Огромное спасибо aliena за то, что согласилась помочь мне с переводом!!!
Да-да, я вредная 
И я все равно это написала И нет самокритике! Вот!
Глава 17.3: Теория
Меня немного позабавила мысль о том, что рано или поздно она спросит меня о том, чем я питаюсь. Конечно, тогда она точно меня испугается. По какой-то непонятной причине, мне казалось, что если бы она боялась меня, то тогда было бы проще, если бы моя семья – а это наверняка произойдет – попросила бы «избавиться от улик». Я ненавидел себя за эти мысли – именно поэтому я ощущал некую покорность, когда задавал ей вопрос: «Что тебе интересно?» Спрашивай, Белла – сделай шаг навстречу своей погибели. Я не смогу соврать в ответ на твой вопрос: я слишком хорошо себя знаю, я не смогу этого сделать.
И сразу же – словно она только и ждала возможности задать еще вопросы – она выпалила. «А сколько тебе лет?»
Я моментально ответил ей то, что вертелось на кончике моего языка на протяжении более ста лет: свой возраст, в котором я застыл навечно. «Семнадцать».
«И как долго тебе семнадцать?» Наверное, бессмертие вампиров является частью легенды, о которой ей рассказали – либо это, либо она верит древним мифам о вампирах.
Я едва ли не позволил себе язвительную улыбку: что она скажет, когда узнает, что парню, которого она заинтересовала, на самом деле сто четыре года? «Некоторое время», - ответил я уклончиво, не желая раскрывать ей слишком много информации, она и так многое узнала о моей способности читать мысли.
Я думал, что она сразу же задаст мне еще несколько вопросов, чтобы спокойно осознать информацию, как и до этого. Однако, она лишь широко улыбнулась и сказала: «Ладно». Я уставился на нее. Это было необычно. С чего вдруг такое изменение?
Она улыбнулась еще шире, а я нахмурился в ответ. Не знаю, почему, но ее неожиданное счастье немного пугало. «Не смейся – но как ты можешь появляться днем?» Неужели она мысленно смеялась над вопросом, который хотела задать?
Я сам едва ли мог сдерживать смех. Так значит, она перешла к легендам о вампирах?
«Миф».
«Ты сгораешь на солнце?» Что за глупость.
«Миф».
«Спишь в гробу?» Если бы она только знала…
«Миф». Сказать ей? Казалось, что мой рот принял решение за меня, поскольку не оставил мне времени на раздумья. «Я не могу спать». Я очень скучал по этому компоненту человеческой жизни, как и Розали – но она в принципе страстно желала быть человеком.
Стоит признать, сон был тем, чего мне больше всего не хватало из человеческой жизни. Просто закрыть глаза и забыть о реальном мире, без волнений и страха… конечно, бывают и кошмары, но большинство снов их компенсирует.
Тот факт, что я не сплю, поразил ее. «Совсем?» - выдохнула она.
«Никогда», - я повернулся, чтобы заглянуть в ее глубокие карие глаза: а что снится ей? Иногда она, конечно, говорила, но когда погружалась в глубокий сон, она молчала. Именно тогда она видела сны: знает ли она, как счастлива?
Белла изумленно уставилась на меня. Как она может не замечать моей сущности? Почему она продолжает игнорировать тот факт, что я бездушный монстр? Неужели она узнала обо мне недостаточно? Я знал, что в какой-то момент я скажу то, что окажется для нее слишком.
Однако, нечеловеческое существо, которым являлся я, не заставило ее отвернуться в отвращении. В ее глазах светилось сожаление – я отвернулся. Как она может жалеть меня? Я монстр, который, если даст волю своим инстинктам, скорее убьет ее и выпьет всю ее кровь, нежели оставит в живых.
Жажда… неужели она не спросит о решающем факторе вампирского существования? Пропустит важную часть меня, из-за которой она и подвергается такой опасности? Необъяснимо, но это вызвало во мне приступ гнева.
Снова посмотрев на ее красивое – и откуда только это взялось? – невинное лицо, я с трудом поверил в то, что она упустила это. Я хотел, чтобы она знала – это точно испугает ее. И в то же время, я не хотел ее пугать. Я должен бороться, чтобы сохранять невозмутимость. «Ты еще не задала мне самого главного вопроса».
