//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Джинджер ходила взад и вперед по высокому выступу бетонного волнореза недалеко от форта Самтера. Это место было ее тайным убежищем, которое она делила со своим близким другом. Другом, который был самым лучшим в ее жизни. Другом, без которого она бы никогда не поняла, как это – любить и знать, что это такое, когда любят тебя…
Стен опаздывал. Впервые за полгода их дружбы.
Девочка знала причину его непунктуальности. Вчера у него умерла мама. Страшная болезнь буквально сожрала ее изнутри. Миссис Риз не смогла с ней справиться. Очень большое горе, особенно, если учитывать его последствия…
Девочка судорожно вздохнула, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок.
Сзади послышались шаги.
- Джи?..
Голос был хрипловатым, чуть дрожащим от пролитых мальчишеских слез. Шутка ли – в двенадцать лет потерять любимую маму. Что теперь будет?..
- Привет, - тихо сказала Джинджер, протягивая свою маленькую ручку другу.
Его холодная ладошка вызвала непонятное ощущение безысходности и страха. Отчаянный блеск, в глубине светло-серых глаз говорил о том, что Стен борется с болью, просто не понимает, в силу возраста, наверное, что борьба эта тщетна.
- Тебе плохо? – Джи подошла к мальчику и положила руку ему на плечо.
- Не знаю, - как-то очень уж спокойно ответил Стен. – Пусто.
Он поднял на Джи глаза, и она увидела, как на нижних ресничках повисла кристально чистая слеза – крупная, как чарльстонский сентябрьский дождик…
- Я смогу тебе помочь?
Если бы кто-то из взрослых проходил мимо, он бы подумал, что это двое влюбленных решают какую-то очень важную проблему – слишком доверительный тон был у ребят. Но детям было всего по двенадцать. Их объединяло что-то большее, чем просто первая детская влюбленность или дружба. Их объединяла самая сокровенная мечта, цель всей их маленькой жизни.
- Не знаю, - тихо прошептал Стен, не отрывая от Джи влажного взгляда. – Сегодня вечером прилетает мой отец. Крестная сказала, что он заберет меня во Францию…
- Ты уезжаешь? – паника подкралась, как противная змея – мерзко холодя душу.
Мальчик лишь кивнул, не в силах произнести ни слова.
- А… как же я? – Джи чувствовала, что всей ее детской выдержки может не хватить после такой новости. Одно дело - утешать друга, потерявшего любимую маму. Другое – потерять его и, возможно, навсегда.
- У меня нет выбора, … правда…
- А как же наша Долина Королей? – девочка знала, что жмет на больную мозоль, но по-другому уже не могла.
- Ты сама справишься, Джи, - Стен опять поднял на девочку взгляд и решительно посмотрел на нее. – Мы вместе ее нашли. Я не смогу, а у тебя точно хватит сил!
- Ты так говоришь, будто мы взрослые! – слова превращались в тихий вопль детского отчаяния. – Как же я смогу?..
- Джи, у меня, правда, нет выбора. Отец заберет меня сразу после похорон. Я уеду, понимаешь? Я не знаю, что меня там ждет. Кто меня там ждет? Папаша закроет меня в пансионате для мальчиков где-нибудь под Парижем, и что дальше?..
- Стен, как же я без тебя? – Джи не замечала, как горячие слезки быстро стекали одна за другой по бледной щечке.
- Я буду писать, правда! – мальчик крепко обнял подругу. – Я обещаю, что бы ни случилось, я буду тебе писать!
Противно запищал будильник в наручных часах. Стен быстро вскинул руку и побледнел.
- Все, он приехал. Мне надо уходить, Джи. Увидимся… на похоронах.
Девочка хмуро смотрела на быстро удаляющуюся хрупкую фигурку черноволосого мальчишки, понимая своим детским умом, что может больше никогда его не увидеть. От этого становилось еще больнее.

На следующий день шел дождь. В его сером свете лицо Стена Риза казалось еще более прозрачным в обрамлении изумительно блестящих черных завитков. Он не плакал, стоя у могилы мамы. Он, не отрываясь, смотрел на рыжеволосую девочку, которая была теперь самым дорогим человечком в его жизни…
Мальчик старался запомнить каждую ее черточку, словно знал, что ему больше не придется увидеть ее. Чуть вздернутый носик, серые глаза с длинными ресничками, упрямо сжатые губы…
Он так и не понял, почему бойкая Джи Сеймур вступилась за него, когда мальчишки разбили его очки и выбили из рук учебники в школе. Он так и не понял, почему она стала его другом, его первой подружкой. Он понял только одно, что мечты имеют обыкновение рассыпаться в прах, когда злая судьба вмешивается в них.
- Стэн? – чуть грубоватый голос отца заставил мальчика вздрогнуть. – Я думаю, что нам уже пора. Самолет через три часа.
Стен дернулся.
- А как же… мне надо попрощаться с Джинджер!
- Прощайся здесь. У нас нет времени, мальчик.
Стен посмотрел на свежую могилку мамы, почувствовав, как слезы обжигают лицо. Потом он перевел взгляд на лицо девочки. Джи в три шага пересекла небольшую площадку и крепко вцепилась в куртку мальчика.
- Я никогда тебя не забуду! – Всхлипы заглушали звонкий голос. – Стен, миленький, ты только пиши, пожалуйста!
Джи схватила мальчика за руку и вложила в нее бумажку исписанную детским неровным почерком.
- Я обязательно тебя найду, Джи, - хрипло сказал Стен, чувствуя, как отец вырывает его из крепкий объятий любимой подруги. – Помни Долину Королей. Обещай, что найдешь ее!
Слезы не давали говорить. Взрослые, плача, смотрели на эту умилительную в своей нежности сцену прощания. Мама Джи держала девочку за плечи, понимающе глядя на Стена. И никто ничего не мог изменить.
Разрушались мечты, планы, цели. Разбивались детские сердца. Разбивалась жизнь.
Никто и подумать не мог, что ровно через месяц миссис Сеймур получит направление в Уганду на раскопки древнего мертвого города. Вся семья переедет. Письма так и не дойдут до адресата, потерявшись во времени и пространстве, окончательно разрывая связь между двенадцатилетними детьми, так горячо любившими друг друга.

Ссоры в семье, особенно такой молодой, как семья Ланкин, были довольно частыми, а порой и совершенно бессмысленными. Но в этот понедельник, в шесть утра, супруги превзошли сами себя. Двое молодых людей, наделенных особыми талантами выдающихся ученых, никак не могли выяснить, кто же из них умнее, и кто поступает правильнее.
Стив Ланкин, ученый генетик, преподающий в Мерилендском Университете Археологии и Антропологии, пыхтя и возмущаясь, доказывал не менее талантливой жене, что она – ох, как! – не права в выборе своей профессии. И даже тот факт, что будучи выпускницей того же университета, Джина Ланкин нашла-таки место, о котором слагали легенды все специалисты по культуре кельтов, никак не умалял его уверенности в своем предубеждении. Теперь же она курировала антропологические исследования, а для этого пришлось снарядить целую экспедицию в Ирландию. Стив не понимал, зачем ей все это.
- Джина, да пойми ты! Там дикий край, там скалы и бушующее море! Там старые замки, наконец! – мужчина сам не понимал, что перечислял все то, о чем она мечтала с детства. – Ты будешь работать среди одних мужиков!..
- О, вот с этого надо было начинать, дорогой! – девушка забрасывала в большой рюкзак самое необходимое – джинсы, тренировочные штаны, теплую пижаму, фланелевые рубашки и брезентовую куртку, – и успевала парировать мужу в споре. – Тебя не волнуют мои достижения, ты ведь считаешь, что женщина априори не может быть умнее тебя – генетика с почти мировым именем. И то, что я буду в окружении каких-то «мужиков» совершать открытие столетия, тебе, прости, родной, как серпом по «между ног», не так ли?
Джина смеялась в лицо своего супруга, не понимая, как она вообще вышла за этого сноба замуж.
- Ты что такое говоришь?! – истерично заорал Стив, пытаясь справиться с манжетами рубашки. – Я просто волнуюсь за тебя!
- Если хочешь знать, мой милый, - Джина закинула рюкзак себе на плечо, схватила кейс с ноутбуком и, прищурившись, посмотрела на супруга, - я буду работать под началом самого Григория Воронова. Знаешь, кто он такой? Во-от! – протянула она, видя изумленное лицо Стива. – Он присмотрит за мной! – почти весело прощебетала она и громко чмокнула мужа в губы.
- Ты хоть звони…
- Ага, конечно. Как только вылезу из карьера, сразу на телефон. Стив! – женщина громко вздохнула и широко расставила руки, чтобы обнять мужа. – Милый мой Стив. Ты же скоро на своих белых крысят будешь похож – такой же нервный, такой же…
- Джина! – возмутился мужчина. – Ты неисправима!
Он так заливисто рассмеялся, что у Джины пропало всякое желание язвить.
Поправив рюкзак на плече, она еще раз махнула Стиву и выскочила из квартиры, зная, что ее ждет машина с водителем, чтобы отвести в аэропорт Рональда Рейгана.

