•ღ•Саммари:Она всегда была особенной - это приближало ее к смерти, и она не могла это остановить. Поэтому девушка решилась перечеркнуть все, чем когда-то дорожила, забыть тех, кто поддерживал ее на протяжении семнадцать лет, людей, которых любила. И она сбежала… сбежала от прошлого. И вот, казалось, уже в конце пути появился тот, кто поверил. Вампир, доказавший, что она не потеряла душу. В ее руках были тысячи жизней, миллионы судеб, но сможет ли она среди них разглядеть собственную? И главный вопрос: сможет ли ее сердце полюбить второй раз, так глубоко раненное первым?•ღ•
•ღ•Предупреждение:Мелисса по сути все та-же Белла, вот только в связи с кардинальными изменениями, как и в ее характере, так и в жизни, я решила изменить имя главной героини!•ღ• •ღ•По мотивам:Ян Сигел "Заклинатель драконов"; Скотт Вестерфельд "Полуночники"•ღ•
«Убедив» родителей в том, что сегодня мне не стоит идти в школу, я поднялась в свою комнату. Как всегда объяснения мне не нужны, это вполне упрощало мне и без того довольно трудную жизнь. Я не любила делать это днем, особенно с близкими мне. Обычно я прикасалась к людям, когда наступала ночь и их сознания были окутаны тонкой дымкой несуразных сновидений. Тогда давление было едва ощутимым. Это вроде как одностороннее движение. Люди были полностью в моей власти, что не могло не радовать. Итак, что бы мне заняться? Посмотрев на яркие лучики солнца, пробирающиеся через тюль в мою спальню, я вспомнила о красивой полянке, которую случайно совсем недавно обнаружила в лесу. А почему бы не сходить туда снова?
Быстренько собравшись, я как обычно взяла с собой плеер, хотя припоминая спокойствие, царившее там, вряд ли он мне понадобится. На пути мне встретилась машина, а точнее серебристый «Вольво». Не знаю почему, но мне это хорошо запомнилось, инстинктивно сохранившись у меня в голове: Вдоль дороги движется машина, солнце играет на ее полированных поверхностях. Окно чуть приоткрыто, изнутри доноситься музыка, глубокая, мелодичная. Машиной управляет парень, но как только я это замечаю, скорость машины резко увеличивается и она теряется за поворотом. - Странно…
Я уверенно шла по уже знакомому мне аромату. Как и в тот раз, я сошла с тропинки, которая непременно вела к долине и, несомненно, к реке, но сейчас у меня была другая цель. Вокруг чувствовалось слишком сильное, для такого спокойного утра напряжение, но я никак не могла найти источник. Даже дойдя до поляны это ощущение, не покидало меня…
Я всегда любила покопаться в себе, особенно, когда мысли, как и разум, находились под четким контролем, как сейчас. Внешне я выглядела довольно отрешенно, более скованно вела себя, но все же старалась в любой ситуации представать для других вполне самоуверенной девушкой с высоко поднятой головой. Не отрицаю, что хоть и со всеми моими заморочками у меня был некий стиль, не оставляющий места излишествам, я обладала весьма ценной в этом мире красотой. Как когда-то сказала одна моя знакомая: «Стерва, но без лишней драматичности». При этом мои черты лица с каждым годом обострялись, приобретая какую-то разрушительную дикость, а в глазах временами мелькало что-то инородное, чужое. Как бы я себя за это ненавидела, но глупо отрицать очевидное. Всю свою жизнь, после его потери, все, что можно было, я заранее планировала, исполняя спокойно, не торопясь. Однако я никогда не испытывала недостатка в храбрости, скорее наоборот.
Тихое бормотание ветра, летящего к реке, мягкое, почти неслышное чириканье птичек постепенно навивало мне самые сокровенные воспоминания. Его лицо, как мираж, возникло из темноты. Так происходило всегда, когда я давала волю рассудку и памяти, оставаясь душою там, где должна была быть, тот мир всегда дожидался меня и встречал с распростертыми объятиями. Сон был воротами, сновидение – ключом, открывающим путь туда, где даже пыль была золотой. Я попала в ловушку своих собственных воспоминаний, резко меня охватило отчаяние, но назад был только один путь, а мой проводник все не приходил. И никогда не придет! Я лишилась его обожания, потому что он был из тех, кто любит безумно, и не будет делиться. Я бежала по песку пустынного пляжа, вглядываясь в море и тогда песок из золотого превратился в серебряный, и звезды захрустели у меня под ногами. Во мне искрились яркие чувства, как возбуждение, и глубокие, как весь покой того, так желанного мной мира. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно, но тут меня позвал уже знакомый мне голос, позвал без слов, заставляя вернуться к реальности, а в душе раздался крик – это крик одиночества и боли от осознания того, что я потеряла. И нет смысла скрывать очевидное. Каким-то образом Форкс помог мне понять то, что я до сих пор живу в чьем-то мире – в мире, которому не принадлежу. Вот в чем беда.
Судя по яркому солнцу, все так же слепившему меня, сон длился не больше получаса, а казалось, словно я снова провела там, на золотых берегах бескрайнего простора, день, как бы ни больше. Я улыбнулась, ощутив в воздухе слабенький, еле ощутимый, но уже значимый вкус. Будто в подтверждении я тут же почувствовала, что за мной наблюдают. Я сразу это поняла, ведь это был всего лишь один из множества инстинктов, скрывающихся в моем сознании и ждущий нужного момента, чтобы появиться и проявить себя. - Эдвард! – абсолютно уверенная, что получу ответ, без сомнений позвала я его.
За спиной послышалось еле заметное шуршание листьев. Обычный человек вряд ли услышал бы, но от меня присутствие кого-то рядом невозможно скрыть, особенно если учесть его особенный вкус. - Привет, – так же тихо, как и появился, ответил он. Я не спешила оборачиваться, почему-то его таинственность меня привлекала, и я не хотела ее нарушать. - Как ты нашел меня здесь? – продолжала я нашу странную и довольно опасную из-за неизвестности, игру. - А я часто тут бываю. Люблю это место… - я уже подумала, что он закончил, но тут последовало неожиданное двойственное продолжение. - и вот теперь ты тоже здесь, со мной… После этих слов желание увидеть его оказалось сильнее, и я медленно повернулась к нему. Эдвард стоял в тени деревьев, всего несколько сантиметров отделяли его от яркого солнца. Со стороны картина, вероятно, казалась странной, но где-то в глубине души я чувствовала, что так и должно быть. Резкая грань между нами сейчас, как никогда, была четко видна, будто свет и тьма, мы ходили по лезвию ножа. Слишком близко к краю, один оступиться, другой последует за ним. Все было так таинственно… Его невозможные, но в тоже время ошеломляюще красивые, глубокие золотые глаза, приятная успокаивающая пустота, абсолютная тишина – все было волшебно. Я будто снова вернулась в покинутый рай. И тут я заметила, что его взгляд был вовсе не радушный. Его глаза сверкали едва сдерживаемой яростью и еще каким-то чувством, очень тайным, глубоко ранящим. Я не сводила с него глаз, пытаясь услышать хоть что-то, а он отвечал мне тем же. - Мне лучше уйти. – Неуверенно сказал он. Сейчас я четко ощущала его борьбу с самим собой. Я знала, что он не хотел уходить, оставлять меня здесь. Но что-то подсказывало ему поступить так, вот только я никак не могу понять что именно. - Почему? – конечно, глупо, но сейчас я сказала первое, что пришло в голову. Он молчал, а