//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Предисловие.
Это время называют часом ведьм. Полночь, когда смертные спят, когда создания ночи могут слышать их дыхание, чувствовать запах их крови, наблюдать за их снами. Это время, когда мир наш, когда мы можем охотиться, убивать, защищать.
Это время, когда я более всего жажду крови. Но я должен сдерживать себя. Загоняя себя в рамки, охотясь только на животных, чью кровь никогда не разжигало желание, чьи сердца никогда не колотились от радости, и чья тоска не заставляла их мечтать, я могу контролировать свою судьбу. Я могу подавить свою темную сторону. Только тогда я могу контролировать свою Силу. Вот почему ночью, когда я чувствую запах крови, витающий в воздухе, вопреки тому, что так легко выпустить Силу, которую я так долго отвергал, и буду отвергать всю свою вечность, мне необходимо писать.
Описывая собственную жизнь, наблюдая как многочисленные года и события соединяются друг с другом, подобно звеньям, в одну бесконечную цепь, я остаюсь связан с тем, кем я был в прошлом, когда был еще человеком, и единственная кровь, которая когда-либо пульсировала у меня в голове, заставляя сердце биться сильнее, была моя собственная…

Глава 1.
День, изменивший всю мою жизнь, начинался так же как любой другой – жаркий август 1864 года, погода была настолько угнетающей, что даже мухи не роились вокруг амбара. Дети слуг, которые обычно играли в свои дикие игры и с воплями носились с разного рода поручениями, были безмолвны. Воздух замер, словно в преддверии долгожданной грозы. Я планировал оседлать свою лошадь Мезанноту и провести пару часов в прохладном лесу на границе Веритас-Эстейт, моем фамильном поместье. Рюкзак с книгами уже был упакован, и я намеревался попросту сбежать. Вот чем я, в основном, и занимался этим летом. Мне было семнадцать, и я не находил себе места – не был готов ни присоединиться к брату на фронте, ни учиться у отца управлять поместьем. Каждый день я лелеял надежду, что несколько часов уединения помогут мне выяснить, кто же я есть и кем хочу стать. Моя учеба в академии для мальчиков окончилась еще прошлым летом, и отец вынудил меня отложить поступление в Университет Вирджинии до тех пор, пока война не закончится. С тех пор я причудливым образом застрял где-то посередине – был уже не мальчиком, еще не мужчиной и абсолютно не знал куда себя деть. Самое неприятное во всем этом, что мне даже не с кем было поговорить. Деймон, мой брат, был с армией генерала Грума где-то под Атлантой, большинство друзей моего детства либо готовились к свадьбе, либо находились на полях сражений*, отец же был полностью поглощен собственными делами.
«По ходу горячая штучка!» - наш надсмотрщик, Роберт, вопил откуда-то со стороны амбара, где как раз двое мальчишек-конюхов пытались обуздать одну из тех лошадей, что отец купил на прошлой неделе на аукционе.
«Ага», - пробормотал я.
Вот в чем была еще одна проблема: в то время как я мечтал о собеседнике, когда предоставлялся шанс – я никогда не был доволен кандидатурой. То, чего я так отчаянно хотел – это встретить единомышленника, с кем можно было бы обсудить реальные вещи, такие как книги и жизнь, а не только разговоры о погоде. Роберт, конечно, был достаточно мил и пользовался доверием отца, однако, был столь громок и нахален, что даже десять минут разговора могли высосать все мои силы.
«Слышал последние новости?» - спросил Роберт. Оставив лошадь, он направлялся прямо ко мне. Я внутренне застонал и потряс головой.
«Я не читал газет. Чем генерал Грум занят сейчас?» - спросил я, не смотря на то, что разговоры о войне всегда давались мне нелегко. Роберт прикрыл глаза от палящего солнца и покачал головой.
«Не. Не война. Нападения животных. Люди в Гриффине потеряли пять кур. Все с рваными ранами на шее».
Я замер на середине шага, волосы на затылке встали дыбом. На протяжении всего лета новости о странных нападениях на животных приходили с соседних плантаций. Обычно животные были небольшие, в основном куры или гуси, но в последнее время кто-то, возможно и Роберт после 4 или 5 стаканов виски, начинал распускать сплетни, что эти нападения дело рук демонов. Естественно, я в это не верил, однако, это лишний раз доказывало, что мир уже не тот, в котором я рос. Все изменилось вне зависимости, хотел я этого или нет.
«Вполне может быть, что это бездомные псы», - нетерпеливо махнув рукой, ответил я, повторяя те же слова, которые услышал от отца при их разговоре с Робертом. Поднялся легкий бриз, отчего лошади нервно перебирали копытами.
«Ну что ж, тогда, я надеюсь, что ты не наткнешься на одного из этих бездомных псов во время твоих ежедневных прогулок в одиночестве».
Сказав это, он целенаправленно зашагал прочь, по направлению к пастбищам.
Я вошел в прохладную, темную конюшню. Мерный ритм дыхания и храпа лошадей мгновенно меня успокоил. Я сдернул со стены скребок Мезанотты и принялся чесать ее гладкую угольно-черную шкуру – ответом было ее тихое радостное ржание. Немногим после дверь конюшни отворилась с легким скрипом, и внутрь вошел отец. Высокий, он всегда держал себя с присущей ему силой и стáтью, легко нагоняя жути на любого, кто встречался ему на пути. Его лицо было испещрено морщинами, однако это только добавляло ему представительности. Несмотря на жару, на нем был строгий утренний камзол.
«Стефан?» - позвал он, оглядывая стойла. Даже не смотря на то, что отец жил в Веритас многие годы, он едва ли был в конюшне более пары раз, предпочитая чтобы уже готовая, оседланная лошадь ждала его у дверей.
Я вынырнул из стойла Мезанотты. Отец направился прямиком к дальнему концу конюшни. Под его взглядом я внезапно почувствовал стыд за то, что он увидел меня покрытого потом и грязью.
«У нас работают конюхи не просто так, сын».
«Я знаю», - ответил я, чувствуя, что разочаровал его.
«Есть время и место для игры с лошадьми. Но затем наступает момент, когда пора отбросить игры и стать мужчиной», - отец с силой шлепнул Мезанотт по бокам, отчего она громко фыркнула и сделала шаг назад. Я сжал челюсти, ожидая, что он разразится тирадой о том, как он в моем возрасте переехал из Италии в Вирджинию, имея за душой одну только рубаху на плечах. Как он боролся и заключал сделки, чтобы из крохотного клочка земли построить Веритас Эстейт, который теперь раскинулся на двести акров. Что он назвал так поместье потому, что «веритас» - от латинского «правда»**, и потому, что был убежден, что до тех пор, пока человек ищет правду и борется с ложью, он не нуждается более ни в чем в жизни. Отец облокотился о двери стойла: «Розалин Картрайт недавно отпраздновала свое шестнадцатилетие. Ей подыскивают мужа».
