Глава 14: Извинения
Полное погружение в свои собственные мысли в этом доме возможно только в том случае, если не удается вмешаться Джасперу. Но как только он попытался подавить вину, которая начинала меня заполнять, я уже ничего не мог поделать, становилось только хуже.
Я мог думать только о своей семье и о Белле; и ничто не могло помочь мне ослабить боль, которую я сам на себя навлек этой ночью, в действительности ничего не помогало.
К тому же я слышал каждую мысль каждого члена семьи, и из-за этого постоянно возвращался к тому, что только что произошло. Карлайл ушел вместе с Эсме после того, как она немного успокоилась, тем не менее я мог слышать их до тех пор, пока они не вышли за пределы земли, находящейся в нашем владении.
Эсме продолжала думать о том, как сделать так, чтобы ее «первый ребенок» не причинил себе вреда, о чем я случайно проговорился. Карлайл пытался не думать о том, что только что узнал, но ему было невероятно сложно заставить себя сконцентрироваться на чем-то еще, помимо боли Эсме и того, что происходит со мной.
Я знал, что когда они вернутся, я извинюсь перед ними в первую очередь. К тому моменту, как их мысли оказались за пределами моей досягаемости, Карлайл уже обвинял себя в том, что обратил меня первым, а Эсме очень хотела, чтобы я заверил ее в том, что сказал это лишь из-за гнева и смятения.
Конечно, я знал, что должен был сказать им правду. Но моей семье не нужно этого знать; это вызовет лишь споры и страх за меня, когда на самом деле этого страха быть не должно.
Мои близкие были погружены в собственные мысли, связанные с моим признанием. И тот факт, что именно я являюсь причиной хаоса, засевшего в их мыслях, приводил меня в ярость – именно из-за меня они страдают.
Никто из них не должен был узнать о моих планах и мыслях. Это было мое личное решение – решение, о котором мог беспокоиться один лишь я. А теперь они тревожатся еще и из-за этого.
И достаточно одной моей оплошности, как они стремглав примчатся ко мне, полные решимости и переживающие о том, что я могу причинить себе боль. Мы не сможем жить так и дальше. Моим близким придется взять всё на себя и помочь мне, если в ближайшее время я не справлюсь с этим сам.
Людям проще бороться с суицидальными наклонностями – они могут обратиться к психологам и психиатрам за помощью. Я же не могу рассказать о причинах своего состояния ни одному человеку – поэтому этот вариант сразу отпадает.
Карлайл может попытаться поговорить со мной, ведь он сам доктор; но это вряд ли поможет. Я никогда не смогу говорить с ним об этом – потому что я не могу это рассказать, и мне никто не может в этом помочь.
Каждый член семьи теперь попытается со мной поговорить; нужно будет придумать какой-нибудь способ, чтобы их опередить, не вызвав при этом подозрений с их стороны. Но со своим талантом я могу с легкостью изменить направление их мыслей по поводу моего «открытия».
Если я приближусь к ним и попытаюсь ослабить их страхи, я могу попробовать убедить их в том, что на самом деле я не думаю таким образом. Это был лучший вариант – и единственный – в тот момент, и я решил его придерживаться.
Я оставил включенной музыку, которая на всю громкость играла в моей комнате; это поможет мне скрыть разговор, который состоится у меня с одним из членов семьи. И если в доме, благодаря нашему вампирскому слуху, сразу разнесутся вести о разговоре, то тогда этот разговор будет хотя бы наполовину приватным.
Встав с дивана, я направился к двери, вслушиваясь в «голос» сестры, когда она шла по коридору. Почему он думает таким образом? Пока я не видела, чтобы он совершил что-то подобное, но я не знаю, принял он решение или нет. Мне обязательно нужно придумать, как помешать ему сделать свой выбор…
Когда я открыл дверь, Элис сразу же ввалилась внутрь, я едва успел повернуть ручку. Вздохнув, я закрыл за ней дверь, а она направилась к черному дивану. Раз уже Элис здесь, то можно попытаться начать убеждение с нее.
Повернувшись, я наткнулся на ее взгляд, она спокойно смотрела на меня, сидя на подлокотнике дивана. Ее лицо не выдавало смятения, царившего в ее мыслях, сконцентрированных на том, чтобы уберечь меня – от меня же – и придумать способ, как помешать какому бы то ни было плану, который я мог вынашивать в своей голове.
«Я не собираюсь ничего с собой делать, Элис», - сказал я ей спокойно, садясь рядом с ней на диване. Умение слышать других давало мне еще одно преимущество – я «читал» людей гораздо лучше, чем кто-либо.
Скажем, сейчас Элис хотела, чтобы я вел себя как старший брат по отношению к младшей сестре, которой являлась она. И даже несмотря на то, что она сама об этом не знала, в ее мыслях царили тревожные чувства. Она хотела, чтобы я успокоил ее.
