Название: Снежная королева Автор: lakomka Рейтинг: Рейтинг PG — Этот рейтинг получают пр-я, которые содержат сцены, нерекомендуемые для детей. Но в пр-е точно отсутствуют сексуальные эпизоды и сцены с использованием наркотиков. Рейтинг PG никогда не может быть присвоен жанрам хоррор или триллер. Пейринг:Розали/Эммет Жанр: ох...эммм...Слэш Дисклеймер: герои принадлежат Стефани Майер и Лакомке Статус: завершен Саммари: а вы знаете что бы с Розали и Эмметом, в то время когда Эдвард и Белла уехали впервые на остров Эсме?
С глухим щелчком дверь отворилась. Я протянула руку к выключателю. Мягкий оранжево-лимонный свет ламп осветил комнату, которую я делила с Эмметом уже много лет. Конечно, не было особой необходимости включать свет – я прекрасно видела в темноте, но я привыкла. С самого начала моей бессмертной жизни я старалась максимально приблизить ее к своему утерянному навсегда человеческому существованию.
Я сделала шаг и мои ноги утонули в мягком ковре, но я не почувствовала его мягкости и теплоты, как не чувствовала ничего последние несколько десятилетий.
Я прошла по комнате, заново обставленной прошлой весной, после возвращения из очередного медового месяца с Эмметом. Воспоминание о том, с какой любовью я подбирала обои, обивку мебели, комбинировала цвета, искала забавные безделушки в маленьких винтажных магазинчиках по всему миру для этой самой комнаты, вызвали на моем лице грустную полуулыбку. Сейчас эта милая сердцу обстановка, как и весь этот дом стали для меня тюрьмой.
Обернувшись к зеркалу у противоположной стены, я осторожно вынула шпильки из уложенных в корону волос и светлые локоны с тихим шелестом легли мне на плечи. Я спустила с плеч узенькие бретельки праздничного платья. Мягко скользнув по мраморному телу, серебристая ткань облачком легла у ног.
Я пристально разглядывала свое отражение, хотя знала наверняка, что ничего нового там не увижу. Ослепительной белизны и идеальных пропорций тело, беззащитные, слегка выступающие ключицы, водопад шелковистых белокурых волос и лицо… Поистине прекраснейшее лицо с тонкими, благородными чертами. Лицо, за которое меня ненавидят женщины и боготворят мужчины. Лицо, за обладание которым я расплачиваюсь уже много-много лет.
Я невесело усмехнулась… Вечно прекрасная, вечно молодая, вечно холодная и, несмотря ни на что, вечно одинокая.
Я взяла расческу и принялась бездумно водить ею по волосам. Прокручивая в голове события сегодняшнего дня, я почувствовала, как отчаяние с новой силой охватывает меня. Эдвард и Белла сейчас уже должно быть в аэропорту. Наверняка, не могут наглядеться друг на друга и упиваются осознанием того, что отныне они действительно одно целое. Их любовь почти осязаема. Боже, как они смотрят друг на друга! Эта дикая смесь из нетерпения, обожания и едва сдерживаемой страсти буквально искрится в их обращенных друг на друга взглядах.
В моем сознании одна за другой мелькали сцены сегодняшней свадьбы. Белла была так очаровательна: нежная, трепетная, искренняя в своих порывах, застенчивая, но при этом удивительно величественная и такая… такая живая! Самая прекрасная невеста, которую я когда-либо видела.
Меня просто выворачивало наизнанку от зависти к ней. От зависти и едва контролируемого гнева, свирепой ярости… Мне хотелось схватить ее и увезти далеко-далеко и заставить ее понять. Понять, как много она теряет, как больно ей будет впоследствии… Сегодня, я почти ненавидела ее. Почти. Потому что при всей гамме испытываемых мною чувств, я не могла не любить ее. Она стала такой же частью моей семьи как Джаспер, Эллис, Эдвард и Эммет.
С невольно сорвавшимся с губ стоном, я закрыла глаза. Боже, Эммет… Самое дорогое для меня существо в целом мире, которого я заставляю страдать и мучиться вместе со мной.
Вот уже несколько месяцев я чувствую, как осторожен он в общении со мной. Как старается ничем не обидеть меня, никоим образом не напомнить о том, чего я так отчаянно желаю. И как он следит за мной, стараясь, чтобы я не замечала этого…
Я знаю, что он ждет, что я вот-вот сорвусь. И боится, что не сможет защитить меня.
Я отошла от зеркала и достала из шкафа длинную белую футболку Эммета. Натягивая ее через голову, я уловила тонкий аромат, исходящий от нее, и мои губы невольно растянулись в улыбке. Несмотря на заявление, что запах чересчур женственный, Эммет все-таки пользовался одеколоном, который я подарила ему на Рождество. Не знаю почему, но эта простая и такая обыденная мысль внезапно прогнала отчаяние, безраздельно владеющее мною последние несколько часов.
Я прошла по комнате и опустилась на ковер перед огромной, занимавшей почти всю стену, плазменной панелью, приобретенной Эмметом всего пару недель назад. Хорошее кино – это как раз то, что мне сейчас нужно. Порывшись в коробке, я выбрала несколько дисков и задумчиво закусила губу решая, что же предпочесть. Психологический триллер? Романтическую комедию?
Погрузившись в размышления, я не заметила, как повернулась ручка, и вздрогнула, когда Эммет появился на пороге комнаты. Его внушительная фигура в элегантном белом смокинге, уже изрядно помятом, с расстегнутыми пуговицами и засунутой в карман бабочкой, заслонила весь дверной проем.
- Я потерял тебя, - его голос прозвучал мягко, но несколько испуганно.
- Ну, вот она я, здесь, целая и невредимая, - мне показалось, что мой ответ прозвучал излишне резко, и я досадливо поморщилась.
Эммет не подал вида, что его задел мой грубоватый ответ. Вместо этого, он задумчиво провел по своим коротко остриженным волосам и ласково произнес:
- Ты была такая тихая сегодня. Чересчур тихая и такая прекрасная, что у меня перехватывало дыхание, каждый раз, когда я смотрел на тебя.
Я пожала плечами, но ничего не ответила. Молчание становилось гнетущим. Тихо вздохнув, Эммет вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
- Роуз, что с нами происходит? Ты больше не доверяешь мне? Больше не любишь меня? – спросил он с болью в голосе.
- Нет, Эммет… Что ты, конечно, нет… Я просто… - я не могла найти подходящих слов, чтобы объяснить ему, что я чувствую и опустив голову, замолчала.
В одно мгновение он оказался рядом, уже без пиджака, с закатанными до локтей рукавами рубашки, и опустился на ковер рядом со мной. Он не двигался и просто смотрел на меня. Я взглянула ему в лицо – его черты были так чудесно вылеплены природой. Золотистые глаза на этот раз не сверкали насмешкой и нетерпением, как это бывало обычно. Его рот был мягким и грустным. Он выглядел таким же несчастным, как и я сама. Таким же уставшим, как и я. Насколько вампиры вообще могли выглядеть уставшими.
Не выдержав его пристального взгляда и этой оглушающей тишины, я подняла руку и прикоснулась ладошкой к его щеке, затем, с невольной лаской скользнула кончиками пальцев по высоким скулам, прямому носу, бровям… Указательный палец добрался до его полных губ, и Эммет, усмехнувшись, слегка прикусил его. Я прямо встретила его взгляд. Его глубокие, сверкающие глаза выражали бесконечную нежность, преданность и любовь, но при этом, я знала, в случае необходимости, Эммет будет жестким. Жестким даже со мной.
- Котик, таким чисто женским способом ты пытаешься отвлечь меня? – прервал он затянувшееся молчание. Хотя он старался, чтобы голос звучал насмешливо, я уловила в его голосе тревожные нотки.
Черт, невесело подумала я, раньше это всегда работало… Что-то в последнее время, Эммет стал чересчур проницательным. А может быть, он всегда был таким, а это я не замечала очевидного?
Он отнял мою руку от своего лица, бегло глянул на бескровные дрожащие пальчики с идеальным маникюром на коротких ногтях и мягко сжал их в своей руке. А потом вдруг, поднес их к губам и нежно поцеловал каждый в отдельности. У меня защемило в груди от этого милого и такого нежного жеста.
- Роуз, не молчи, прошу тебя. Расскажи мне, что тебя тревожит, – пробормотал он, гладя мою ладонь. Я отвернулась и уставилась невидящим взглядом в окно. – Боже, ты же знаешь, я сделаю все, буквально все для тебя, только скажи мне, попроси меня…
Его глаза, не отрываясь, продолжали наблюдать за мной. Я подумала, что он сейчас очень жалеет, что у него нет таланта Эдварда. Он смотрел так, словно хотел проникнуть в глубины моего мозга. Прочесть все мои мысли. И мне вдруг показалось, что ему это действительно удается.
- Я… Ох, Эммет, это просто приступ меланхолии, - хрипло шепнула я. Потом вдохнула в легкие воздух, будто всхлипнув. – Платье, букет, кольца… Ты же знаешь, какой сентиментальной я становлюсь, когда дело касается свадеб и всего, что с ними связано. И Белла… Белла была так очаровательна сегодня, правда? И свадьба была замечательная. Все-таки, Эллис потрясающий организатор. Не понимаю только, как Эдвард позволил этому квилетскому псу прийти и испортить праздник… - Я тараторила без умолку, изо всех сил стараясь придать своему голосу достаточную веселость и легкомысленность, чтобы замаскировать разъедающую меня изнутри боль.
- Брось, Роуз! Джейкоб ничуть не испортил праздник, он лишь добавил ему необходимую долю пикантности. Что до меня, то я бы с удовольствием немножко размялся, если бы дело дошло до схватки, - он скорчил воинственную рожицу, и я не смогла сдержать смех, глядя на него.
Я постаралась взять себя в руки, судорожно глотнула воздух и выпрямила спину. И чуть отодвинулась от него. Сейчас мне было необходимо это, пусть небольшое расстояние, - необходимо как в физическом, так и в моральном плане. Я не могла лгать, глядя ему в глаза.
- Кто бы сомневался! Я прямо вижу, как тебе хочется посоревноваться в физической мощи с любым живым существом в радиусе ста километров, - стараясь изобразить веселость, сказала я и вновь попыталась улыбнуться.