Рой и Ким были самыми бойкими выпускниками факультета Социологической Антропологии, на котором преподавала Джина. Именно поэтому она решила пригласить их с собой в Ирландию, а еще для того, чтобы молодые люди вкусили, так сказать, настоящей археологической жизни.
Ребята ждали своего научного руководителя прямо у трапа самолета. Чуть сзади собрались другие члены экспедиции: техники, кибернетики, инженеры, биологи. Они воодушевленно выкрикивали смешные фразы, стараясь унять мандраж от первого путешествия через Атлантику.
Руководство умышленно собрало только новичков, считая, что подобное открытие должно быть зафиксировано именно новым поколением талантливых историков. Конечно же, не без помощи маститых археологов и антропологов.
- Миссис Ланкин! – знакомый хриплый голос заставил Джину развернуться на сто восемьдесят градусов. – Джина, дорогая, вы вовремя!
- Григорий? – девушка сняла с плеча рюкзак и обняла друга. – Как я рада, что вы отправляетесь с нами. Есть что-то новое?
У Григория Воронова и Джины были особые профессиональные отношения. Вообще-то их познакомила мама Джины. А потом они отправились в Стоунхендж, откуда Джина привезла массу полезной информации для своих исследований. первый шаг был сделан, и детская мечта остановилась буквально в нескольких метрах от величайшего открытия.
- О, нового как раз очень много. Но об этом по пути в Ирландию. А сейчас… - Воронов обвел взглядом всех собравшихся, - в добрый путь, господа!
Молодые люди с шумом подняли свои вещи, а технический персонал упаковал грузное снаряжение. Джина осталась немного позади, мысленно прощаясь с любимым Балтимором, пытаясь разглядеть в утренней дымке хоть малейшее очертание города. Ничего. Балтимор был слишком далеко от аэропорта. Глубоко вздохнув, женщина шагнула по трапу, пропуская вперед новенькую Сару, биолога.
- У вас такой грустный вид, миссис Ланкин, - девушка заглянула в глаза Джине. – Что-то случилось?
- О, все в порядке, - махнула рукой ученая. – Просто хандра. Так всегда, когда стоишь на пороге чего-то грандиозного, но еще сомневаешься. В Голуэйе мне будет полегче, вот увидишь.
Сара лишь кивнула. Она и сама нервничала.
В самолете было шумно. Ребята громко переговаривались между собой, планируя раскопки и выясняя детали. Преимущественно это касалось отдыха. И, правда, в Ирландии замечательные места, лучшие пабы и вкусное пиво, почему бы ребятам не развеяться после тяжелых археологических будней?
Джина присела рядом с Григорием. Он что-то внимательно читал с монитора ноутбука, лишь изредка делая пометки на полях.
- Есть что-то интересное? – Джине не хотелось лететь в молчании.
Тем более с Вороновым можно было выяснить подробности еще до приезда на место раскопок.
- Скорее всего, мы там будем не одни, - задумчиво произнес мужчина и закрыл крышку ноутбука.
- Еще одна бригада археологов? – Джина заволновалась. – Мы же выиграли конкурс!
- Это не археологи. Парапсихологи.
Ланкин прыснула. Вот уже к кому она относилась скептически, так это ко всяким экстрасенсам и уфологам. А уж о парапсихологах и говорить нечего.
- И что они там ищут? Привидений? – Джина не верила в сверхъестественное, стараясь все явления объяснить логически с точки зрения науки.
- Я бы не сказал, но раз они туда тоже едут, значит, нам придется потесниться, - Григорий улыбнулся и по-отечески потрепал женщину по плечу. – Тебе нечего волноваться, открытие все равно припишут тебе.
- Хотелось бы…
Неприятное ощущение тревоги усиливалось по мере того, как затягивалась пауза в диалоге. Раскопки – дело не шуточное, и если там будет бродить какой-нибудь сумасшедший с дурацким прибором, выискивая аномалии, Джине станет совсем неуютно.
- Кто они и откуда? – осторожно спросила она, продолжая неприятную тему.
- Некто по фамилии Колодье тебе знаком? – Григорий повернулся к женщине.
- Француз? – призрачная надежда шевельнулась в глубине души, вызывая слабое свечение воспоминаний. С Францией у Джинны было связано почти все детство. Вернее, потерянное детство.
- Нет, бельгийцы. Огюстен Колодье знаменитый европейский ученый, впервые попытавшийся связать науку и парапсихологию. Я читал некоторые его работы. Какое-то время он работал с Египтом, но потом резко переключился на кельтов. Он изучает культуру друидов и все, что с ними связано.
- А что его привело в Голуэй? – удивленно посмотрела на друга Джина.
- То же, что и тебя – любопытство.
Джина покачала головой. Не совсем любопытство подвигло ее на эту авантюру. Давняя детская мечта заставила идти к цели, не сворачивая по намеченному пути. Она обещала одному человеку, что найдет это место. Она его нашла.
Откинувшись на спинку кресла, Джина прикрыла глаза, погружаясь в грустные воспоминания.
Дождливый день казался страшным от осознания того, что уже никто не позвонит и не скажет: «Давай на прежнем месте!». Маленькая Джи плакала дни напролет, пока отец не решил увезти ее вместе с собой в Уганду к маме. Родители считали, что смена обстановки поможет немного отвлечься, успокоиться. Отчасти они оказались правы. Но лишь отчасти. Все, что осталось Джи от ее верного любимого друга, это была потертая брошюра, написанная его матерью еще при жизни - «Долина Королей. Правда или Вымысел?». Там были описаны различные гипотезы и предположения относительно места захоронения тех самых Королей, а также самого факта его существования. Джи вместе со Стеном долгими вечерами просиживали над этой книжкой, фантазируя о том, как они откроют тайну Долины, как они станут великими учеными, как их родители. Но все это кануло в небытие вместе с дружбой. Но мечта осталась. Или цель?..
- Что ты знаешь об этих королях? – Григорий просматривал папку с исследованиями.
- Они не были королями в прямом смысле этого слова, насколько я знаю, - спокойно ответила Джина, возвращаясь в настоящее. – Они были бастардами, увлекающимися алхимией в разное время, в разные эпохи. Три алхимика, которые поочередно дополняя друг друга, создали Эликсир Жизни – Дунган МакГил, Фредерик Ланкастер и Тоби О’Нил. Шотландец, англичанин и ирландец, соответственно. Три ученых, гонимых католической церковью незадолго до возникновения протестантизма. История уходит вглубь веков… - задумалась женщина, - и может «зацепить» историю друидов…
- Ты же не веришь в сверхъестественное? – улыбнулся Григорий.
- Нет, не верю. А вот в то, что друиды были славными лекарями и историками – верю.
- Так что ты не против, чтобы этот Колодье путался у тебя под ногами?
Джина не могла понять, чего добивался Воронов. Его вопросы не были провокационными, но и просто так он их не задавал бы. Он - русский, а эти люди никогда не делают что-то просто так.
- Я не буду против, если эти бельгийцы не станут попадаться мне на глаза. В противном случае, придется сказать об их назойливости Грегу! – женщина посмотрела вправо и окинула взглядом крупного молодого человека, занимающего полтора сидения.
Грег был кибернетиком-геофизиком, он просчитывал движение почв на компьютерных моделях, анализируя ход раскопок и прогнозируя обвалы и землетрясения. Его улыбчивая внешность порой была весьма обманчива – Грег мог одной рукой повалить пятерых, если они его сильно раздражали. А это случается часто, особенно после того, как Сара отказала ему во встрече.
- О, да, на нашей стороне сила! – рассмеялся Григорий, подмигивая Грегу, непонимающе взиравшего на него. – В любом случае нас ждет занимательное приключение!
- Да, которое может принести нам миллионы, - пробурчала Джина и захлопнула последнюю папку.
- Ты никогда не окунаешься в романтику, так ведь? – тихо спросил Воронов.
Джина хотела ответить что-то колкое в ее духе, но промолчала, отгоняя от себя образ заплаканного лица Стена Риза. Как же им всем объяснить, что реальность намного более жестока, чем кажется? Как им объяснить, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на романтику?
- В таком деле романтика присуща только профанам, не имеющим и доли решительности и твердости для достижения намеченной цели, - громко сказала Джина и победно вскинула голову. – А мне этих качеств не занимать.

До приземления оставалось всего несколько часов, когда Григорий отлучился к своей группе русских студентов-археологов. Они что-то тихо обсуждали, склонив друг к другу головы. Ребята проходили стажировку в Мерилендском Университете, и были очень сплоченной командой.
Откинувшись на подголовник, женщина выглянула в иллюминатор. Бесконечно-белые мягкие просторы облаков закрывали вид. Но что она могла там увидеть? Океан? Что же, тогда пусть лучше облака успокаивают своей ненавязчивостью, чем постоянное напряжение от вида темных вод страшной глубины будет преследовать до самого замка Атенрая.

Единственное на мой взгляд не хватает, это чуть более детального описание персонажей.

А так очень даже интересно.