Сменив положение на диване, я взял ее руки в свои и посмотрел прямо в ее обеспокоенные золотые глаза. «Элис, я никогда не причиню себе вреда. Не знаю, почему я сказал всё это – ну ладно, да, я знаю; я просто потерял самообладание».
«Опять», - перебила она угрюмо. Твоя последняя вспышка гнева была не такой ужасной как эта – потому что эта причинила нам столько боли, что мы думаем, что это правда.
«Я знаю, и мне очень жаль», - пробормотал я честно. «Если бы я мог забрать свои слова обратно, клянусь, я бы это сделал. Я на самом деле не хотел говорить вам что-либо из этого –».
В ее глазах сверкнула ярость. «Так значит, ты хотел, чтобы мы думали, что с тобой все в порядке?» Не сказать нам, что ты настолько себя ненавидишь? «Что ты на самом деле больше не хочешь находиться на этой Земле ни с кем из нас?» Он действительно себя ненавидит или все дело в нас?
«Нет. В смысле я не хочу, чтобы вы волновались без причины. Со мной все в порядке – со мной все хорошо, и я не хочу себя уничтожать». Потому что в моей жизни появилось кое-что новое, ради чего я должен остаться: Белла. Белла здесь, и я ни за что не откажусь от того, что завязывается между нами.
«Почему? Так только сейчас или ты всегда так думал?» Был ли когда-нибудь период времени, когда он хотел умереть?
Почесав шею, я спокойно признал: «Да, было время, когда я хотел умереть: когда меня только обратили, после того, как я очнулся. И…» я умолк, прикусив губу. Не люблю вспоминать о тех годах, которые я провел вдали от Карлайла и Эсме, охотясь на людей, сам по себе.
«И?» Она наклонилась вперед, нервно ожидая моего ответа. Было? Тогда это правда, он себя ненавидит – а это означает, что если он снова дойдет до состояния, в котором он хотел умереть, все может повториться.
Все, что я мог, сказать правду – любая ложь лишь все усугубляет, когда я думаю о тех долгих годах. «Когда я ушел. И уступил жажде».
Она вздрогнула. Не нужно было спрашивать; он ненавидит разговоры о тех годах. Ну по крайней мере теперь я знаю, что история не повторится. «Ох…»
Я не смог сдержать улыбку, отпустив ее руки, потому что уже чувствовал себя неловко из-за этого физического контакта, даже несмотря на то, что мы лишь держались за руки и это продолжалось всего несколько минут. «Да, 'ох'», - усмехнулся я прежде, чем вновь стать серьезным. «Элис, в данный момент я не хочу причинять себе вред, да и вряд ли когда-либо захочу это сделать».
Я отогнал чувство вины, сказав себе, что в какой-то степени это правда. Мне вовсе не хочется испытывать боль, но если я когда-либо решусь на самоубийство, я скорее причиню боль не себе, а своей семье. Если я захочу себя убить, то сделаю это для того, чтобы боль прекратилась.
Она медленно кивнула, поверив мне. Пока что я ничего не видела, и сомневаюсь, что он будет врать после того, как скрыл от нас тот факт, что мысли Беллы для него непроницаемы. Посмотрите, чем это для него обернулось. Нет, он говорит правду. «Хорошо. Я тебе верю».
«Спасибо», - вздохнул я. А теперь нужно сказать это всем и получить тот же самый ответ– если мои молитвы будут услышаны. Хотя сомневаюсь, что они будут услышаны – в конце концов, Бог не любит демонов.
Элис слегка кивнула, в течение некоторого времени она медлила. Сказать или нет? «А есть ли какая-либо причина того, что сейчас ты здесь?» Я знаю тебя, Эдвард; на минуту ты задумывался над тем, чтобы оставить этот дом, даже несмотря на то, что не отдавал себе отчет в том, что принял решение. Зачем оставаться?
Я на нее даже не взглянул. «Элис, ты уже знаешь, зачем – и ради кого». И тогда я поднял взгляд, чтобы встретиться с ее глазами, я мог думать только о Белле. «Мне нужно в этом разобраться. Мне нужно…узнать».
Мои плечи вздрогнули, когда на короткое время я вновь вернулся к своим мыслям. Я не смогу с легкостью прекратить то, что сейчас начинает происходить между мной и Беллой. Я мог решиться и уехать, но затем передумал, единственная причина, по которой я остался в Форксе, связана с ней.
Мысль о любви была настолько чужда мне, что нескольким членам семьи пришлось предпринять не одну попытку, чтобы я наконец это понял. Как я мог понять, что это, если никогда до этого не испытывал любви, другой любви, не платонической или семейной?