Похоже, Эммета удовлетворил мой смех, потому что он перестал хмуриться и, словно поняв, что критический момент миновал, беззаботно спросил:
- Кажется, ты собиралась смотреть видео? – он быстро пробежал глазами по вытянутым из коробки дискам. – Только не говори, что ты выбрала эту сопливую любовную историю. Мы, кажется, видели ее уже раз 20! Ну же, Роуз, давай посмотрим что-нибудь более… ммм… захватывающее. Как насчет какого-нибудь крутого боевика?
Я беспечно пожала плечами, и он ликующе воскликнул:
- Что ж, давай насладимся борьбой хотя бы на экране.
Эммет удобно устроился на подушках, которые я скинула с постели на пол, и, притянув меня к себе, погрузился в просмотр фильма.
Рассвет уже забрезжил на горизонте, когда мы досмотрели третью, и к счастью последнюю, часть выбранного Эмметом боевика. Удивительно, но напряжение фильма так захватило меня, что я напрочь забыла о своих переживаниях и сейчас, пытаясь подняться с ковра, я чувствовала себя… спокойно и даже умиротворенно. Я встала и, нажав кнопку на проигрывателе, вытащила диск, а потом обернулась к Эммету.
Он лениво разглядывал меня и его глаза скользили вверх по моему телу, пока не встретились с моим взглядом.
- Ну, чем мы сейчас займемся? – хрипло протянул он, и я увидела как потемнели его глаза.
Я сглотнула и попыталась придумать что-нибудь, чтобы остановить то, что начинало возникать между ними. Сейчас у меня не было времени на любовные игры с Эмметом, но я знала, что стоит ему только прикоснуться ко мне, и мои разум и тело перестанут мне подчиняться. Поэтому, я отошла в другой конец комнаты и сказала недовольным голосом:
- Я собираюсь поехать в Сиэтл и совершить налет на местные магазины. Трудно сказать, есть ли там хоть что-нибудь нормального качества, но мне просто не в чем ходить, ты же знаешь! – Я капризно надула губы и продолжила. – А если ты все еще собираешься отвезти меня в отпуск в Париж, мне просто необходим шоппинг. Я вообще подумывала о том, чтобы съездить за покупками в Нью-Йорк…
- Ты, надеюсь, не обидишься, если я не буду сопровождать тебя в этом твоем шоппинг-забеге? Хождение по магазинам – это не самое мое любимое занятие.
От радости у меня перехватило дыхание, но я постаралась скрыть от Эммета облегчение, охватившее меня от его слов.
- Я не обижусь. Мне тоже не очень-то хочется, чтобы ты ныл мне над ухом и просил поторапливаться. Лучше я устрою тебе показ обновок вечером, когда вернусь, – как не старалась, но я не смогла скрыть своей нервозности.
Эммет пристально посмотрел на меня.
- С нетерпением буду ждать вечера, - тихо сказал он. – И Роуз… Возьми с собой Элис. Она с радостью составит тебе компанию.
Черт! Компания Элис нужна мне сегодня в последнюю очередь. Но я согласно кивнула.
- Хорошо, я спрошу у нее.
Я подошла к противоположной от окна стене комнаты и нажала на кнопку. С мягким жужжанием стена отъехала в сторону, открыв моему взгляду святая-святых – мою необъятных размеров гардеробную.
Я прошла внутрь и любовно огляделась вокруг. Даааа… Такой набор одежды сделает честь любому журналу мод. Я трепетно провела рукой по рядам вешалок, на которых были развешаны шикарные вечерние платья и легкие сарафаны, теплые пальто и осенние пиджаки, классические рубашки и туники с забавными рисунками, на полках ровными стопками были сложены джинсы и футболки, вязаные свитера и трикотажные кофты… Другая стена была заставлена обувью: всевозможной расцветки, на каблуках и без каблуков туфлями и сапогами, босоножками и кроссовками. Все было разложено и расставлено в образцовом порядке. Это было мое царство. Здесь я чувствовала себя просто прекрасно.
Мммм… Но сегодня мне нужно что-то простое и неброское, что-то незаметное. Я достала с полки простые темно-синие джинсы и белую хлопковую футболку, сняла с вешалки любимый жакет Chanel. Поборов желание обуть туфли на каблуках я сунула ноги в ярко-красные лаковые балетки и подобрала к ним подходящую сумку.
Эммет все еще сидел на полу в той же позе и задумчиво глядел в окно, когда я уже полностью одетая вошла в комнату и остановилась у зеркала. Проведя щеткой по волосам, я заплела косу, вдела в уши маленькие золотые колечки, подаренные Эмметом на нашу годовщину, и нанесла на губы прозрачный блеск.
- Так ты возьмешь с собой Элис? – раздался протяжный баритон прямо у меня над ухом.
- Да, я зайду к ней, - я быстро повернулась и подставила Эммету щеку для поцелуя. Но когда он потянулся к моим губам, я моментально отстранилась. – Эм, ну я уже губы накрасила, прекрати!
Но он, казалось, не слышал меня. Он только еще ниже склонил голову. Я явственно почувствовала, как стало громче его дыхание, заметила, как потемнели его глаза. А потом все произошло так неожиданно, что я не успела ничего предпринять. Он сжал мои плечи и, не слушая моих протестов, впился в мои губы. Этот поцелуй был особенным, не похожим ни на что, что было у нас раньше. Эммет целовал меня исступленно, почти не контролируя себя, и я ответила ему тем же. Не знаю, сколько времени мы так простояли, прижавшись к друг другу и деля этот удивительный поцелуй, но когда он наконец отстранился от меня, мы оба выглядели смущенными и ошеломленными этой внезапной вспышкой страсти.
- Я люблю тебя, Розали Хейл, - хрипло и ласково пробормотал он, уткнувшись в сгиб моей шеи.
- Я тоже люблю тебя, Эммет Каллен, - прошептала я и в следующее мгновение уже захлопнула за собой дверь в комнату и без сил привалилась к ней с обратной стороны. В горле стоял горький ком. Ложь Эммету вызывала во мне почти физическую боль. Глубоко вздохнув в инстинктивном порыве успокоить расшалившиеся нервы, я стала обдумывать, как мне скрыться от Элис.
Я прошла по коридору в другую часть дома и не успела постучаться, как дверь распахнулась, и Эллис выпорхнула из комнаты, чмокнув меня в щеку.
- Роуз, я бы очень-очень хотела поехать с тобой в Сиэтл, но, к сожалению, я обещала Эсме помочь ей с домиком для молодоженов, - она весело хихикнула и наклонившись к моему уху прошептала. – У них все просто замечательно! Правда Эдвард как обычно все несколько преувеличивает, но Белла сможет его переубедить. – Она закатила глаза и снова рассмеялась. – Не зря мы положили в ее чемодан ту шелковую штучку! И знаешь, милая, Эдвард просил меня следить за Волтури… Так вот, они уже все знают о свадьбе. Не могу сказать, что они уж очень рады, но они определенно не будут нам докучать.
Эллис была так возбуждена, так занята мыслями об Эдварде, Белле, доме, Волтури и Джаспере, что совершенно не обращала внимания на меня и мое состояние. Что ж, это было мне только на руку.
- Ладно, помогай Эсме, а я съезжу в Сиэтл. Поговорим, когда я вернусь, - и не дав ей возможности ответить мне что-либо я выбежала из дома.
Утро выдалось на удивление ясным, воздух был свеж и влажен и, казалось, что всю ночь шел дождь, хотя я знала точно, что это не так. Мой красный кабриолет с бешеной скоростью несся по шоссе. Я опустила верх, и ветер нещадно хлестал меня по щекам.
В каком-то безумном порыве, мне захотелось распустить волосы и накинуть длинный-длинный алый шарф на шею: тогда бы я была похожа на Айседору Дункан. Только вряд ли моя история закончилась бы так же печально, как и ее, даже если бы шарф по нелепой случайности обмотался вокруг спицы колеса…
Вскоре вдали показались высотки Сиэтла и я несколько сбросила скорость. Мне совсем не хотелось строить глазки полицейским, которые вполне могли остановить меня за двукратное превышение.
Как только я въехала в город, волнение охватило меня всю с ног до головы. Скоро, повторяла я про себя, очень скоро я увижу его.
Горя от нетерпения, я завернула на стоянку перед большим универмагом. Сегодня было воскресенье, и, несмотря на ранний час, вокруг сновала масса народу. Я нахмурилась и, выйдя из машины, быстрым шагом направилась внутрь.
Спустя каких-то десять минут я уже стояла возле кассы, толкая перед собой тележку, забитую самыми разными продуктами, игрушками, книгами и вещами. Молодая кассирша удивленно оглядела огромную гору моих покупок и улыбнулась:
- Надеюсь, мисс, вам помогут донести все это до машины.
- Это не проблема, - ответила я сухо. Меня раздражала медлительность этой девушки. В нетерпении я барабанила пальцами по кошельку. Наконец, она пробила все мои покупки, и я сунула ей в руки несколько крупных купюр.
Возле кассы уже столпились несколько работников универмага мужского пола, в явном желании помочь мне справится с огромными пакетами и сопроводить меня до машины. Я разумно рассудила, что мне не стоит отказываться от их помощи, и покорно позволила одному из них пойти со мной. Но как только все мои покупки были уложены на заднее сиденье BMW, я сразу же запрыгнула на водительское место и завела двигатель.
- Спасибо, - бросила я парню до того, как он успел спросить мое имя и телефон, и машина с ревом сорвалась с места.
Через пятнадцать минут я припарковала свой кабриолет возле большого белого здания, вокруг которого был разбит небольшой парк с детской площадкой. Я вышла из машины и взяла с заднего сидения два больших пакета. Но не успела я дойти до входа в здание, как на крыльце показалась пухлая низенькая женщина и с радостной улыбкой пошла мне на встречу.
- Мисс Розали! Мы так рады, что вы снова навестили нас! – ее голос звучал очень добро и искренне, и она раскрыла мне свои объятия. Уклониться от ее рук было невозможно, но я постаралась отстраниться так быстро, как это было возможно, чтобы женщина не почувствовала ледяное дыхание, исходящее от меня.
- Вы же знаете, Кэтрин, я очень люблю навещать вас, - сказала я тепло и указала на пакеты. – Я привезла вам подарки. Несколько сумок еще ждут меня в машине.
- Ох, деточка, ну зачем же ты… - На ее глазах показались слезы. – Вы просто ангел.
Я почувствовала себя ужасно неловко.
- Ну что вы, просто у меня есть возможность помочь вам, и я с радостью делаю это.
- Ну, пойдем же внутрь. Скоро все соберутся на завтрак.
Кэтрин, не взирая на мои протесты, забрала у меня один пакет, и мы поднялись по крыльцу в здание.