«Розалин Картрайт?» - повторил я.
Когда нам было по двенадцать, Розалин отправили в пансион для девиц, и я не видел ее с этих пор. Это была девушка без описания, со светлыми волосами мышиного цвета и карими глазами, все время, что я ее помню, она была одета в коричневое платье. Она никогда не искрилась смехом и весельем как Клементина Хэйверфорд, в ней не было флирта и кокетства как в Амелии Хоук, или озорства и остроумия как в Саре Бренан. Она была просто тенью на детской площадке, всегда мелькала где-то на задворках наших детских забав, но никогда не участвовала в них.
«Да, Розалин Картрайт», - отец одарил меня одной из своих редких улыбок, когда уголки его губ едва приподнимаются, и тем, кто его недостаточно хорошо знает, может показаться, что он презрительно ухмыляется. «Ее отец и я все обсудили, и это представляется наилучшим союзом. Она всегда была весьма влюблена в тебя, Стефан».
«Не знаю, подойдем ли мы друг другу», - промямлил я, чувствуя, как прохладные своды конюшни смыкаются надо мной. Ну, конечно, отец и мистер Картрайт обо всем договорились. Картрайт владеет банком в городе; если отцу удастся заключить с ним союз, будет проще простого раздвинуть границы Веритас еще больше. И если у них состоялся разговор, значит, все ясно как божий день - Розалин и я станем мужем и женой.
«Конечно, ты не знаешь, мальчик!» - отец грубо хохотнул, шлепая меня по спине. Он был в замечательном расположении духа. В отличие от меня: мое настроение с каждым словом становилось все хуже и хуже. Я зажмурился в надежде, что это всего лишь дурной сон. «Ни один парень в твоем возрасте не знает, что будет для него лучше всего. Вот почему тебе стоит довериться мне. Я организую ужин на следующей неделе, чтобы отпраздновать вашу помолвку. Тем временем, удели девушке внимание. Узнай ее. Сделай пару комплиментов. Сделай так, чтобы она влюбилась в тебя». Он замолчал, взял мою руку и втиснул в ладонь небольшую коробочку.
А как же я? Что, если я не хочу, чтобы она влюблялась в меня? Хотелось мне сказать. Но не сказал. Вместо этого я запихал коробочку в задний карман, даже не взглянув на содержимое, и вернулся к Мезанотте, расчесывая ее так сильно, что она засопела и отступила в возмущении.
«Я рад, что мы поговорили, сынок», - сказал отец.
Я ждал, пока он заметит, что я едва ли сказал и пару слов, чтобы он понял - просить меня жениться на девушке, с которой я не разговаривал уже много лет - это абсурд.
«Отец?» - позвал я в надежде, что он скажет хоть что-нибудь, чтобы освободить меня от той судьбы, на которую меня обрекает.
«Думаю, октябрь лучше всего подойдет для свадьбы», - вместо этого отозвался он, громко хлопая за собой дверью.
Я с силой сжал челюсти от разочарования. Мысленно возвращаясь в детство, когда меня и Розалин подталкивали сесть вместе на субботних барбекю или церковных службах. Но принудительное общение попросту не работало, и как только мы стали достаточно взрослыми, чтобы самим выбирать, с кем нам общаться, Розалин и я пошли разными путями. Наши отношения представились мне такими же, как и десять лет назад – игнорировать друг друга и покорно делать наших родителей счастливыми. Только на этот раз я с неприязнью осознал, что мы будем связаны навсегда.
______________________________________________

* Речь идет о гражданской войне в США (война Севера и Юга; англ. American Civil War) 1861—1865 годов — война между аболиционистскими штатами Севера и 11 рабовладельческими штатами Юга.
** Veritas Estate: Veritas – латинское слово, дословно означающее «истина», «правда»; Estate – в переводе с английского «наследие», «поместье».

Глава 2.
На следующий день я сидел в гостиной Картрайтов, на жестком вельветовом стуле с низкой спинкой. Каждый раз, шевелясь и пытаясь найти мало-мальски удобное положение на твердом сиденье, я кожей чувствовал пристальные взгляды миссис Картрайт, Розалин и ее горничной, ощущая себя неким предметом на портрете в музее или персонажем представления, которое разыгрывается прямо посреди их гостиной. Вся комната в целом напоминала мне подмостки для лицедейства – едва ли это было то помещение, где можно было расслабиться. Или поговорить, в данном случае. В течение первых 15 минут моего визита мы с заиканием обсудили погоду, новый магазин в городе и войну. После этого наступила долгая пауза, тишину которой нарушало только мерное позвякивание вязальных спиц горничной. Я вновь взглянул на Розалин, пытаясь увидеть хоть что-то в ее облике достойное комплимента. У нее привлекательное лицо, ямочка на подбородке и маленькие, симметричные мочки ушей. Подол ее платья наполовину обнажал лодыжки, позволяя предположить, что у нее весьма хрупкое телосложение.
В этот момент острая боль пронзила ногу. Вскрикнув, я опустил глаза – крошечная, медно-рыжая собачонка размером с крысу впилась своими мелкими, остренькими зубами в мою лодыжку.
«Ой! Это Пенни. Пенни просто сказала «привет» - не так ли?», - заворковала Розалин, сгребая крохотное животное в объятья. Собака уставилась на меня, продолжая скалить зубы. Я медленно подался назад, еще глубже в кресло.
«Она, эмм, очень милая», - сказал я, хотя абсолютно не понимал, в чем смысл такой маленькой собачки. Собака должна быть другом, чтобы сопровождать на охоте, а не быть частью интерьера.
«Тебе, правда, нравится?» - в глазах Розалин читался восторг - «Она мой самый, самый лучший друг, и, должна сказать, одна только мысль выпустить ее на улицу нагоняет на меня жути, со всеми этими нападениями на животных!»
«Говорю тебе, Стефан, мы все так напуганы!» - миссис Картрайт оживилась, прижимая руки к лифу своего синего платья. «Я не понимаю этого мира. Мы, женщины, не можем даже выйти прогуляться».
