//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

Я люблю его безумно. С того самого дня. Но полюбила я его не сразу, очарованная им, я не осознавала своих чувств непростительно долго.
Мы познакомились в самый жаркий день на Скандинавском полуострове за последние 50 лет.
Я бросилась тогда в фонтан в пригороде Стокгольма. От жары. Хотя я бы не сказала, что было слишком тепло, скорее юношеский максимализм.
Но спустя минуты с атлантики пронесся ледяной ветер. Он накинул на меня пиджак. Тогда я впервые увидела его глаза. Он подошел сзади, я бы не сказала, что бесшумно подкрался, просто вода вибрировала в ушах. Я вздрогнула.
Так вот о его глазах. Я не была уверена, что такое возможно. Они сияли. Позже, уже под остывшим солнцем, морозным ветром, я почувствовала себя маленькой девочкой, не подумавшей о последствиях. Он как мама неодобрительно помотал головой. Я насквозь промокла. Темно-зеленое платье с ремешком село. Я была жутко зла - это платье вовсе не обычная дешевка. Я была зла на продавца в том самом дорогом бутике, на поход в который я копила проклятые два месяца - две зарплаты.
Я работала в государственной библиотеке. Я усердно копила и отказывала себе во всем. И, возможно, я выкинула деньги на ветер, но я не жалела и не буду жалеть.
Что я чувствовала, когда я шла по улице в этом платье, трудно передать словами. Это было что-то такое воодушевляющие. На меня обращали внимание, и хотя я всегда была не дурна собой, просто это был особенный день. Именно особенный. И даже банальные вещи казались чем-то сверхъестественным. Мы с подругами отправились за город. Шли шумные девяностые. В свои 19 я была открыта всему новому и кидались к каждому шансу, предоставленному судьбой с целью не потерять ни секунду своей молодости.
Как и предполагалось, после купания я легла с жуткой ангиной. Гланды разрывало, и я почти не могла говорить. Я пила литрами горячий чай с лимоном и спала. За две недели больничного я перечитала все возможные книги, которые только могла. Это были книги, отложенные на "потом", а поскольку делать было нечего, а читать домашнюю литературу, заданную по философии не хотелось, я взялась за свою просветленность в литературе 19 века. Я читала Джейн Остин. Да именно.
Книги из библиотеки всегда пахли по-особенному. Возможно именно поэтому я так люблю это место.
Даже болея, я судорожно думала о нем. Я не узнала его имени. От него у меня остался только пиджак. Черный. Он пах его парфюмом. Нежным и резким одновременно.
Мы столкнулись на улице. На главной улице Стокгольма поздней осенью, спустя равно 34 дня с момента нашей встречи.
Я никогда не думала, что буду столь счастлива.
Он всегда был рядом. Всегда держал за руку.
Прошло уже больше 9 лет с того "купания". Теперь я его жена. Мы поженились через год после первого поцелуя.
Я всегда разрешала ему заходить дальше поцелуев, но первый месяц он покорно отказывался. Первый секс?
Иногда мне казалось, что я хотела его больше, чем он. Он избегал разговоров о чем-то интимном.
Тогда мои подруги - их было две - все уши мне прожужжали, что если он не хочет, то у него большие проблемы. Я не верила. Ни единому слову. У него просто не могло быть никаких проблем. Но не бывает идеальных мужчин, как мне твердили они.
Они завидовали мне.
Первая близость случилась, когда, казалось, я уже была готова поверить в то, что у него есть причины избегать меня.
Я надела в тот вечер юбку, обычную серую юбку. Но буквально в дверях моей квартиры он накинулся на меня.
Все сомнения улетучились. Я кричала от перенасыщения его диким желанием. Как оказалось, он тщательно его скрывал. Умело.
Теперь мысль о том, что у него что-то не в порядке, казалась до коликов смешной. Просто смешной. Его руки, его широкие плечи, его высокие скулы, его длинные пальцы походили на идеальные. Нет, они были идеальными. Все в нем было идеально. Его голос, произносящий мое имя, скатывался по его языку с хрипотцой, убеждая в том, что эти звуки самое чудесное в моей жизни. Из приличной девушки я превратилась в необузданную пожерательницу его тела.
Мы подходили друг другу. Больше, чем просто подходили.
Он почти мимолетно разгадал все мои эрогенные зоны. Он медленно проникал в меня. Всегда выдержанно. Всегда. Всегда любя.
Его жизнь стала чем-то моим. Я знала каждую часть его жизни. Как звали его собаку в детстве, сколько полотенец у него в ванной, какой цветок не растет у него возле окна.
Он любит цветы. Он всегда дарил мне ромашки. Потому, что он всегда говорил, что я ему напоминаю ромашку. Смешно немного. Но честно: ничего в прекраснее не слышала.
Мне хотелось петь. Постоянно. Но я никогда не давила не него, поэтому он был со мной. Я ничего не требовала от него.
Поцелуи, секс, отношения. Мы зашли слишком далеко, чтобы вернуться.
Мы дышали друг без друга с трудом. Мы хотели видеть друг друга.
Первое "люблю" от него я услышала в кино. Тогда только состоялась премьера "От заката до рассвета". Но зато я знала, что не фильм побудил его признаться в чувствах. Я знала, что у него просто не хватало смелости.
Май 1996 года. Тогда впервые его "я люблю тебя" перевернули мою жизнь. Я незамедлительно ответила.
После этого мы заняли страстной любовью. Он прикасался ко мне. Трогал каждую часть мое тела, совершенно не ограничивая себя. Мы любили. Вместе.
Второй раз он перевернул мою жизнь, когда попросил выйти за него.
Уже как 9 лет я супруга самого любимого мною человека.
Любить его так легко, даже страшно, как легко.