- Как Дэниэл? – внезапно севшим голосом спросила я.
- О, все в порядке! Он уже практически выздоровел и доктор разрешил ему вставать, так что ты увидишь его в столовой.
Я почувствовала, как в моем животе что-то сжалось и наполнилось приятной невесомостью. Всего через несколько минут я увижу его. Я хотела идти быстрее, быстрее, но не могла сделать этого на глазах у Кэтрин, и поэтому я покорно плелась за ней, в пол уха слушая ее возбужденное щебетание.
Наконец она распахнула передо мной большие двери, и мы очутились в просторной комнате, вдоль которой стояли длинные столы, накрытые к трапезе. Кэтрин забрала из моих рук второй пакет и, пройдя к дальней части комнаты, опустила свою ношу на небольшую тумбу.
- Зак, спустись вниз с мисс Розалии, и помоги ей с пакетами, - сказала Кэтрин долговязому подростку.
Я почувствовала, что мне совсем не хочется уходить отсюда даже на несколько минут, поэтому я вручила ключи Заку, у которого при взгляде на брелок округлились глаза и приоткрылся рот.
- Вау! – только и смог сказать он, выхватил у меня ключи и помчался вниз по лестнице.
В это самое время я услышала приближающийся шум, и в следующее мгновение гул детских голосов наполнил столовую. Совсем маленькие ребятишки, которые едва научились говорить, и уже более взрослые мальчики и девочки рассаживались по местам за накрытыми столами.
Я стояла как вкопанная, вглядываясь в лица каждого ребенка, и испытала острое разочарование, не найдя такое милое мне личико с ямочками на щечках. Я беспомощно посмотрела в сторону Кэтрин, которая отчитывала маленького сорванца, забравшегося на тумбу и уже запустившего руки в пакеты, привезенные мной, и в это самое мгновение комнату прорезал радостный визг, и, обернувшись, я увидела, как ко мне несется темноволосый мальчуган. Я инстинктивно раскрыла руки и через мгновение прижала моего Дэниэла к груди.
Я старалась контролировать силу своих объятий и держать мальчика на некотором расстоянии от своего тела, но он, к счастью одетый из-за недавней болезни в теплый свитер и штанишки, намертво вцепился своими маленькими пальчиками в мои плечи.
- Я так ждал тебя, Рози, так ждал, - всхлипнул он, и уткнулся макушкой в мое плечо.
- Я знаю, милый, - прошептала я. – Я тоже ждала нашей встречи.
Мое горло сжалось, и больше я не смогла вымолвить ни слова. Через несколько секунд раздалось деликатное покашливание, и я увидела приближающуюся к нам Кэтрин.
- Ну, хватит обниматься, мои дорогие. У вас еще будет для этого время, а сейчас давайте-ка садитесь за стол.
Я неохотно опустила Дэниэла на пол и любовно поправила на нем одежду.
- Ну же, солнышко, иди. Тебе нужно немножко подкрепиться, а потом мы проведем весь день вместе. Я привезла тебе подарок.
Я увидела, как губы мальчика расплылись в довольной улыбке, и почувствовала, как неизвестная доселе теплота рождается где-то в глубине моего сердца. Дэниэл развернулся и побежал к своему месту за столом.
Следующие несколько часов пролетели для меня как одно мгновение. После завтрака все направились в комнату для игр, где мы с Дэни рисовали и лепили из пластилина, и он рассказал мне о том, что с ним происходило в течение тех пяти дней, пока я не приезжала навестить его. После обеда, я проводила его в спальню, и воспитательница позволила мне прочитать малышам книжку. А потом, после полуденного сна, детям было разрешено выйти на улицу и поиграть на площадке перед интернатом.
К счастью для меня ясное утро сменилось пасмурным и душным днем, и я могла без всякой опасности находиться на улице рядом со всеми и не бояться ненароком ослепить кого-нибудь сиянием своей кожи в лучах солнца.
Дэниэл не отходил от меня не на шаг: мы вместе строили замок в песочнице, читали книжку про пиратов, просто болтали. При этом, как я ни старалась не прикасаться к нему, он сам, словно нарочно, постоянно дотрагивался до меня. И однажды, когда я в очередной раз отдернула руку, он внимательно посмотрел на меня и тихо сказал:
- Я знаю, у тебя есть секрет. Но ты не бойся, я никому ничего не расскажу. Не расскажу, что у тебя он есть. Твой секрет останется секретом для всех и для меня тоже.
Я вздохнула и рассеянно стала водить пальцем по песку, выводя замысловатые рисунки. Боже мой, сколько секретов! У меня есть секрет от каждого дорогого мне человека… От Эммета, Эсме, Карлайла и Элис я вынуждена скрывать существование Дэниэла… От него же, как и ото всех остальных смертных, я должна скрывать свою сущность… И есть еще один секрет, самый важный… Волтури ни в коем случае не должны узнать обо всем этом, иначе… Мне стало страшно. Я закрыла глаза, отгоняя неприятные мысли.
Дэниэл не говорил ни слова, вместо этого он протянул руку и стал гладить меня по голове. Я невольно усмехнулась: пятилетний мальчуган утешает меня, вампира. И тут я вспомнила о подарке.
- Дэни, ну почему же ты не напомнил мне про обещанный подарок?
- Кэтрин говорит, что это нескромно, - смущенно ответил он, и я увидела как загорелись его глаза в ожидании.
Я улыбнулась и потрепала его по волосам. Дотянувшись до сумки, я вынула оттуда блестящий сверток и протянула стоявшему рядом со мной мальчику. Он осторожно присел рядом со мной на песок и взял подарок. Стараясь не повредить упаковку, Дэниэл аккуратно развернул подарок и взвизгнул от восторга.
- Костюм? Костюм Бэтмана? Ты запомнила, что я говорил тебе о Бэтмане? – от радости он захлопал в ладоши. – Я смогу одеть его на Хэллоуин! У меня никогда не было такого потрясающего костюма! О, Рози, ты просто чудо! – и с этими словами он бросился мне на шею и поцеловал в щеку.
Не успела я ничего предпринять, как он отскочил от меня и прижал ладошку к губам. Его глаза изумленно рассматривали меня.
- Дэниэл, я… - я не знала, что сказать.
- Ты холодная, - прошептал он. - Я всегда это чувствовал, но сейчас... Твоя щека… Я как будто поцеловал сосульку.
Он вновь приблизился ко мне и осторожно протянул руку к моему лицу.
- Это и есть твой секрет? Ты - Снежная Королева, как в сказке?
Я подумала, что согласиться с этим предположением будет сейчас самым разумным.
- Да, Дэниэл, это и есть мой секрет. Ты можешь пообещать мне, что сохранишь его? Никто, понимаешь, никто не должен узнать про меня, - я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно и не дрожал.
Мальчик серьезно взглянул на меня и кивнул.
- Секрет, помнишь? Я никому не расскажу. Только теперь, когда я узнал твою тайну, ты не бросишь меня? Не перестанешь приезжать? – Его губы задрожали, и я заметила, как его глаза наполнились влагой. – Я люблю тебя, Рози. Люблю тебя, Снежная Королева.
Что-то оборвалось у меня внутри. В горле полыхнуло пламя, но не от жажды, нет… Мне хотелось плакать. В одно мгновение я притянула Дэниэла к себе и крепко сжала в объятиях. Прошло какое-то время, прежде чем мы смогли оторваться друг от друга. Нежно проведя рукой по его волосам, я тихонько сказала:
- Я приеду снова. И снова. И снова. До тех пор, пока ты захочешь, чтобы я приезжала.
Малыш вздохнул с облегчением.
Какое-то время мы сидели молча. Дэниэл вертел в руках маску Бэтмана и любовно разглаживал складки на черном плаще. Я думала о том, что только что случилось, о том, что он узнал обо мне. Мне вновь стало страшно. Но я испугалась не за себя. Мне было страшно за него.
- Ты не будешь против, если я покажу подарок Кайлу и Доминику? – он вопросительно посмотрел на меня.
- Ну конечно ты можешь показать им костюм, Дэниэл.
Он благодарно взглянул на меня и, улыбнувшись, поднялся на ноги:
- Я быстро.
Я смотрела, как он повернулся и побежал к карусели, на которой катались его друзья. Вскоре я услышала восторженные крики и радостный смех. Я поднялась на ноги и отряхнула песок с джинсов. В это самое мгновение я услышала до боли знакомую мелодию. Я потянулась к сумке и, вынув телефон, взглянула на дисплей. Эммет. Ну конечно, это Эммет. Несколько секунд я раздумывала, как поступить, а потом просто запихнула телефон поглубже в сумку.
Движение где-то рядом заставило меня поспешно обернуться. В нескольких метрах от меня стояла Кэтрин.
- Мисс Розали, мы еще не поблагодарили вас за все те замечательные подарки, которые вы сегодня привезли, - сказала она улыбаясь. - Вы видели, как рады были дети? Вы словно Санта Клаус, который приходит к нам каждую неделю. Не знаю даже, как благодарить вас.
- Ой, это такая мелочь, Кэтрин, - я покачала головой. – Я люблю детей, и мне доставляет невыразимую радость делать что-то для них.
- Я заметила, дорогая, я заметила, - ее глаза увлажнились, и она продолжила, незаметно переходя на ты. - Ты такая красивая, такая юная, но у тебя большое сердце, деточка. В будущем, ты станешь прекрасной матерью. Пока еще ты слишком молода, но в тебе уже чувствуется материнское начало.
Я судорожно выдохнула и обхватила себя руками, в жалкой попытке оградить себя от этих слов. Бесполезно. Слова Кэтрин эхом отдавались в моей голове, уже пробив брешь в моей обороне и причиняя невыносимую боль. Те воспоминания и мысли, которые я так решительно заперла где-то далеко в своей памяти, вновь обрушились на меня как снежная лавина.
- Мои слова расстроили тебя, девочка? – растеряно спросила женщина, испуганно глядя на меня.
- Нет, все в порядке, - я нашла в себе силы убедить ее, что со мной все в порядке, и попыталась совладать со своими эмоциями. – Просто ваши слова растрогали меня, вот и все.
Боже мой! Я чувствовала, как во мне проснулась боль старых переживаний. Всего лишь пары фраз достаточно для того, чтобы я снова полностью погрузилась в пучину отчаяния, вызванного невозможностью для меня когда-либо стать матерью. И с каждый разом, с каждым напоминанием, эта боль становится все сильнее.