Белла является причиной, по которой я остался в Форксе, со своей семьей. В этих зарождающихся отношениях было нечто такое, что я страстно желал попробовать, и это так меня захватило, что я не был уверен в том, что когда-нибудь захочу это разрушить.
Это нечто я не мог объяснить, но чувствовал так глубоко, что мне пришлось остаться в Форксе, чтобы разгадать эту тайну. Элис не смогла бы понять, что на самом деле для меня значило найти надежду, которую могла дать мне Белла, даже несмотря на то, что она думала, что понимает.
Я никогда не знал, что такое одиночество, пока не встретил ее. Я не понимал, что это, будучи окруженным своими близкими, у каждого из которых была вторая половинка, а у меня нет.
Мне не с кем поделиться мгновением успокоения в середине зимы или ярким летом, когда мы в уединении выходили, чтобы почувствовать солнечные лучи на нашей холодной мертвой коже. Мне не с кем поговорить о вещах, которые не могла бы понять семья в целом, но о которых они знают.
У каждого из членов семьи это есть, и у них есть целая вечность, чтобы прожить ее с другим, радуясь любви. Я же чужд всему этому, я лишь только начинаю исследовать этот огромный мир.
По правде сказать, я боялся «любви», которую испытывал по отношению к Белле Свон. Как она отреагирует, если узнает, что я настолько ей увлечен, хотя знаю ее так мало? Глубина моих чувств испугает ее или она будет счастлива?
Она все еще была для меня загадкой, а ее мысли вне моей досягаемости, но тем не менее, я верил, что она может испытывать по отношению ко мне настолько же сильные чувства. Мне трудно признать, что я ничего к ней не чувствую – и честно говоря, я даже не предполагал, что это «любовь».
Возможно, Джаспер ошибся. Моя семья могла ошибиться. Никто из них не знал меня настолько хорошо, мои мысли и мое сердце. Если я так чужд этому, может быть, это и вовсе не любовь? По крайней мене – пока не любовь?
Хотел ли я, чтобы это «школьное увлечение» переросло в нечто большее? Это может навлечь катастрофу на нее, на жизни членов моей семьи – на мое неживое сердце. Мертвый, небьющийся орган, погребенный в моей груди и довольный тем, что там остается, безразличный и бесполезный.
Нет, не хотел. Я хочу защитить свое сердце и держать его подальше от нее, от кого бы то ни было, за исключением разве что одиночества. Я просто не уверен, смогу ли продолжать двигаться по этой непреодолимой, неустойчивой тропе. Сейчас я уже не могу повернуть назад, поэтому мне придется идти вперед, к какому бы то ни было концу, который ждет Беллу и меня, будь то смерть или расставание в связи с переездом моей семьи из Форкса.
Добавлено (08.07.2010, 12:11)
---------------------------------------------
Элис оставалась в моей комнате совсем недолго, пока я был погружен в свои мысли – но достаточно, чтобы оставить меня с парой напутственных слов, когда закрывала за собой дверь. Эдвард, я тебе говорю, что верю в то, что ты можешь быть рядом с Беллой. Несмотря на мое видение и гнев, который тобой завладел, я все еще верю в то, что сказала ранее…
И здесь возникает вторая проблема. Если, и только если она чувствовала по отношению ко мне то же самое, что я возможно чувствую по отношению к ней – то что тогда? Она человек, молодая девушка из мира смертных, в котором по Земле расхаживают бессмертные.
Что я могу сделать? Она останется человеком – я не изменю ее, я никогда с этим не смирюсь. Она человек и должна прожить жизнь так, как предначертано. Существование же вампира бессмысленно.
Если она станет вампиром, одной из нас…Я даже подумать об этом не мог. Это ночной кошмар, от которого мы никогда не сможем пробудиться, поскольку мы не спим. Это ад на Земле, нечто такое, через что никто не должен пройти.
Я даже не мог представить себе, что сделает с ней, с Беллой, боль нашего образа жизни. Путь от невинного создания до этого станет для меня невыносимой ценой, я не смогу ее этому подвергнуть. И не сделаю этого.
Но сейчас не время думать об этом. Я снова встал с дивана и вышел в коридор. Вслушиваясь в голоса, жужжащие в моих мыслях, я увидел, что Эммет сейчас один внизу. Розали ушла в гараж; Джаспер в своем кабинете, а Элис плюхнулась на кровать в их комнате, пытаясь забыть наш разговор, думая о шопинге.
Джаспер был ближе всех. Я прошел к его кабинету – он, тоже, почувствовал мое приближение. Вина, замешательство, боль, смятение… «Заходи, Эдвард», - ответил он на мой стук. Интересно, что он хочет?