Высокий молодой мужчина стоял, уткнувшись лбом в толстое стекло, размышляя о своей жизни, жене и работе.
Жизнь протекала слишком спокойно, без серьезных встрясок, без эмоций, которые были так необходимы ему в его возрасте. Все всегда планировалось, обсуждалось коллегиально либо с супругой, в итоге получалось так, как задумывалось и все… Приходилось заново строить планы, все повторялось и превращалось в пытку – каждый раз одно и то же, до чего же скучно жить!
Жена была лучшим достижением. Прекрасная гордая женщина, умная, молодая и успешная. Он помнил каждую их встречу в университете, каждый мимолетный взгляд, каждый кивок. Он помнил, как она, гордо вскинув голову, высказала ему свое мнение на последнем курсе, когда он – профессор генетики и ее преподаватель - поставил ей «удовлетворительно» за доклад о генетических особенностях антропологических объектов во времени и пространстве. Он не помнил, что ему не понравилось, а может, это и вовсе был преподавательский каприз, но ее горящие глаза, резкие интонации прочно засели в его мозгу, преобразив память в нечто большее – в любовь.
Она не любила букеты, она любила духи. Она не любила конфеты, она любила простой черный шоколад с орешками. Каждый флакончик, каждая упаковочка бережно хранятся в их доме, подписанные от руки ровным женским почерком – дата и повод, скрупулезно, как это может делать только уверенная в себе, лишенная всякой романтики женщина по настоянию супруга.
Романтика. Жена скептически поднимала бровь, когда он говорил ей слова любви. Она не верила в это. Что-то случилось с ней когда-то, он так и не понял, но она перестала верить в счастье, решая все математически, не тормозя на поворотах, профессионально обходя все округлости чувственности и слабости. Решительный взгляд, твердая походка – все это заставляло гордиться ею. Но чего-то все равно не хватало.
- Мистер Ланкин, вас вызывают, - тихо сказала Мариэтт и так же тихо удалилась в свой кабинет.
Молоденькая секретарша научного руководителя Стива была нежной и мягкой, это чувствовалось в каждом ее жесте, в каждом взгляде, особенно теплеющем при их встречах. Вот чего не хватало Джине. Но с этим она не была бы той Джиной Сеймур, в которую он без памяти влюбился в свое время.
Сделав глубокий вдох, Стив поправил воротник белого халата и шагнул в кабинет шефа.
Кстати, о работе…

Уже через несколько часов, зная, что Джина пересекла Атлантический океан, Стив вошел на страничку археологического сайта, который был очень популярен в определенных кругах. На главной странице, поднимая настроение, светилась спокойствием и решительностью фотография жены. Надпись: «Она сделает это открытие!» заставила Стива удовлетворенно вздохнуть – о Джине говорят, о ней пишут. Но тут же его внимание привлекла статья поменьше. В ней говорилось о группе парапсихологов из Бельгии, которая открывает исследования в том же месте, где и «Мерилендская экспедиция», как ее называли в ученых кругах. Тревожное предчувствие подкралось настолько навязчиво, что генетику пришлось выйти в «тамбур» за кабинетом и подкурить. В клубах серого дыма он размышлял о том, как, наверное, его жене сейчас несладко там, в Ирландии, зная, что она будет не одна. Но не это его мучило больше всего. Судя по тому, что писали об Огюстене Колодье, он будет неплохим соперником Джине. Они наверняка сцепятся где-нибудь в глубоком карьере, Джина, с присущей только ей настойчивостью, потребует незамедлительного устранения, а потом… Интуиция рисовала картинки и образы такими яркими, что Стив невольно зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Было в этом Колодье что-то загадочное. Может, шрам на щеке? Может, пронзительный взгляд холодных голубых глаз? В нем было все, что так нравилось Джине в мужчинах – сила. Та, которая пробуждает к активным противодействиям. Та, которая увлекает в пучину романтики.
Ревность застряла в груди тугим комком, заставляя лихорадочно хватать ртом воздух. Стив ненавидел это чувство, но ничего не мог с собой сделать – жена была слишком хороша, чтобы вот так просто взять и перестать думать о том, что кто-то может покуситься на ее расположение.
- Бред… - тряхнул головой Ланкин и вошел в кабинет.
На коммутаторе загорелась красная лампочка – в лаборатории что-то случилось. Стив вымыл руки после перекура и шагнул в стеклянный коридор, ведущий в подземные корпуса, где его ждали.

* * *
- Месье Колодье, - медовый голос Кристель вырвал Огюстена из оцепенения, - мы делаем посадку. Американцы уже приземлились. Вы выйдете к ним, познакомиться?
Ученый лениво взглянул на девушку. Кристель была его личным помощником. Она была умна, как ученый, но глупа, как женщина. Все, абсолютно все знали, что Колодье лучше не трогать, пока он сам не обратится. Но Кристель была упряма в достижении своей цели – привлечь к себе максимальное внимание, чтобы попытаться взять его в оборот.
- Не думаю, что это хорошая идея, - тихо сказал он.
Девушка попятилась. Она хорошо знала этот взгляд – изучающий, пронизывающий, как рентгеновский луч - он не сулил ничего хорошего, она это знала на своем опыте.
- Нам придется с ними работать, - осторожно заметила Кристель, понимая, что нарывается. Но ей необходима была хоть какая-то информация о дальнейших действиях. – Эта Ланкин, говорят, крепкий орешек. Вам действительно лучше познакомиться.
- Я сказал, не стоит.
Все, разговор закончен. Кристель едва вздохнула и отвернулась, смаргивая слезу. Девушке было трудно с ним работать, но она ничего не могла с собой поделать. Тяжелый, бескомпромиссный, местами слишком грубый – вот те качества, которые отличали Огюстена Колодье от прежних ее начальников. Он не видел в ней женщину, а она так этого хотела, черт его побери!
Неприятная вибрация двухвинтового самолета при посадке вызывала тошноту, так всегда было, когда спонсоры экспедиции «зажимали» средства хоть на какой-нибудь комфорт. Но Колодье, похоже, это нисколько не смущало – он все так же невозмутимо смотрел прямо перед собой, очевидно, решая в уме очередную сложную задачку. Этот человек всегда о чем-то думал. Кристель никогда не видела его улыбающимся. Этакий «бука» в красивой оболочке. А то, что он был красив, причем для всех, она была уверена на все сто процентов. Редко, когда встретишь такого мужчину: бледное тонкое лицо, украшенное тонким шрамом на щеке, черные, коротко остриженные волосы, ясный взгляд, а главное тонкие руки, аристократичные, с изящными пальцами – все это притягивало, завораживало. Он не был брутальным красавцем, каких описывают в дамских романах, но его внешность была притягательна, действовала, как магнит. Даже мужчины беспрекословно подчинялись каждому его жесту, каждому его слову. Что уже говорить о женщинах?.. Кристель чувствовала себя глубоко несчастной. А теперь она еще и боялась, что эта сумасшедшая Ланкин перетянет Огюстена к себе. Ведь именно такие женщины были в его вкусе – сильные, грубоватые, умные. Как же не хватало малоопытной Кристель Фуазье крепкой хватки и решительности.
«Всему свое время», - постаралась успокоить себя девушка и медленно побрела к трапу.