- Социальная служба уже давно занимается вопросом усыновления Дэниэла, - тихо сказала Кэтрин, прерывая поток моих мыслей.
Мне показалось, что меня только что ударили. Или я умерла? Я замерла, широко раскрыв глаза и перестав дышать, судорожно вцепившись в свою сумку, тщетно стараясь сохранить спокойствие.
Я увидела, с каким сочувствием Кэтрин смотрит на меня, и почувствовала, как меня охватывает дикая паника. Посмотрев в сторону детей, резвящихся на карусели, женщина продолжила:
- Вчера к нам приходила молодая семья… Они уже оформляют документы об усыновлении, – она с участием смотрела в мое потрясенное лицо. – Мне очень жаль, Розали. Но для Дэниэла так будет лучше, у него будет настоящая семья.
Сумка выпала из моих ослабевших пальцев и я с трудом отступила назад, чувствуя, как дрожат мои ноги. Почему? Ну почему у меня хватило глупости думать, что на этот раз мне улыбнулось счастье. В конце концов, жизнь уже достаточно ясно дала мне понять, что у нее не осталось подарков для меня. На протяжении последних недель я ждала, ждала, что что-то случиться. Что-то, что не позволит мне быть рядом с Дэниэлом. Так почему же я почувствовала, как все заледенело у меня внутри, как больно сжалось сердце, так что перехватило дыхание и мне пришлось без сил опуститься на скамейку.
Несколько недель. У меня осталось всего несколько недель. Я повторяла эту фразу про себя снова и снова и с каждым разом боль в груди становилась все сильнее. Я уже не слышала ничего вокруг. Пробормотав слова извинения Кэтрин, я подняла с земли сумку и пошла прочь. Прочь отсюда, от этой боли, от этого разочарования. Я так старалась спастись, но не смогла, не смогла! А теперь я вернулась к тому же, с чего начала по глупости, по слабости, и теперь душевная боль терзала все мое существо с удвоенной силой…
Не знаю, как я дошла до стоянки, но в следующее мгновение, я уже прижалась спиной к дверце своей машины. От отчаяния у меня подкосились ноги и, закрыв лицо ладонями, я начала оседать на землю.
Озабоченный голос Дэниэла вернул меня к действительности. Я открыла глаза и увидела, что он сидит на корточках и с тревогой смотрит на меня.
- Рози, кто тебя обидел? Это я? Я? – обеспокоено спросил он. - Прости, что я так надолго оставил тебя одну там, в песочнице, - отчаяние Дэниэла было так искренне, что я постаралась взять себя в руки.
- Нет, солнышко, что ты. Ты здесь не при чем. Просто у меня внезапно заболела голова и я пришла сюда, чтобы взять из машины таблетки. Теперь все будет в порядке, - я слышала, как фальшиво звучат мои слова, но ничего не могла с собой поделать. – Только теперь мне придется уйти.
Малыш выглядел очень сосредоточенным, его брови были нахмурены, а в глазах появилась странная беззащитность.
- Ты больше не вернешься, да? – спросил он прерывистым шепотом.
Я не могла лгать ему сейчас…
- Я не знаю.
- Ты же обещала! Обещала, что будешь приходить, пока я этого хочу! – выкрикнул он с отчаянием в голосе. – И я хочу! Я хочу, чтобы ты приходила! Я люблю тебя! Ты как моя мама… Ты такая, какой я всегда представлял себе маму… Пожалуйста, будь моей мамой.
Мама. Мое тело затряслось как в лихорадке. Я судорожно ловила ртом воздух. Хриплый стон вырвался из моих полураскрытых губ, и я обхватила Дэниэла руками.
- Скажи, что ты вернешься ко мне. Скажи, что не бросишь меня как она, – его голос перешел в всхлип и он зарыдал. Я прижала его к своей груди и стала нашептывать глупые слова утешения.
Прошло некоторое время, пока он успокоился. Уже начало темнеть, день клонился к закату. Я отстранила его от себя.
- Дэниэл, тебе нужно возвращаться. Воспитатели, наверное, потеряли тебя. Извинись за меня перед Кэтрин и передай им всем от меня привет. Мне действительно пора ехать, - сказала я сипло. Горло саднило, а глаза болели от невыплаканных слез.
- Но ты вернешься? – он заглянул в мои глаза с надеждой.
Мама, прозвучал голос в моей голове. Мама. И я решилась. В это короткое мгновение я сделала свой выбор.
- Да, я вернусь, - сказала я твердо, и увидела, как робкая улыбка осветило ставшее таким дорогим мне лицо. Мои слова успокоили Дэниэла, и он снова выглядел довольным. Обняв меня на прощание, он поцеловал мою щеку и прошептал:
- До свидания, Снежная Королева.
- До встречи, Дэниэл.
Затаив дыхание, я смотрела на маленькую удаляющуюся фигуру и пыталась отогнать от себя тревожные мысли. То, что я только что пообещала этому мальчику, в одно мгновение поменяло всю мою жизнь. Сейчас, больше всего на свете мне хотелось забиться в какой-нибудь угол, вдали ото всех, и обдумать свои дальнейшие действия.
Сзади раздался какой-то звук, и я обернулась. И тут же почувствовала, как напряглось мое тело и перехватило дыхание. В нескольких метрах от меня стоял Эммет, и по выражению его лица я поняла, что он видел и слышал разыгравшуюся на этой парковке сцену от начала и до конца.
Эммет стоял, непринужденно засунув руки в карманы голубых джинсов и прислонившись к высокому ограждению, опоясывающему парковку. Он выглядел потрясающе, впрочем, как обычно, и я почувствовала, как трепет охватывает меня и жидкая лава начинает свой бег по моим венам. Я сделала шаг по направлению к нему, но встретившись глазами с его взглядом. В нерешительности остановилась.
Еще никогда я не видела такого выражения на лице Эммета. Казалось, он разрывается между болью, нежеланием верить в происходящее и ненавистью ко мне. Я почувствовала себя отвратительно. Я почувствовала, что разочаровала его. И я испытала ни с чем не сравнимое желание в мгновение преодолеть разделяющее нас расстояние, прижаться к его мощной груди и просить прощения. Прощения за очень многое. И чтобы он сжал меня в объятиях, и я вновь почувствовала себя защищенной от всех невзгод окружающего мира.
Я сглотнула и подавила в себе этот порыв. Вместо этого я распрямила плечи и вызывающе подняла подбородок, чтобы замаскировать то выражение вины, которое он успел увидеть на моем лице, прежде чем я успела его сменить. Мы стояли друг против друга, как два заклятых врага. Или может быть как два заклятых друга. И время, казалось, остановилось в это самое мгновение.
Словно кто-то открыл шлюзы и в пространство, разделяющее нас, хлынул поток, в котором было столько отчаяния, недосказанности и болезненной страсти, что мне казалось, я могу протянуть руку и потрогать это что-то, что разъедало нас обоих изнутри. И когда я подумала, что больше ни секунды не вынесу это напряжение, тишину разорвал звонок моего мобильного. Оторвав, наконец, взгляд от Эммета, я начала рыться в сумочке в поисках телефона.
На экране светилась улыбающаяся рожица Элис. Эту фотографию она сделала сама, и так же самолично поставила ее на звонок к своему номеру всего пару дней назад, во время очередной примерки свадебных нарядов. Мне казалось, это было миллион лет назад, столько всего мне пришлось пережить с тех пор.
Я попыталась немножко привести в порядок свои мысли и поднесла трубку к уху.
- Да, Элис?
- Роуз, что происходит? – выдохнула она, и в ее голосе я явно уловила тревожные нотки.
Значит, Элис видела что-то. Что-то нехорошее. Я старалась придумать хоть какой-нибудь ответ для нее, но голова отказывалась работать. Я просто слушала напряженное молчание на другом конце линии и не могла выдавить из себя ни звука.
Внезапно я почувствовала, как сильная рука выхватывает телефон из моих холодных пальцев. Конечно, я могла попытаться забрать его обратно и сказать, что он не имеет права так бесцеремонно прерывать мой разговор, но, по сути, и разговора то не было, и я не имела ни малейшего желания продолжать его.
- Эллс, что ты видела? – пророкотал Эммет в трубку и, сдвинув брови, стал напряженно слушать быстрый ответ Элис.
Мне не хотелось знать, о чем они разговаривают. Я боялась узнать, что что-то плохое вот-вот случится. Поэтому я попыталась абстрагироваться от голоса Эммета и стала задумчиво водить ногой по асфальту, наслаждаясь тихим шуршащим звуком. Это был нормальный звук, здоровый. Он вообще был единственным, что было нормального в сегодняшнем дне.
Я услышала, как Эммет выругался сквозь зубы.
- Элис, ты уже говорила с Карлайлом? – он помолчал мгновение. – Тогда, прошу тебя, не говори им с Эсме ничего. И не вздумай испортить медовый месяц Эдварду и Белле. Я постараюсь уладить это.
Затем, наверное говорила Элис, потому что Эммет только тихо слушал и иногда бормотал что-то неразборчивое. А потом, я услышала вздох, который словно вырвался из самой глубины его сердца и, проведя нервным движением по своим коротко стриженым волосам, он тихо сказал:
Между нами вновь повисло это гнетущее молчание. Он поднял на меня глаза, и я невольно отступила назад. Не знаю, что сказала ему Эллис о своем видении, но я точно знала одно: Эммет еще никогда за нашу долгую жизнь не смотрел на меня так. Он был зол. Он был так зол и, казалось, с таким трудом, держит себя в руках, что мне на мгновение стало страшно. Я всегда верила, что Эммет никогда и ни при каких обстоятельствах не причинит мне боли. Физической боли. Но сейчас я вовсе не была в этом так уверена. Он выглядел так, словно хотел ударить меня. Хотя, в сущности, может быть, это было бы правильно. Чем могла стать для меня эта физическая боль по сравнению с той душевной болью, которую мы, я знала это наверняка, уже очень скоро причиним друг другу.
Я пока еще не решила, что делать дальше. Вернее, как быть дальше. То, что я приняла решение в отношении Дэниэла, было для меня очевидным. Но вряд ли Эммета вообще устроит любое развитие событий, которое я могу ему предложить.
- Нам нужно поговорить, голосом, не выражающим никаких эмоций, сказал он.
Я согласно кивнула.
- Поедем на моей машине, - я хотела возразить, но не успела сказать ни слова, так как он прервал меня. - Здесь охраняемая парковка и с твоим кабриолетом ничего не случится.
Спорить из-за такой мелочи показалось мне глупо и, согласно кивнув, я пошла по направлению к его джипу.