Белла лишь моргнула. «Какого именно?» Нет, она это серьезно?
«Тебя не интересует, чем я питаюсь?» Если это правда, то это жестокая ирония, учитывая тот факт, какой оказалась эта девушка.
«Ах, этот», - пробормотала она немного удивленно.
Она наверняка понимала, что я имел ввиду, но мне показалось странным, что она не напугана. И снова, меня изумила ее реакция. «Да, этот. Ты не хочешь узнать, пью ли я кровь?» Если она не хочет этого знать, то она точно сумасшедшая. Если бы я только мог услышать ее мысли!
Она вздрогнула: наконец-то, нормальная реакция! Я продолжал волноваться о ее словах, о том, что именно этот Блэк рассказал ей, кто мы… «Ну, Джейкоб кое-что сказал об этом».
Я с трудом мог представить, как могут Квилеты извратить наши слова в своих легендах. Оборотни и вампиры – заклятые враги: не поверю в то, что они хранили наши слова в той форме, в которой они были произнесены около семидесяти лет тому назад. «Что сказал Джейкоб?»
«Он сказал, вы не… охотитесь на людей. Он сказал, что твоя семья не опасна, потому что вы охотитесь только на животных».
Я не мог придумать объяснение тому, что услышал. Как мог потомок волков не думать так же, как и его предки? «Он сказал – мы не опасны?»
«Не совсем так. Он сказал, что вы предположительно не были опасны. Но на всякий случай Квилеты не хотели бы видеть вас на своей земле.» Мне пришлось отвести взгляд, пряча удивление.
Итак, мальчишке были известны факты – но и только. Волки не исказили наши слова, и даже в легендах не сделали нас более опасными мифическими тварями. Даже в самом том утверждении, что мы охотились на животных, а не на людей, в старых легендах просматривался лёгкий намёк на доверие, что мы будем следовать договору.
И по легендам оставаться такими же после всего этого времени…. Известно, люди любят переделывать историю под себя, немного изменяя её с каждым новым рассказом. Но всё же, они придерживались этого небольшого факта в течение семидесяти лет: они не воспользовались этим, чтобы выставить нас в легендах в худшем свете.
Я ожидал какой-нибудь истории о нас, которая, в конечном счёте, желая сделать из нас «плохих парней», опустит упоминание о наших предпочтениях в еде. Было странно, что наши смертельные враги не сделали этого за все те года, пока нас не было в Форксе: по крайней мере, я ожидал, что со временем это произойдёт.
Я едва слушал Беллу. - «Так он был прав? Ну, о том, что вы не охотитесь на людей?»
Но её слова вывели меня из задумчивости, заставив ответить: «У Квилетов длинная память». Я произнёс это едва различимым шёпотом, не ожидая, что она услышит, если бы не тишина, окутывавшая мой автомобиль.
Казалось, она расслабилась, откинувшись назад на своём сидении. Восприняла ли она эти слова как гарантию своей безопасности? Но сейчас и здесь она точно была не в безопасности. - «И несмотря на полученную тобой информацию, не позволяй себе расслабляться. Они правы, что держатся от нас на расстоянии. Мы всё ещё опасны».
Я был достаточно опасным для неё, я мог бы убить её, если б хотя бы на момент отвлёкся и позволил своим инстинктам взять верх. Во мне вспыхнул гнев на самого себя, маленький, неутолимый огонь, который не могла увидеть Белла.
«Я не понимаю», - прошептала она.
Как рассказать ей, что я монстр? Я знал, что услышав эти слова, она почувствует страх, который всё время будет с ней. «Мы стараемся. А мы обычно очень хороши в том, что делаем. Но иногда и мы допускаем ошибки. Например, я, позволяя себе оставаться с тобой наедине».
Возможно, это была самая большая ошибка, которую кто-либо из нас делал в отношении человека: я молился, чтобы моя семья не была на последней стадии ярости, когда я прибуду домой. Я уже итак был достаточно зол на себя. Было так много всего, что Белла раскрыла благодаря мне в течение этого вечера из того, что мы так долго хранили как свой секрет…
Когда она задала вопрос, её голос прозвучал расстроено: «Это ошибка?» Самая большая, которую только делала Белла.