Огюстен начал раздражаться. Девчонка висела над ним весь перелет, пытаясь втолковать ему, что элементарная этика обязывает его подойти к руководителю американской экспедиции и пожать ему (или ей) руку. О том, кто же все-таки стал главным у американцев – мужчина-русский или женщина-американка – он не знал. И знать не хотел. Огюстену было противно от того, что кто-то смог сделать то, что так опрометчиво в свое время пообещала ему его Джи.
Сколько раз он порывался посмотреть, кто же та загадочная женщина-ученый, что добралась-таки до его Долины Королей. Но Огюстен одергивал себя – незачем бередить старые раны, все равно его экспедиция продлится недолго. Сделают парочку замеров, подсчитают количество интересующих его случаев и вернутся к работе в Брюсселе. А Долину он оставит этим варварам, которые разберут его мечту на части, разворуют и увезут через океан, чтобы в очередной раз доказать миру, какие они умные и сильные.
Пилот заглушил квакающие турбины и оповестил пассажиров об окончательной остановке.
Сойдя по трапу, Огюстен глубоко вдохнул сладковатый воздух. Он любил этот край. Легкая дрожь земли напоминала ему о том, как красиво волны рассекаются о скалистые берега мыса Голуэй, рассыпаясь алмазной крошкой в вечернем солнечном свете. Как же ему не хватало сейчас той, которая оценила эту красоту по достоинству.
Внезапно Колодье почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Огюстен повернул голову и увидел женщину, внимательно смотревшую на него из-под раскрытой козырьком ладони. На ней были большие солнечные очки на пол-лица, каштановые волосы были стянуты на затылке. Незатейливая маечка наподобие военной туго обтягивала хрупкие формы, что вызывало почти нежное чувство симпатии. Женщина была американкой во всех смыслах – ровный золотистый загар, волевая осанка, тяжелые ботинки и минимум одежды, а также откровенная наглость, с которой она разглядывала Огюстена. Но тут она резко отвернулась, словно на мгновение испугалась чего-то, и в этом почти незаметном жесте проскользнуло что-то до боли знакомое. Колодье внимательней вгляделся в американку, пытаясь найти хоть намек на сходство с той, о ком он подумал сейчас, увидев ее движения. Ничего. Ничего общего. Только жесты.
Мужчина судорожно вздохнул, понимая, что его многолетние поиски не могут закончиться так просто – на площадке аэродрома, где нелепо состыковались две соперничающие экспедиции. Конечно, можно было допустить, что это именно Джи нашла Долину, но ведь о ней не было ни слова. Ни о Джи, ни о ее матери, ни о ком, чтобы можно было зацепиться. Была только какая-то Ланкин и некий Воронов, все, больше никаких упоминаний. Да и времени прошло слишком много с тех пор. Вдруг она его не узнает, не вспомнит. Вдруг она вовсе не она, и вообще…
- Стэн? – только Ренье называл Колодье этим именем, что его страшно раздражало. – Засмотрелся на женщину? Тебе своих мало?
Огюстен закатил глаза и хмуро глянул на приятеля.
- Они едут в свой лагерь, нам тоже нечего засиживаться, - строго сказал он и обвел взглядом всю свою команду. – Собираем вещи и выезжаем!
Ренье только пожал плечами. Он привык работать с этим человеком, уже не обращая внимания на его резкости и немногословность. Но что-то происходило с другом прямо сейчас. Неужели на него так действовала американская экспедиция?
- Вам нечего делить, - заметил Ренье, когда бельгийская команда уже полностью погрузилась в автобус. – Они антропологи-археологи, а у нас совсем другая сфера.
Огюстен какое-то время молчал, но потом, склонившись к самому уху, тихо произнес:
- Я чувствую связь. Что-то будет, понимаешь? Не зря я столько лет собирал информацию об этом месте, Ренье, - хрипотца в голосе выдавала чрезмерное волнение, но Огюстен держал лицо, как и подобает истинному ученому, пусть и не совсем традиционному.
- И что ты чувствуешь? Стен, - Ренье нетерпеливо хлопнул друга по плечу, - ты же знаешь, издержки нашей профессии как раз в том и заключаются, что мы сомневаемся во всем, когда сталкиваемся с исследователями, которые скептически относятся к парапсихологии, но ты ученый, а эта дама, которую ты видел у трапа американского самолета, – всего лишь женщина…
- Но она какая-то странная, - прошептал Огюстен, так и не поняв, услышал его друг или нет, потому что пересел на другое кресло и уставился немигающим взглядом в окно, за которым пробегали живописные пейзажи гор и сочно-зеленых холмов.
Так хотелось поделиться своими доводами хоть с кем-нибудь. Огюстен даже пытался заговорить с Ренье в надежде, что приятель его поймет, но тщетно – друг все переводил в шутку, списывая все на французскую кровь и нехватку хороших женщин в их команде.
Иногда Огюстену казалось, что его одержимость поиском лучшей подруги детства становилась не чем иным, как самой настоящей паранойей, причем самой, что ни на есть маниакальной. Но с этим приходилось жить. Его спасала только мысль о Джи. Даже в те моменты, когда казалось, что уже ничто не спасет от отца-садиста, дебилов-одноклассников. И только побег из страны к своей родной тетке в Бельгию помог молодому еще тогда студенту Сорбонны обрести относительный покой.
Воспоминания отражались в душе, как сиреневый неоновый свет на гранях алмаза – они рассыпались на множество кусочков, но оставались такими же яркими и незабываемыми, а от этого еще более болезненными.
Надо было привести мысли в порядок. Собраться с духом. Ринуться в бой…
«Какой бой, придурок?» - горько возмутился про себя Колодье и закрыл глаза, погружаясь в образы шестнадцатилетней давности, в то время, когда рядом с ним еще была подруга, рыжеволосая Джи.

В серебристно-синем сумеречном свете замок Аттенрай оказался сильно впечатляющей своими масштабами цитаделью. Имея идеально сохранившийся вид, древнее строение было окружено глубоким рвом заполненным водой до самых берегов. Высокие башни с бойницами и толстыми стенами буквально светились таинственностью и величавостью. Лишь только несколько выбоин в камне говорили о тех страшных боях, со времен которых ведется история Долины как таковой.
Автобусы экспедиции объезжали земли Аттенрая уже почти час, когда Джина увидела первый установленный прожектор на Западной башне.
- Кто проектировал освещение? – спокойно, стараясь унять волнительную дрожь в голосе, спросила Джина у своей команды.
Сара тут же подскочила и, улыбаясь во весь рот, быстро заговорила:
- Герих и Клайд, ребята из Бостонского университета, прибывшие двумя днями ранее. Вы знали, что Воронов направил сюда группу технического персонала, чтобы они подготовили нам первоначальный плацдарм для раскопок? Ребята работают на чистом энтузиазме, они что-то типа хиппи в научных кругах…
- Не тараторь! – прервала девушку Джина. Ее немного раздражала манера Сары выкладывать всю имеющуюся информацию, тем более девочка была биологом, а не ее помощницей, хоть и могла оказаться полезной. Джина чуть смягчилась и спросила: - Откуда такая осведомленность?
- О, миссис Ланкин, ничего сложного. Просто Чарльз Герих - мой родной брат.
- Но твоя фамилия – Лоренс…
- Он с отцом уехал в Бостон, а я осталась с мамой после их развода. Он инженер-кибернетик, а я – биолог. Мы с ним давно уже знали, что будем в вашей команде. Отсюда и моя осведомленность.
- Понятно, - сухо ответила Джина, понимая, что если она, хоть как-то выдаст свою заинтересованность в жизни этой совсем еще девчонки, то падет жертвой ее болтовни еще до приезда в Аттенрай. Но дел было слишком много, поэтому ученая быстро свернула душещипательную беседу и вернулась к своим размышлениям.
А мысли ее занимал странный незнакомец, который привлек ее внимание на аэродроме. Он так упоительно вдыхал ирландский воздух, что не залюбоваться им было невозможно. А потом он все испортил. Он посмотрел на нее. А Джина почувствовала, как сердце с гулом ухнуло вниз, потому что она заметила нечто отдаленно напоминающее о ее детстве. Она не могла понять, что именно – то ли короткие курчавые волосы, то ли бледность лица, так нехарактерная для активного ученого, тем более работающего в такой уникальной сфере, - но стало так больно, что пришлось буквально стряхнуть с себя наваждение. Она просто переволновалась, хоть и пыталась скрыть истинность чувств перед коллегами.
Отвлекли ее радостные вопли своей команды, когда к самолету подъехали два автобуса. Один предназначался только для пассажиров, а второй служил для перевозки грузов. Благо, Воронов распорядился о раннем приезде инженеров для установки света и «лесов», чтобы не терять драгоценное время по приезде.
Экспедицию спонсировало государство, которое не скупилось на такого рода открытия. Тем более за работу Джины ручались ее родители: отец - проректор Мерилендского Университета, некогда обучавший самого президента, и мать - знаменитый археолог. Они хорошо знали, что дочь не отступится от своей цели, поэтому приложили максимум усилий, подключив все имеющиеся связи, чтобы помочь Джине в осуществлении своей мечты. Они знали свою дочь. И они в нее верили. А это важно.
- Миссис Ланкин, вы хотите что-то сказать команде перед тем, как мы высадимся на эту священную землю? – лукаво подмигнул Григорий и мило улыбнулся.
- Да, - поспешно согласилась Джина. – Господа, минуточку внимания!
Веселые, полные предвкушения предстоящих приключений молодые люди почти одновременно повернули головы в сторону своего научного руководителя. На мгновение Джине показалось, что то уважение, которое они к ней уже испытывали, превратилось в густую субстанцию, медленно покрывающую ее сознание, придавая уверенности в себе, твердости в ее и без того твердом характере, силы, которой ей было не занимать. Женщина приняла решительный вид и, обведя всех строгим взглядом, громко и отчетливо произнесла:
- Дорогие друзья, мы с вами вступаем в новую эру открытий, привнося в наш мир знания, которые были скрыты от нас, от человечества. В этот очень нелегкий час нам выпала честь быть первыми с подобной миссией на этой земле. Поэтому я, как ваш старший научный руководитель, беру на себя ответственность за каждый ваш шаг, за каждое ваше движение. Трудностей на пути встанет немало, но мы постараемся облегчить вам задачу…
Джина недолго распиналась о технике безопасности, произнося пафосные и совсем ненужные слова, которые были чистой формальностью. Ребята уже начали скучать, хоть и продолжали внимать ее речам, когда Джина, чуть прищурившись, произнесла:
- Субординация в нашей команде строга, как ваш начальник. Никаких поблажек. Я выполняю приказы, поэтому взываю к вам делать то же самое. Но я дам вам послабление. – Команда ожила и загудела. – Отныне и до тех пор, пока мы в Ирландии, я для вас не «миссис Ланкин», а Джина. Но прошу не забывать, приказы начальства не обсуждаются.
Джина замолчала, удовлетворенно глядя на ребят, зная, что ее слова дошли до умов совсем еще юных исследователей.