Мы ехали в мрачной тишине. Сумерки уже сгустились над городом и мириады огней освещали готовящийся ко сну город. Машин на шоссе было мало, и Эммет легко и уверенно вел машину на бешеной скорости.
Я открыла бардачок напротив в поисках какого-нибудь диска, способного заглушить это звенящее молчание, которое с каждой минутой все больше действовало мне на нервы. Выбрав один диск, очень громкий с массой ударных и надрывным голосом солистки, я вставила его в проигрыватель. Все лучше, чем эта тишина.
Откинувшись на сиденье, я прикрыла веки. Все мои чувства находились в таком смятении, что я вообще не могла сосредоточиться на чем-либо. В моей голове проносились сотни бессвязных картинок, отрывистых мыслей. Вся правда заключалась в том, что несмотря на то, что я твердо решила, что не откажусь от Дэниэла и не позволю никому встать между нами, у меня не было никакого плана, никакой достаточно вразумительной идеи, как я смогу это устроить. А еще, с внезапным отчаянием, я подумала о том, от чего мне придется отказаться… ОТ КОГО мне придется отказаться.
Эммет резко крутанул руль и машина свернула с главного шоссе на проселочную дорогу. Минут десять мы ехали по дороге покрытой ухабами, пока Эммет наконец не затормозил перед старым заброшенным домом.
Он открыл дверцу, и я сделала то же самое. Я вышла из машины и огляделась. В нескольких сотнях метров перед нами расстилался величественный и темный океан. На небе, как безмолвные свидетели, загадочно поблескивали миллионы звезд, и мне казалось, что вся природа замерла в ожидании нашего разговора.
Я почувствовала твердое прикосновение Эммета. Он взял меня за руку и повел к морю. Ни один из нас не произнес ни слова. Ни мне, ни ему не хотелось нарушать молчания. Это было затишье перед бурей, и мы оба берегли силы для борьбы.
Наконец я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Его лицо было неподвижным, замкнутым как маска, а глаза странно блестели. Тело его было напряженным, словно он приготовился к прыжку или охоте.
- Что ты делаешь, Розали? Что ты делаешь со всеми нами? – злобно прошипел он, сквозь стиснутые зубы.
- Мне жаль.. – только и смогла выдавить из себя я, уставившись на замысловатый узор на его свитере.
- Тебе жаль? – он был в ярости. – Ты ставишь под удар себя, меня, всю нашу семью и все что ты можешь сказать, это «мне жаль»?
- Мне действительно жаль, Эммет, но ничего уже не поделаешь, - тихо сказала я. - Я не буду подвергать вас риску, и вам не нужно будет бояться. Я просто уйду.
Я предполагала, что после моих слов он разозлится еще больше. Наступило тревожное молчание. Я заметила, как ходят ходуном его мускулы под тонким свитером, как судорожно он сжал руки в кулаки. И когда я, наконец, решилась взглянуть на его лицо, его зловещее выражение вызвало во мне желание убежать и спрятаться.
Он сделал шаг и повернулся к морю. Стоя вполоборота ко мне, он казалось, внезапно превратился в статую.
- А ты хорошо понимаешь, что собираешься делать? – его голос звенел, как падающие и разбивающиеся об лед сосульки.
Нет, я совсем не понимаю, что собираюсь делать, подумала я.
Он обернулся ко мне, вновь сжимая руки в кулаки. Когда я все же рискнула взглянуть на него, я опять струсила, увидев, как он на меня смотрит.
- Ты просто дура! Даже если ты вообразила, что мы отпустим тебя, Волтури убьют вас обоих.
Я вскинула голову.
- Откуда ты знаешь, что они узнают об этом? Я смогу спрятаться, и я смогу, смогу защитить себя и Дэниэла…
Я замолчала, поняв, что впервые назвала имя мальчика в присутствии Эммета. До меня донеслось его тяжелое дыхание.
- Ты сможешь защитить? - переспросил он. – Розали, очнись! У них есть Маркус, первоклассная ищейка! Он в миг вычислит тебя, и никто и ничто не сможет остановить его! Если ты уйдешь вместе с мальчиком – вы оба покойники!
Я постаралась не выдать страха, который обрушился на меня после его слов. Конечно, он был прав… Я могла рисковать собой, но Дэниэл… Я не хотела рисковать им… И все же, мне хотелось верить, что для нас есть какой-то выход. Ведь я не собиралась непосредственно нарушать ни одно из правил Волтури.
В попытке показать ему, что я уверена в том, что сбираюсь делать, я пожала плечами и поправила ладонью волосы.
- Волтури ничего не знают, и если никто им не расскажет, то они никогда и не узнают об этом, - прошептала я, намекая на то, что только сам Эммет и еще Элис знали о мальчике.
- Даже если это так, то, черт побери, я не позволю тебе уехать! – отчеканил он зло.
- Это от тебя не зависит, - ответила я ему в тон и гордо вскинула голову. Я понимала, что очень виновата перед ним, но мне надоело, что он ведет себя так самоуверенно и грубо со мной.
- Ты так считаешь? Считаешь, что я не имею права голоса в этой ситуации? – прохрипел он мне в лицо голосом, который я с трудом узнала.
Я знала, что сделала ему больно, но иного выхода у меня не было. Как ни любила я Эммета и как ни мучительно мне было ссориться с ним подобным образом, сейчас все о чем я могла думать быть Дэниэл.
- Эммет, я знаю, сейчас ты не понимаешь меня, но…
- Нет никаких но, - резко оборвал он меня. - Ты никуда не уедешь!
- Ты не заставишь меня остаться! – выкрикнула я, теряя терпение.
- Поверь мне, я смогу сделать это, - тихо и твердо сказал он. – И неважно, как сильно ты будешь ненавидеть меня потом, я сделаю так, что ты не уедешь. По крайней мере, не уедешь с ним.
От него исходила какая-то поистине животная сила. Я судорожно сглотнула, чувствуя, как какая-то неуверенность и страх просачиваются в мой мозг. Мои мысли путались, потому что я никак не могла понять, к чему он клонит.
- Ты запрешь меня? – спросила я с издевкой.
- Я просто сделаю так, что уезжать тебе будет не с кем.
Я в каком-то отупении вытаращила на него глаза, отказываясь воспринимать то, что он только что мне сказал. Я открыла рот, чтобы заговорить, но из горла не вырвалось ни звука. Я только почувствовала как вместе с тем, как до меня дошел смысл этой фразы, я поняла, что не могу поверить в ее реальность. Мой Эммет не мог сказать такое. Он не мог даже подумать об этом. - Ты причинишь вред Дэниэлу? – прохрипела я и едва эти слова прозвучали, я прижала ладонь ко рту. Он продолжал хранить молчание, хотя само по себе это уже могло вселить беспокойство, поскольку, не отвечая на мой вопрос, он косвенно давал утвердительный ответ на него.
- Эммет…? – я не могла подобрать подходящих слов. Мне только хотелось, чтобы он опроверг мои подозрения. Сказал бы хоть что-то, что разрушило бы этот страшный сон. Вместо этого он протянул руку и приподнял мой подбородок, заставляя меня смотреть прямо ему в глаза.
Я вздрогнула – как не хотелось мне показывать ему свою слабость, я ничего не могла с этим поделать, – и он только еще напряженнее впился в меня своими глазами цвета расплавленного золота. На его лице появилось упрямое выражение, поскольку он совершенно точно знал, о чем я сейчас думаю. Его пальцы только слегка сжали мой подбородок, как бы подтверждая мои опасения, что на этот раз – на этот раз он не уступит. Не будет никаких компромиссов. На этот раз он сделает так, как считает правильным он, а не я.
Я попыталась пошевелиться, и Эммет тут же опустил свою руку.
- Я никогда не смогу простить тебя, - я не узнала свой голос, так грубо и напряженно он прозвучал. – Никогда, – повторила я громче, и это последнее слово прозвучало как приговор. Приговор всему. Моей любви, моей мечте, моему счастью.
Если и до этого, Эммет казался мне отстраненным, то мой тихий вскрик, казалось, вызвал у него полное отчуждение. Было впечатление, что передо мной холодная гранитная статуя без чувств, без нервов.
- Зато ты будешь жить, - резко сказал он, и я обхватила себя руками, чтобы унять дрожь, как бы обороняясь от его слов.
- Кто знает, может, я не захочу жить, - проронила я и злобно уставилась на него.
- Ты будешь жить, - сказал он уверенно. – Раз ты так любишь его, ты будешь жить, пока живет он, не так ли? Иначе, мало ли что с ним может случиться…- Я попятилась от него, не в силах поверить во все происходящее, а он продолжал, криво усмехаясь. – Разве ты не знала, Розали, что монстры – это всегда монстры, какими бы цивилизованными они не прикидывались?
Я отвела взгляд от его проницательных глаз, не желая, чтобы он увидел, что я уже сдалась, что он выиграл эту битву и что теперь мне абсолютно все равно, что будет со мной дальше.
- Как же ты объяснишь все это Карлайлу и Эсме? А Эдварду? – спросила я с горечью, понимая наконец и признавая, что сейчас я нахожусь полностью в его власти. Я подняла голову, чтобы он увидел выражение холодного презрения на моем лице, которое, в свою очередь заставило его помрачнеть.
- Я не обязан ничего никому объяснять, - с расстановкой произнес он. – Я уверен, Карлайл и Эсме конечно будут шокированы, но это в том случае, если Элис все им расскажет, в чем лично я сомневаюсь. А что до Эдарда... Уверен, он не осудит меня. Во имя высших целей, мы все иногда совершаем жестокие поступки.
- Я ненавижу тебя, - с болью, идущей из самой глубины моего сердца, прошептала я так тихо, что не была уверена, что он услышит. Но он услышал. Я поняла это по внезапно вспыхнувшей в его глазах мучительной боли, но она быстро исчезла, уступив место холодному отрешению, и я подумала, уж не показалось ли мне все это.
- Сейчас это не имеет никакого значения, я ясно выразился? – прошипел он, хватая меня за руку и притягивая к себе. Я постаралась вывернуться, но его руки как стальные оковы держали меня в плену.
В этот момент я так ненавидела его, что представься мне такая возможность, я бы, не раздумывая, убила его. Мне хотелось кричать и царапаться. Мне хотелось причинить ему самую страшную боль, чтобы он страдал и мучался так, как страдаю сейчас я. Мне удалось вырвать одну руку, и я с размаху ударила его по щеке. Удар был такой силы, а звук таким громким, что я почувствовала саднящую боль в своей ладони, а жители близлежащих домов наверняка услышали что-то похожее на раскат грома. На мгновение он еще сильнее прижал меня к себе, а потом оттолкнул, выпрямившись во весь рост.