«Я надеюсь, что это нечто на нас не нападет. Иногда, я боюсь ступить на порог… даже когда светло», - взволнованно произнесла Розалин, сильнее прижимая Пенни к груди. Собачонка громко взвизгнула и спрыгнула на пол.
«Я просто умру, если что-нибудь случится с Пенни».
«Уверен, с ней все будет в порядке. В конце концов все нападения происходили на фермах, не в самом городе», - сказал я, стараясь успокоить девушку, однако без особого энтузиазма
«Стефан?» - обратилась ко мне миссис Картрайт своим пронзительным голосом, тем же самым которым она отчитывала Дэймона и меня, когда мы шушукались во время воскресных собраний в церкви. Ее лицо было как будто бы сморщено и производило впечатление, словно она только что проглотила лимон: «Ты не находишь, что сегодня Розалин выглядит по особенному красиво?»
«Эээ, да!» - я соврал. Розалин была одета в тускло-коричневое платье, в тон ее блондинисто-коричневым волосам. Распущенные локоны спадали на худощавые плечи. Весь ее внешний вид был полной противоположностью остальной комнате, обставленной дубовой мебелью, парчовыми креслами и темным восточным ковриком, покрывающим лакированный пол. Из дальнего угла, с мраморной каминной полки на меня смотрел портрет мистера Картрайта со строгим выражением на угловатом лице. Я с любопытством посмотрел на картину. В отличие от жены, которая была краснощекой и страдала избыточным весом, Мистрер Картрайт мог поспорить худобой и бледностью с приведением – чем слегка внушал опасение, подобно стервятникам, которые кружили над полем боя прошлым летом. Так что, учитывая кто ее родители, Розалин получилась на удивление хорошенькой.
Ее щеки пылали. Передвинувшись на край сиденья, я ощущал ювелирную коробочку в заднем кармане брюк. Все-таки я заглянул в нее вчера ночью, пока мучился бессонницей и мгновенно узнал кольцо с крупным изумрудом, окруженным россыпью бриллиантов, сделанное венецианским мастером - его носила моя мать до самой своей смерти.
«Итак, Стефан? Что ты думаешь по поводу розового?» - спросила Розалин, возвращая меня к реальности.
«Прости, что?» - рассеянно переспросил я, чем заработал пронзительный, полный раздражения взгляд Миссис Картрайт.
«Розовый? Для ужина на следующей неделе? Так любезно со стороны твоего отца было организовать его», - отозвалась Розалин, ее лицо заливал румянец, пока она сосредоточено рассматривала пол.
«Думаю, ты будешь обворожительна в розовом. Ты будешь прекрасна вне зависимости от того, что будет на тебе надето», - голос звучал глухо, словно у актера, считывающего реплики сценария. Зато миссис Картрайт одобрительно улыбнулась. Собачка запрыгнула к ней и устроилась на подушке рядом. Она начала поглаживать животное. Внезапно в комнате стало жарко и душно. Насыщенные, конкурирующие ароматы духов миссис Картрайт и Розалин вызвали головокружение. Я украдкой кинул взгляд на напольные часы в углу, находясь тут только 55 минут, ощущение было, что 55 лет. Когда я встал, ноги предательски подогнулись.
«Было очень приятно навестить вас, миссис и мисс Картрайт, но я бы не хотел более отнимать у вас остаток дня»
«Благодарю вас», - кивнула миссис Картрайт не поднимаясь с места. – «Мэйси покажет вам выход», - сказала она, подбородком показывая в сторону горничной, которая мирно дремала над пряжей. Как только я покинул дом, с губ сорвался вздох облегчения. Свежий ветер приятно обдувал взмокшую кожу, и я был искренне рад, что не заставил нашего кучера ждать меня; можно спокойно привести мысли в порядок, пешком преодолевая две мили до дома. Солнце клонилось к закату, и запахи жимолости и жасмина наполняли воздух тяжелым ароматом. Я окинул взглядом Веритас, пока взбирался на холм. Цветущие лилии в больших урнах обрамляли путь подъездной аллеи. Белые колонны центрального входа отражали зарево заходящего солнца, вдалеке сверкала ровная словно зеркало поверхность пруда, и я мог слышать далекий звук детских игр со стороны квартала, где жили слуги. Это был мой дом, и я любил его, но представить себе не мог, чтобы разделить все это с Розалин. Засунув руки в карманы, я со злостью пнул камень на обочине дороги. Незнакомый экипаж у подъездных ворот заставил меня остановиться. Во мне проснулось любопытство – гости у нас бывали крайне редко – в это время седой извозчик спрыгнул с козел и распахнул дверцу экипажа. Красивая, бледная девушка с ниспадающими черными кудрями вышла наружу. На ней было белое, пышное платье, стянутое на осиной талии персиковой лентой. Такого же цвета шляпка красовалась на голове девушки, заслоняя глаза от солнца. Словно чувствуя, что на нее смотрят, она обернулась. Я задохнулся от удивления. Она была не просто красива, она была восхитительна. Даже с расстояния двадцати шагов я видел, как мерцают ее темные глаза, а розовые губы складываются в аккуратную улыбку. Ее тонкие пальчики тронули голубое ожерелье-камею* на шее, и я поймал себя на том, что в точности повторяю сей жест, воображая, как бы это было – ощущать ее ручку на своей коже. Затем она вновь отвернулась, и женщина, по всей видимости, ее горничная, вышла из экипажа, суетясь над пышными юбками.
«Привет!» - позвала незнакомка.
«Привет…» - прокаркал я. Вместе с дыханием я ощутил волнующий аромат имбиря и лимона.
«Меня зовут Кэтрин Пирс. А вы…?» - спросила она игриво, словно знала, что я онемел от ее красоты. Я не мог определиться, стоило ли мне чувствовать себя уязвленным, что она взяла инициативу на себя или быть благодарным за это.
«Кэтрин…» - медленно повторил я, вспоминая разговор с отцом. Он как-то рассказывал о своем друге из Атланты. Его соседи погибли при пожаре в собственном доме, во время осады генерала Шермана**, и единственная кто выжил была шестнадцатилетняя девочка, оставшаяся круглой сиротой. Незамедлительно отец предложил девочке пансион в нашем гостевом домике. Все это звучало так загадочно и романтично, когда отец говорил об этом, я видел, как он наслаждается идеей стать спасителем юной сироты.
«Да», - отозвалась девушка, ее глаза искрились - «А вы должно быть…»
«Стефан!» - поспешно отозвался я – «Стефан Сальватор. Сын Джузеппе. Соболезную вашей трагедии».