Я тихо вошел, слегка опустив голову. Я бы мог показать свою шею, что явилось бы жестом смирения – и было связано с вампирскими инстинктами – но я выбрал более человеческое поведение. Словно глупый мальчишка вместо безмозглого мужчины: что было ближе к тому, кем я и являлся, учитывая то, как себя вел.
Джаспер осторожно взглянул на меня, на его лице показалось волнение. «Эдвард…» Что я должен сказать? Он хочет, чтобы я что-нибудь сказал? Он еще с кем-нибудь говорил? Мне показалось, что я слышал голос Элис из его комнаты за музыкой.
Я подошел к стене и поднял голову, чтобы ответить на его мысленные вопросы. «Элис уже знает, что я собирался выйти и сказать – она зашла ко мне в комнату прежде, чем я успел ее покинуть».
Он чуть отдвинулся от стола, хотя все еще продолжал сидеть и наблюдать за мной осторожными обеспокоенными глазами. Он все еще чувствует боль и вину за то, что сказал – может быть, он и правда не хотел это говорить, как он и пытался уверить. «Вперед», - кивнул он, ожидая, когда я заговорю.
По мне разлилось облегчение, когда я услышал, что он предположил, что я действительно говорил правду, пытаясь отрицать сказанное. «Извини. Я вовсе не хотел этого говорить, и за боль, которую тебе причинил – всем причинил – мне действительно очень жаль. Ты даже не можешь себе представить, как мне жаль».
«Нет», - согласился он, «но я могу чувствовать, что испытывают другие. И им действительно больно думать, что ты когда-либо серьезно об этом размышлял». А также о жизни нашей семьи без тебя.
«Я знаю – я все слышал», - криво ухмыльнулся я, прежде чем улыбка ослабла. «Я честно не знаю, что на меня нашло – может быть, разочарование. В этот раз я совсем потерял самообладание. Слишком много обвинений за раз – и мысль о том, что она может стать…»
Мне пришлось остановиться и стиснуть челюсть, потому что меня пронзил чистейший гнев и настоящая боль. Как я мог предотвратить нечто настолько неминуемое? У Элис было действительно точное видение – будто погода, как она и сказала.
За эти годы, проведенные с ней, я понял одну вещь, нельзя не соглашаться с такими видениями, которые являются абсолютно точными. Всё просто, ты ошибешься.
А я не хотел ошибаться, но я не мог просто сидеть и ничего не делать, позволяя случиться чему-то настолько ужасному. Белла человек и заслуживает большее, чем быть затянутой в вампирскую жизнь.
Джаспер покачал головой, уже зная, что я испытываю. «Не понимаю, почему ты думаешь, что это такая плохая идея – ну если только ты не уверен в своих чувствах». Ты не веришь, что это может быть нечто похожее на чувство, существующее между мной и Элис, или Эмметом и Розали, так? Что это, так сказать, «первое увлечение»?
Мои губы вновь искривились. «Когда ты так хорошо научился читать эмоции других, брат?» Он ухмыльнулся в ответ, лишь немного удивленный моим хорошим настроем, хотя и подумал, что я буду несчастен в течение нескольких дней. Не было необходимости говорить ему, что это была демонстрация для остальных – никому не нужно этого знать.
«У меня ведь особо нет выбора?» Неужели ты все еще сомневаешься в том, что я чувствую, как ты практически загораешься всякий раз, как начинаешь думать о том, чтобы ее обратить. Ну ладно, допустим, это его жизнь – не могу сказать, что полностью понимаю мотивы, но не могу понять неуверенность.
«Спасибо», - прошептал я. То, что хотя бы кто-то в этой семье понимал мою неуверенность, заставило меня почувствовать себя гораздо легче в отношении того, что я делал – добиваясь чего-то между нами с Беллой. «Как ты думаешь, ты можешь меня простить за мои …другие поступки? Я хотел…совершить самоубийство, когда был обращен – и потом, после моего короткого периода…бунта, но это прошло. Ты можешь меня простить?»
Мой образ – сегодня ранее – когда я мчался прочь от своей семьи, вновь обуреваемый гневом и чувством враждебности и страха, исходящими от меня, проник в его мысли. Но он коротко мне улыбнулся и ответил: «Думаю, я бы тоже отреагировал враждебно, если бы все обвинили меня в желании совершить самоубийство – хотя на самом деле я этого не хотел. По крайней мере, в этот раз». Я хочу верить тебе, Эдвард, поэтому даю тебе шанс доказать, что ты действительно сказал, не подумав – как обычно делает Эммет.
«Для меня это много значит». Двое уже мне поверили, осталось еще четверо. Я чувствовал себя немного виноватым, когда тихо покидал кабинет, коротко прощаясь со своим слишком усердным братом. В конце концов, я лгал о своих мыслях – еще один новый опыт, который я начинал приобретать – ложь.