За ночь в лагере американских археологов было установлено все оборудование: начиная от биосистем, заканчивая элементарными палатками в небольших помещениях замка. На улице располагаться не рискнули, потому что ирландские ночи не только холодные, но и очень влажные из-за близости Голуэйского залива. Замок стоял на самом утесе, поэтому казалось, что волны долетают до «квадрантов»*, пытаясь смыть установленные геологами разметки.
Джина с удовольствием вдыхала холодный морской воздух. Рассвет она встречала, стоя на краю утеса, подальше от расположения бельгийской экспедиции, чтобы не возникало искушения увидеть загадочного мужчину с черными волосами.
- Миссис Ланкин? – приятный женский голос с легким французским акцентом прозвучал совсем рядом. Так, что Джина немного вздрогнула и повернула голову.
Перед ней стояла невысокая женщина со светлыми волосами и вполне миловидным лицом, которое казалось почти кукольным, если бы не затравленный взгляд уставшего путника.
- Мы знакомы? – Джина старалась держаться вежливо, что было не трудно, потому что она всегда была рада новым встречам, если они заканчивались прямо на месте.
- О, нет, простите! – женщина широко улыбнулась и протянула руку: - Я Кристель Фуазье, первая помощница месье Колодье, руководителя нашей экспедиции. Мы расположили наши позиции севернее от вас и надеемся, что вы почтите нас своим присутствием на нашей территории.
Джина внимательно посмотрела на женщину. Она что, прикалывается?
- Вы полагаете, что у меня будет настолько много свободного времени, что у меня может появиться желание прийти к вам в гости? – улыбаясь, спросила она, пытаясь выдавить хоть каплю вежливости, что теперь уже давалось с трудом.
Джина раздражалась. Одна несчастная свободная минутка была загублена странным приглашением со стороны представителя соперничающей команды ученых.
- Поверьте, у нас свободного времени не намного больше, мы такие же ученые, но мы умеем отдыхать… Я просто хотела познакомиться с вами…
У Кристель был такой виноватый вид, что это же чувство начало навязчиво проявляться и у Джины.
Она примирительно кивнула и, снова улыбнувшись, просто сказала:
- Вы знаете, у нас выдалась поистине активная ночка. Но мы сможем продолжить нашу беседу чуть позже. А там мы обсудим приглашения: как ваши, так и наши.
Кристель согласно кивнула и молча отошла.
Джина наблюдала, как она аккуратно ступала по камешкам, пытаясь где-то подпрыгнуть, где-то просто обойти. Но все говорило о том, что Кристель впервые попала в такой поход.
Ланкин невольно опустила взгляд на свои ноги, крепко зашнурованные в военные ботинки, которые ей подарила мать в ее первую экспедицию.
«Да уж, не женщина – мужик, это точно!» – сокрушенно вздохнула она и побрела в сторону своего рабочего места.
- Джина! – Григорий быстро приближался к женщине, лучезарно улыбаясь. – Мы установили последний «квадрант». Все ждут только тебя.
- Приступим к работе! – с готовностью ответила она, совершенно забывая, что не спала уже больше суток.
Главное – начать, а там, как карта ляжет. Хотелось бы «очко».

Весь день у археологов проходил очень оживленно. Они искали любые доказательства изготовления Эликсира жизни. Документы, например, замурованные в стенах, любые предметы, помогающие в ведении опытов. Все, что могло просто натолкнуть на мысль об алхимии. Ведь одно дело – прочесть все это в книге, а совсем другое – доказать гипотезу, превратив ее в аксиому, в непреложную истину.
Джина наслаждалась работой так, как никогда в жизни. Проверяя подготовленные документы, она успевала проводить зрительный анализ почв, стен и всего, что было связанно с жизнедеятельностью некогда живущих в Аттенрае людей. Совершенно ровный внутренний двор формы идеального эллипса выглядел очень защищенным. Центральный колодец был покрыт надежной кровлей из керамической черепицы, что препятствовало проникновению всякого мусора, мелких животных, способный хоть как-то загрязнить воду, мирно плескавшуюся в нем. Небольшие строения, похожие на сарайчики были расположены ровно вдоль стен, что доказывало стремление древних архитекторов, приблизить все, что они делали к «абсолюту».
Все помещения замка были исследованы вдоль и поперек уже на второй день. Все это время команда упорно трудилась, вскрывая «квадрант» за «квадрантом». Перерыто было уже почти треть всего внутреннего двора, когда руководство решило устроить небольшой отдых. Из местного паба было привезено несколько ящиков пива, ирландского эля и шотландского виски. Русские с присущей им горячностью затеяли неплохой пикник со странной пищей, под названием «шашлык», хотя в Америке это называют обыкновенным «барбекю». Потом пошли песни, пляски. Все веселились, забыв на один вечер об открытии, которое еще не «открылось».
Джина чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. Она взяла фонарик, свой рюкзак и старую потертую брошюру, с которой, собственно, и началась это «долиномания».
Пройдя через беснующийся в хмельном веселье лагерь, Джина остановилась на уже успевшем полюбиться ей месте – на краю утеса, с которого открывался изумительный вид на залив в лунном свете и отблесках прожекторов с замка.
Пролистывая страницу за страницей, женщина углублялась в знакомый текст. Она знала, что последним из алхимиков – Королей – был тот самый Тоби О’Нил, ирландский бастард Генриха II, английского короля, пытавшегося поработить страну. Мальчишкой Тоби со своей матерью был сослан в Голуэй, где стал пасынком барона Аттенрая. Юношей Тоби увлекался алхимией, начитавшись рукописей двух предыдущих Королей, живших веком ранее. Все это казалось страшно увлекательным, пока не стало слишком трагичным. По анонимной наводке, привлекая массы в западные земли Ирландии, Тоби О’Нила объявили колдуном, за что подвергли сожжению прямо в центре замкового двора, на глазах у изумленного люда, горячо любившего молодого хозяина. Перед самой смертью он проклял всех, кто был так или иначе причастен к этому ужасу…
Джина почувствовала, как комок застрял в горле, мешая дышать. Почему-то именно эта история всегда казалась ей особенно печальной. Она так живо рисовала себе образы, что, казалось, сама присутствовала на казни. Джина с детства представляла на месте Тоби своего друга Стена, ей казалось, что он тоже был несправедливо изгнан из ее жизни. Все казалось таким взаимосвязанным, но таким потерянным и таинственным, что горячее желание ответить на все заданные ранее вопросы захлестывало волной, погружая в пучину мрачных раздумий.
- Ты замерзла…
Заботливые руки Григория легли Джине на плечи, накрывая ее теплым шерстяным пледом.
- Я и не заметила, - охрипшим голосом произнесла она. – Я так задумалась, что и не заметила…
Судорожно вздохнув, Джина почувствовала, как ее эмоции приходят в норму. Она справилась с окатившей ее волной чувств.
- Ребята хорошо повеселились?
- Не то слово, - хмыкнул Воронов. – Ты только завтра их не очень гоняй, хорошо? Им будет – ох как! – нехорошо!
- Договорились, - улыбнулась в ответ Джина и попыталась подняться.
- На завтра обещали солнце, у тебя есть какие-то конкретные планы? – Григорий помог ей пройти до своей палатки.
- Помимо того, что я буду руководить раскопками – никаких. Может только исследую колодец в центре «круга», - они так называли внутренний двор.
- В таком случае я завтра схожу в гости к нашим соседям бельгийцам.
- Да уж, как-то странно, уже почти два дня работаем, а еще ни разу не столкнулись… - хмуро произнесла Джина и опять задумалась.
- Они же парапсихологи! – засмеялся мужчина.
- Но ведь не невидимки!
- Они все там странные, так что не волнуйся.
Джине не о чем было волноваться. Она просто выполняла свою работу.
В кармане завибрировал мобильный. Стив.
Джина нежно улыбнулась и сняла трубку.
_____
* «квадрант» - определенная огороженная территория, предназначенная специально для археологических исследований, раскопок и следственных действий полиции (прим. автора).