«Благодарю вас», - на мгновение ее глаза стали темными и мрачными - «и я очень благодарна вашему отцу за то, что он приютил меня и мою горничную, Эмили. Не знаю, что бы мы делали без вас».
«Да, конечно», - внезапно, во мне проснулся рыцарь. – «Вы будете жить в гостевом домике. Хотите, я провожу вас?»
«Мы сами справимся. Благодарю вас, Стефан Сальватор», - ответила Кэтрин, следуя за кучером, который тащил увесистый чемодан к небольшому домику для гостей, расположенному чуть позади главной усадьбы. Она обернулась и взглянула на меня: «Или мне стоит называть вас Спаситель Стефан?» - спросила девушка, подмигивая, перед тем как повернуться на каблучках. Наблюдая, как она уходит в сопровождении горничной, окруженная лучами заходящего солнца, я вдруг понял, что отныне моя жизнь никогда более не будет прежней.

______________________________________________

* Камея — разновидность геммы, ювелирное изделие или украшение, выполненное в технике барельефа на драгоценных или полудрагоценных камнях или на морской раковине.
** Уи́льям Теку́мсе Ше́рман, (англ. William Tecumseh Sherman; 8 февраля 1820 — 14 февраля 1891) — американский политик, военный и писатель. Прославился как один из наиболее талантливых генералов Гражданской войны 1861—1865 гг., где он воевал на стороне Севера. В то же время приобрёл печальную славу за свою тактику «выжженной земли». Подобную тактику применял Кутузов в 1812 году против Наполеона.

Глава 3.
21 августа, 1864.
Я не могу перестать думать о ней. Я даже не стану писать ее имя, я не осмелюсь. Она красива, обворожительна, единственная в своем роде. Когда я с Розалин – я сын Джузеппе, один из парней Сальваторе, в сущности, ничем не отличим от Деймона. Я знаю, что для Картрайтов совершенно не важно, если мое место займет он. Единственная причина, почему выбор отца пал на меня состоит в том, что Деймон никогда не дал бы свое согласие, а я скажу «да», как обычно. Но когда я увидел её: гибкую фигурку, алые губы, мерцающие глаза в которых были и грусть и трепет одновременно - это было так, словно я - это просто я, просто Стефан Сальваторе.
Я должен быть сильным. Я должен относиться к ней как к сестре. Я должен влюбиться в женщину, которая станет моей женой.
Но боюсь, уже слишком поздно…

Розалин Сальваторе, размышлял я, пробуя данное сочетание на вкус, когда выходил из дома на следующий день, преисполненный долгом нанести второй визит девушке, которая вскоре-станет-моей-женой. Я представил, как буду жить с Розалин в нашем доме, или в поместье поменьше, которое отец построит в качестве свадебного подарка: я буду весь день корпеть над хозяйственными книгами вместе с отцом в его душном кабинете, в то время как она будет заботиться о наших детях. И честно старался чувствовать воодушевление. Но вместо этого, единственно, что я ощущал, был ледяной ужас, расползающийся по венам. Минуя главную дорогу, ведущую в Веритас, я бросил задумчивый взгляд на подъездной двор. Я не видел Кэтрин со вчерашнего дня, с самого ее приезда. Отец посылал Альфреда, чтобы пригласить ее на ужин, но она отклонила приглашение. Я провел весь вечер, наблюдая из окна за гостевым домиком, но не увидел ни одного проблеска свечей. Если бы я не знал, что она и Эмили заселились туда, я бы подумал, что домик по-прежнему пустует. В конце концов, отправился спать, задаваясь вопросом – чем могла заниматься Кэтрин? И могло ли ей что-то понадобиться, чтобы почувствовать себя немного комфортнее. Оторвав взгляд от затененного домика, я потащился вниз по дороге. Грунт под ногами был твердым и растрескавшимся; нам определенно не помешал бы хороший ливень. Воздух был как будто бы мертв, без намека на малейшее дуновение ветерка. На протяжении всего пути, вокруг, насколько хватало глаз, не было ни души, отчего волосы на затылке встали дыбом, и у меня появилось тяжелое чувство, что за мной наблюдают. Предупреждения Роберта по поводу моих прогулок в одиночестве непрошено всплыли в голове.
«Ау?» - произнес я оборачиваясь. И остолбенел. Всего лишь в паре шагов позади, прислонясь к одной из статуй ангелов, что обрамляли подъездную дорогу, стояла Кетрин, одетая в белоснежное платье, обсыпанное мелкими бутонами роз и дамскую шляпку в тон, защищавшую кожу цвета слоновой кости от солнца. Несмотря на жару, она выглядела такой же свежей, как пруд декабрьским утром. Девушка улыбалась мне, демонстрируя идеально ровные, белые зубки.
«Я надеялась на небольшую экскурсию, но похоже вы обременены другими обязательствами». При слове «обязательства» мое сердце забилось чаще, коробочка с кольцом, лежавшая в кармане, показалась тяжелее каленой стали.
«Я не… нет. То есть, - я запнулся. – Я могу остаться».
«Глупости, - она тряхнула головой. – Я и так приняла предложение вашего отца какое-то время пожить у вас. Я не стану отнимать еще и ваше время». - Кэтрин приподняла бровь, глядя на меня.
Никогда прежде я не разговаривал с девушкой, которая была бы столь непринужденна и уверена в себе. Внезапно меня охватило острое, всепоглощающее желание выхватить из кармана кольцо и преподнести его Кэтрин, опустившись на одно колено. Но мысль об отце заставила руки оставаться на месте.
«Могу я хотя бы прогуляться с вами немного?», - спросила Кэтрин, покручивая свой зонтик от солнца то в одну, то в другую стороны. Теперь уже вдвоем, мы двинулись дальше по дороге. Я продолжал кидать взгляды по сторонам, недоумевая, почему она совершенно не выглядит нервозно, без сопровождения разгуливая с мужчиной.* Возможно, причиной тому было то, что она сирота, и осталась совершенно одна в этом мире. Какова бы не была причина, я был благодарен за это. Легкий ветерок вился вокруг нас, и я вдыхал лимонно-имбирный аромат, исходящий от Кэтрин, чувствуя себя так, словно могу умереть от счастья, прямо здесь, рядом с ней. Сам факт, что я находился подле нее, напоминал мне, что красота и любовь существуют в этом мире, даже если я не могу ими обладать.
«Я думаю, мне стоит называть вас Молчун Стефан», - произнесла девушка, пока мы проходили небольшую дубовую рощицу, обозначающую границу между деревней Мистик Фолс и отдаленными плантациями и поместьями.