Но когда я выходил, мысленно он произнес кое-какие слова так, чтобы я услышал. Тем не менее, я буду за тобой приглядывать, Эдвард. Ты должен понять – ты сказал мне, что задумывался над этим раньше, во время чрезвычайно сложных периодов твоей жизни. Если я не увижу соответствующих признаков, я не буду так пристально за тобой наблюдать. Думаю, это честно.
Да, это было честно, и я быстро кивнул, выходя из комнаты, показывая, что я услышал его слова. Без сомнения, многие члены семьи скажут мне это – Элис будет время от времени проверять будущее в целях узнать хоть что-нибудь, а Джаспер будет наблюдать за мной.
Это было вполне ожидаемо, учитывая, что я все от них утаивал. Они просто не знали, сколько всего я от них скрывал, и как пристально им нужно было за мной следить. Но я не хотел, чтобы они знали, поэтому это был спорный пункт.
Мои ноги принесли меня вниз, в гостиную, где Эммет растянулся на диване напротив телевизора. Как я и предполагал, он смотрел спортивный канал; от моих шагов вокруг разносился мягкий звук, я подошел и присел на подлокотник дивана.
Он не пошевельнулся, и на этот раз я был рад, что его мысли были сконцентрированы исключительно на игре. В течение нескольких мгновений я был свободен от тревоги, которая наполняла других, и, возможно, которая затмит все остальное на достаточно длительное время из-за моего идиотизма.
Когда он наконец меня заметил, он лишь вздрогнул на диване. Тем не менее, его мысли напоминали бейсбольный стадион – у Эммета на самом деле мысли были подобны чистому неглубокому бассейну.
Что я должен ему сказать? И вообще хочет ли он говорить? Или он здесь по какой-то другой причине? Неужели он не думает, что это серьезно, и собирается вести себя как обычно? Я должен с ним поговорить? Я даже вспомнить не могу, что хотел сказать ему сегодня!
Мои глаза переместились к окну, пока он мысленно паниковал. В небе поднималось солнце, занимался рассвет другого дня. Еще один день вечности, который нужно пережить, еще один день этой нежизни, и еще один день, проведенный с моей семьей – в то время как я сам одинок.
Меня не должно беспокоить мое одиночество – в течение последних ста лет оно меня не беспокоило. Но поскольку здесь и сейчас была Белла, я понял, что хочу нечто большее, чем моя семья могла мне дать. Это, мягко выражаясь, бесило меня, так что я терял самообладание и выбалтывал то, чего вовсе не хотел.
Наконец, мне надоело выслушивать тревожные мысли Эммета. «Эммет, честно», - вздохнул я тягостно в тишине комнаты, прерываемой веселыми возгласами людей в телевизоре. «Я могу слышать абсолютно всё, о чем ты думаешь».
Да, точно. «Да, точно». Я ухмыльнулся его словам и мыслям. Эммет был одним из немногочисленных дюдей, которые действительно озвучивали свои мысли, как эхо, и их было забавно слушать. «Я подумал – ну да, ты знаешь, о чем я подумал». Скажи, что я должен сказать.
Он ни разу не отвернул своего взгляда от телевизора, хотя я и не ожидал, что он это сделает. Я сам все время смотрел на экран – он был словно среда, посредник в нашем разговоре. «Хочу извиниться за свои сегодняшние слова и поступки».
Почему он всегда говорит так формально? И за что извиниться? «За что извиниться? Ты думаешь, совершил ошибку, сказав нам свои мысли, верно, я это понял, но это не было ошибкой. У нас есть право знать, Эдвард, и ты должен иметь возможность обратиться к нам за помощью».
Я не привык к такой серьезности моего обычно отвешивающего шутки брата, но снова, это подходило к «ситуации», в которой все мы оказались из-за меня. «Я совершил ошибку, но потому, что на самом деле я сказал неправду. И я родился в 1901 году, Эммет, конечно, я говорю формально по сравнению с сегодняшними временами, и даже по сравнению с твоим детством».
Он щелкнул по кнопке выключения звука телевизора, и его глаза приклеились к стене позади экрана. Неправду? Есть еще что-то? «Есть еще что-то, помимо того, что ты сказал? Или то, что ты сказал, неправда?» И я в курсе, что ты родился очень давно, Эдвардианский мальчик, но Джаспер не говорит так формально, а он старше тебя. А как насчет Карлайла?
«Просто я не прилагаю усилия и не пытаюсь делать так, чтобы моя правильная речь звучала менее четко; а Джаспер и Карлайл пытаются». Я соскользнул на диван, опустившись вниз так, что моя спина прижималась скорее к сиденью, чем к спинке.
Он заметил мое движение. О чем он соврал? Он действительно говорил правду, когда сказал, что не имел ввиду это? Надеюсь – не хочу думать, что он на самом деле хочет умереть.