мое терпение было на исходе, поэтому, не дожидаясь ответа, я сказала. – Я хочу, чтобы ты остался. - Я знаю. – Ответил он с улыбкой, от которой сразу стало тепло и хорошо. Напряжение постепенно уходило. Я, наконец, ясно почувствовала его. Многое, что случилось со мной, могло быть расценено, как сновидение. Пугающе, но реально. Теперь я была уверена в нем, сейчас он открыл для меня свои чувства, хотя мысли до сих пор были недоступны. Эдвард не ставил это под сомнение, лишь понимающе смотрел на меня, будто пытаясь этим утешить. Как он верил мне, так и я верила ему. Однако даже, притом, что разум признавал существование случившегося, сомнения не исчезали. Сейчас он полностью открыл свои чувства мне без остатка, что вызвало у меня бурю эмоций и миллионы вопросов. Наконец мне открылось самое потаенное и вопрос сам слетел у меня с губ. - Я просто не понимаю, почему ты насильно отсекаешь любую, более или менее мимолетную привязанность? Почему не позволяешь зародиться в своем сердце хоть какие-то чувства? – ощутив его реакцию на мои слова, я поспешила немного смягчить вопрос. – Нет, я сейчас не говорю ни о какой любви. Я имею в виду теплые, хотя бы дружеские отношения. – Снова мне ответом послужило напряженное молчание, а в воздухе кружило что-то настолько грустное… Может тоска? Хотя нет, вряд ли, скорее всего я просто опять сама себя накручиваю. С чего бы ему грустить? - Это вроде того… - начал он и на секундочку запнулся, подбирая слова. – как ждать, что к твоим ногам упадет звезда, или все равно что искать горшок с золотом у основания радуги. - Циник! – неожиданно выпалила я. И к большому удивлению я потихоньку начала замечать, что с ним мне гораздо сложнее контролировать свои эмоции. - Возможно… - таинственно и неопределенно ответил он. Мне показалось, или Эдвард еще на пару шагов отошел глубже в тень? – Просто я не допускаю идеалистической романтизации жизни. – Коротко, даже чересчур резко закончил он. - А знаешь, поначалу ты казался мне жутко загадочным, странным, но в тоже время… приятным, что ли,… а вовсе не таким: холодно разглагольствующим Эдвардом Калленом! – мое маленькое признание прозвучало слишком неуверенно, я бы даже сказала слабо. И вновь чувства взяли верх над моим разумом. Что-то мне это не нравиться… - Иногда люди… - на этом слове он усмехнулся, а затем, как ни в чем небывало, продолжил. – ведут себя не в соответствии со своим характером. Будто бы ты раздеваешься, сбрасываешь одежду, чувствуешь, что ты – это не ты, но при этом ощущаешь себя совершенно обнаженным и незащищенным. Несовершенным. Поэтому ты снова одеваешься: надеваешь на себя – себя. Но теперь ты уже точно знаешь, кто ты на самом деле! – пронзительный взгляд его золотистых глаз буравил меня насквозь. Он будто знал, что я пойму его слова, как никто другой и сейчас искал ответы у меня в душе. Нашел ли он их? Найду ли я их когда-нибудь? Пока это время не пришло… Он все смотрел на меня своим кристальным невозмутимым взглядом, под которым была еле различима, даже мне, скрытая чувственность, некое очарование чертенка, явно покорившее меня и не собиравшееся отступать. Теперь главный вопрос заключается в том, а отпущу ли я?
Исправьте оформление первого сообщения (шапки)! Слишком много ярких выделений!
Был добавлен навигатор! Убедительная просьба: 1. Сообщить в случае обнаружения ошибки в тему «вопросы по разделу» со ссылкой на ошибочное сообщение 2. При написании продолжения сообщать в тему «вопросы по разделу» указав ссылку на продолжение. 3. При изменении статуса произведения (в процессе-завершено) отписаться в теме список по соответствующему шаблону.
Пятница. Впервые за все это время я осознанно позволила себе вспомнить об острове. О вилле на склоне горы, о комнате, позолоченной светом лампы и свечей, о синем вечере, медленно переходящим в ночь. В мыслях эхом отдалось с горечью сладких воспоминаний: «Вот, как я буду это вспоминать, когда ничего этого уже не будет…»
Тем временем серый день сменился мрачным вечером. На горизонте собрались грозовые облака. Если свет и искал хоть какую-нибудь щелочку, чтобы объявить о заходе солнца, то ему не удалось найти ни одной. Внезапно я ощутила подавленность. Разум говорил мне, что сегодня все пойдет соответственно намеченному плану, но в наступающих сумерках мое сердце дрогнуло. Что-то подсказывало, что вечер ожидает быть неожиданным и возможно раскрыть самые потаенные, самые скрытые секреты, хранившиеся у нас долгое время.
Эдвард должен приехать с минуты на минуту. Сейчас я твердо осознала всю глупость, неуверенность и импульсивность своих поступков. Эдвард Каллен, кто он? Я знала, что сегодняшний вечер большой риск для нас обоих. Смогу, а главное захочу ли я открыть ему хотя бы частичку себя? Думаю, сегодняшний разговор будет в какой-то степени откровением. К тому же мне до сих пор была неизвестна тайна молчания его мыслей. Надеюсь, мне удастся найти ответы на многие вопросы, уверена, мучащие его тоже.
Всю дорогу до Порт-Анжелса никто не решался тревожить тишину глупыми, совершенно ненужными именно сейчас словами. Я больше не пыталась проникнуть в его сознание: силы отдаю, а толку все равно нет. Поэтому я оставила эти жалкие попытки и просто смотрела в окно, наблюдая, как по стеклу медленно стекают капельки дождя. Странное, почти бессознательное состояние охватило меня. Эта бессознательность родилась не из приподнятого настроения, а от пустоты, когда последние мосты сожжены, последний спасательный жилет утонул, а впереди маячит будущее, в котором нет лазейки, чтобы из нее выскользнуть.
Когда мы выехали на трассу, внезапно налетел ветер, толкая машину, как пушинку, а в разрывах облаков проглядывался следующий слой туч, громоздившихся огромными башнями. - Это выглядит устрашающе! – усмехнулась я. - Скорее великолепно! – так же с усмешкой мягко возразил он.
Первый настоящий шквал рванул еще, прежде чем мы добрались до ресторана, который моно было заметить только лишь по свету цветных фонариков, просвечивавших сквозь сплошную пелену ливня. Эдвард поставил машину на стоянке, и мы вместе побежали ко входу.
Ресторан предлагал средиземноморскую кухню. Он был тесным и шумным, странно, но я этого не заметила и, казалось, он тоже. Сейчас мы были слишком сосредоточены друг на друге, чтобы обращать внимание на то, что происходит вокруг. Мы сели за самый отдаленный столик. Подошел официант и зажег свечи в подсвечнике, стоявшем посреди стола. Я неотрывно смотрела на пламя, колышущееся, извивающиеся и заканчивающиеся ярким конусом. А затем Эдвард резко переставил подсвечник на край стола. -Мне тебя не видно за этим светом… – объяснил он этими словами свой жест, казалось, что эта фраза имеет двойной смысл. – Что-нибудь закажешь? – спросил Эдвард, выжидающе, даже с интересом смотря на меня. Сейчас его глаза были чернее ночи, но возможно это просто такое освещение. - Пожалуй, только кофе. – Ответила я официанту, который оказывается все это время, стоял рядом, ожидая заказ. Эдвард и вовсе ничего не заказал, и я ясно ощущала его желание узнать меня, возможно, разгадать мою тайну. Я почувствовала его вопрос, который я предусмотрела, заранее подготовив ответ, но он снова удивил меня, не задав его. Видимо придется начать мне, вот только с чего?