- И прекрати истерику, - просто сказал он. – Прими неизбежное с тем поистине королевским достоинством, которое всегда было тебе присуще.
Эта вспышка ярости отняла у меня последние силы. Я отвернулась от Эммета и, пройдя несколько шагов, опустилась на песок.
Все кончено, подумала я.
Так странно, мне казалось, что оттого, что сегодня случилось, моя душа раскололась на миллион мелких осколков, но тело все еще было целым. Кукла, вспомнила я ненавистное слово. Прекрасная кукла. Только теперь у нее не было не только бьющегося сердца, теперь у нее не было и души.
Я вытянула ноги и легла на песок. Передо мной расстилалось необъятное небо, звезды по прежнему подмигивали мне, и диск луны висел неподвижно. Я слушала шепот набегавших волн. И завывания легкого ветра. Мои пальцы зарылись в слегка влажный песок и я почувствовала, как мелкие песчинки пробираются ко мне под ногти. Мне хотелось выключить свой мозг и остаться здесь навсегда. Вот так лежать с открытыми глазами и просто смотреть. Прикрыть веки я боялась. Боялась, что стоит мне сделать это, как из темноты ко мне вернется очаровательное лицо Дэниэла, с ямочками на щеках, мягкими шелковистыми волосиками и серыми глазами. Но еще больше я боялась, что в темноте ко мне придет Эммет. Тот другой, который любил меня, и которого я любила. И что я увижу те сцены из прошлого, которые я намеревалась раз и навсегда выкинуть из головы: нашу спальню с задернутыми занавесками и дребезжащим сетом свечей, наше море с жаркими объятиями и солеными поцелуями при луне, наш лес с прерывистым дыханием и мягким покрывалом из травы…
Я чувствовала, что Эммет все еще стоит где-то рядом. Стоит и наверняка смотрит на меня, разглядывая плоды своей разрушительной деятельности. Интересно, он вообще понимает, что он сделал со мной? Что он растоптал меня, разорвал на части… И словно отвечая на мой вопрос, он тяжело вздохнул.
- Я жду тебя в машине, - просто сказал он. – Сегодня мы улетаем. Я еще не знаю куда. Нужно как следует изучить прогноз погоды, но в ближайшие несколько недель нас здесь не будет.
Скрип открывающейся двери вывел меня из транса, в который я погружалась теперь с регулярной частотой.
- Ты все упаковала? – спросил Эммет грубовато.
Не глядя на него, я кивнула.
Внезапно мне захотелось разрыдаться. По-настоящему. Я каждой нервной клеточкой ощутила эту потребность. Мне было нужно, чтобы холодные соленые слезы побежали по моим щекам, оставляя за собой влажные тропинки. И чтобы они смыли с меня это невыносимое ощущение безысходности. Но я не могла заплакать, и это по-настоящему злило меня. Удивительно, всеми силами стараясь не думать о том, что случилось и запирая память о последних событиях на ключ, я могла раздражаться из-за такой простой вещи, как невозможность для вампира плакать.
Я оглянулась вокруг, как ребенок, которого вынуждают бросать любимую школу и друзей и переезжать в чужой, враждебный город, как ребенок, который должен оставить позади себя все, что ему дорого. Уехать? Насколько? Навсегда? На год? На месяц? Как долго Эммет будет держать меня вдали от Сиэтла?
Прерывая поток моих размышлений, Эммет нагнулся и поднял мой чемодан. Я издала звук, похожий на стон.
- Эммет, пожалуйста… - я готова была умолять его. Сделать все, чтобы он изменил свое решение. Чтобы позволил мне, если не уйти с Дэниэлом, то хотя бы уйти одной.
Я увидела, как крепко сжалась его челюсть, и сузившиеся глаза вспыхнули красноватым пламенем.
- Я отнесу вещи в машину.
Он вышел из комнаты, и я осталась одна. В этот момент я чувствовала себя настолько одинокой и несчастной, какой не была еще ни разу в жизни: ни в короткой человеческой, ни в моей уже довольно продолжительной бессмертной. Казалось, на свете не осталось ничего для меня. Только я одна. И я всегда теперь буду одна.
Не знаю, сколько я простояла так, уставившись в стеклянную стену, за которой шумел лес, но мне показалось, что прошло довольно много времени. Эммет не возвращался за мной. И я понимала почему. Если он придет и вытащит меня отсюда силой, это будет означать, что я не сломлена, что я буду сражаться до последнего, что буду искать любой предлог, чтобы изменить все. Но если я выйду сама, тогда он одержит еще одну, пусть и маленькую, победу. Маленькую, потому что мы оба понимали, что у меня все равно нет другого выхода.
И еще, я на самом деле была сломлена.
Поэтому я в последний раз обвела комнату глазами и, не оборачиваясь, вышла.
Эммет сидел в машине, положив руку на руль. Он выглядел замкнутым и его профиль отчетливо выделялся на фоне пробивающегося через стволы деревьев восходящего солнца. Он не повернул голову и не посмотрел на меня. Он не двигался, пока я подошла к машине и открыла дверь, был по-прежнему неподвижен, пока я устраивалась на сидении. Потом его рука потянулась к зажиганию, и мотор зарычал.
Я отвернулась от него и стала глядеть на мелькающий за окном пейзаж, на блестящую ленту дороги. Потом открыла окно, и в машину ворвался ветер, растрепав мои волосы. Это было приятно. И еще это было успокаивающе. Последние часа четыре я чувствовала себя как в коме, и холодный ветер, ласкающий мое лицо, немного рассеивал окружавший меня туман.
Я вспомнила тот момент, когда Эммет оставил меня одну на пляже. Я пролежала на песке ровно столько времени, сколько мне понадобилось, чтобы убедиться, что он не дал мне ни единого шанса избежать того, что он выбрал для нас. Ни единой лазейки. Как только я осознала это, пришла боль от осознания того, что я, скорее всего, больше никогда не увижу Дэниэла. Никогда не прижму маленькое тельце к своей груди, не услышу его заливистый смех, не почувствую на себе его не по детски серьезный взгляд. А ведь я обещала ему, что вернусь…
Мое отчаяние было настолько сильным, а потребность сбежать от него была настолько всепоглощающей, что я не раздумывая ни минуты, как есть в одежде, бросилась в море. Я плыла и плыла, резкими гребками рассекая волны, и мне казалось, что тревожные мысли покидают меня, с каждым движением вперед.
Когда я, все еще мокрая, со свисающими как сосульки волосами, забралась в машину, Эммет вопросительно посмотрел на меня, но когда я упрямо сжала губы, отвернулся, так ничего и не сказав.
Видимо следуя уже созревшему в его голове плану, мы поехали в лес, где он заставил меня выпить гораздо больше крови, чем требовалось обычно, и только потом он отвез меня домой. Величественный особняк встретил меня гулкой пустотой. Я удивилась, что никто не вышел мне навстречу. Карлайл скорее всего на дежурстве в больнице, но где Эсме? И где, черт возьми, Элис?
- Никого нет, - словно услышав мой немой вопрос, тихо сказал Эммет. – Я убедил Элис, что так будет лучше, и она увела всех на охоту. Джаспер все знает. Для всех остальных, мы уехали в отпуск. Ты сможешь позвонить Эсме позже.
А потом, он велел мне собрать вещи.
Резкий поворот прервал мои воспоминания. Я огляделась вокруг.
Я узнала это место.
Я затаила дыхание.
- Я подумал, ты захочешь попрощаться, - угрюмо сказал Эммет. – У тебя есть десять минут.
Я потрясенно уставилась на него и открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, но не смогла. Не думала, что этот новый Эммет способен на нечто подобное.
- Ты теряешь свое время, Розали. На твоем месте, я бы поторопился, потому что тебе не понравится то, что случится, если ты не вернешься в машину через десять… нет, уже через девять с половиной минут.
Я выскочила из машины, громко хлопнув дверью. Своим последним замечанием он перечеркнул все, что на мгновение озарило мрачную картину моего настоящего. Я вдохнула свежий утренний воздух и почти бегом направилась к входу в интернат.
Было еще довольно рано и мне пришлось разбудить охранника на входе. К счастью, он оказался одним из тех, кто знал меня и мою «благотворительность», поэтому без промедления впустил меня внутрь. Перепрыгивая через ступеньки, я взлетела на третий этаж. В холле я столкнулась с Кэтрин.
- Розали? – произнесла она удивленно.
- Здравствуйте, Кэтрин. Извините меня, пожалуйста, за то, что я так рано, но мне необходимо увидеть Дэниэла, – прерывающимся голосом пробормотала я. – Я уезжаю из города. И я, наверное, больше не смогу увидеть его до того, как его усыновят, - на этих словах мой голос дрогнул.
Я видела, что Кэтрин колеблется.
- Пожалуйста, - умоляюще пробормотала я.
Должно быть, ее испугал мой полный отчаяния взгляд, потому что через секунду она кивнула и повела меня к детской спальне.
- Постарайтесь не разбудить других детей, - проговорила она строго, но в ее глазах я заметила сожаление.
Я кивнула и открыла дверь.
Детские кроватки стояли вдоль окрашенных в приятный голубой цвет стен. Лучи восходящего солнца проникали сквозь задернутые занавески. Я опустилась на колени перед кроваткой Дэниэла. Он спал, свернувшись калачиком и положив ладонь под щеку. Одеяло было сброшено, и я смогла рассмотреть его хрупкое тельце в хлопковой пижаме с мишками.
- Дэниэл, - тихонько прошептала я, коснувшись его плеча.
Он что-то пробормотал и инстинктивно отодвинулся от моей холодной руки.
- Дэниэл, милый…
Он сонно открыл глазки и несколько секунд непонимающе смотрел на меня. А потом вдруг резко поднялся и сел на постели.
- Да, солнышко. Прости, что пришлось разбудить тебя, - ласково сказала я, проведя рукой по его нежной розовой щечке. – Мне просто было нужно увидеть тебя. Чтобы попрощаться…
- Мы прощаемся? – его слегка хрипловатый со сна голос звучал испуганно.
- Да. Я уезжаю. Сегодня, - грустно подтвердила я.
Он отодвинулся от меня. Его глаза наполнились слезами.
- Ты обещала! – обвиняющим тоном проговорил он, стараясь сдержать слезы.
