1 глава. Папа. Я приехала в школу пораньше, все-таки желание увидеть Эдварда преобладало желанию спать в кровати. Хотелось посмотреть в его прекрасные изумрудные глаза, поцеловать его теплые губы, запустить пальчики в его шелковистые волосы. Я люблю в нем все. Я его люблю, люблю больше жизни своей, больше всего на планете. Там где он – рай. Я дышу им, я хожу по Земле ради него, я им живу. Живу каждыми моментами с ним, храню в памяти все его прикосновения, все его слова. Он – просто для меня всё! Раньше я не верила в любовь, не верила в рай на Земле, но теперь я верю и живу этим. Любовь – не то, что пишут в книгах. Её не описать, не передать словами. Можно только чувствовать. Передать взглядом, прикосновениями, поцелуями любимому человеку. Я люблю Эдварда, люблю его пронзительные зеленые глаза, его теплые и мягкие губы, его прикосновения, как будто я для него самое хрупкое существо во Вселенной, его страстные и в тоже время нежные поцелуи, его взгляд, говорящий о многом и его прекрасную душу.
Я вылезла из своей машины и увидела Вольво Эдварда. Значит он уже здесь. Сразу появилось желание его поцеловать и запустить пальчики в его мягкие локоны. Я пошла в школу, по пути, встречая много смеющихся школьников, и некоторые из них показывали на меня пальцем. Я нахмурилась. Что вообще здесь происходит? Надо найти Эдварда или Элис. Я шла по коридору и все еще слышала хихиканье за спиной, какого черта тут происходит? Я нашла их повод для смеха. Мой повод для отъезда. Мой повод для того, чтобы провалиться под землю. Передо мной висел плакат, и там я была обнажена, частично. Я лежала на животе и у меня была обнажена спина, а мою попу прикрывало одеяло, и то кусочек было видно. А внизу было написано «Ты проиграл, Джеймс. Эдвард». Я чувствовала себя униженной и грязной. Мне казалось, что все, что есть внутри – любовь к Эдварду, куда-то делась, уступая место новому всепоглощающему чувству – ненависти.
- Он никогда тебя не любил, малышка Свон, - я услышала за спиной противный писклявый голосок. Я медленно повернулась, и увидела ухмыляющуюся Лорен и её псинку Джессику.
- Я была, когда Эдвард и Джеймс заключили спор. Если выиграет Джеймс, то Эдвард должен пробежать голым от школы до ближайшего магазина, а если выиграет Эдвард, то Джеймс должен был публично признаться, что он гей. А причина спора – ты. Если Эдвард выиграл бы, а он выиграл, то он должен предоставить доказательства и предоставить всей школе, – слишком слащаво сказала Джессика, а Лорен в ответ рассмеялась:
Я чувствовала, что по щекам катятся слезы, я не пыталась успокоиться, просто не получилось. Вот злая шутка: ты пытаешься успокоиться, но слезы продолжают стекать градом по щекам, как будто не ты их контролируешь, а они сами по себе. Может так и есть? Кто знает, какие причуды ждут нас от человеческого организма.
- Ой, да Свон влюбилась, влюбилась в нашего бабника, - с притворным ужасом сказала Лорен и услышал сзади хихиканье, осталась, удовлетворена своим сарказмом.
Я до сих пор не могу поверить в то, что Эдвард предал меня. Тот Эдвард, что всегда был нежен со мной. Тот Эдвард, что твердил слова о любви. А я наивная, подумала, что это настоящая, искренняя любовь. Без доверия – нет любви. Без любви – нет нас. Эдварда и Беллы. Я такая жалкая, ведь я до сих пор хочу его видеть и услышать от него, что это неправда и что он меня любит всем сердцем, но я жалкая, жалкая.
- Ты не достаточна, хороша для него, Свон, ты пустышка, - выплюнула мне эти слова Лорен. Я больше не могла сдерживаться, я просто развернулась и пошла отсюда, подальше от смеха за спиной, подальше от этой уже ненавистной для меня школы, подальше от Эдварда.
- БЕЛЛА! – позвал знакомый голос за спиной, но я не слушала, я продолжала идти, смахивая слезы, которые снова катились по моему лицу. Коснувшись ручки машины, я почувствовала тепло у себя на плече. Эдвард. Неужели ему мало? Мало того, что я униженна, он добить хочет? Моя и без того низкая самооценка опустилась ниже плинтуса. Я ничтожная, наивная дура, дура, дура…
- Белла, - выдохнул Эдвард. Я повернулась к нему и пыталась придать больше равнодушия себе, но у меня это плохо получалось. Мне больно, морально, физически. Душа умирает, сердце плачет. Что, ему мало?