Принесли мой кофе и я, как дура, уставилась на кружку никак не осмеливаясь посмотреть на него. - Я чувствую… - начала я, почему-то уверенная, что он поймет, о чем я говорю, – себя так, будто провела последний год, глядя на жизнь с обратной стороны телескопа, поэтому все казалось маленьким, холодным и очень далеким. И вот с твоим появлением телескоп неожиданно перевернулся, теперь мир стал огромным, парой даже слишком ярким. Возможно, это должно было напугать, ног я чувствую что-то другое, нежели страх… - Он молчал, казалось давая возможность мне наконец выговориться. – Знаешь, последнее время я не могу представить себе никакого будущего. Так или иначе, если ты не можешь чего-либо представить, это и не может произойти! – закончила я, все еще ни разу не поглядев в его глаза. В ресторане не было музыки, и разговор прервался от какого-то удара снаружи, затем раздалось вибрирующее рычание, будто вокруг здания бродило безумное дикое животное. Замигали лампочки под очередным раскатом грома. Стал слышен шум дождя, его сильные струи скатывались по стеклам окон. - Самое плохое в прошлом, это то, - сказал он спокойно, - что оно прошло. История себя хорошо оберегает. Наши жизни в некотором роде схожи. История моей – груда воспоминаний и я не знаю, что с ней делать. В твоей я пока не могу разобраться, но одно знаю точно, прошлое настигает везде, куда бы ты от него не бежал. Снаружи, тем временем, не унималась гроза. - И все же это не правильно! Человек в шестнадцать лет слишком молод, чтобы терять столь многое, слишком молод, чтобы достигнуть столь многого – жить так долго – так долго умирать! - Зачем ты так? Зачем сама себя наказываешь снова и снова? – он задал вопрос, на который я не знаю ответ. Почему? Для меня это такая же загадка, как и для него. - Я просто бегу – от боли, от… от прошлого. – эти слова дались мне с большим трудом, но я должна была с кем-то поделиться. – Ну, хватит! – поспешила я закончить этот странный разговор. – Наступило время открыть глаза и понять, что реальность отличается от снов, пускай для меня это и было когда-то настоящим! – я улыбнулась ему, но Эдвард сразу почувствовал фальшь. Тем временем буря закончилась, шел лишь маленький дождик.
В течение следующих часов мы, отбросив в сторону заботы и переживания, рассказывали о своих жизнях, разумеется, придерживаясь границ, обменивались идеями, мыслями, что для меня немного странно, и наконец впервые долгое время я наслаждалась радостью взаимопонимания. Его озорная улыбка дразнила меня, но его глаза оставались очень серьезными, и мое сердце трепетало под взглядом этих глаз. - Кофе? – предложил Эдвард, заметив, что моя кружка уже давно пуста.
Его лицо было потрясающе красивым. Но не на столько, чтобы хоть как-то на меня повлиять. В нем скрывалась несвойственная другим людям красота. Он был по-своему привлекателен, но взгляд таил некую опасность, даже тщательно скрываемую жестокость. Это был взгляд привыкшего скрывать мысли и подавлять эмоции. Взгляд, знакомый мне, я будто смотрела на отражение в зеркале, ведь сама пряталась за таким же. Мне никогда не нравились светлые глаза. Недостаток цвета, недостаток теплоты, недостаток душевности. С ним же все было как раз наоборот. Его явная замкнутость напоминает мне о чем-то, чему я пока не в состоянии дать точное определение. Тут я вспомнила его – любимого из, казалось, такого далекого прошлого – божественно красивого молодого человека, с насмешкой рассказывающего о своем происхождении, о своей смешанной крови. Человека, которого я полюбила раз и навсегда… Или мне так кажется? Тот, которого я невольно послала на смерть. Теперь его образ немного потускнел, но я все еще слышу, как шуткой он маскирует глубокую боль. Эдвард же абсолютно другой. Но глаза выдают его, за ними прячется та же самая боль, которая погребена так глубоко, что даже он сам не может до нее дотронуться. Обычно я не ошибаюсь в людях, но в своей жизни я видела многое, поэтому нисколько не удивилась тому, что в последнее время меня мучает один и тот же вопрос: а человек ли он?
Позавчера вечером, после долгих споров, мне все же пришлось согласиться на то, чтобы сегодня он заехал за мной и довез до школы. На все мои уговоры, возмущения и разговоры о том, что у меня есть прекрасная машина, и я сама могу доехать, без помощи каких либо дополнительных водителей, он ответил лишь: «С твоими «проблемами» тебе лучше вообще к рулю не притрагиваться». Эта фраза говорила о многом, заставила меня заткнуться и наконец, подумать о том, сколько, и откуда ему обо мне известно. И вот сейчас я стою у дороги, нервно переминаясь с ноги на ногу, в ожидании Эдварда. На этот раз он меня не удивил, как я и ожидал, не опоздал ни на минуту. Серебристый «Вольво» медленно притормозил около меня. Я и моргнуть не успела, как он уже стоял рядом. - Привет, – тупо сказала я, все еще ошарашено моргая, пытаясь осознать, что сейчас произошло. А он лишь ухмыльнулся, будто издеваясь, и взял меня за руку. На такой жест с его стороны я отреагировала резко, по привычке отпрянув от него в сторону, поскользнулась и упала бы, но Эдвард успел во время поймать меня. Сейчас он держал меня на руках, а я пыталась восстановить сбившееся дыхание и наконец, поняла, что не забыла одеть перчатки. Я была спасена, но вот только теперь появилась новая проблема. Как много таким поведением я дала ему понять? Тут ужасная мысль проскочила у меня в голове: а может он уже понял? Мало, кто верит в невозможное, но, тем не менее, я среди них. - Какого черта руки распускаешь? – сквозь зубы процедила я. - Извини, – и снова он ответил мне лучезарной улыбкой. Обалдеть, слов нет, он еще и смеется?! Да уж… давненько никто не вызывал у меня столько эмоций! К ужасу или к счастью, не знаю, но я ясно поняла, что его близость сейчас мне очень нравилась. Ох,… а эта ваниль… - Отпусти! – сохранять возмущенный тон теперь было тяжеловато, но вроде получилось. - Хорошо, – мирно ответил он, аккуратно поставив на землю. Голова немного кружилась, но мне не привыкать, поэтому я, гордо задрав подбородок, направилась к машине, под еле сдерживаемый смех Эдварда. Осел!
Всю дорогу меня сводил с ума этот сладкий вкус. Наконец я перестала бороться и закрыла глаза, поддавшись наслаждению.
Мы доехали очень быстро, даже слишком. Ужасно не хотелось отпускать эти прекрасные минуты, проведенные вместе, но реальность не ждет. Эдвард понимающе улыбнулся мне, будто зная, чем только что были заняты мои мысли, затем он быстро, но все же не так, как недавно около моего дома, обошел машину, а я терпеливо дожидалась его. Наконец он галантно открыл дверцу машины и подал мне руку, на что я снова сглупила, отреагировав к счастью менее эмоционально. Интересно, а сколько ошибок я уже успела сделать за сегодняшнее утро? Я медленно и неуверенно протянула ему руку, даже через перчатку ощутив холод его прикосновения. Замерз что ли? Но оказывается способность рассуждать здраво меня все же не до конца покинула, поэтому я удержалась и не сказала это вслух.
И тут началось… Не долгим было мое счастье. Кажется наш довольно глупый стопор у машины, по-другому это никак не назовешь, наблюдало пол школы. И сейчас эти тупоголовые яростно пытались осмыслить увиденное. Вот только они не знали, что их маленькие головки просто напросто не могут воспринимать столько информации сразу. На что напрашивается лишь один вывод: большинство людей придурки! Под всеобъемлющем круговоротом эмоций я настолько сосредоточилась над сохранением целостности своего сознания, что не заметила тот момент, когда ноги стали будто ватными, но снова на выручку пришел Эдвард, про которого я на эти жуткие минуты забыла. «Ой, какие же они милашки…» - донеслись до меня мысли какой-то малолетки. Хорошо, что я ее не видела, а то девочке по полной досталось бы от меня за «милашку»! После моих «стараний» она бы даже свое собственное имя забыла! Но Эдвард, взяв меня под руку и поддерживая за талию, быстро увел с парковки, чем не сильно помог, ведь впереди очень длинные и многолюдные коридоры невыносимой школы.
Урок литературы. Учитель был настолько увлечен своей нудной лекцией, что вообще не обращал ни на кого внимания. В классе было довольно спокойно, потому что половина учеников мирно посапывала, а другая занималась списыванием домашних заданий, поэтому я без препятствий достала плеер, позволив себе послушать медленную и довольно спокойную песенку, под которую я благополучно заснула и тихий дождик за окном, дополняя колыбельную, помог мне в этом.
