой…

Всегда ли стоит верить клятве «Вечно»,
Себя дарить, поддерживать и ждать…
Потом чуть-чуть всплакнуть – до новой встречи
И под подушкой фото изорвать.

Мои фанфы: Стоит ли испытывать судьбу
Умереть вчера Стихи Дай мне только возможность Дешевка
Writer'sblock