- Чего тебе, Каллен? – холодно спросила его я. – Мало унижений? Поздравляю, мне их по гроб жизни хватит. А тебе я вижу мало, мало того, что меня обнаженной увидет весь Форкс.
- Белла, просто выслушай меня…- мне показалось или у него в глазах промелькнула боль? Нет, мне показалось. Он отличный актер, дорога ему на Бродвей.
- Браво Эдвард. Ты звезда театра прям. Ну, удачи тебе. Тебя ждет сцена, - я хлопнула в ладоши и развернулась к машине. Я открыла дверь, уже было хотела сесть в машину, но у меня не получилось, потому что Эдвард грубо развернул меня к себе.
- Нет, Белла, ты меня выслушаешь, - он сильно сжал мое плечо. Уверенно завтра будут синяки от его пальцев, напоминание о сегодняшнем дне. Я поморщилась, но Эдвард не ослабил хватку.
- У тебя минута, а дальше, я уезжаю, и ты меня не останавливаешь, - прошипела я.
- Белла, выслушай меня
- 50 секунд…
- Упрямая, - пробормотал Эдвард скорее себе, чем мне. – Белла, ты же знаешь, что я тебя люблю. Больше жизни своей, да что там своей, больше всего на Земле.
- 40 секунд…
- Белла, поверь мне, что я ничего не вешал в школе…
- 30 секунд…Эдвард, не тяни кота за хвост. Говори, все прямо! – разражено сказала я.
Я не верила ему, я не хочу ему верить. «Предал один раз, предаст еще» - мысленно повторяла я снова и снова.
- Белла, да, спор был, но я отказался уже давно, когда понял, что люблю тебя, не могу жить без тебя, да я вообще не представляю себя без тебя. Белла, ты же мне веришь. Я знаю, – я отвела взгляд. Его пальцы коснулись моего подбородка, и он поднял его, заставляя смотреть ему в глаза. – Я люблю тебя, Белла, – он коснулся пальцами моих губ, чуть приоткрывая их. Может быть, я буду жалеть из-за того, что скажу, но я не могу позволить так со мной поступать. Я закрыла и открыла снова. Эдвард все это время пристально за мной наблюдал.
- Эдвард, убери от меня свои руки. Ты идиот! Заставил меня влюбиться в себя. Пообещал горы свернуть, достать луну, а что, что я получила? Унижение да боль. Ты…я тебя ненавижу и все же люблю. Ты вообще не достоин любви, самовлюбленный павлин. Ты любишь азарт, любишь пари, ведь так? Но пойми, я человек, не игрушка. Меня нельзя купить, продать, поспорить на меня нельзя. Ты один из этой чертовой элиты, которые только и умеет, что издеваться над всеми. Ты не поймешь, каково мне, да и зачем тебе понимать? Ты никогда, никогда не был унижен. Я чувствую себя грязной. Я как дура, да почему как? Я и есть дура, я тебе доверилась, открылась, но тебе начхать на все. Иди ты на хрен, Каллен, - прокричала я и, развернувшись, села в машину. Уехала подальше от него. Мне было все равно на то, что за этой сценой наблюдала вся школа. Мне все равно на Эдварда. «Не все равно», - говорило сердце. Да, люблю этого подонка, но и ненавижу!
Я проснулась от собственного крика. На протяжении вот уже как четырех лет, мне снится один и тот же сон. Тот поступок Эдварда. То унижение. Я никогда этого не забуду, хоть и пыталась. Просто не получается. Этот сон как надоедливая муха, которая никак не отвяжется. Каждую ночь я плачу, кричу. Элис даже записывала меня на прием психолога, но это не помогало. Это просто не отпускает меня. Я, конечно, знаю, что без прошлого нет настоящего, ну а без настоящего будущего. Но это прошлое, мешает мне жить. Я думала, уеду из Форкса, и все будет хорошо, но это было только начала всех моих страданий. Первые несколько недель пребывания в Сан-Франциско (в дальнейшем С-Ф) я почти не ела и была бледнее снега. Но потом приехала тетя Эсми и накричала на меня. Она знала о ребенке и просила меня подумать о нем. С того момента я, наконец, начала думать и о малыше. Ведь он не должен был по моей вине умереть, я бы этого точно не пережила.
Дальше они мне помогли со сменой фамилии, я не хотела, чтобы меня нашел Эдвард. Да и вообще я думаю, что он вот уже как 4 года учится и бегает за каждой юбкой. Вот такая у него природа бабника. Зачем ему я, влюбленная в него дура с ребенком? Я вообще не могу представить, чтобы Эдвард остепенился. Скорее апокалипсис произойдет, чем у него будут серьезные отношения.