- Это не на долго, совсем чуть-чуть и ты предашь! – услышала я незнакомый голос сквозь непроглядную тьму. - Какого друга я подвела? Скажи мне! – в истерике закричала я. - Поищи в своем сердце… - Я не забывала свою любовь! – умоляя, без сил я упала на колени. - Поищи у себя в голове…
Сцена изменилась, и я снова оказалась на золотых берегах, на острове до его падения. Я была там, я любила и теряла, побеждала и проигрывала. И я утонула, затягиваемая на дно невидимыми силами и выбралась на Звездный берег где-то за пределами Вселенной. Я знала, что уже ничто не сможет тронуть мое сердце так, как жизнь там. А потом сон показал мне его, мою любовь. То, как он выходил из воды, но черты лица были словно стерты, я отчетливо видела лишь одно – его улыбку. - Мое сердце ничего не забывало! – закричала я, но он не слышал… От ужаса даже сердце замерло. - Это кара, - с темнотой вернулся и ледяной голос. – за все, что ты сделала, и все, чего не исправила. За предательство, за забытую любовь… Сон не отпускал, показывая мне новую картину: Его корабль раскололся, а русалка все тянула и тянула его на неизведанную глубину. И опять видение сменилось, будто перемотав неинтересный момент: Он лежал на дне, его кости глодали рыбы, пока они не стали похожи на коралл, а глаза…
- Нет! Нет! Нет! – я мигом вскочила и выбежала из класса. Видимо урок еще не закончился, тем лучше. А я все бежала и бежала по пустынным коридорам, наконец, впереди, показался выход. С утра дождь уже успел набрать обороты, превратившись в град. Я мгновенно промокла до нитки, но не могла остановиться, я бежала туда, где есть дорога, не разбирая ничего на пути. Отчаяние и боль, терзавшие меня все это время набросились с новой силой, но я не сдавалась, изо всех сил боролась с воспоминаниями, пыталась вспомнить…
Он взял меня за руку. Мы вместе бежали по витым лестницам и нагретым солнцем крышам. Вот сейчас он обернется, и я узнаю. И он действительно обернулся и улыбнулся мне. Сердце мучительно сжалось… Казалось еще мгновение, и я все вспомню, но образ исчез, испарился из памяти, заново раня мое сердце.
Только сейчас я поняла, что реальность все же существует, поняла, где нахожусь, наконец, увидела несущийся ко мне на полной скорости громадный грузовик. Фары мгновенно ослепили меня, завизжали тормоза, и автомобиль потерял управление. Я не услышала, а скорее почувствовала чей-то крик, и поняла, что сама кричу, я зажмурилась и сжалась в ожидании удара. - Любимый, я тебя не забыла! – сил хватило лишь на шепот…
Человеческое прикосновение подобно удару ножом: неожиданно резко и в самое сердце, стирая в прах рассудок. Ужас, вызванный тем, что ко мне прикасаются, на одно жуткое мгновение полностью парализовал меня. Но даже в этой тьме были и просветы, которые с годами я все же научилась находить, вложив в это не мало сил. Ядовитость и агония моего сознания медленно покидала разум, завладевая и подгибая под себя того, кто посмел дотронуться до меня. Прикосновение было настолько пронзительным, что я увидела свои чувства в отражении его. Ощутила собственную ненависть, холодную и непоколебимую, ужасно горькую и до слепоты ясною. Сомнений теперь не осталось – это определенно я. «Отлично» дожила до того, что сама себе причиняю боль!
Некоторые люди с рождения слишком слабы, поэтому прикосновение к ним обычно вызывает лишь отвращение, становиться своего рода двойным вторжением в мой разум – это я еще могу вытерпеть. Но в другом случае связь протягивается в обе стороны и становится только крепче, полностью стирая, затаптывая мой разум, словно порабощая.
Я с поразительной точностью помню, как это случилось первый раз. Тогда все произошло из-за моего бурного, неугомонного, пожалуй, слишком эгоистичного и не переносящего любые границы, характера. Однажды вечером, мы с братом отправились на долгую прогулку по пустынным улицам, тогда еще родной и любимой маленькой островной империи. Взрослые предупреждали, что для меня любые физические контакты запрещены, успокаивая тем, что это всего лишь на некоторое время, пока я не научусь контролировать свой, так называемый дар, чем еще сильнее меня раздражали. И вот тогда я с гордостью демонстрировала Уиллу возможности своего таланта. Я показывала на какой-нибудь дом и говорила: «Здесь медленно умерла старая женщина, я все еще ощущаю ее присутствие». Или: «В их бассейне утонул ребенок, теперь он сниться им каждую ночь». Мы почти всю ночь гуляли, пока я вдруг не остановилась около с виду вполне обычного, ничем не отличающегося от других дома. Тогда я целую минуту пристально смотрела на него, а Уилл, в ожидании мысленно рисовал ужасные картины, представляя самое худшее, и тогда я тихо сказала, поспешив остановить его страшные фантазии: «Здесь живут счастливые люди. По крайней мере, таким мне представляется счастье». Тогда он взял меня за руку. В первый и последний раз.
И вот сейчас чье-то сознание снова пытается уничтожить меня, неся с собой бешеную боль и нескончаемые эмоции, как резкие всплески воды за винтом парохода. У меня перехватило дыхание, и страх вперемешку с болью полностью завладели мной. Ощущение будто чьи-то руки мертвой хваткой вцепились в мое горло, заставляя задыхаться все сильнее.
Поначалу шепот, потом все громче и громче раздирающий душу крик… Вероятно это я. Я попыталась вырваться из чьих-то цепких лап, но боль пронзила все мое тело, и я ясно почувствовала вкус крови, своей крови. - Нет! Не трогайте ее! – голос Эдварда, который помог продержаться еще немного, а потом все закончилось. Ощутив мягкое ледяное прикосновение, боль покинула меня, оставив наедине с темнотой. Я умерла?
Я знала, что он здесь. Где бы я не находилась он со мной. Я чувствую…
- Конечно! Если захочешь, я всегда буду рядом! – такой ласковый, такой нежный голос… - Пожалуйста… И снова темнота: простая, тихая и непоколебимая, принесла с собой безумные невозможные надежды на возвращение того, чей путь уже давно проходит где-то за пределами этого мира…
Боль постепенно напоминала о себе. Сейчас у меня есть время все хорошенько обдумать, спокойно, не торопясь. Для таких, как я, сны значат очень многое, бывает, в них скрыта какая-то тайна. Одни запутывают, но есть и те, которые помогают, предостерегают. Я умею их различать. Но что значат именно эти сны? Что хотят мне показать? А может все это пустая обманка, лишь для того, чтобы свести меня с ума?
***
…Страшный удар молнии разнес мачту в щепки. Он уже в воде и там была она. Русалка. Эта мерзкая тварь схватила его и утащила в морскую пучину. Он ничего не мог поделать и лишь захлебываясь чувствовал приближение смерти…
***
Это был не сон. Это случилось на самом деле. Тогда это должна была быть моя смерть. Черт возьми, это ведь я должна была утонуть, но никак не он! Почему эта долбаная жизнь так обошлась со мной? И что теперь со мной происходит? Жизнь и так отняла у меня все, неужели теперь украла даже воспоминания? Я заслужила эту боль, ведь забыла! Как же так получилось? Что я за существо такое, что спустя всего лишь год уже не могу вспомнить его лицо?
Я вспомнила редкую улыбку Эдварда. Пробовала наложить его образ на другой, полузабытый, стертый из памяти. Я пыталась вспомнить подробности, сопоставить черты; прошлое и настоящее, но ничего не получалось. «Если ты действительно любишь, - как-то сказал мне Кайлеб, - то, однажды обязательно встретишь потерянного любимого, может, даже в другом мире». Говорят, после смерти есть жизнь и души возвращаются, чтобы закончить начатое. Но так ли это? Человеческий разум заключен в теле и умирает с ним. Может ли душа помнить все, что случилось раньше? И когда же наступит это «однажды»? Идиотка, сентиментальная дура! Кого я обманываю? Ведь знаю, что сердцем отвергаю рассуждения разума! Я так старалась быть равнодушной, но под этой напускной холодностью мое сердце осталось все таким же, как и год назад. То, что я называла истинной любовью, лишь мечта, порожденная романтическим воображением, тень!
И вот появился Эдвард, разбудив напрасные надежды. Сейчас мое самообладание трещало по швам. Никто не знает наверняка, но ведь может остаться какое-то незаконченное дело, невыполненный долг, судьба, рассчитанная на тысячи жизней. Душа может вернуться. Только эта надежда помогает мне жить до сих пор.