«Прошу прощения…» - начал я, боясь, что был столь же скучен для нее, сколь Розалин для меня. – «Просто у нас не так много незнакомцев в Мистик Фолс. Проблематично разговаривать с человеком, который не знал бы всю мою подноготную. Я полагаю, мне просто не хочется вас утомлять. После Атланты, уверен, вы найдете Мистик Фолс немного тихим местом». Я почувствовал себя идиотом, как только слова слетели с губ: ее родители погибли в Атланте. И вот он я: говорю об этом так, словно она оставила более увлекательную жизнь, чтобы поселиться здесь.
Я прочистил горло: «Я имел в виду, не то чтобы вы находили Атланту увлекательной, или вам бы не хотелось уехать оттуда, или вы бы не наслаждались бы путешествием вообще, неважно откуда».
Кэтрин улыбнулась: «Спасибо Стефан, это мило», – ее тон как нельзя красноречивей говорил о том, что она не желает дальше развивать эту тему.
Мы продолжали идти в молчании несколько долгих моментов. Я сознательно делал свои шаги короче, чтобы она поспевала за мной. Затем, толи по стечению обстоятельств, толи намеренно, я не был уверен, пальцы Кэтрин вскользь прошлись по моей ладони. Даже несмотря на влажность в воздухе, они были холодны как лед.
«Просто чтобы ты знал: я не нахожу скучным чтобы то ни было, если это связано с тобой».
Мое тело вспыхнуло подобно степному пожару. Глаза смотрели на дорогу, как будто выискивая каким путем нам лучше пройти, в действительности же, я просто прятал свой румянец от Кэтрин. Вес кольца в кармане, казался тяжелым как никогда. Повернув лицо к девушке, даже не уверенный, что хочу сказать, я обнаружил, что ее больше нет рядом.
«Кэтрин?» - позвал я, рукой прикрывая глаза от солнца, ожидая, что ее переливчатый смех вот-вот раздастся со стороны подлеска, который проходил вдоль дороги. Но все что я слышал, было только эхо моего собственного голоса - она исчезла. ______________________________________________

* В то время, для незамужней девицы, остаться наедине с мужчиной, если тот не является ее женихом, считалось крайне дурным тоном; подобное поведение крайне осуждалось обществом.

Глава 4.
Я так и не добрался до Картрайтов в тот день. Вместо этого, обыскав падь, я бегом преодолел две мили до собственного поместья, в ужасе, что Кэтрин каким-то образом утащило в лес невидимой рукой, возможно, то же самое существо, которое терроризировало соседние плантации. Однако, прибыв, наконец, домой, я нашел ее на подвесных качелях, что располагались у нас на веранде, болтающую со своей горничной, с запотевшим стаканом лимонада под рукой. Ее кожа была бледна, глаза томны, словно она не бегала и дня в своей жизни. Как она могла вернуться к домику так быстро? Мне хотелось подойти и спросить, однако я остановил себя. Озвучь я мысли, которые вертелись у меня в голове – меня сочли бы безумцем. В этот момент Кэтрин вскинула глаза и прикрыла их от солнца:
«Так быстро вернулся?» - обратилась она, словно удивленная моим появлением. Я молча кивнул, в то время как она соскользнула с качелей и плавной походкой направилась в свое жилище.
Ее улыбка то и дело всплывала в голове на следующий день, когда я все таки заставил себя навестить Розалин. И это было еще хуже, нежели мой первый визит. Миссис Картрайт сидела прямо возле меня на диване, и каждый раз, стоило мне зашевелиться, ее глаза вспыхивали, словно она ожидала, что я в любую секунду достану кольцо. Я обронил пару вопросов о Пенни, о щенках, которых она принесла в прошлом июне, и о том, как продвигаются дела у Гонории Фелс, городской портнихи, которая занималась розовым платьем Розалин. Но как бы я ни старался, все, чего мне хотелось это придумать оправдание для ухода, чтобы я мог навестить Кэтрин.
В конце концов, я пробормотал что-то на счет нежелания возвращаться по темноте. Согласно Роберту, произошло еще три убийства животных, включая лошадь Джорджа Броуэра прямо возле аптеки. Я почти чувствовал себя виноватым, когда миссис Картрайт сопровождала меня к экипажу, словно мне предстояло отбыть на войну, а не проехать две мили до дома.
Достигнув поместья, мое сердце упало, когда я не обнаружил признаков Кэтрин. Я как раз собирался повернуть и почистить Мезаннот, когда услышал гневные голоса, доносящиеся из распахнутых окон кухни главного дома.
«Ни один из моих сыновей никогда не ослушается меня! Ты должен вернуться и занять свое место в этом мире», - это был голос отца, с тяжелым итальянским акцентом, который проявлялся исключительно в моменты крайнего расстройства.
«Мое место здесь. Армия это не моё. Что такого в том чтобы думать собственной головой?» - вопил в ответ другой голос: уверенный, гордый и злой одновременно.
Деймон. Мое сердце ускорило бег, едва я ступил в кухню и увидел брата. Деймон был мне самым близким другом, человеком, с которым я считался больше чем с кем-либо в этом мире - даже больше чем с отцом, хотя вслух этого я, естественно, никогда не озвучивал. Я не видел его с прошлого лета, когда он вступил в армию Генерала Грума. Теперь он выглядел выше, его волосы каким-то странным образом стали казаться темнее, а кожа на шее сильно загорела и покрылась веснушками.
Я заключил его в объятья. Благодарение богу, что я прибыл именно сейчас: они с отцом никогда не уживались, и их стычки не редко перерастали в драки.
«Брат!» - он хлопнул меня по спине и отстранился.
«Мы не закончили, Деймон», - предупредил отец, возвращаясь к своим делам.
Деймон обернулся ко мне: «Я смотрю отец все такой же».
«Он не так плох» - я всегда чувствовал себя неуклюже, если говорил об отце в дурном тоне, даже не смотря на раздражение от принудительной помолвки с Розалин. – «Ты вернулся только что?» - спросил я, меняя тему разговора. Деймон улыбнулся. Едва заметные морщинки появились в уголках глаз – никто бы и не заметил, если бы не знал его так хорошо.
«Час назад. Я же не мог пропустить помолвку своего младшего брата, не так ли?» - спросил он, с легкими нотками сарказма в голосе – «Отец поведал мне обо всем. Похоже, он зависит от тебя, в части сохранности честного имени Сальваторе. И ты только подумай, как раз ко времени Балла Основателей, ты уже будешь женат!»