- Мистер Ланкин, вам плохо?
Почему именно сейчас голос Мариэтт казался таким сладким и таким нежным?
Стив только покачал головой, не в силах ответить «нет». Хотя, почему же «нет»? Ему действительно плохо. Только что он разговаривал с женой и умудрился с ней поругаться. Или она с ним… Но это не важно. В любом случае, Джина отдалилась от него не только физически, но и эмоционально. И это уже на второй день ее экспедиции.
- Может принести воды? – Стив почувствовал, что девушка чуть склонилась к нему.
Он просто махнул головой, зная, что Мариэтт поймет. Она такая. Если она может работать с мистером Дугласом, «звероподобным ящуром», который не скупится на грубости, то она на редкость уникальный экземпляр.
Вдруг Стиву страшно захотелось посмотреть на нее. Он медленно поднял глаза и увидел ее, несмело улыбающееся, лицо, ее рыжеватые, совсем как у Джины, кудри, ее яркие зеленые глаза. Все казалось таким сказочным, что мужчина не удержался и провел по ее волосам рукой.
Мариэтт не отодвинулась, не отшатнулась. Она продолжала смотреть на коллегу, но уже в ее взгляде не было нерешительности, словно она дождалась того, чего так хотела…
- Проблемы с женой?..
Вопрос был задан осторожно, с придыханием. Стив бы ответил грубостью, он терпеть не мог, когда спрашивали о таком, но в этот вечер ему почему-то захотелось поговорить. А может, его успокаивал это теплый взгляд? Может, Мариэтт могла гипнотизировать, расслаблять?..
- Да, уж, - тихо ответил Стив, понимая, что если уж заговорит, то вряд ли остановится. – Мы с ней разные, как день и ночь, но такие родные…
- Без ночи не настанет день, - неопределенно ответила девушка и присела на краешек стола, аккуратно сложив ладошки на коленях. – Она слишком решительная для вас, простите…
- Она не просто решительная, она с каждым днем становится все более чужой.
Комок в горле мешал произносить слова, но так хотелось говорить, словно он астматик, вдохнувший полной грудью после приступа.
- Она немногословна.
- Она тверда, как камень.
Этот совершенно бессмысленный диалог мог длиться вечно. Обсуждать семейную жизнь можно в разных интерпретациях, особенно, когда срабатывал «синдром попутчика». Но этот «попутчик» был мил и нежен, хотелось просто произносить обрывки фраз, зная, что даже полное отсутствие смысла будет понято так, как оно надо. Это не разговор с женой, когда надо попытаться все объяснить, чтобы не было недомолвок.
- Вам тяжело без нее? – тихо спросила Мариэтт.
Стив просто кивнул. Это правда. Ему не хватает ее сухой улыбки утром, ее сухого «спокойной ночи» перед сном, ее сухого «прости», если она была в чем-то неправа. Только сейчас Стив понял, что вся его жизнь с Джиной была именно сухая.
Он оглядел лабораторию. Мерцающий свет галогеновых ламп резал глаза. Крысы мирно спали под воздействием сильных снотворных. Тиканье приборов раздражало и напоминало похоронный набат. Хотелось бежать из этого места. Куда? В пустую квартиру? Нет…
- Прогуляемся? – спросил Стив, заранее зная, что Мариэтт согласится. Ее взгляд говорил сам за себя.
Девушка кивнула и отошла от стола.
- Я буду готова через две минуты, - тихо сказала она, стягивая белый халат.
Ланкин выглянул в черное ночное окно. Зарядил дождь. Радовало то, что машина стояла в подземной стоянке, не пришлось бы мокнуть. Радовала компания милой девушки. Но не радовало то, что, несмотря на компанию, вечер все равно будет таким же тоскливым и мрачным, как предыдущий.
«Надо просто дождаться звонка с извинениями», - утешал себя Стив.
Но он знал как никто, что Джина не позвонит. Она не признает, что зря наговорила ему резкостей. Она вообще редко признает свои ошибки. А он устал от этого. На расстоянии лелеять в себе ощущение безнадеги легче, чем быть уверенным в том, что через какое-то время Джина придет домой, и они смогут спокойно побеседовать.
Не смогут.
*
Вид хмурой Кристель отвлекал от расчетов. Огюстен несколько раз молча взглянул на нее, но потом не выдержал:
- Да, что стряслось?
Девушка чуть вздрогнула и удивленно посмотрела на руководителя. Она какое-то время молчала, но потом с дрожью в голосе произнесла:
- Мне не нравится здесь, месье Колодье. Страшное ощущение, что кто-то за мной следит, словно я в чем-то провинилась, словно злые духи кишат повсюду…
- Что ты чувствуешь? – Огюстен заинтересовался.
- Постоянное ощущение, что здесь кто-то есть…
- Кристель, здесь помимо нас присутствуют еще и американцы, которые снуют повсюду, как жуки. Шутка ли, у любого может развиться паранойя.
Девушка затравленно посмотрела на Колодье, не веря своим ушам – и это говорит парапсихолог с мировым именем!
- Вы же знаете, зачем вы здесь, месье. Вы знаете, кто вы, так почему задаете такие вопросы?
- Потому что я ученый, а не любитель страшных историй. И да, я знаю, зачем я здесь, но к тебе это вряд ли относится.
- Почему же? – Кристель встрепенулась. – Мои предки – англичане, почему бы мне не быть потомком «проклятых»?
- Не слишком много на себя берете, мадемуазель? – Колодье прищурился. Он был уверен, что слова девушки – абсолютная чушь, просто желание привлечь внимание к своей скромной персоне.
- Вы невыносимы! – всхлипнула Кристель и вскочила. – Вы такой же, как эта Ланкин! Она меня отбрила по счету «раз», когда я пригласила ее к нам на вечеринку, - девушка невольно взглянула в сторону разгулявшихся бельгийцев. - Теперь вы туда же!
- Ты разговаривала с руководителем американской экспедиции? – Огюстен даже выпрямился немного. – И как же тебе это удалось?
- Она гуляла по утесу, - нетерпеливо ответила Кристель и небрежно взмахнула рукой в сторону скал. – Она там рассвет встречала, видите ли…
Ученый выпрямился, пропустив параметр стрелки осциллографа.
- Рассвет?..
Он задумался.
Много лет назад Джи говорила, что будет каждое утро выходить и встречать рассвет, когда найдет Долину. Это прочно засело в его памяти, потому что эта мечта была обоюдной, они все мечтали делать вместе.
- Месье? – осторожно спросила Кристель и испуганно заглянула в его лицо.
- Все в порядке. А где она его встречает?
- Недалеко от своего лагеря, на западном утесе. Там есть выступ, она стоит на нем, повернувшись на восток…
- Спасибо, Кристель.
Огюстен встал и, отключив прибор, измеряющий гигагерцевое пространство, ушел в свой вагончик.
Мысли, одна бешеней другой, буквально отскакивали от черепной коробки и оседали в мозгу, погружаясь все глубже и глубже. Все было похожим на сказочную нереальность, потому что догадки пугали, но были такими волнующими, такими волшебными, что закрывались глаза, и Огюстен сосредотачивался на воспоминаниях детства. Он твердо вознамерился пойти на рассвете на западный утес. Пусть издалека, но он увидит эту женщину, которая, сама того не желая, становилась ему все роднее. Пусть она не Джи, пусть она та самая американка со своим выводком, которая мешается, не дает нормально работать. Он хотел ее увидеть. Хотел запечатлеть тот самый жест, который показался ему таким знакомым, что он долго не мог его забыть.

В вагончике было тепло. Вставать совершенно не хотелось, но будильник на наручных часах противно попискивал и требовал внимания.
Огюстен приподнялся и выглянул в иллюминатор, который служил смотровым окном дорожного трейлера. Солнце только-только показало золотистые лучики, ласково поглаживая каменные стены, окрашивая их в оранжевый цвет. Мужчина встал и потянулся. Он даже перед самим собой не мог признаться, с каким нетерпением он ожидает встречи с этой Ланкин, поэтому так затягивал выход на утес.
Быстро ступая по камням, Огюстен, поднимался на западный холм, стараясь не поднимать шума, чтобы не спугнуть археолога.
Она была не одна. Рядом с женщиной стоял высокий мужчина с длинными черными волосами, который весело улыбался, щуря на солнце глаза. Они мило беседовали, а Ланкин что-то зарисовывала в большом блокноте. Колодье не мог видеть женщину в полной мере, она была чуть отвернута от него. Но и сейчас от него не ускользнула хрупкость ее фигуры, словно она совершенно нечаянно очутилась здесь, а на самом деле она балерина. Колодье невольно залюбовался профилем ученой, отмечая прямой носик, чуть полноватую верхнюю губу…
Вдруг она взмахнула рукой и аккуратно заправила выбившуюся прядку за ухо. Сердце мужчины судорожно прыгнуло и ударилось где-то в районе виска, потому что кровь хлынула в голову. Только Джи заправляла прядь с правой стороны левой рукой. Она когда-то сломала запястье, поэтому ей пришлось на время привыкать к незнакомому движению. Но оно так и осталось привычкой, причиной его шуток.
Страстное желание подбежать к женщине было подавленно еще в момент зарождения. Огюстен, правда, хотел ринуться к ней. Хотя бы, просто спросить, она ли это, но его останавливало присутствие этого мужчины.
«Нет, мне надо время» - вторил разум, заставляя Огюстена вернуться в лагерь.
Мужчина подчинился внутреннему голосу. Не время. И не место.
Зато в лагере работа кипела вовсю.
- Стен! – Ренье перепрыгивал через камни, радостно размахивая лентой с показаниями осциллографа. – Мы засекли сигнал во внутреннем дворе замка. Надо пойти туда, обследовать лучше, потому что стрелка прямо зашлась, когда я направил прибор в ту сторону…
- Там американцы, - все еще не выйдя из шокового состояния, тихо произнес Огюстен.
- Ну и что? – удивился уфолог.
- У них все поделено на «квадранты»…
- Ну и что?! – повторил Ренье уже более нетерпеливо. – Они что, выкупили землю? Зайдем, скажем, что ненадолго, измерим показатели и свалим, как ни в чем не бывало!
- Да, правильно…
Колодье не мог прийти в себя. Открытие потрясло его настолько сильно, что он не мог говорить. А это плохо. А это потеря выдержки, выработанной с годами.
- Эй, Стен, ты сам не свой, - вкрадчиво сказал Ренье и легко ткнул друга в плечо.
- Да? – он взглянул на приятеля и рассеяно улыбнулся. – Хорошо… Сколько человек необходимо для замера?
- Пять. Ты, я, Кристель и еще два человека на обслуживание прибора.
- Сколько надо времени на сборы?
- Пятнадцать минут…
- Вперед, - решительно сказал Огюстен и выпрямился, приводя мысли в порядок. – Кристель, переговоры с руководством американской экспедиции ты берешь на себя!
«Трус! Жалкий трус! Но с другой стороны, а если это Джи? Я же кинусь на нее! Нет… Надо держать себя в руках. Со мной подчиненные»…