В любом случае Эдвард не похож на него. Он старался казаться циничным, но был очень ранимым, он пытался убежать, спасти, но, в конце концов, остался со мной. Остался и покинул. Он из тех, кто рожден бороться и проигрывать! Эдвард же совсем из другого теста: у него тверже нрав, холоднее рассудок. - Нет! Мелисса, как же ты не поймешь? У таких, как я, нет души! – с этими словами последняя надежда, превратившись в пепел, покинула меня, освободив место другому чувству…
Теплый, приглушенный свет ночника ясно подчеркивал его бледную кожу, в то время как его взгляд, серьезный и беспокойный, был полностью сосредоточен на моей скромной персоне. И сейчас я могла только догадываться о непривлекательности своего состояния и внешнего вида в целом, но все это мелочи.
Я лежала на спине в высокой белой кровати, руки вдоль тела, голова приподнята на подушках, на груди, аккуратнейшими складками, простыня, на подушке ни вмятины. Электроды, присоединенные к моему телу, зеленой линией показывали на экране биение сердца. Вокруг было огромное количество цветов, приторный вкус которых скорее раздражал, чем помогал. Букеты были красивы, но лишены всякой индивидуальности и поэтому неинтересны, а тщательно прибранная комната навевала скуку. По-моему, родители немного перестарались. В окне чуть виднелся краешек ночного неба. Кувшин с водой, стоявший возле кровати, был полон, похоже, к нему никто ни разу так и не прикоснулся. И сейчас в этой больничной палате мы были совсем одни. - Пульс слишком слабый, – тихо сказал Эдвард, но сейчас такая ерунда меня не волновала. - Дай мне зеркало! – требовательно, даже капризно попросила я. Он на секундочку замешкался, но все же не стал возражать, медленно протянув мне довольно тяжелое серебристое зеркальце. Я приготовилась к худшему: лицо было болезненно бледным и, к сожалению, такой цвет кожи нисколечко не придавал мне шарма, в отличие от Эдварда. Раны – две на лбу и одна через всю щеку были аккуратно зашиты телесного цвета нитью, стягивавшей кожу, кажется, швы наложили чем-то синтетическим. - Ну,… все не так уж и плохо… - я протянула ему зеркало обратно. Судя по выражению его лица, моя натянутая улыбка получилась не слишком убедительной, но очень уж много тут приборов: кнопки вызова, внутренняя связь, целая инфраструктура проводов – все это оказывало немалое давление на мой, и без того ослабший организм. Вот теперь пришло время, наконец, узнать всю правду друг о друге, понять кто мы друг для друга, кто мы, прежде всего для самих себя! - У тебя странный вкус, Эдвард! – потихоньку начала я свое наступление. - Ты думаешь? - Не такой, как у людей… - продолжала, оставив его вопрос без внимания. – Иди сюда, Эдвард! Он мотнул головой, резко отстранившись. - Ты слишком слаба. Не сможешь принять то, что у меня в голове. - Неужели ты ничего не понял? Эдвард, мне, от прикосновения к тебе станет только легче, но вот… - я на секунду замолчала, пытаясь подобрать слова, наконец, задала вопрос. – Скажи мне, что тогда почувствовал ты? - То же самое, что ты чувствуешь каждый день. - Мне жаль… - к удивлению нас обоих на мои глаза навернулись слезы, и я быстро заморгала, пытаясь смахнуть их.
Он наделен силой – это очевидно, я чувствую, что она исходит от него, как статическое электричество. - А ты часто плачешь? – с любопытством задал он этот странный вопрос, изучая мое лицо, сам не подозревая, затронув для меня очень болезненную тему. А может намеренно? - Раньше, да, но со временем мои чувства словно замерзли – это такая защитная реакция. Иначе я бы извела себя слезами до смерти. – он продолжал заинтересованно рассматривать меня, явно ожидая более развернутого ответа. – Я плакала от несчастной первой любви, плакала, расставаясь с детством, плакала, когда видела, как тонет вся моя жизнь… - Откуда бы взяться в таком ледяном сердечке терзаниям? - Нет, я не терзаюсь. Я… как бы это сказать… уменьшаюсь. Я всегда думала, что душа растет, если ты совершаешь что-то хорошее и смелое, что-то правильное и справедливое. А если ты творишь зло, не важно, по какой причине, то душа съеживается. Так вот моя душа с каждым днем становиться все меньше. Я не чувствую внутри ничего, как будто раньше во мне горел яркий огонек, а теперь угас, или от него остались лишь тлеющие угли. Я не знаю, как мне заставить себя жить дальше. - И все же ты живешь, – спокойно сказал мне Эдвард. – Эта пустота мне знакома. Я чувствую ее все время. - Эдвард, я боюсь, что навсегда потеряла душу… - прошептала я в слезах. - Тогда отпусти прошлое! Начни снова жить! Полюби, и твоя душа оживет! - Все это легко только на словах. На деле же практически невозможно! - Возможно! Иначе меня бы здесь не было! - А знаешь, ты на самом деле гораздо больше человек, чем можешь себе представить, – необдуманно ляпнула я. - Если ты хочешь меня подбодрить или как-то утешить, то мне это вовсе не нужно. - Ни то, ни другое. Просто я говорю, что думаю. Ты парой напоминаешь мне человека, которого я любила… - Значит, тебя тянет к неудачникам и чудовищам. - Ты слишком уж самокритичен. Даже я не так строга к себе, хотя совершила намного больше ужасного, чем ты. - Не говори глупостей! – перебил он меня, явно не поверив в вышесказанное. – Давай лучше закроем эту тему? Я, соглашаясь, просто кивнула головой. И, правда, разговор стал слишком личным. - Я собирался поговорить о нас. - А есть «мы»? – спросила я с сомнением, но чувствуя, что и с надеждой. - Не знаю, – ответил Эдвард. Я пыталась не встречаться с ним взглядом, но оказалась не в силах отвести глаза в сторону. - Ну, так как? – спросил он еще раз. - Я не твой тип. – неумело попыталась я перевести разговор в шутку. – Мне кажется, что дружба будет, как никогда уместна! – уже более серьезно ответила я. - Я не хочу быть просто другом! – резко сказал он. – Я хочу большего. И я сам решаю, кто мой тип, а кто нет! Воздух четко прорезало раздражение. Вот это да! Неужели он действительно так хочет быть со мной? Одно я знаю точно – это большая ошибка, но страстно желаемая нами. - Я боюсь, – призналась я. Он не стал меня утешать, как будто знал, что станет только хуже и просто сказал. - Ты не боишься, что тебе причинят боль, а наоборот, что ты сделаешь больно. Так вот знай: если любишь, то непременно испытываешь боль, а если не любишь, то и не получаешь ничего!
«Любовь» - одно это слово причиняет мне страдания и огромную боль, с которой я по жизни иду рука об руку. Определенно его слова многое значат для меня, как и он сам, но опять же этот разговор не имеет смысла, ведь до сих пор не случилось то, с чего нужно было начинать. Эдвард умело отвлек меня от самого главного…
Я, больше не колеблясь ни минуты, легонько коснулась его лица, увидев то, что не должна была видеть. Я думала, что это никогда больше не повториться, ведь он ушел, а никого другого для меня просто не существовало, как же я ошибалась…
В городе обычно невозможно увидеть ночное небо. Выхлопные газы сгущают воздух, а отраженный свет миллионов уличных фонарей затмевает звезды.
Звезды бесчисленны, их больше, чем песчинок на морском берегу, и все же небольшое количество искусственных огней заставляет забыть об их существовании. Луна тоже, кажется бледнее и смущенно прячется за сутулыми плечами домов. Город – место далекое от реальности. Здесь природа и магия отступают, и человек гордо правит в джунглях собственного творения, потерянный и одинокий. Только полная луна может вторгнуться в городской ландшафт, поскольку она достаточно большая и яркая. А летом, когда она крупнее и бетонные башни уже не могут спрятать ее, она выглядывает из-за каждого угла, и ее свет сильнее электрических фонарей.