Я напряглся. Я и забыл про балл. Это было событие года, которое отец, шериф Форбс, и мэр Локвуд планировали месяцами. От части сбор средств для войны, от части возможность для горожан насладиться последним дыханием лета, и в основном возможность для местной элиты похлопать друг друга по плечу, Балл Основателей всегда был одним из моих самых любимых традиций Мистик Фоллс. Сейчас же меня пробирала дрожь при мысли о нем.
Деймон, должно быть почувствовав мой дискомфорт, начал рыться в своем холщовом рюкзаке: грязном, и со странным пятном в углу, смахивающим на кровь. Наконец он извлек большой, деформированный кожаный мяч, намного больше чем бейсбольный и продолговатый.
«Хочешь сыграть?» - спросил он, перебрасывая мяч из руки в руку.
«Что это?»
«Футбол. Мы с ребятами играли, когда проводили время в стороне от сражений. Это будет полезно для тебя. Нагонит немного цвета на твои щеки. Мы же не хотим, чтобы ты превратился в неженку», - ответил он, настолько хорошо подражая голосу отца, что я рассмеялся. Деймон направился на улицу, и я последовал следом, передергивая плечами, сбрасывая свой льняной жакет. Внезапно солнце стало жарче, трава мягче: все стало лучше, чем за минуту до этого.
«Лови!» - заорал Деймон, заставая меня врасплох. Я вскинул руки и поймал мяч, прижимая к груди.
«А можно и мне поиграть?» - раздался женский голосок, ломая момент.
Кэтрин. На ней было простое, летнее платье лилового цвета, трепетавшее на ветру, волосы были стянуты в валик у основания шеи. Я отметил, что бриллиантовая голубая камея, располавшаяся в ямочке под горлом, идеально подчеркивала ее темные глаза. Представляя, как переплетаю свои ладони с ее тонкими пальчиками, и целую в белую шею, я буквально заставил себя оторвать от нее взгляд.
«Кэтрин, это мой брат Деймон. Деймон, это Кэтрин Пирс. Она теперь живет с нами», - натянуто произнес я, прыгая взглядом с одного на другую, оценивая реакцию Деймона. Глаза Кэтрин искрились, словно она нашла мою формальность невероятно забавной. Впрочем, как и у Деймона.
«Деймон, смею отметить, вы столь же милы, как и ваш брат», - произнесла девушка с преувеличенным южным акцентом. Даже не смотря на то, что эту фразу использовала каждая девушка страны в разговоре с мужчиной, из уст Кэтрин это звучало некой насмешкой.
«Это мы еще посмотрим», - улыбнулся Деймон – «Ну что скажешь, братишка, следует ли нам разрешить Кэтрин поиграть?»
«Я не знаю», - колеблясь ответил я, – «Какие правила?»
«Да кому нужны правила?» - отозвалась Кэтрин, в усмешке блеснув идеально ровными, белыми зубками.
Я повертел мяч в руках: «Мой брат играет жестко» - предупредил я.
«Почему-то, мне кажется, что я играю жестче» - напрыгнув, Кэтрин выхватила мяч из моих рук. И, так же как и в предыдущий день, ее руки были холодны словно лед, несмотря на жаркий день. Ее прикосновение импульсом энергии прокатилось по моему телу и дальше в мозг. – «Проигравший чистит моих лошадок!» - бросила девушка, когда ветер взметнул ее волосы за спиной.
Наблюдая за тем как она убегает, Деймон выгнул бровь в мою сторону: «Похоже, девушка хочет чтобы ее преследовали», – сказав это он оттолкнулся пятками от земли и побежал, его сильное тело устремилось вниз с холма, прямо к пруду.
Через секунду я тоже бежал, чувствуя как поет в ушах ветер.
«Я до тебя доберусь!» - крикнул я. Это была та самая фраза, которую я выкрикивал, когда мне было восемь, и мы играли с девочками моего возраста, но сейчас я чувствовал, что в этой игре ставки намного выше, чем в любой другой, в которую я когда-либо играл.

Глава 5.
На следующее утро я проснулся с душещипательными новостями от слуг Розалин, что на ее драгоценную собаченку, Пенни, напали. Миссис Картрайт пригласила меня в покои дочери, сообщая о том, что ничего не может унять ее рыданий. Я пытался успокоить девушку, однако судорожные рыдания не утихали.
Все это время миссис Картрайт сверлила меня неодобрительным взглядом, словно мне следовало бы получше выполнять свой долг по успокоению Розалин.
«У тебя есть я», - произнес я, только с одной целью - чтобы она успокоилась. Как только эти слова слетели с губ, Розалин кинулась мне на грудь, крепко сжимая вокруг меня руки и рыдая так отчаянно, что от ее слез остались мокрые пятна на жилетке. Я пытался быть полным сочувствия, но вместо этого ощущал только приступы раздражения от того, что она плачет. В конце концов, я никогда не вел себя подобным образом, когда умерла мама. Отец не позволил мне.
Ты должен быть сильным, бойцом – сказал он на похоронах. Так я и сделал. Я не плакал, когда по прошествии всего недели после смерти матери, наша няня, Корделия, по рассеянности начала напевать колыбельную, которую обычно пела мама. Не плакал, когда отец снял портрет мамы, который всегда висел в главной комнате. Даже когда забили Артемиду, любимую кобылицу матери.
«Ты видел собаку?» - спросил Деймон, когда мы на пару выбрались тем вечером в город, намереваясь пропустить по стаканчику в местной таверне. Теперь, когда до ужина, где я во всеуслышание предложу Розалин стать моей женой, оставались считанные дни, мы собирались глотнуть виски, дабы отметить мое приближающееся бракосочетание. По крайней мере, так назвал это Деймон, растягивая слова на манер жителей Чарльстона и поигрывая бровями. Я постарался улыбнуться, словно это была отменная шутка, но знал, что если начну говорить, то не смогу скрыть тревогу по поводу женитьбы на Розалин. И дело было даже не в самой Розалин. Это было просто… просто она не была Кэтрин. Я вернулся мыслями к Пенни.
«Да. Горло разорвано, но какое бы животное это не сделало – оно не тронуло внутренности. Странно, не так ли?» - произнес я, стараясь поспевать за ним. Армия сделала его быстрее и сильнее.
«Странное время, брат», - ответил Деймон. – «Может это янки?» - поддразнил он с ухмылкой.
Пока мы шли по мощеным улочкам, я заметил таблички, прикрепленные к большинству дверей:

«Награда в 100 долларов тому, кто найдет дикое животное, ответственное за нападения.»