«Я должен извиниться перед вами всеми», - начал я, зная, что Джаспер и Элис слушают наверху. «Я уже поговорил с Элис и Джаспером, и мне нужно найти Розали, Карлайла и Эсме. Но наиболее важно то, что я вовсе не имел ввиду то, что сказал в приступе ярости». Потому что я не собирался это говорить.
Он медленно кивнул, вдумываясь в мои слова и размышляя над каждым из них прежде, чем прийти к заключению. Он не врет. Когда он умолчал о ее запахе, я мог сказать, что он врет по тому, как он говорил, но сейчас он не врет. Интересно; хотелось бы понять, по каким таким признакам Эммет узнал, что я тогда врал?
«Я не хотел сообщать вам о том, что был склонен к суициду –», я сделал несколько резких вдохов « – потому что я не был. Я потерял самообладание и сказал вещи, которые не хотел говорить, причинив вам всем боль, лишь потому, что я просто не могу заставить себя успокоиться. Я сожалею о том, к чему привели мои действия».
Добавлено (08.07.2010, 12:12)
---------------------------------------------
То, что он сказал, не могло взяться ниоткуда. «То, что ты сказал, не могло взяться ниоткуда. Ты думал об этом раньше». Он произнес это с такой уверенностью, что я бы подумал, что он подслушал мой разговор с Джаспером и Элис, если бы точно не знал, что он этого не делал.
«Да», - признался я. «Я думал об этом раньше. Когда меня только обратили…и после моего небольшого периода бунта. Оба эти раза я задумывался о самоубийстве». Внешне он не показался шокированным, а его мысли оставались довольно спокойными.
Я так и думал. «Извинения приняты – хотя не думаю, что тебе они нужны, Эдвард». Лучше поработай над тем, чтобы лучше себя контролировать, Эдди. Это может быть опасно, если ты будешь рядом с Беллой.
Я нахмурился, не подумав об этом. Если я потеряю самообладание, находясь рядом с Беллой, я причиню ей вред или же смогу себя контролировать? Это препятствие, с которым рано или поздно мне придется столкнуться – особенно учитывая, что именно моя вспыльчивость привела ко всему этому беспорядку, который я пытался разгрести сейчас.
Кивнув Эммету, я ответил: «Думаю, я смогу поработать над своим контролем – но мне также нужно будет научиться контролировать жажду. Если хоть немного повезет, я смогу увидеть, что происходит – если что-то вообще происходит». Между Беллой и мной.
Он вновь включил звук телевизора. Будь осторожен, Эдвард – тот запах очень сильный. Ты идиот, раз пытаешься чего-то с ней добиться, но по крайней мере, постарайся не причинить ей вред. Из-за себя и своих «склонностей» или еще кого-нибудь.
Будучи признательным за то, что беседа состоялась, я грациозно направился к двери, чтобы пойти в гараж, где Розали яростно склонилась над машиной.
И тем не менее, мне не удалось отогнать тревогу, исходящую от меня. Беспокойство наводнило мои мысли – я мог серьезно ранить Беллу, если что-то сделаю не так, могу убить ее, если хоть на мгновение мной завладеет жажда крови.
А кроме того, были еще мои собственные проблемы. Я мог навредить себе еще сильнее этим суицидом, который я скрывал далеко в своих мыслях прежде, чем сегодня об этом проговорился. Мне не хотелось об этом вспоминать – я отогнал подобные мысли дальше, стараясь обрести над собой еще больше контроля.
В этой жизни было очень мало вещей, которые я мог полностью контролировать, и «склонности», о которых стало известно моей семье, таковыми не являлись. Я уже знал, что вновь буду пытаться отодвинуть эти мысли, как только озвучу свои извинения.
И Белла могла мне в этом помочь – когда я концентрировался на ней, все остальное отходило на второй план. Нахождение рядом с ней опьяняло меня, и я был решительно настроен выяснить, что я испытываю, любовь или жажду.
И в данный момент жажда казалась мне чем-то более вероятным, нежели любовь. Мои эмоции зачастую настолько смешаны, а я настолько растерян, что даже Джасперу временами бывало трудно разобраться в моих чувствах, даже до того, как начался этот крах в Форксе. Он мог ошибаться в том, что я чувствую – даже несмотря на то, что я считал это невозможным.
Глубоко вдохнув лесной воздух, я мысленно приготовился войти в гараж – святилище Розали. Она не будет держаться спокойно и молча слушать, как слушали другие братья и сестры, как будут слушать мои родители. Нет, она была второй старшей сестрой в нашей семье, войдя в наш клан второй по счету.