- Мадам Ланкин? – Кристель боялась подойти к этой женщине, но, видимо, та была в хорошем расположении духа.
Американка стояла под брезентовым шатром и делала какие-то записи на своем ноутбуке. Она переговаривалась с кем-то на верхнем ярусе «квадранта», улыбаясь и шутя. Как раз в этот момент Кристель и подошла.
- Мадам Ланкин? – повторила она уже смелее, видя, что археолог не раздражается.
- Да, мадемуазель Фуазье? – кивнула та.
- Мы бы хотели предупредить вас о том, что нам надо поработать во внутреннем дворе замка.
Женщина немного задумалась.
- Боюсь, это невозможно, - твердо сказала она. – Я как раз собиралась исследовать один объект, который там находится, поэтому внешнее вмешательство недопустимо.
- Но, мадам…
- Попробуйте перенести свои работы на более подходящее время.
Кристель понимала, что свою задачу она не выполнила. Так уж получилось, что американка была права – они первые заняли эту позицию.
- Это не ваша собственность! – послышался громкий возглас Колодье. Кристель почувствовала, как гордость за него поднимается в душе. Она знала, что кто-кто, а он точно отстоит честь их команды.
- На время исследования, да будет вам известно, эта территория принадлежит Соединенным Штатам, и это закон. Может, вы не в курсе…
Кристель видела, как Ланкин вглядывалась в закрытое наполовину солнечными очками лицо Колодье, нервно теребя шнур от компьютера. Вся ее выдержка разом испарилась, как только Колодье заговорил. Вот это мужчина!..
- Я в курсе, Джи.
Кристель сначала не поняла, что он сказал. Но это странное придыхание, с которым было произнесено имя женщины, это медленное движение руки, снимающей солнечные очки, эта улыбка…
- Стен?..
Ланкин выронила ручку, которой нервно постукивала по краю стола. Она стояла перед Колодье с широко раскрытыми глазами. По вздутой голубоватой жилке на шее было видно, что она задержала дыхание, не в силах ни говорить, ни дышать.
- Я.
Огюстен спокойно кивнул. Но Кристель видела, как сжимались его кулаки, как согнулось колено, словно он пытается остановить бег.
- Это ты!
Женщина не выдержала первая. Она быстро рванула к Огюстену и крепко прижалась к нему всем телом.
Они просто стояли, обнимая друг друга и что-то друг другу шепча.
А обе команды смотрели на эту пару, разинув рты.
Никто и подумать не мог, что их руководители могут быть способны на такое проявление чувств.

Джина понимала, что если она еще через секунду не сделает вдох, то упадет на землю прямо к ногам человека, о встрече с которым мечтала долгие двенадцать лет. И произойдет все это на глазах у изумленной публики.
Она узнала его сразу. И не важно, что он изменился так, что не осталось практически ни одной знакомой черты. Она узнала этот лукавый прищур, аквамариновый блеск глаз, непослушные локоны, а еще руки – тонкие, с продолговатыми ногтями. Эти руки она бы не забыла никогда, они всегда поддерживали, когда нужна была поддержка, они всегда утешали, когда нужно было утешение.
Джина чувствовала, как сердце громко отстукивало бешеный ритм в висках, глазах, ушах, - везде, где только могло стучать так, чтобы притуплялось восприятие окружающей действительности. Джина ощущала себя Алисой в стране Чудес, все казалось таким нереальным, нет, даже сюрреалистичным.
Вот ведь какая ирония – интуиция ее подвела. Джина ничего не почувствовала утром (как бывает обычно), ничего такого, что могло бы означать какой-то поворот, что-то… иное, и день начинался довольно обыденно.
Григорий предложил проводить Джину на утес. Она же, относясь к нему как к старшему брату, нет, скорее, как к дяде, сразу согласилась – Воронов был единственным мужчиной, присутствие которого она могла терпеть сколько угодно, даже Стив не заслужил такой привилегии. Он все время поглядывал куда-то в сторону, задорно улыбаясь, чем страшно отвлекал Джину от работы над набросками местности. Но тогда она не могла оторваться от своего альбома.
А теперь… А теперь она смотрит в глаза Стену. Ее Стену.
И этот Огюстен Колодье и есть ее Стен. И он достиг Долины в одно время с ней. Он знает, что она выполнила обещание, данное ему в день их расставания. И он тоже сделал все, чтобы прийти к их заветное мечте…
- Стен? – только и смогла произнести Джина сквозь пульсирующий шум в голове.
- Я, - просто ответил он, делая неловкое движение, пытаясь сдержать порыв.
- Это ты!
Джина и не думала о том, что обе команды смотрят во все глаза, ловя каждое движение своих руководителей. Она не думала о том, что все может выглядеть, по крайней мере, нелепо. Ей вообще было все равно.
- А ведь я знал, что это ты, просто поверить не мог, представляешь? – горячо шептал Стен ей в самое ухо, крепко прижимая женщину к себе. – Смотрел на тебя, ловил каждое движение, а не верил…
- А я увидела тебя на аэродроме, подумала – мираж, а это был ты!..
- Представь, столько лет порознь, а встретились здесь. Это волшебство какое-то!
- Господи, Стен, как же здорово, что мы наши друг друга! – воскликнула Джина и крепко прижалась к другу, словно боялась опять его потерять.
Они бы еще долго так простояли, шепча друг другу радостные нежности, если бы не громкий смешок со стороны каменной стены замка.
- Господа, мы, конечно, рады за вас, но, может, вы объясните, что здесь произошло, раз мы стали свидетелями этой трепетной сцены?
Насмешливый голос на фоне гробовой тишины, моментально воцарившейся в периметре, сразу же привел Джину в чувство реальности. Она осторожно отстранилась от друга, взглянув в его глаза, будто умоляя понять, что они неправильно себя ведут, и посмотрела на собравшихся.
- Я думаю, нам с месье… Колодье, - она непонимающе посмотрела на Стена, но потом, дождавшись его кивка, который словно говорил: «Потом объясню», продолжила, - надо кое-что обсудить. А вы, - она обвела всех строгим взглядом, - осмотрите «круг» и колодец. К вечеру я собираюсь в него спуститься, поэтому, господа парапсихологи, будьте любезны, не задерживайте исследования.
- Вы разрешаете? – почти шепотом спросила мадмуазель Кристель, которая прибывала в глубоком изумлении.
Ланкин не смотрела на девушку, но знала, что та просто-таки сверлит ее взглядом. У Фуазье неприятно дрожал голос, когда она задавала свой вопрос, а это значило, что подругами им точно никогда не стать. Что-то подсказывало Джине, что Кристель еще заявит свои права на внимание Стена.
Поэтому она медленно повернулась к девушке и с улыбкой произнесла:
– Эта земля - не моя личная собственность, поэтому вы можете провести необходимые вам работы, если пообещаете не нарушить установленную конструкцию, - Джина указала на невысокую клетку, которая словно поддерживала каменные стены колодца.
- Нам нужно сделать всего несколько замеров, - подняв перед собой осциллограф, сказал Ренье и заговорщитски подмигнул Колодье.