Я уставился на надпись. Возможно, Я мог бы найти это животное, затем просто взять деньги и купить билет на поезд до Бостона, или Нью-Йорка, или любого другого города, где меня не смогли бы найти и никто и никогда не слышал о Розалин Картрайт. Я улыбнулся; скорее всего именно так и поступил бы Деймон – его никогда особо не заботили последствия или чувства других. Я как раз собирался указать на объявление и поинтересоваться, что бы он стал делать с сотней долларов, когда увидел кого-то энергично машущим нам со стороны аптеки.
«Это братья Сальваторе?» - раздался голос с улицы. Я искоса вгляделся в сумерки и увидел Перл, аптекаршу, которая стояла рядом с магазином в компании дочери Анны. Перл и Анна - еще две жертвы войны. Муж Перл погиб при осаде Виксбурга* прошлой весной. После этого она обосновалась в Мистик Фолс и открыла аптеку, которая, к слову, никогда не пустовала. Джонатан Гилберт, в частности, всегда крутился там, когда я заходил: сетуя на какую-нибудь болезнь, или покупая очередное лекарство, или еще что-нибудь. Городские сплетни гласили, будто бы он неравнодушен к Перл.
«Перл, вы помните моего брата Деймона?» - отозвался я, пока мы пересекали площадь, чтобы поприветствовать их.
Перл улыбнулась и кивнула. Ее лицо было совсем не тронуто морщинами, и среди девушек было популярной игрой - угадывать, сколько же ей на самом деле лет. У нее была дочь, всего на пару лет младше меня, так что она просто не могла быть так молода.
«Вы двое определенно выглядите привлекательно», - мягким голосом произнесла женщина. Анна была точной копией матери, когда обе стояли рядом, можно было предположить, что они сестры.
«Анна, ты с каждым годом все краше и краше. Ты уже достаточно взрослая чтобы пойти на танцы?» - поинтересовался Деймон, мерцая глазами. Я не смог сдержать улыбки: конечно же, Деймон способен очаровать обеих – и мать и дочь.
«Почти», - отозвалась Анна, ее глазки искрились в предвкушении. Пятнадцать – возраст, когда девушки уже считались достаточно взрослыми, чтобы остаться после ужина и дождаться когда оркестр начнет играть вальс.
Перл заперла аптеку металлическим, кованым ключом и повернулась к нам: «Деймон, не мог бы ты оказать мне услугу? Тебя не затруднит присмотреть за Кэтрин завтра вечером? Она милая девочка, и ты, ну, знаешь, как люди отзываются о незнакомцах. Я знавала ее еще в Атланте».
«Обещаю», - торжественно объявил Деймон, отчего я напрягся. Деймон завтра будет сопровождать Кэтрин? Я даже не предполагал, что она будет на праздновании, и я определенно представить себе не мог, что сделаю предложение у нее на глазах. Но какой у меня был выбор? Сказать отцу, что Кэтрин не приглашена? Не делать Розалин предложение?
«Приятного вечера, мальчики», - произнесла Перл, вырывая меня из раздумий.
«Погодите!» - воскликнул я, ужин мгновенно был забыт.
Перл обернулась с шутливым выражением на лице.
«Уже стемнело, и были новые нападения. Не хотите, чтобы мы проводили вас?» - спросил я.
Перл покачала головой: «Мы с Анной сильные женщины. Все будет хорошо. К тому же…» - она слегка покраснела и кинула взгляд по сторонам, словно боялась быть подслушанной – «Я полагаю, что Джонатан Гилберт желает это сделать. Но благодарю вас за беспокойство».
Деймон шевельнул бровями и тихонько присвистнул: «Ты знаешь, как я отношусь к сильным женщинам?» - шепнул он.
«Деймон. Веди себя подобающе», - парировал я, награждая его тычком в плечо. В конце концов, он уже не на поле боя - он в Мистик Фолс: городоке, в котором люди любят подслушивать и любят болтать. Неужели позабыл так быстро?
«О’кей, тетушка Стефан!» - прошепелявил Деймон, специально повышая голос и поддразнивая меня. Не сдержавшись, я рассмеялся, и вновь увесисто приложил его по руке. Удар был не сильным, но мне полегчало – своеобразный способ выпустить раздражение по поводу того, что ему было позволено сопровождать Кэтрин на ужин. Он добродушно пихнул меня в ответ, и это могло бы перерасти в глобальную братскую потасовку если бы Деймон не распахнул двери таверны Мистик Фолс. Нас тут же приветствовала восторженной улыбкой рыжеволосая, чувственная девушка-бармен за стойкой. Сразу стало ясно - Деймон уже наведывался сюда несколько раз, с тех пор как приехал. Мы проталкивались к дальней стене таверны. В помещении пахло древесными опилками и потом, повсюду были мужчины в униформе. Некоторые с повязками на головах, другие с перевязью, а кто-то ковылял к стойке на костылях. Я узнал Генри, темнокожего солдата, который практически жил в таверне, всегда в одиночестве потягивая виски в углу. Роберт рассказывал мне про него разные истории: он никогда ни с кем не общался, и никто даже не видел его при свете дня. Ходили разговоры, что, возможно, парень был как-то связан с нападениями, но каким интересно образом, если он постоянно торчит в таверне? Я потер глаза, пытаясь охватить помещение целиком. Попивая виски, плотная группка пожилых мужчин в углу играли в карты, в противоположном углу расположились несколько девиц. По количеству румян и накрашенным ногтям я бы мог сказать, что это не тот тип девушек, которые вращаются в тех же кругах, что и наши подруги по детским играм: Клементина Хэйверфорд и Амелия Хоук. Когда мы проходили мимо, одна из них легким движением прошлась по моей руке своими разукрашенными ногтями.
«Тебе здесь нравится?» - Деймон оттолкнул от стены деревянный стол, с задорной улыбкой на лице.
«Скорее «да», чем «нет», - плюхнувшись на жесткую, деревянную скамью я еще раз осмотрелся. Здесь, в таверне, я чувствовал себя словно наткнулся на тайное общество мужчин – очередная вещица, которую мне представился шанс обнаружить, до того как я стану женатым человеком и меня будут ждать дома каждый вечер.
«Принесу нам выпить», - сказал Деймон, прокладывая себе путь к бару. Я наблюдал, как он облокотил локти о стойку и свободно заговорил с барменшей, которая тут же откинула голову назад и рассмеялась, словно он произнес нечто веселое. Что возможно он и сделал. Вот почему все женщины влюблялись в него.