- Милый, это не мое решение… Я просто должна уехать. Понимаешь, от этого зависит жизнь очень многих людей.
- Жизнь? Кто-то может умереть?
- Ну что ты, Дэниэл, я просто не так выразилась. Никто не умрет. Никто. Я не допущу этого, - на мгновение я замолчала, а потом нерешительно протянула руку к его волосам.
Он не отодвинулся от меня снова, но все еще выглядел обиженно.
- Когда ты вернешься?
- Я не знаю…
- Но ты ведь вернешься?
- Когда-нибудь…
- Это как-то связано с тем, что я узнал твою тайну? – прошептал он и обхватил своими ладошками мое лицо.
- Нет, Дэниэл. Это другое… Но ты должен будешь по-прежнему хранить мою тайну, - я положила свои ладони поверх его. – Ты сможешь? Ради меня?
- Я никогда не нарушаю обещания, - гордо вздернув подбородок, сказал он.
- Спасибо, милый.
- Можно тебя обнять? – шепотом спросил он.
Я подобрала одеяло, завернула в него Дэниэла, чтобы он вновь не простудился, и обняла. Он прижал свой теплый лоб к моему ледяному и заглянул в глаза.
- Я буду скучать по тебе, Розали. И если ты не вернешься, то я сам найду тебя, когда стану взрослым, - сказал он серьезно, но подрагивающим голосом, и с его ресниц сорвалась слезинка.
- Я люблю тебя, Дэниэл, - прошептала я, крепче обнимая его. - Что бы ни случилось, знай, что я тебя очень люблю.
Я быстро уложила его в кроватку, расправила одеяло и, поцеловав его в лоб, выбежала из комнаты. Кэтрин ждала меня за дверью. Она покачала головой, глядя на мое несчастное лицо, и прикоснулась к моему плечу.
- Вам всегда будут рады здесь, мисс. Возвращайтесь.
Я кивнула и, пробормотав слова благодарности, бросилась вниз по ступенькам.
Эммет сидел, сгорбившись и опустив голову на руки, лежавшие на руле. Когда я открыла дверь, он повернулся и испытывающее посмотрел на меня, словно не веря, что я пришла. Я закусила губу и села. Несколько минут мы молча сверлили друг друга глазами и, наконец, я не выдержала.
- И что теперь? – тихо спросила я.
- Теперь мы начинаем новую жизнь.
И это было все. Слова были так просты, но таили в себе огромный смысл.
Всю дорогу до аэропорта мы ехали молча. Иногда я украдкой посматривала на Эммета, но он, казалось, был полностью поглощен управлением машины. Он выглядел напряженным и расстроенным, его брови были нахмурены, а рот сжался в тонкую линию. Рукава белого свитера, который я привезла ему из Сиэтла в прошлом месяце, были закатаны до локтей, открывая сильные мускулистые руки.
Я прикрыла веки, продолжая наблюдать, как его руки лежат на руле, как они перемещаются на рычаг скорости, как пальцы нервно барабанят по рулю, каждый раз, когда мы останавливаемся на светофоре. Я находила какое-то болезненное удовольствие в возможности следить за ним.
Мы уже подъезжали к аэропорту, когда я, наконец, поняла, что совершенно не представляю, куда мы улетаем. Не могу сказать, что это было сколько-нибудь важно для меня, но мне бы хотелось знать. Когда я тихо сказала об этом Эммету, он пожал плечами и спокойно ответил:
- Мы летим в Париж.
- Париж? – я застыла, чувствуя, как превращаюсь в кусок льда. Казалось, в этот момент я возненавидела его еще больше, хотя думала, что это невозможно. Мои пальцы ухватились за ручку двери. Эммет молниеносно схватил меня за плечо и прижал к себе, буквально отрывая меня от сидения.
- Не делай глупостей, Розали, - прорычал он мне в ухо и тут же отпустил. Я тяжело опустилась на свое сидение и закрыла лицо руками. Все это показалось мне грубой шуткой, жестокой насмешкой.
Париж. Место, где мы всегда были так счастливы, где мы купались в любви друг друга и, казалось, умирали от переполняющих нас чувств.
Я размышляла, почему для этого путешествия, которое не сулит нам обоим никакого счастья, Эммет выбрал именно Париж. Чтобы еще больше уязвить меня? Наказать? У меня не было ответа. Последние несколько часов рядом со мной был совершенно чужой Эммет. Эммет, которого я никогда не знала и совершенно не понимала. Все его поступки казались для меня загадкой, что было так не похоже на то, что было между нами в прошлом. Раньше я всегда умела угадывать его мысли, его настроения, его желания. Все всегда казалось таким простым и ясным: я люблю, он любит, мы заботимся друг о друге, мы доверяем… Но то, что было между нами сейчас… Это было необъяснимо.
Как могут люди, которые провели десятилетия вместе, вдруг стать такими чужими друг другу? Как они могут причинять друг другу так много страданий?
Спасаясь от боли, от которой ныла каждая клеточка моего тела, я попыталась подумать о чем-то приятном. Безуспешно. Я вдруг подумала, что в общем-то у меня и не осталось воспоминаний, которые смогли бы унять мое отчаяние. Все, что было в моей жизни хорошего, так или иначе было связано с тем, что причиняло мне теперь невыносимую муку: с моей семьей, которые даже не попрощались со мной, с Дэниэлом, которого я вынуждена покинуть, и с Эмметом, которого я хотела раз и навсегда вычеркнуть из своего сердца…
Я смотрела прямо перед собой, не различая очертания предметов, опять оказавшись в этом густом и тягучем тумане. И я бы отдала все, чтобы не возвращаться в реальность как можно дольше.
Вдыхая прохладный воздух, я рассеянно брела по улице. Каблуки моих туфель громко стучали по мостовой, и в раздражении я сняла их. Я стала такой нетерпимой к любым резким звукам… Мои ступни коснулись влажного камня. Один шаг, второй… Я почувствовала себя удивительно свободно. Многие прохожие удивленно перешептывались, разглядывая меня, одетую в самые дорогие дизайнерские вещи и указывали на мои босые ноги, но мне было абсолютно все равно.
Четвертый день в Париже… И четвертый день дождь. Я была рада этому. Природа, словно сочувствуя мне, проливала свои слезы вместо меня и это, пускай совсем немного, но облегчало мою боль.
Это было так глупо, но мне вдруг захотелось купить себе французский багет, чтобы идти по мостовой и жевать его, как героиня какого-нибудь черно-белого фильма. Я зашла в небольшую лавочку, «буланже», как выражаются французы. Внутри было тепло и сухо, и над всем витал сладкий аромат свежеиспеченного хлеба. Я попросила багет и в растерянности остановилась, поняв, что у меня нет с собой сумки и кошелька с деньгами. Все эти четыре дня… Я не купила еще ни одной вещи в Париже! Я расстроено извинилась перед булочником и повернулась, чтобы уйти.
- Мадемуазель?
Я обернулась и увидела, как полный мужичок протягивает мне багет.
- Негоже, чтобы такие красивые юные леди голодали, – сказал он с теплой улыбкой. – И вам бы стоило надеть свои туфли. Совсем не хочется, чтобы вы простудились.
Я взяла багет и впервые за последние пять дней, с той злополучной ночи на берегу, мое лицо озарила слабая, но все же улыбка.
Я вышла из булочной и побрела дальше, вдоль набережной Сены. Я вынула багет из бумажного пакета и укусила теплый хрустящий хлеб… Ощущение было такое, словно я пожевала бумагу… Но мне было все равно. Я упрямо откусила еще кусочек. Почему, черт возьми, я не могу есть как человек, если я испытываю такую же боль как живые существа? Почему вместе с бессмертием у меня не отняли душу и сердце? Почему я могла переживать, страдать, отчаиваться?
Я посмотрела на злосчастную булку. И в следующее мгновение она полетела в мусорный бак.
Пасмурный день сменился зябким вечером, и город вспыхнул миллионами волшебных огней. С Сены веяло свежестью и прохладой. Я любила такой Париж. Мне нравилось, как здесь разглагольствовали о судьбах искусства прямо посреди улицы, надев невообразимый наряд. Мне нравилось, как здесь открыто выражали свои любовные пристрастия, не смущаясь на виду у всех целовать людей одного с собой пола. Мне нравилось, как кружится карусель, а звуки шарманки дарят ощущение безмятежности… Мне нравились парижане, и даже суетливые туристы не раздражали меня здесь так, как в других городах мира.
Я вспомнила то время, когда мы с Эмметом впервые открывали для себя этот чудесный город. Его старинные районы, музеи, улицы, галереи. У нас появился наш ресторан, наша улица, наш парк, наша скамейка. В одном интервью Вуди Алена, в период моего страстного увлечения кино, я прочитала очень интересную фразу: «Если вы не целовались в дождливый день в Париже, значит, вы не целовались вообще»… Я была согласна с ним… Поцелуй в Париже, когда дождь стеной окружает тебя, и сквозь дымку ты видишь размытые очертания зданий, их мутные светящиеся окна и фонари, - это нечто особенное. Мне всегда нравилось целоваться где-нибудь на людной площади с Эмметом. Это было так интимно, но в то же время очень целомудренно, ведь мы никогда не позволяли себе ничего лишнего на публике. Это так возбуждало и после таких поцелуев при свидетелях мы всегда бывали особенно страстными в уединении своей комнаты… Черт возьми, мои мысли снова унесли меня к этим, вызывающим сладостную боль, дорогим сердцу воспоминаниям.
За эти четыре дня наши отношения стали еще более странными. Между нами возникла напряженность какого-то другого порядка. Мы не спорили, не ссорились, мы почти не разговаривали и не виделись. Я целыми днями бродила одна, иногда просто сидела на лавочке в центре города, наблюдая за пестрой толпой парижан и туристов, иногда посещала магазины и торговые площади. Я ничего не покупала. Мне просто нравилось бродить, среди этой сутолоки. Это хоть немного, но скрашивало мое одиночество.
Я знала, что Эммет всегда где-то рядом. Я не видела его, но остро ощущала его присутствие. Не знаю, боялся ли он, что я попытаюсь вернуться в Сиэтл или сделаю с собой что-нибудь, но так или иначе, хоть мы никогда не обсуждали это при наших коротких встречах, я знала, что он следит за мной.
- Bonjour, mademoiselle, - раздался приятный мужской голос рядом. – Могу я познакомиться с вами. Я посмотрела на нарушившего мое уединение человека. Это был молодой парень, лет 20-22. Его белокурые волосы забавно вились колечками, полные губы расплылись в улыбке, а карие глаза смотрели на меня с нескрываемым интересом. Я грустно улыбнулась ему в ответ и отрицательно покачала головой.