Поэтому она обладала статусом старшей сестры, также как и я обладал статусом старшего брата, а кроме того, она знала меня дольше, чем остальные, за исключением родителей. Она не стала раздумывать над тем, бить меня или нет, когда я заходил в гараж, направив что-то железное мне прямо в голову –
Дверь машины, которая была снята за несколько секунд до моего прихода.
«Розали!» - мне пришлось наклониться, поскольку металлический лист пролетел около моей головы на угрожающей скорости, движимый яростью разгневанной девушки-вампира. Она стояла, дрожа от ярости и свирепо глядя на меня, в самом центе небольшого гаража, что построил Карлайл.
Я бы отступил и ушел в тот же момент, но мне надо было сделать то, что я задумал. Как можно спокойнее, я сделал шаг вперед и закрыл позади себя дверь гаража. Ноздри Розали опасно раздулись, ее золотые глаза почти сверкали от ярости.
«Убирайся отсюда, Эдвард», - прорычала она. Ее мысли выдавали ее гнев – и превращали его в боль. Как он может так о себе думать? Именно меня обратили без реальной на то причины! Я могла умереть, а могла и выжить – кто знает? Да и кого это волнует! Я не позволю своему старшему брату причинить себе вред!
Подняв руки в знак примирения, я выставил свою шею – чтобы она была видна. «Розали, я вовсе не хотел этого говорить. Я был рассержен – ты знаешь, как я вспыльчив. Да ты и сама такая, как я помню».
В тот день, когда мы познакомились, ее мысли словно эхо повторили мои мысли. Сразу после того, как Карлайл обратил меня, и ты услышал мои предположительно неглубокие мысли, и я отреагировала весьма яростно. Мы оба вспыльчивы. Ох, как же Эсме и Карлайл смеялись, когда мы пытались помириться после того, как забросали друг друга оскорблениями!
Она действительно попала в цель, когда начала вспоминать, и посмотрела прямо на меня, она ослабила свою оборонительную позу, сейчас это скорее походило на утомленное признание поражения. Эдвард, ты действительно хочешь нас всех оставить?
«Нет», - вздохнул я, скрестив руки. «Не хочу. Пару раз, когда я серьезно задумывался над – этим – когда меня обратили и после моих бунтарских лет. После этого я никогда не хотел расстаться ни с кем из вас – и сейчас не хочу». Даже несмотря на то, что я задумывался над этим более, чем пару раз.
Она опустила взгляд вниз, она вновь вскипела. Розали расходовала свою боевую энергию слишком быстро, уже через несколько моментов наступала усталость.
Когда она подняла взгляд, я услышал ее мысленную клятву. Я не отпущу своего мужа, сестер или родителей, или своих братьев. Особенно старшего. Ты понял меня, Эдвард?
На это я мог ответить ей только одно. «Конечно. Не хочу, чтобы ты волновалась о моем здоровье или душевном равновесии, Розали. Поверь мне».
«Я верю». Сказав это, она повернулась и направилась к машине. Оставь меня, пожалуйста. Мне нужно спокойно поработать, Эдвард, просто чтобы остыть.
«Хорошо». Я осторожно закрыл за собой дверь – Розали уже забыла о нашем разговоре. Она сконцентрировалась на автомобильных деталях и на том, что ей необходимо было делать вместо того, чтобы мысленно посылать мне сообщения в качестве напутствия.
Но в этом вся Розали. Она такая, и ничего не сможет ее изменить. Хотя я и не хочу – я люблю ее такой, какая она есть, потому что это моя сестра. Большинство людей думают, что она превосходна, но на самом деле временами она бывает настолько же сумасшедшей, как и Элис.
Тем не менее, сегодня я это оценил. А теперь мне осталось дождаться Карлайла и Эсме, которые должны вернуться днем, и извиниться перед ними. Они ушли на охоту, и мне не хотелось нарушать их уединения, которое они обрели впервые за долгое время.
Правда оно было омрачено моим поступком; мои слова вынудили их уйти, и несомненно сейчас они думают именно об этом. Я чувствовал себя безмерно виноватым, и как только я зашел обратно в дом, Джаспер попытался ослабить мое чувство вины.
«Спасибо, Джаспер», - сказал я, взбегая по лестнице. Он ответил мысленно. Это не так сложно. Я рад, что могу тебе помочь, Эдвард. А сейчас, иди в комнату и слушай музыку, пока Карлайл и Эсме не вернутся.
Я в точности последовал его указаниям; большую часть дня до обеда я провел в комнате, слушая музыку. Напряженная атмосфера в доме ослабла, поскольку я перед многими извинился.
Мои родители вернулись в тихий мирный дом и сразу же прошли от гаража вниз, зашли в комнату к Джасперу и Элис. К тому времени, как она подошли к моей комнате, где я лежал на диване с закрытыми глазами, они уже знали, что я сказал остальным.