- Господи, Стен, я поверить не могу! – Джина не сводила глаз с друга, все еще не веря своим глазам.
- Я, представь, тоже, - широко улыбнулся Колодье.
- Но… как? Почему ты не Стен Риз, а Огюстен Колодье? Почему… откуда у тебя шрам? – тихо спросила Джина, аккуратно ведя пальцем по щеке.
Каждое ее прикосновение к его коже, каждый взгляд в его глаза вызывали такую бурю чувств, такую нежность, что у Джины срывалось сердце, хотелось плакать, кричать о своем счастье. Она даже забыла на какое-то время, что она Ланкин – замужняя женщина, археолог, одна из самых серьезных ученых. Джина словно вернулась в детство, в те времена, когда можно было вот так дотрагиваться, улыбаться и быть счастливой уже от того, что Стен рядом.
- Ой, Джи, это длинная история, - произнес Стен, подмигивая ей. – Стеном я перестал быть, когда понял, что тебя не вернуть, как и мое прошлое. Огюстен – это мое настоящее имя с рождения, просто в Америке меня мама звала Стеном, а во Франции это имя не признали. А Колодье я по отцу. Боюсь показаться ханжой, но фамилия Риз вряд ли принесла бы мне тот успех, что я получил в Европе, имея фамилию отца, понимаешь?
В его виноватом взгляде читалось искреннее сожаление. Джина понимающе кивнула.
- Ничего, это в прошлом…
- Я искал тебя! – неожиданно выпалил Стен и схватил Джину за руки. – Я писал тебе. Настойчиво, долго, но каждый раз письма возвращались с пометкой «адресат указан не верно», понимаешь, как я нервничал? А потом отец… В общем, я с ним поругался, сильно поругался. И уехал к тетке в Брюссель. Оттуда я уже поступал в Сорбонну. И я все равно не переставал о тебе думать!
- Господи, ты кричишь и сбиваешься, как подросток, - насмешливо прервала Стена женщина. Она опять обняла его. - Как же я скучала! Я все слезы выплакала! Меня папа даже в Уганду к матери забрал. Там меня уже взял под свое крыло Григорий Воронов, это он натолкнул меня на мысль, где искать Долину. Я уже лет с тринадцати знала ее возможное расположение… О, Стен, а почему ты стал парапсихологом? Почему не археологом?
- На это была масса причин. Во-первых, история в книге, написанной моей мамой, была о каком-то проклятии, если ты помнишь. Когда я учился в Сорбонне, мне рассказали, что в Аттенрае исчезают люди, редко, но метко. Предположительно они как-то связанны с этой всей историей с алхимиками, потому что, исследовав возможные связи, я выяснил, что все эти люди являются дальними родственниками, понимаешь?
- Ну, примерно, а вторая причина?
Стен хмыкнул:
- Я не поступил на факультет археологии…
Джина рассмеялась. Вот ведь причина!
- Стен, я скучала, - тихо сказала она, когда приступ смеха закончился. – Почему ты меня не искал?
Стен вмиг стал серьезным и внимательно посмотрел на женщину.
- Как ты можешь такое говорить? – он чуть склонил голову, пытаясь заглянуть в ее глаза еще глубже, касаясь самой души. – Я искал. Два года искал, а потом понял, что тщетно. Отец запретил даже имя твое упоминать, видя, как мне было плохо. Все изменилось за это время, Джи. Ты тоже не очень старалась…
Джина почувствовала, как сдавило грудь. Она и правда не искала. Она думала, что он найдет ее.
- Я надеялась, что ты меня найдешь, - озвучила Джина свои мысли.
- Да, и для этого ты вышла замуж, - грустно улыбнулся Стен.
- Да…
Очарование встречи пропало так же внезапно, как и возникло, как только они встретились взглядами.
Джина поняла, что она никогда не переставала любить его – своего дорогого друга. Она не любила Стива, хоть и уважала. Но вот это ощущение легкости, ощущение чего-то родного всегда преследовало ее, и Джина не могла объяснить причину этого явления. А сейчас, когда Стен стоит перед ней, печально глядя ей в глаза, Джина понимает, что все делала зря. Зря не пыталась его найти, зря вышла замуж, зная, что все еще любит друга детства. Но с другой стороны, все это было иллюзией. Что такое воспоминания детства? В двенадцать, да и в пятнадцать лет найти старого друга очень сложно, особенно, если он пропал где-то на другом континенте, а ты сама переехала. Искать… Кого? Где, черт возьми?!
- Стен! Я вышла замуж, потому что я хотела выйти за своего мужа замуж. Это не сложно! Мы не искали друг друга, потому что не смогли бы найти. Но ведь потом, когда мы повзрослели, когда о нас начали писать, почему тогда ты ничего не предпринял?
Колодье посмотрел на Джину, немного помолчал и отошел в сторону толстой каменной стены. Он медленно провел по ней рукой, словно погладил что-то очень ценное, а потом спокойно сказал:
- Я перестал. Перестал искать. Решил отпустить тебя…
- Вот видишь? – сокрушенно произнесла Джина, пытаясь сдержать слезы, которые навязчиво просились наружу. – Мы отчаялись. Перестали… А теперь что? Будем работать вместе?
- Хорошая мысль, - к Стену вернулась прежняя веселость. – И как же мы будем работать?
Джина поняла, что сейчас не время рассуждать о том, кто прав, кто виноват. Надо просто наверстать упущенное время.
- В колодец спускаюсь я. Первой. А потом разберемся.
- По рукам? – Стен протянул ладонь для рукопожатия.
- По рукам!
Они опять обнялись.

Весь день прошел под колоссальным впечатлением от произошедшего. Ребята из команды Джины Ланкин не сводили любопытного взгляда со своей руководительницы. Только Сара и Грег подошли к ней после обеда и спросили, кем для нее является Колодье.
- Он друг, с которым мы потерялись еще в детстве. История длинная и очень скучная, поверьте, - отмахнулась Джина.
Но, судя по выражению на лицах подчиненных, она никого не убедила. Но это она оставит на потом, ей все равно придется им что-то объяснить, потому что по-другому было бы нечестно.
День близился к вечеру. После ухода бельгийских ученых, Стен подошел к Джине и сказал, что придет чуть позже. После того, как обработает полученную информацию. А глядя на лицо его друга, Ренье, можно было сделать вывод, что они получили ее достаточно. Джина слышала, как радостно повизгивала Кристель, и как захлопал в ладоши сам Колодье. Только потом Ланкин заметила, что Фуазье стало плохо. Девушка побелела и чуть качнулась, именно из-за этого бельгийцы так быстро покинули «круг».
Но ничего. У Джины еще остается достаточно времени для того, чтобы исследовать колодец.
Конструкция крепления строп и поддержки была надежной, как у альпинистов. Чарльз Герих тщательно все проверил перед тем, как Джина начала спуск.
Подняв черепичную крышку строения, Джина заглянула внутрь, посветив туда фонариком. Воды в нем не было. А если и была, то очень глубоко, потому что земли тоже не было видно, что и позволило ученой сделать такой вывод.
Надев на себя специальный пояс со страховкой и, ступив на край колодца, Джина обернулась и увидела, что к ней с решительным видом шагает Кристель.
- Миссис Ланкин! Постойте! – ее приятный французский акцент уже не казался таким приятным, в голосе сквозила едва скрываемая злоба.
- Мадемуазель Фуазье, я, конечно, была бы рада с вами побеседовать, но мне некогда, - и Джина недвусмысленно указала взглядом на спутанные стропы страховки.
- Чего вы добиваетесь? – неожиданно заявила девушка.
Джина опешила. Даже рот раскрыла от удивления.
- Вы с ума сошли? – тихо спросила она, боясь, что их разговор может привлечь слишком много внимания.
Тем более в свете последних событий, Джина итак находилась в центре этого самого внимания.
- У нас может пропасть вся работа, если вы будете вмешиваться в наши дела! Огюстен сказал, что мы начинаем с вами сотрудничать. О каком сотрудничестве может идти речь?!
- Интересный поворот, милая, - прищурилась Джина. – С каких это пор месье Колодье стал для вас просто Огюстеном, и с каких это пор вы обсуждаете его распоряжения? – Фуазье незачем было знать, что Джина и сама не в курсе его решения.
- Не подходите к нему! – взвизгнула Кристель, белея еще сильнее. На лбу появилась испарина, глаза лихорадочно блестели. – Вы мешаете ему работать! У нас очень плотный график!
- Как и у нас, - спокойно ответила Джина, сурово глянув в лицо француженки. – Поэтому попрошу отойти, потому что мне надо спуститься туда, - она указала на дно колодца, - и выяснить все, что касается наших исследований. А это уже не ваше, простите, дело. Всего доброго.
Джина отсалютовала Кристель и ступила на камень, чтобы начать спуск.
Кинув последний взгляд на девушку, Ланкин заметила, как у той почернели глаза, словно гнев уже завладел не только ее душой, но и телом, разлившись тягучим сургучом в голубых роговицах.
«Ничего, успокоится!» - сказала себе Джина и сделала движение вниз.
Перебирая ногами по отвесной стене, женщина крепко держалась за трос, пытаясь подавить растущую панику. Она не любила такие узкие темные пространства. Но в работе археолога-антрополога не было ничего такого, что могло бы испугать ее настолько, чтобы все бросить. Вот и сейчас она спускалась, ступая по выступающим камням, освещая стены фонариком, прикрепленным к голове.
Вдруг сверху послышался подозрительный треск. Джина спустилась не настолько глубоко, чтобы не понять – рвется трос. Трос со стальными нитями.
Чувстсвуя, что она начинает спускать быстрее, чем раньше, Джина попыталась ухватиться за стенку колодца. Не помогло.
Веревка оборвалась настолько неожиданно, что Джина даже не успела вскрикнуть. Падая, она услышала визгливый вопль Кристель:
- Джина! Месье Воронов! Она упала в колодец!
«Сука!» - пронеслось в голове Ланкин как раз перед тем, как она больно ударилась о ледяную воду.
Погружаясь все глубже за затянутым на поясе стальным карабином, который послужил грузом, камнем на шее, Джина пыталась грести вверх из последних сил. Но холод, проникший в каждый уголок слабо защищенного тела, сковал любые движения.
«Досадная оплошность», - мелькнула мысль прежде, чем вместе с погружением на дно колодца Джина погрузилась в зловещую черноту небытия.

---------------------------------------------------------------------------------------
Жду ваших комментариев, дорогие Друзья. Они очень важны для меня, как и для любого другого автора, пытающегося писать что-то серьезное. Без вас - никуда!