- Нет. Я не хочу ни с кем знакомиться, - сказало я твердо, и продолжила свою неспешную прогулку. Какое-то время, парень продолжал идти рядом, стараясь разговорить меня, но, видя мою полную незаинтересованность, в конце концов, оставил меня в покое.
Я проходила мимо открытого кафе. Народу было мало. Непогода раньше времени загнала туристов в отели и рестораны, испортив настроение владельцам всевозможных уличных заведений, но не смогла заставить их раньше времени закрыться. В этом кафе совсем не было людей. Но меня привлекла живая музыка, которую играли музыканты под небольшим навесом. До меня донесся хриплый и томный голос певицы. Я взглянула на нее. Миниатюрная брюнетка в обтягивающем темно-синем платье по колено пела, покачиваясь в такт музыке и томно прикрыв глаза. Было видно, что ее не волнует, что ее никто не слушает, и она наслаждается самой возможностью выразить свои чувства через песню… Я остановилась и зачарованно стала смотреть и слушать.
«Еще один стакан, еще одна сигарета, еще одна грустная песня, завтра я сменю этот диск. И я не скажу больше ни слова о тебе…» Я любила эту песню…
С последним аккордом мелодии, я захлопала в ладоши. Девушка открыла глаза и прямо посмотрела на меня. Она, похоже, сразу отметила и мои босые ноги, и мокрые волосы, и то, каким отчаянием светятся мои глаза. Она наклонила голову, словно в знак приветствия и утешения, и того, что она понимает, как мне сейчас тяжело. Я тоже наклонила голову. Какое-то время мы еще стояли молча. А потом послышался недовольный голос хозяина кафе, и она запела вновь. Я печально улыбнулась ей и пошла прочь.
«И я не скажу больше ни слова о тебе»… Как бы я хотела пообещать себе то же самое. Как я ни старалась, но за эти дни не было ни одной минуты, когда бы я не думала об Эммете. Его поступок настолько потряс меня, что даже расставание с Дэниэлом отошло на второй план. Нет, конечно, я безумно скучала по мальчику и мое сердце болезненно сжималось каждый раз, когда я понимала, что скорее всего больше никогда не увижу его.
Я всегда была законченной эгоисткой. Я хотела оставить Эммета, но не была готова оставить Дэниэла, поскольку ребенок… Ребенок – это было то, о чем я всегда мечтала больше всего на свете. Но сейчас.. .Сейчас именно мысли об Эммете причиняли мне самую большую муку, просто разрывали меня пополам.
Когда я, в тот самый момент на парковке, прижимая к себе Дэниэла, решила, что оставлю Эммета, я почувствовала сильную боль, но я не осознавала до конца, насколько я буду страдать потом, когда его не будет рядом. Сейчас я это понимала. Эммета не было. Не этого незнакомца, а моего любимого Эммета не было со мной, и моя душа буквально раскалывалась на части. Я так хотела прикоснуться к нему, забыться с ним…
Я специально воскресила в памяти вспоминания обо всех тех грубых, жестоких словах, которые он сказал мне на пляже. Каждое унизительное слово, каждое прикосновение, ранившее меня… Это вновь, как в первый раз, причинило мне несказанные мучения, но я снова и снова возвращалась в ту ночь и вспоминала детали всего, что произошло…
Эта мысленная пытка должна была помочь изгнать из моего сердца любовь к Эммету. Я так хотела перестать любить его…
И все же, я не могла сказать о нашей любви в прошедшем времени. Я любила Эммета. Ведь так очевидно, что любовь, особенно такая, которая была у нас, никогда до конца не проходит, как бы мы этого не хотели. Эта любовь живет, где-то глубоко в нас, подавая иногда признаки жизни: я здесь, я не могу вернуться, но ты никогда не сможешь забыть обо мне. Так было и с моим отношением к Эммету. Я не могла любить его, просто не могла, но я не могла и не любить его. В моей истерзанной душе он все еще был тем прекрасным принцем, моим суженным в моей долгой бессмертной жизни.
Я тяжело вздохнула и поплелась к стоявшей неподалеку лавочке. Уже окончательно стемнело, и чем-то эта ночь напомнила мне ту, мою самую страшную человеческую ночь. Я досадливо поморщилась. Вот же глупая, сказал я сама себе, да ты – это самое страшное, что есть на много километров вокруг, перестань паниковать.
Лавочка была мокрая, как и все вокруг, и блестела в свете фонарей. Я опустилась на нее и обхватила себя руками.
«Еще один стакан, еще одна сигарета, еще одна грустная песня, завтра я сменю этот диск. И я не скажу больше ни слова о тебе…» Я тихонько стала напевать до боли знакомую мелодию, покачиваясь в такт из стороны в сторону. Мне нравилось звучание моего голоса: такого чистого, сильного, немножко грустного…
- Позволь мне побыть здесь с тобой, - услышала я несколько неуверенный глубокий голос. Голос, который я так отчаянно желала услышать и не менее отчаянно хотела навсегда изгнать из своей памяти.
Я ничего не ответила, но немножко подвинулась в сторону. Эммет присел рядом.
Мы молчали довольно долго, прежде чем он решился заговорить:
- С тех пор, как я увидел тебя с ним, там возле интерната, я ни на секунду не выпускал тебя из поля зрения, - тихо прошептал он. – Я ловлю каждое твое движение, чтобы перехватить тебя, если ты вдруг соберешься убежать.
Я не хотела отвечать ему. Не хотела. Но не смогла сдержать себя. Злоба и горечь смешались в моем голосе:
- Неужели ты, черт возьми, думаешь, что если бы я могла, я бы еще этого не сделала?
Он тяжело вздохнул. Я хотела сказать ему, чтобы он убирался. Что он мешает мне. Что он причиняет мне боль. Вместо этого, я встала сама и, не оборачиваясь, пошла по аллее.
Пройдя несколько сотен метров, я заметила яркую вывеску «Reve». Как раз то, что мне сейчас нужно. Я нагнулась и одела туфли, которые все еще держала в руке, потянула дверь и вошла в помещение.
Стены клуба были выкрашены в красный цвет, под потолком мигали сотни разноцветных прожекторов, в воздухе вились клубы сигаретного дыма, и музыка играла так громко, что мне казалось, я могу оглохнуть. Вдоль одной стены стояли, почти прижавшись друг к другу, круглые столики, за которыми сидели женщины в откровенных платьях и мужчины, в почти до низу расстегнутых рубашках, измазанные губной помадой. На невысокой сцене извивались танцовщицы, одетые в нечто, отдаленно напоминающее купальник, но только гораздо больше открытое. Здесь царило такое торжество порока, что я невольно попятилась. Но потом, разозлившись на себя, решительно пошла по направлению к танцполу.
Мои движения были плавными и несколько замедленными. Рука потянулась к влажным волосам и слегка приподняла их. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть танца. Я не чувствовала своего тела и словно видела со стороны, как оно изгибается и двигается в такт мелодии. Это было удивительное чувство. Мне вдруг стало так легко, что казалось, я превратилась в воздух или воспарила в небеса. Мои руки скользили по телу, опять поднимались к волосам, томными жестами приподнимали подол платья.
Я услышала свист и гул голосов, кто-то попытался обнять меня, но я резко оттолкнула его, и он, похоже, упал в нескольких метрах от меня. Я продолжала свой танец. Больше никто не прикасался ко мне, но свист и аплодисменты все еще звучали в моей голове. Я танцевала так, как не танцевала никогда в жизни, выплескивая на этой танцплощадке все, что накопилось в моей душе. В эту минуту я забыла обо всем, в мире существовали только я и эта страстная, невероятно чувственная музыка. Мое тело стало словно продолжением танца, продолжением этого древнего и страстного ритма. Сколько прошло времени? Пять минут? Час? Два? Я не знала, и мне это было безразлично. Но вот, мелодия замерла, и через мгновение помещение наполнили оглушительные аплодисменты.
Я открыла глаза и оглянулась по сторонам. Я стояла одна на площадке, а вокруг нее, в метрах трех по кругу выстроились все посетители «Reve». Я почувствовала себя неловко и уже собралась выскользнуть из зала, как вдруг мои глаза встретились с темно-золотыми глазами, в которых светилось откровенное желание. С минуту я не видела ничего, кроме этих глаз. Мне казалось, что какие-то невидимые нити связали нас и я, как не старалась, не могла разорвать эту связь. В невольном порыве, моя рука прижалась к груди и, могу поспорить, если бы я могла краснеть, сейчас мое лицо стало бы просто пунцовым.
Он пошевелился, и чары пали. Я отвела свой взгляд.
- Потанцуй со мной, – произнес хрипловатый голос над ухом.
Только сейчас я осознала, что ритмичная музыка сменилась грустной балладой о неразделенной любви и вокруг меня уже танцевали с десяток пар.
Будто загипнотизированная я подала ему руку. Наши пальцы переплелись. Он обнял меня. Склонив голову ему на плечо, я вдохнула его запах, такой знакомый и родной, что у меня защемило в груди. И неожиданно для самой себя я расслабилась. Отдалась музыке и поплыла с Эмметом по волнам чувственного наслаждения. Я подняла голову, и мне захотелось прижаться губами к его губам…
Он наклонился вперед, будто собираясь ответить на мой призыв. Я замерла в ожидании. Я так хотела, чтобы он меня поцеловал. Но он просто задумчиво рассматривал мое лицо. Я почувствовала, как ускоряется мое дыхание, и я видела, что он тоже заметил это. Он наклонился еще ниже и на этот раз действительно коснулся моего рта, быстро проведя языком по нижней губе. Это было так приятно, что я застонала от разочарования, когда он отстранился.
Внезапно я остановилась. Стоп. На какое-то мгновение его рука напряглась, словно пытаясь удержать меня, а потом он расслабил свою хватку.
- Что это ты, черт возьми, делаешь?- прошипела я.
- Ты сама спровоцировала меня!
- Ты с ума сошел? Ты хочешь сказать, что после всего, что ты сделал, я…- у меня перехватило дыхание, и я так и не смогла закончить фразу.
- Я же вижу, какими глазами ты смотришь на меня, - прошептал он тихо. - Голодными глазами.
- Ты меня не так понял, - зло сказала я.
Он помолчал, а потом спросил:
- Ты в этом уверена?
Я вырвалась из его рук и метнулась в сторону двери.