Мне казалось, что со временем кошмары прекратятся, но нет, они продолжают допытывать меня четыре года. Врач говорил, что из-за частых стрессов, я могу навредить ребенку, и я принимала снотворное, но ничего не помогало. Слава богу, прошло все без осложнений и малыш здоров.
Наверно, раньше я себя бы не представила матерью, но вот уже моей малышке 3 года и я справляюсь. Как я и говорила Эдварду в письме, я назвала девочку Элизабет. Она очень похожа на него. Я точно унесла частичку его с собой. И она всегда напоминает мне его: бронзовые кудри, зеленые пронзительные глаза, прямой носик и четко очерченные губки.
Из раздумий меня вывел детский плач, и я сразу пошла в комнату Лиззи. Я застала её сидящей и потирающей глазки. Я подошла к ней и, нагнувшись, достала её из кроватки.
- Тихо, малышка, все хорошо, - я успокаивала её, держа на руках и расхаживая по комнатке.
- Мама?
- Да, малышка?
- Мамуля, а где папа? – спросила Лиззи своим тоненьким голоском. Моя малышка как раз в возрасте «почемучки» и задает много вопросов. Но что мне ответить на этот вопрос? Лиззи, я ушла от твоего папы, потому что он меня предал или я сбежала?
- Лиззи, он живет не с нами, - как можно спокойнее сказала я, вспоминая сон.
- Почему? – казалось, что Элизабет снова заплачет, а я этого не могла допустить. Я погладила её по головке и прижала её к себе, чтобы она не видела моих слез:
- Малыш, он не может. Он хочет, но не может, - по моим щекам текли слезы. «Он не может» - я прокручивала в голове у себя эти слова много раз и слезы снова градом стекали. Он не может, но и не хочет. Не хочет. Зачем ему ребенок? Обязанности? Обуза?
Лиззи заснула у меня на руках, я её положила в кроватку и пошла в свою комнату.
Я прислонилась к спинке кровати и обняла подушку. Слезы никак не останавливались.
- Я не люблю, не люблю его. Не люблю, - шептала я снова и снова.
Я закусила подушку, чтобы никто не услышал моих криков. Почему мне больно? Почему он не со мной? Почему он предал меня? Почему боль от разлуки сжимает грудную клетку, заставляя сердце биться вхолостую. Мне кажется, что я потеряла себя. А я – это он. Без него нет меня, нет смысла моей жизни. Для чего я живу? Разве можно жить без сердца, а сердце там, где он. Люблю его, все еще. Я не могу его ненавидеть, потому что люблю. До сих пор помню его кривоватую улыбку, от которой мои колени подгибались, его изумрудные глаза, которые заглядывают в самую душу. Вечный «беспорядок» на голове, его безупречное тело. Помню, его сосредоточенное выражение лица, когда он исполнял колыбельную на фортепьяно. Запах, который одурманивает, его красивый мелодичный голос. Помню всего его! Мое сердце навечно отдано в его руки. Он должен был о нем позаботиться, оно хрупкое, но от сердца ничего не осталось. Он его не удержал, уронил, разбил. Остались осколки, которые невозможно собрать, склеить.
Новая истерика поглотила меня, и я крепко вцепилась зубами в подушку, заглушая крики от боли. Боли в сердце, во всем теле. Мне казалось, что мне наносили многочисленные удары в сердце, и боль отдавалась во всем теле. Голова просто раскалывалась на части. Говорят, нет испытаний, которые человеку не суждено перенести. Почему я не могу? Меня что-то разрывало изнутри. Слезы без остановки катились по щекам, подушка порвана зубами.
- Белла, тихо, успокойся, не плачь, - как будто сквозь стекла донесся голос. Я чувствовала тепло, маленькие ручки гладили меня по голове.
- Милая, все будет хорошо, не плачь, мы справимся, - я повернулась и увидела Элис, у которой самой были слезы. Она плачет из-за меня. Я причиняю ей боль, я не могу так, так нельзя. Нельзя, чтобы моя малышка Эли из-за меня плакала. Такое создание, как Элис, не может плакать. Она мой сказочный эльф, а эльфы не плачут.
Я обняла свою сестру и снова заплакала оттого, что всем причиняю боль, в том числе и самой себе. Почему нельзя жить счастливым? Не бояться ничего?
- Вот увидишь, мы справимся. Мы пройдем через это вместе. Я всегда буду рядом, - это были последние слова, что я слышала перед тем как уснуть.
как всё грустно началось(( 
