alors, voila.
La suite tant attendue
(Ну, вот, долгожданная прода) Глав, недописанных, еще пока нет. Зато теперь неожиданный поворот событий. Эдвард идет к Джейкобу за советом. Джейкоб Блэк - не тривиальный волк с семьей, "начальником" и любовью к молоденькой любимице вампиров. Впрочем, все кокнретно вам расскажет сам Эд.
Тишина….
Крики испуганных птиц, хруст сучья под ногами, свист ветра и звонкий запах цветов.
Я хотел бы жить в такой тишине…
Добраться сюда было не так-то просто человеку. Хижина, маленькая, но крепкая, приютилась в самой глуши темного леса. Невидимая ни днем, ни ночью, будто б в ней жил не человек.
Худенькая, с провалившейся крышей и оторванным замком.
Зачем-то рядом, в ближайших десяти метрах, вся трава усыпана песком. Глупость.
Джейкоб Блэк.
Совсем недавно у нег погибли родители. Сколько ему было? Вроде 15. Коренастый паренек с широкими плечами, темными веселыми глазами.
Сначала спивался, а потом вообще ушел в лес.
Замкнулся в себе.
Пиво, сигареты и кровь по ночам.
Он был как я.
Такой же безжалостный… правда, изводил зверушек, а не людей.
Такой же брошенный, только у него остались две кузины и единокровные братья в резервации.
Такой же молодой, но повзрослеть ему посчастливилось гораздо раньше, чем мне.
Кажется, я его любил.
Патологическая любовь.
Любовь, основанная на удовлетворении… на суровом дерзким взгляде в его сторону, на тупом понимании того, что, вот, есть человек (или просто существо), которого природа тоже не пощадила, которому живется хуже, чем мне.
Он чувствовал боль, но не был человеком.
Он был силен, но не умел применять свою силу во благо.
Он мог любить, но у него не было объекта для любви.
Он был как я.
Кроме патологической любви, я испытывал к нему и просто дружбу.
Хороший паренек. Милый ребенок. Смешной. И честный.
Шут. А шутам, как полагается, дана власть говорить правду в лицо.
Тишина….
Крики испуганных птиц, хруст сучья под ногами, свист ветра и звонкий запах цветов.
Я хотел бы жить в такой тишине…
(…)
- Пиявка прикатилась…
Он лежал на песке рядом со сломанной скамейкой около засохшего дуба.
Голый торс, порванный штаны, сигареты в губах и закрытые глаза. Идеальная жертва.
- Не зазнавайся, щенок.
Я плюхнулся рядом.
Дружба… ненависть… он был моим врагом. Вампиры и оборотни воюют сотни лет, а мы подружились.
Это нельзя назвать дружбой, всего лишь взаимопонимание, основанное на взаимном оскорблении.
Я любил Джейка.
Любил этот ужасный, потный запах его тела.
Гадкий, напоминающий нестиранные неделю носки. Запах псины.
Любил этот ужасный, потный запах его тела. Запах, который меня морщиться каждый раз, когда расстояние между нами сокращалось до минимума.
Запах, который не позволял мне укусить эту дворнягу. Даже сама мысль прикоснуться к его телу мне была противна… иначе паренек давно бы уже валялся грудой костей на дне ближайшего озера.
(...)
- Кто она?
Я не ответил.
- Белла Суон, кто она?
Мое тело мягко опустилось на песок. Я тоже закрыл глаза и искусственно вздохнул.
- Слушай, кровопийца, это мой лес, мой городок. Я тут все знаю.
Щенок открыл наконец-то глаза, неуклюже повернулся ко мне, обрызгав песком.
- Человек. Она человек….
Он заткнулся, тупо опустил взгляд с моих глаз на мои плечи.
Ребенок… слишком взрослый ребенок… Он не знал смысла любви. Не знал суть ненависти. Только мог полагаться на свои эмоции.
Улыбнулся и пустился в рассуждения, сев и согнув спину колесом. Когда-нибудь я с радостью разгрызу эту спину.
- Да… бледнокожий труп влюбился в бледнолицую принцессу… Как необычно… Только вот загвоздочка: у нашего трупа и сердца нет – есть только небольшой каменный сосуд, покрытый пылью за долгие годы убийств– он и любить-то толком не может… Как жаль.. их бы ждало великоебудущее…
- Заткнись.
Мне нравилось, что он говорит.
- … но теперь трупу придется искромсать девушку на кусочки, ведь иначе…
- Заткнись, щенок, повторять не…
Я любил его пугать.
- …. Иначе каменное сердечко – которое и биться-то не может – наполниться яростью, и пострадает весь город…
Я вскочил не ноги. Но желания разорвать нахала на куски не было…
Он ребенок.
Слишком умный ребенок.
Он шут, и больше ничего.
А шутам, как полагается, дана власть говорить правду в лицо.
Секунду… и рассмеялся.
Я смеялся долго, протяжно, не стараясь даже создавать видимость, что дышу.
Смеялся, будто у меня была истерика.
А ведь он был прав.
Я не мог любить Беллу… я просто бы не способен на такие чувства. Чтобы любить, нужна душа… так?
У меня ее не было.
Не было и нет.
Но… но тогда что же это за чувство, что это за яд, проникающий внутрь меня, прожигающие замерзшие органы, заставляя их чуть ли не возобновить свою работу…? Кто я теперь? Что за чудовище, пытающееся себя погубить любовью?
Но я не хотел убивать.
- Раз ты уже встал, сбегай мне за бутылкой пива, только из холодильника бери, забродившую теплую жижу пить не хочу.
Пока все.
) 