«Ну, так какого это, быть женатым человеком?» - обернувшись, я увидел доктора Джейнса позади себя. Что ж, в его семьдесят с хвостиком, он был слегка в годах и часто громко объявлял каждому, кто мог услышать, что своим долголетием обязан исключительно своему феноменальному злоупотреблению виски.
«Пока не женатым, доктор». – натянуто улыбнувшись, я взмолился, чтобы Деймон материализовался с нашими напитками.
«О, мой мальчик, но ты будешь. Мистер Картрайт обсуждает это в банке уже несколько недель. Чистая, юная Розалин. Выгодная сделка!» - продолжил доктор Джейнс громче. Я оглянулся вокруг, надеясь, что никто его не услышал.
Как раз в этот момент появился Деймон и мягко поставил виски на стол.
«Благодарю», - одним глотком опрокидывая напиток, произнес я. Доктор Джейнс захромал прочь.
«Настолько пересохло, а?» - спросил Деймон, делая маленький глоток из собственного стакана.
Я пожал плечами. Раньше у меня никогда не было секретов от брата. Но я чувствовал, что говорить о Розалин опасно. Каким-то образом, не важно, что я чувствую или говорю, я все равно обязан буду жениться на ней. Если кто-то услышит в моих словах хотя бы намек на сожаление, пересудам не будет конца.
Внезапно новая порция виски появилась прямо передо мной. Я глянул вверх, чтобы увидеть возле нашего столика миловидную барменшу, с которой болтал Деймон.
«Выглядишь так, словно тебе это необходимо. Похоже, тяжелый у тебя выдался день», - подмигнув зелеными глазами, девушка поставила на грубо струганный стол передо мной запотевший стакан янтарного напитка.
«Спасибо», - отозвался я, делая маленький, благодарный глоток.
«В любое время», - произнесла барменша, ее кринолиновые юбки взметнулись. Я смотрел как она удаляется. Любая женщина в этой таверне, даже те, чья репутация была давно испорчена, была, гораздо интереснее Розалин. Однако, на кого бы я не смотрел, все что я видел в своей голове – было лицо Кэтрин.
«Ты нравишься Элис», - заметил Деймон, на что я покачал головой.
«Ты же знаешь, мне нельзя смотреть. К концу лета я уже буду женатым человеком. Ты же, тем временем, волен делать все что пожелаешь».
Это предполагалась как безобидное наблюдение, однако слова прозвучали как осуждение.
«Это действительно так», - сказал Деймон. – «Но ты же знаешь, что не обязан делать что-то, просто потому что так приказал отец, верно?»
«Все не так просто» - я сжал челюсти. Деймон не может понять, потому что он всегда был диким и необузданным – настолько, что отец вверил мне, младшему из братьев, будущее Веритас; роль, которая теперь не давала дышать. Вместе с этой мыслью меня пронзил укол предательства – это была вина Деймона, что на мои плечи лег такой груз ответственности. Я тряхнул головой, словно старался выкинуть эту идею из головы и взял очередную порцию виски.
«Все очень просто», - произнес он, игнорируя вспышку моего раздражения – «Просто скажи ему, что ты не любишь Розалин. Что тебе нужно найти свое собственное место в жизни, и ты не можешь слепо следовать чьим то приказам. Вот что я усвоил в армии: ты должен верить в то, что делаешь. В противном случае – в чем смысл?»
Я снова покачал головой: «Я не такой как ты. Я верю отцу. И я знаю, что он просто хочет как лучше. Просто я хочу… я хочу, чтобы у меня было больше времени», - наконец-то закончил я. И это была правда. Возможно, я бы смог взрастить любовь к Розалин, но осознание того, что мне предстоит жениться и завести ребенка в один короткий год наполняло меня ужасом. «Но все будет прекрасно», - добавил я, подводя черту. Должно быть.
«Как тебе наша новая гостья?» - поинтересовался я, меняя тему разговора.
Деймон улыбнулся: «Кэтрин», - произнес он, растягивая имя в три полных слога**, словно мог почувствовать их вкус на своем языке. – «Сейчас, это просто девушка, которую тяжело раскусить, ты не согласен?»
«Вероятно», - выдавил я, радуясь, что Деймон не знает ничего о моих полуночных мечтах о ней; о том, как днем я притормаживаю у дверей ее домика чтобы услышать как она смеется со своей горничной; один раз я даже замер у стойла конюшни, принюхиваясь к спине ее лошади, Кловера, чтобы выяснить не сохранился ли ее имбирно-лимонный аромат. Не сохранился. И в тот момент, в амбаре, окруженный лошадьми, я понял насколько расшатано мое душевное состояние.
«Таких девушек как она не делают в Мистик Фолс. Как думаешь – у нее есть солдатик где-нибудь?» - спросил Деймон.
«Нет!» - вставил я, вновь чувствуя раздражение. – «Она оплакивает родителей. Я думаю, едва ли она ищет поклонника».
«Ну конечно». - Деймон нахмурил брови, сводя их в одну линию. – «И я не предполагал ничего такого. Но если она нуждается в плече чтобы поплакать, я буду счастлив, одолжить ей свое».
На это мне оставалось только пожать плечами. Даже при том, что я сам поднял эту тему, я более не был уверен, что хочу слышать, как Деймон к ней относится. Не смотря ту красоту, которой она обладала, я практически жаждал, чтобы какие-нибудь отдаленные родственники или Чарльстона или Ричмонда или Атланты, опередили нас и пригласили ее жить с ними. Если бы она находилась вне поля зрения, тогда, возможно, я бы смог заставить себя полюбить Розалин. Деймон пристально смотрел на меня, и я знал, каким жалким, скорее всего, выгляжу в этот момент.
«За нас, брат», - произнес он – «Ночь только началась, и виски за мой счет».
Но во всей Верджинии не нашлось бы такого количества виски, чтобы заставить меня полюбить Розалин… или забыть Кэтрин.
______________________________________________

* Осада Виксбурга (англ. Siege of Vicksburg) — крупная военная операция Гражданской войны в США. В результате нескольких удачных маневров федеральная Армия Теннесси под командованием генерала Улисса Гранта переправилась через реку Миссисипи, вынудив конфедератов во главе с генералом Джоном Пембертоном отойти в укрепленный город Виксбург. После того, как две попытки штурма (19 и 22 мая) были отбиты с тяжелыми потерями, Грант осадил город. 4 июля 1863 года армия южан капитулировала и контроль над Миссисипи полностью перешел в руки северян.
**В английском варианте, в отличие от русского, имя состоит из трех слогов: Ca-the-rine.