«Да, и очень опасная». А также самая большая ошибка, которую когда-либо делал я.
Только… мне, совершающему эту ошибку, было намного хуже, чем Белле. Я знал, что было поставлено на карту, я знал, что могло случиться с ней, знал о той опасности, что исходила от моей семьи. Однако, я продолжал весь этот разговор, и позволял ей задавать вопросы. Я позволил ей раскрыть тайну, выяснить главное, что вампиры существуют на самом деле.
Я не должен, я не должен был позволять ей приближаться ко мне. Как бы там ни было, все мои желания и чувства были ничтожны, если они подвергали её жизнь опасности, но на краю гибели могла оказаться и моя семья.
Посчитают ли Вольтури это только моей ошибкой, когда выяснят, что Белла узнала о вампирах от меня? Или они в любом случае будут искать мою семью, полагая со своей определённо извращенной логикой, что вся моя семья представляет опасность для тайны о существовании вампиров?
Нет, я не должен так думать. Кто может сказать, что Вольтури придут сюда? Они редко покидали свой город, не говоря уже о стране. Даже когда приходили сообщения о вампирах в других частях мира, нарушивших один единственный закон, они посылали туда охрану разбираться с возникшей проблемой.
Я только должен был убедиться, что Белла никому ничего не расскажет. И если бы моя семья решила, что единственной возможностью заставить её замолчать стала бы её смерть, то тогда я не должен был бы вообще ничего говорить. Я был тем, кто форсировал события, надеясь смело встретить то, что нам уготовано в результате.
«Расскажи мне больше». Её приглушенный голос доносился до меня через плотно сжатый воздух автомобиля, окружавший меня её ароматом. Поражённый, я взглянул ей в лицо: что-то было не так. Её глаза были темнее обычного, сверкая слезами, её щёки слегка покраснели, но не от стыда или смущения.
Поняла ли она, наконец, что находилась в опасности? Белла выглядела такой расстроенной, что я даже не старался утешить её, успокаивая формальным «всё будет хорошо, она будет в безопасности». Я не мог ей лгать! Если она могла умереть, то что такое немного больше информации, способной причинить боль? «Что ещё ты хочешь знать?» И это было всё, что я смог предложить ей.
«Скажи мне, почему ты охотишься на животных, а не на людей?» Почему она хотела знать это? Думала ли она о том, что я собираюсь отужинать ею, проверяя мои мотивы, понять, есть ли у неё шанс на спасение? О, Белла, если бы она только знала, насколько сильна была во мне борьба с самим собой за её жизнь.
Я не хотел напугать её этой информацией – яркий контраст тому, о чём я думал ранее - я больше не мог отрицать своих эгоистических желаний. Я не хотел, чтобы она боялась меня.
Кроме того, она уже слишком далеко зашла. Если я спугну её сейчас, то не смогу рассчитывать на её молчание. Я должен был заслужить её доверие, получить обещание хранить всё услышанное в тайне, а сам постараюсь сблизиться с ней, присматривая и убеждаясь, что она сдержит слово.
Как ответить на её вопрос… Это было действительно сложно. На данный момент моей личной причиной было то, что я знал о невозможности «жить в мире с самим собой», если вернусь к охоте на людей. Память о тех моих годах, полных «самостоятельности», преследовала меня. В ретроспективе это было просто. «Я не хочу быть монстром!» Эта фраза подводила итог под всеми моими размышлениями.
«Но животных ведь не достаточно?» Что такое она могла заметить, что натолкнуло её на такие мысли? Я не думал, что выдаю себя чем-либо…
И как сформулировать фразу, чтобы она не прозвучало совершенно ужасно? «Я не могу быть уверенным, конечно, но я сравнил бы это с той жизнью, когда кушаешь исключительно тофу и соевое молоко; мы называем себя вегетарианцами, это наша маленькая внутрисемейная шутка. Это не полностью утоляет голод – или, скорее, жажду. Но этого достаточно, чтобы оставаться сильными, чтобы сопротивляться. Большую часть времени. Иногда, как сейчас, мне даётся это гораздо сложнее, чем остальным».
) 
natwilia, спасибо за перевод! 
смайлы что надо, и где их ток Кит откапала)))))))) 
, я еще и на солнце не смотрю - очки надеваю)))