Солнце уже зашло и в сумерках все сразу стало холодным и непривычным. Я захлопнула дверцу машины и завела мотор. Только я тронулась, как налетел шквал с ливнем. Я ехала почти вслепую, поскольку дворники не справлялись с потоком воды на лобовом стекле. Ливень так же внезапно закончился, но все вокруг словно покрылось мрачной пеленой.
Я проехала мимо статуи Эроса, по улице Пиккадилли и, свернув у Гайд-парка к мосту Найтсбридж, выключила фары. А вот машина, мчавшаяся навстречу, была без огней. Она появилась, словно из ниоткуда и неслась прямо на меня. Я резко вывернула на обочину, и машина промчалась мимо, не остановившись. Сердце отчаянно колотилось. Я заглушила мотор и откинулась на спинку, стараясь дышать медленно и глубоко, чтобы успокоиться. - Ненавижу города! Уилл, тебе капут! – я рассмеялась над собственной глупостью и, прейдя в себя, я снова завела мотор, но теперь ехала медленно и осторожно.
В ночь на субботу тучи постепенно уходили, пока небо не стало чистым. Сейчас луна казалась крупнее, чем обычно. На ней хорошо были видны гребни гор, кратеры и океаны пыли. Сохо – местечко оживленное, но этот переулок был тихим, даже заброшенным. Припарковав машину, я накинула на плечи жакет и, прихватив сумочку с зонтиком быстро, насколько это было возможно на моих высоченных шпильках, направилась в сторону дома. Я тихонько постучала в дверь и почти сразу же в коридоре включили свет и заскрежетали ключами в двери. И вот дверь, наконец, открылась. На пороге стоял красивый голубоглазый брюнет – Уилл, мой Уилл, но почему-то сейчас я не смогла даже улыбнуться ему. - Летти, что ты тут делаешь? – удивленно спросил он и, не дожидаясь ответа, взял меня за руку и легонько, будто боясь, что я сейчас исчезну, потянул меня в дом. Он резко захлопнул дверь и развернул меня к себе так, что теперь нас разделяли всего пара каких-то крошечных сантиметров, и как всегда я покраснела до ушей. - Что-то случилось, - в его голосе чувствовалось напряжение. – У тебя на лице это написано! - Я сейчас чуть не попала в аварию, - ответила я. – Какой-то идиот, как сумашедший мчался по встречной полосе! - Ясно. Пойдем. – Это все, что он сказал, а его лицо при этом не выражало никаких эмоций.
Складывалось такое впечатление, что этот дом никто не потрудился довести до ума. Полы были не струганные, потолочные балки тоже. Большие картины без рамок висели на стенах и стояли вдоль них. В каждой из них угадывалась его рука. Стол был заставлен открытыми бутылками с белым и красным вином – в общем, совершенно нормальное холостяцкое место жительства.
Сейчас передо мной сидел все тот же мой любимый художник, но все-таки что-то изменилось – это видно в его глазах. Уилл всегда был более уверен в себе, чем я. Он пробовал все: отхватывал лишний кусок всеобщего пирога и отдавал его кому-нибудь из друзей в беде; улетал на закате, потому что это быстрее, чем плыть морем, и возвращался через пару месяцев, зная, что его всегда ждут. Судя по всему, он находил, что жизнь – это восхитительная, беззаботная, увлекательная игра и вот на пути его корабля встал айсберг. Случилось то, что полностью изменило всю нашу жизнь, выбив из калии.
- Не ожидал тебя здесь увидеть. – Несколько сконфуженно сказал Уилл. - Ну, прежде всего, будет неплохо, если ты начнешь разговаривать со мной! – с ходу выпалила я. - Я и не думал прекращать разговаривать с тобой. – холодно произнес он. – Просто у меня уже давно не было возможности это делать. - У меня есть телефон! – буквально завизжала я. - Сама могла позвонить, а не заявляться сюда! - Я не знала, что мне можно тебе звонить. – Надеюсь, на этот раз мне удалось сохранить спокойный тон. – Эту мысль до меня как-то не донесли! Ты сбежал столь поспешно, что забыл оставить мне свой номер. - Ты могла спросить его у Кайлеба. - О, да, делать мне больше нечего, как бегать по всему острову в поисках твоего долбанутого дружка! Послушай, - более спокойно сказала я. – если бы ты хотел со мной поговорить, ты бы позвонил. Ты всегда делаешь то, что хочешь. Я ведь знаю. А когда ты пропал, я поняла, что ты… больше ничего не хочешь… - Как легко ты разобралась с мотивами моего поведения! – сказал Уилл и я уверена, пряча свою неуверенность за сарказмом. - Твоя сестра хотя бы попрощалась! – теперь я почти кричала. Он ничего не ответил. Тема с его сестрицей была болезненна для нас обоих. Понятия не имею, что заставило меня сейчас затронуть ее. - Все это сложно. – Наконец ответил он. - А кто сказал, что будет легко? Уилл, я потеряла родителей, и теперь ты решил оставить меня! Неужели я это заслужила? – я больше не могла сдерживать слезы, тем более не могла показывать ему свою слабость, поэтому встала и подошла к окну. - Прости. – Он тоже поднялся и подошел ко мне. - Теперь уже поздно извиняться! Как же все изменилось за какие-то пол часа. Я приехала сюда, чтобы вернуть его, а сейчас сама же отталкиваю. - Уилл, нужны ли мы друг другу? – задала я главный вопрос, а он все молчал… - Пожалуйста, обещай мне кое-что… - наконец сказал он, развернув меня к себе. – Больше никогда и никуда не езди одна! - Это ты к чему? Как это связано с нашим разговором? - Солнышко, ты, наверное, забыла, что в Англии левостороннее движение, так что это ты ехала по встречной полосе, а не тот человек. – Мягко сказал он, крепко обняв меня, и я поняла, что теперь мы снова будем вместе.
Это было невозможным, чем-то невообразимым! Я будто смотрела удивительный фантастический фильм. Вся его жизнь была у меня, как на ладони, так же, как и все чувства его невыносимо долгого существования. Прикосновение Эдварда подарило мне спокойствие и тишину. Только один человек мог сделать такое – заглушить все остальные голоса, оставив лишь свой, но он давно умер…
Копаться в аккуратно сложенных воспоминаниях на полочках его сознания было одно удовольствие, и я снова поняла то, что мы с Эдвардом поразительно похожи. Его чувства будто отголоски моих собственных.
В существование вампиров было сложно поверить, в какой-то степени невозможно… Но как я могу отрицать очевидное? Все его чувства, все его переживания…его жажда – все это я пережила вместе с ним. Такие трудные, очень сложные, даже болезненные воспоминания – как живительный бальзам на душу. Сейчас я, наконец, поняла, что за это незначительно-короткое время, проведенное в Форксе, Эдвард знал обо мне все. Эта удивительная способность позволяла ему беспрепятственно проникать в мою голову в любое время, и вот теперь я тоже узнала его, кто он на самом деле – оказалось парень не прост, и от этого меня переполняло счастье, хотя пока было больно шевелиться. Кстати, к аварии нам придется с ним еще вернуться и я собираюсь его серьезно отчитать за чувство вины, которое не покидает его с того самого момента ни на минуту. Только я виновата, что попала под машину и только по собственной глупости и невнимательности, и я не потерплю, что бы кто-то, особенно Эдвард, чувствовал себя виноватым за то, что не спас.
Рассвет тихонько прокрался в комнату. Эдвард нежно гладил меня по щеке. Я не спала, уверенна, он об этом знал, но глаза открывать не стала, потому что мне было очень приятно его внимание, особенно его чувства…
Сегодня сны, наполненные болезненными воспоминаниями, благодаря Эдварду не мучили меня, и лишь ледяные объятия напоминали о реальности.