Все истории прекрасно сочетались друг с другом благодаря моей настойчивости. Каждый из членов семьи услышал одни и те же основные подробности того, что я сказал, и сейчас Карлайлу и Эсме нужно было лишь услышать эти слова из моих уст.
Моя мама вошла в комнату первой; я сел в ту же секунду, как они зашли. Эсме спокойно направилась к дивану, чтобы присесть рядом со мной – не слишком близко, но достаточно близко, чтобы мне было комфортно, по ее мнению. Для меня же, комфортнее было, если бы она находилась намного дальше – возможно, даже на другом диване.
Но я позволили ей сидеть так близко ради нее же. Карлайл стоял напротив меня, обдумывая то, что им сказали мои братья и сестры. Эсме тоже все обдумывала и сейчас была гораздо спокойнее.
И я заговорил. «Мне жаль, Карлайл, Эсме – Я не хотел –».
«Мы знаем», - Карлайл остановил меня прежде, чем я углубился в свои пылкие извинения. «Ты всегда отличался вспыльчивостью, Эдвард, а учитывая нашу настойчивость в отношении тебя и Изабеллы, да еще и видение Элис, мы должны были увидеть, что тебе нужно время подумать». Нам тоже следует перед тобой извиниться.
«С учетом всего того, что ты нам рассказал, нам нужно было повнимательнее к тебе относиться», Эсме переплела свои пальцы, прекрасно осознавая, что если сейчас возьмет мою руку, то я точно не буду чувствовать себя комфортно. «Ты всегда считал, что никто не должен желать такой жизни – нам следовало помнить об этом, но вместо этого нас охватила надежда, что ты больше не будешь одиноким в этой семье». Но мы и сейчас надеемся, что кто-то будет с тобой.
Это обязательно произойдет. «Эсме, не думаю, что хочу быть один и дальше – но я не уверен насчет Беллы. И я не знаю, чего хочет она, или вообще задумывается ли она о чем-то большем, нежели наша нынешняя …ну, дружба не совсем то…» Я не знал, как это назвать.
«Дружба», - согласилась Эсме. «После всех этих лет, проведенных в одиночестве, неблагоразумно сомневаться в своих собственных чувствах, даже когда мы думаем, что ясно все видим». Из всех нас ты действительно знаешь себя. «Это должен быть твой выбор – но не только твой». Есть еще один человек, который должен сказать свое слово, Эдвард.
«Эдвард, ты должен понять, что если решишься на что-то большее с Беллой, в конечном счете, тебе придется предложить ей остаться с нами навечно». Карлайл приподнял руку, когда я яростно вскинул голову вверх. «Это и ее выбор тоже». Она может не хотеть или же она может больше всего на свете хотеть быть с тобой на равных.
«Но тебе не нужно беспокоиться об этом прямо сейчас». Эсме счастливо мне улыбнулась. «Узнай ее. Узнай ее получше. Не позволяй своим сомнениям относительно контроля остановить тебя, выясни, действительно ли ты ее хочешь». А потом можно сделать следующий шаг в ваших отношениях.
Эсме поднялась и повернулась, чтобы уйти, простив меня задолго до того, как они вошли в этот дом. Они поняли, почему я желал смерти – в действительности, Карлайл подумал, что был бы скорее шокирован, если бы я задумывался о смерти в другие периоды времени. Но благодаря объяснению, полученному от моих братьев и сестер, мне не пришлось повторять.
Тем не менее, мне пришлось задуматься над тем, что они мне только что сказали. И у меня возник еще один вопрос. «Эсме?»
«Да, дорогой?» Она повернулась ко мне, уже стоя около двери. Спрашивай, сынок. Карлайл стоял позади нее, терпеливо ожидая. Что-то не так или ты еще о чем-то хочешь спросить?
«А что…что это за «следующий шаг»?» У меня на лбу появилась складка, интересно, что она имела ввиду?
Она просияла. «Привести ее сюда, чтобы познакомить с семьей, конечно же». Она должна нас узнать, если имеется хоть малейшая вероятность того, что она любит тебя также, как и ты, скорее всего, любишь ее – раз уж ты задаешь подобные вопросы, думаю, ты любишь ее, даже несмотря на то, что не уверен в своих чувствах.
Я не мог говорить, когда родители покидали мою комнату. Привести Беллу сюда…в мой дом, где живет моя семья? Дом, наполненный вампирами, каждый из которых вполне вероятно может убить ее в мгновение ока?
Добавлено (08.07.2010, 12:12)
---------------------------------------------
Как обычно, не влезает, продолжение после следующего сообщения.
) 
Бегу читать, спасибочки, Натуля!
Но между нами огромная разница, ты создаешь, а я перевожу, это не мой фик, поэтому не надо тут про "детеныша" 