Проснувшись, я глубоко вздохнула и заерзала в своеобразном коконе из одеял – Эдвард постарался на славу, выбраться было довольно сложно. Матрас зашуршал, и я медленно выдохнула. И тут я застыла, широко открыв глаза, напрягая зрение в темноте. В комнате послышался еще один шорох. И не я была его источником. Кто-то сидел в ногах моей кровати. Я заставила себя дышать – это усилие воли вознаградило меня, потому что, когда я сделала прерывистый неглубокий вдох, я уловила знакомый запас – сложный, узнаваемый из тысячи, неповторимый аромат. - Эдвард? - Да. – Его голос звучал спокойно. – Конечно. Я села, торопливо отдергивая одеяла. - Ты куда-то уходил? – обиженным тоном спросила я. - Прости. – Извинился он, искренне удивившись такой реакции с моей стороны. – Я отлучился всего на пару минут, нужно было… -М-м-м… Эдвард… – прервала его я. – А ты вкусно пахнешь… -Представь себе – ты тоже, очень аппетитно. – Улыбнулся он, недоумевая к чему я начала этот разговор. Отлично! Значит, если я постараюсь, то все же могу скрывать от него некоторые мысли. Возможно, он ждал от меня каких-то слов, но я лишь ухмыльнулась, зная, что сейчас ему меня не остановить.
Последнее одеяло поддалось, и я бросилась к Эдварду, страстно обхватив его руками. Он тихо застонал от удивления, и не знаю, как так получилось, но неожиданно для нас обоих, мы вместе свалились с кровати – я оказалась сверху. Ощущение, будто врезалась в скалу. Острая боль в связи с парой сломанных ребер, давала о себе знать, но дикое желание было на первом плане, оставив такую ерунду, как физическая боль, далеко позади.
Запутавшись в собственных чувствах, теперь я ощутила его желание – в сто раз превосходящее мое. Я попыталась его поцеловать, но так как Эдвард в это время пытался подняться, я ударилась лбом о его нос. Утром, кроме швов, появятся еще и синяки – «прекрасно»! Он издал еще один тихий звук, я не поняла, что он значит, возможно, это удивление, возможно, что-то еще… Я снова попыталась его поцеловать, и теперь мне это удалось.
В этот момент не было никакого смущения. Сейчас казалось вполне естественным, что я должна поцеловать Эдварда и что ему нужно несколько мгновений, чтобы ответить. Именно сейчас я вообще ни о чем не думала, я была занята лишь собственными сиюминутными ощущениями.
К моему огромному разочарованию Эдвард довольно быстро прервал наш поцелуй. - Я не хотел тебя разбудить. – Голос его звучал спокойно, как всегда, даже слегка взволнованно. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя – так сильно меня выбели из колеи собственные ощущения. Несколько бесконечных секунд я была так близко от него, что его холодное дыхание шевелило мои волосы, а его близость всколыхнула все мое тело. А потом его подчеркнутая учтивость заставила меня осознать, что я наделала. Я поспешила отойти от него, снова залезла на кровать и молча, съежилась под одеялом, задыхаясь от смущения и стараясь выкинуть из головы все непристойные мысли. - Еще раз, извини. Мне нужно было поговорить с врачом, да и твоей матери натерпелось посидеть с тобой. Кажется, мое присутствие ее немного раздражает. Возможно, я скажу глупость, но, по-моему, она ревнует. – Он говорил совершенно бесстрастно, но я думала совершенно о другом и поэтому с первого раза, немного не поняла значение, как и смысл его слов. Я просто в них не вникала, зачарованно наблюдая за его губами. - Тебе не стоило вставать. – Так же непринужденно продолжил он. - Я сама решаю, что мне стоит делать, а что нет! – грубо ответила я, обидевшись на такое откровенное нежелание замечать то, что произошло между нами. Потом я, не обращая внимания на его протесты, резко встала и подошла к окну, ощутив ноющую боль в груди. Но больше всего в этой ситуации меня раздражало то, что сейчас Эдвард, читая мои мысли, знает о всех моих чувствах: о желании и разочаровании, и при этом продолжает делать вид будто ничего не было. - Это не так. – Очень мягко и необычайно серьезно ответил он на мои мысли, приблизившись ко мне на пару шагов. Я почувствовала, как его дыхание шевельнуло мои волосы, и невольно слегка отпрянула. Но Эдвард неожиданно притянул меня к себе, запустив пальцы в мои волосы, и на этот раз поцеловал сам. Всего на мгновение мне захотелось прервать поцелуй, как он ранее, но в следующую секунду эта мысль улетела прочь навсегда. Ничего не видя в темноте, оглушенная бесшумным грохотом своего сердца, почувствовав крошеную долю страха, потому что целуюсь с вампиром, я отбросила эти глупые чувства и совершенно престала думать, наслаждаясь его страстными желаниями, эхом раздающимися в моей голове. Все это так возбуждало меня, что потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Я еще не совсем пришла в себя, когда меня осенило: он тоже взволнован.
Я поражаюсь тому, сколько времени потратила на изучение собственных слов и поступков, сомневаясь в каждом из своих выводов, гадая… А теперь все было иначе. Благодаря Эдварду мои мысли, наконец, обрели прочный фундамент. Его голос звучал, как музыка, по крайней мере, для моих ушей. Я только что сваляла дурака, но ради этого стоило сгореть от стыда. Я бы действительно хотела, чтобы все мои идиотские поступки могли быть так же вознаграждены.
Я заснула, все еще чувствуя волнение в крови, которое не давало спать крепко.
Добавлено (18.06.2009, 13:26) --------------------------------------------- vtorall, да???ну тогда тебя ждет много новых глав)))))))
Дата: Четверг, 18.06.2009, 13:29 | Сообщение # 101
I don't think - I feel you
Группа: Проверенные
Сообщений: 745
Медали:
Статус: Offline
★Глава 13. Ожидание. ★ (Полтора года назад)
Они жили совершенно уединенно в самой роскошной вилле на острове. Семья из шести человек, один прекрасней другого. Завистники, каких было множество, считали их попросту хвастунами и лишь сплетничали за спиной. Мало, кто знал, кто они на самом деле. Некоторые даже считали их богами, смешно, но были и такие. Но среди них была самая красивая и удивительная молодая девушка. В соседней деревушке мужчины шепотом рассуждали, что она несравненная, как богиня. У нее был любимец, еще более странный – Лугэрри – собака, с виду как косматая смесь немецкой овчарки и волка. В ее движениях всегда было столько стремительности, а в ярко-опаловых желтых глазах – огня, что она мало походила на домашнее животное. Лугэрри ни на секунду не оставляла девушку, которую звали Сиа.
Я сам попросил Лугэрри об этом.
К тем скалам можно было подойти только по тропинке от дома, поэтому я, как обычно, добрался до них вплавь и укрылся в тени оливковых деревьев у подножия холма. Что-то я сегодня рановато. Время, как на зло, тянулось мучительно медленно. Наконец стрелки на часах доползли до полуночи.
И она появилась. Я увидел, как какая-то тень мелькнула на тропинке. Фигура ее была окутана туманом, а темно-каштановые волосы, разметавшиеся по плечам, сливались с темнотой. Она скользила по земле плавно и абсолютно беззвучно. Мне даже показалось, что Сиа вовсе не касается земли. Для меня она всегда была каким-то неземным существом - мой драгоценный ангелочек.
Потом, когда я спустился ближе к берегу, я понял, что туман, окутавший ее, всего лишь тончайшее светлое платье, которое бесшумно соскользнуло с ее фигуры, оставшись на песке. Ее тело – стройное и изящное, сияло в лунном свете. Море было спокойным и приняло ее почти без единого всплеска. Какое-то время я еще видел ее на фоне сверкающей звездным сиянием воды, а потом она нырнула и пропала. Я приблизился к кромке воды и сел на камни в ожидании своей принцессы. Ее не было так долго, что у меня от беспокойства перехватило дыхание.
Она появилась неожиданно, в нескольких метрах от камней, на которых расположился я. Мне показалось, что ее глаза широко раскрыты и пристально всматриваются в темноту ночи. Она поплыла к берегу – ко мне, мелкими незаметными гребками. Потом она резко встала – вода ручьями стекала с нее, а мокрые блестящие волосы облепили плечи, грудь и спину. Я, наконец, увидел ее лицо и, хотя было довольно темно, заглянул в любимые голубые глаза, глубокие, как пропасть. Ее губы чуть приоткрылись, а затем растянулись в лучезарной улыбке. Сиа откинула волосы назад и расправила плечи, продолжая лукаво улыбаться мне. Я больше не мог стоять на месте и просто так смотреть на нее. Мне хотелось скорее прикоснуться к своей красавице, ощутить реальность происходящего, тепло ее тела…
- Нет, подожди! – засмеялась она, отходя на шаг назад в воду. Вот всегда она так! Любит меня помучить, да и себя в большей степени. Мазохистка нашлась тут! Ее прекрасный смех, будто перезвон колокольчиков, нарушил тишину. - Насчет мазохистки – это ты точно подметил! Давно меня ждешь? – продолжала она хитро улыбаться мне. - Достаточно, чтобы сойти с ума! Я шагнул навстречу к ней. На этот раз она осталась на месте, продолжая улыбаться, и медленно водя кончиками пальцев по воде. - Ты прав. День без тебя, как вечность! Теперь нас разделяло всего пара сантиметров… Как же я ее люблю!
Дата: Четверг, 18.06.2009, 13:33 | Сообщение # 103
I don't think - I feel you
Группа: Проверенные
Сообщений: 745
Медали:
Статус: Offline
★Глава 14. Несвоевременный снег.★
Мгновение – не больше, а потом все пройдет…
Вот теперь, именно сейчас у меня действительно нет ничего. Я не ощущала боли, даже печаль отступила – во мне осталась лишь пустота… И тут начали падать первые хлопья снега. Я радовалась их жгучему прикосновению к лицу. Я не узнавала облаков, не понимала природы внезапной бури, которая налетела с севера. Я уловила чуть ощутимый аромат сухих листьев и сырой земли на остром лезвии ветра. Одинокая, я сидела на маленькой скамеечке Центрального парка, наполовину ослепленная, в центре снежного вихря. Все вокруг будто медленно замедлялось, прекращало свое движения. Меня приветствовали печаль, боль и холод, которые, не прекращая, наносили удар за ударом. На одно ослепительное, нескончаемое мгновение, мир замер, и небо стало черным, как смоль.
Время лечит – все это глупости. Время вечно и, тем не менее, не существенно. Время ускользало от меня, я навечно останусь его пленницей. Но тут, сквозь непроглядную метель из ледяных снежинок – будто осколков собственного сердца, в темноте, сначала неотчетливо, но затем все яснее, стали различимы контуры человека, а потом ветер донес до меня его вкус. Я подавила желание убежать прочь. Моя свобода кончилась. Я уже не одна. Эдвард со мной.
Я не стала дожидаться его, а сама пошла на встречу.
- Ты собираешься преследовать меня до конца моей жизни? - Все возможно, – он не высказал ни удивления, ни раздражения на мою грубость. Вместо этого, когда я снова собиралась заговорить, он протянул мне мои перчатки. Я почувствовала, как что-то дрогнуло в сердце. Несомненно, это удивление и благодарность, но и нечто большее… Я, молча, взяла перчатки, надела их и поблагодарила Эдварда сдержанным кивком.
На севере небо изменило цвет – стало сплошь серым и казалось таким низким, что до него можно было дотронуться. Неожиданно я почувствовала, как краснеет мое лицо, и все никак не могла решить – от холода или от смущения. Так же я чувствовала комок в горле от того, что собиралась сказать, но все же вытолкнула слова наружу. - Ты всегда рядом со мной. - Это так. – Мягко подтвердил он. - Почему? Эдвард ответил мне безмятежным взглядом. - Ты знаешь почему…
Постепенно ветер начал слабеть. Буря утихла. Очень далеко я услышала слабый крик чаек, похожий на пронзительную, далекую песню. Эта песня тронула меня, родила тоску в безлюдной заснеженной пустоши. Только мое сердце видело их полет…
Я долго спала, а когда проснулась, все еще чувствовала себя оглушенной сном и с трудом заставила себя открыть глаза. Первое, что я увидела – это солнце. Оно стояло высоко над горизонтом. Было жарко и какое-то сияние на долю секунды ослепило меня. Я не могла понять, откуда исходит этот свет и, оставив эти безнадежные попытки, закрыла глаза, но даже это не помогло избавиться от слепящих бликов. Потом я услышала, как кто-то задернул занавески. Свет потихоньку отступал, но все равно пред глазами мелькали «зайчики» и разноцветные крапинки, переплетающиеся в замысловатые узоры. Когда я снова открыла глаза, солнечные лучи не ослепили меня, как в прошлый раз и мне удалось постепенно разглядеть Эдварда, в глазах которого читалась тревога. Я быстро заморгала, надеясь, что это поможет полностью восстановить зрение. - Доброе утро. – Прошептал Эдвард, склонившись ко мне. - Я бы сказала – яркое утро. – Улыбнулась в ответ я. - Извини. – Зачем-то ляпнул он. - Ты о чем? – если честно, меня уже начинали бесить его постоянные извинения. Из нас двоих, только я должна извинятся за то, что испортила его спокойную, размеренную жизнь своим появлением. Ведь меня нельзя назвать подарком – постепенно сходящую с ума, неуравновешенную девчонку, с таким же сумашедшим и невозможным во всех смыслах прошлым. Чудо, что он до сих пор не сбежал, ведь даже родственники меня не переносят. Как они говорят: «С таким «крутым» и холодным сердцем, бесчувственной натурой, я всегда буду одна» бла…бла…бла…Достали! Что ж – они были правы. - Мелисса, может, хватит уже заниматься самобичеванием? – возмутился Эдвард, прервав мои размышления. - Ой, прости… - теперь пришло мое время извиняться. Иногда я забываю, что все, о чем я думаю ему известно. Осознав это, я снова покраснела. - Слушай, по-моему, тебе стоит еще немного поспать, а то несешь какой-то бред. – Сказал Эдвард, пристально рассматривая меня недоверчивым взглядом. Мне поначалу показалось, что он правда считает, что я медленно, но верно слетаю с катушек, когда я увидела его улыбку, то немного успокоилась. - Нет! – категорически заявила я. – Хватит с меня снов! - О, да! Они у тебя очень… интересные… Теперь Эдвард полностью расслабился и начал свою пытку, состоящую из бесконечных насмешек и покалываний. Последнее время, наше общение было очень простым и веселым. С ним мне было очень легко. Мы провели в больнице почти неделю, родители пока не решались забирать меня домой. А пару дней назад в палату ворвалась мама с криками о том, что о школе в ближайшее время я могу забыть, чем очень меня обрадовала. Вероятно, врачи сказали ей о каком-то незначительном ухудшении моего состояния, что теперь она забегала ко мне раз пять на день, проверяя стабильность моего здоровья. Я пыталась ее уговорить сократит визиты хотя бы до двух раз, ведь мне было довольно хлопотно заполучить для нее работу в Форксе, а эти ее постоянные отлучки явно грозили увольнением. Да и сил у меня пока было маловато, чтобы «заставить» ее не отпрашиваться. Но тут Эдвард со своим отцом пришли на помощь: визиты не сократились, но хотя бы волнение уменьшилось – уже прогресс. - Мелисса? – Эдвард нежно провел кончиками пальцев по моей щеке, требуя внимания. - Я что-то задумалась… - Может, стоит вызвать врача? - Да брось, Эдвард! Я задумалась, а не впала в транс! Просто в последнее время столько всего произошло… Не мне тебе это объяснять. Ты прекрасно знаешь мои чувства. Весь год я будто провела без сознания, а теперь вот проснулась… Ладно, проехали, не обращай внимания. Сегодня я правда что-то не в себе… - Я видел, что тебе снилось. – Без особых эмоций произнес он. - И? Вот сейчас мне стало по-настоящему страшно, ведь Эдвард мог понять, о чем на самом деле был этот сон… - Сегодня всю ночь, благодаря тебе шел снег. Прошептал он мне на ухо и легонько поцеловал в щечку.
Дата: Четверг, 18.06.2009, 14:21 | Сообщение # 104
I'm batman
Группа: Проверенные
Сообщений: 745
Медали:
Статус: Offline
эхх,я эт уже читала...эхх...а идея со снегом супер)) ьакой сюжет расплычаый)) описания чувств ,эмоции...ааааааа я просто балдею и ужасно завидую , у мну так не получается(( Алин)) ти супер мего автор)) молодчинка)) пиши исчо
, у мну так не получается(( 
теперь я точно помидор, да еще какой))))))) 