з.ы. нам не "придется погрузится в эту историю"))) мы с радостью сами в нее погрузимся))))

Как я помню, в тот день прозвенел будильник. Он издавал странный, почти скрипучий звук, больше походивший на извещение о скором повешении. Я задрожала, и меня испугал тот факт, что будильник вовсе и не звенел. Он спал. Не спала только я. Это был шум из моей головы. Какой-то тревожный. Я понимала, что схожу с ума. Мое сердце как всегда заболело. А заболело оно, как обычно, после того, как я провела раскрытой ладонью по холодной простыни нашей постели. Простынь скользила между пальцами. Она отдавала одиночеством и пустотой.
Постель остыла без него, без его запаха, прокуренного аромата. Его прикосновения, всегда казавшиеся такими близкими, вдруг стали невероятно далеки.
Но, несмотря на все, я его любила, хоть его и не было со мной. И знаете, это невероятное чувство, вот эта любовь. Немного грустная, отчаянная. А именно отчаянная.
Его сейчас не было со мной, больно от этого, но я знаю, что он вернется. Через час он придет и ляжет в постель рядом со мной, обнимет и станет моим. Мы займемся, возможно, сексом и только тогда я пойму, как он мне нужен. Как я скучала. Я буду его ощущать только тогда, когда он будет дышать мне в затылок, когда его рука коснется моей коленки.
Он никогда не приходил раньше "обычного". Не раньше 00.00.
На часах одиннадцать. Но я чувствую себя отдохнувшей. Мне не хотелось спать в такие ночи: все, чего я хотела и буду всегда хотеть - видеть его в нашей постели.
Я лежала на белых атласных простынях. Они скользили по моей коже, напоминая о его легких прикосновениях.
В сердце вонзался каждый раз острый нож, когда я только думала о том, где он сейчас.
Мне больно думать об этом, но я знаю, что он мне изменяет.
Я знала и знаю это очень давно. Не давно, а с того момента как он мне изменяет.
Но я никогда не кидалась на него с обвинениями. Я всегда прощала ему. Каждый раз. Каждое слово. Каждый неправильный взмах руки и поворот головы. Каждый раз, когда в этих жестах я видела, что они от другой женщины. Наверно, прекрасной и обожаемой им.
Но меня он тоже любил. Много и чувственно.
Я любила его настолько, что могла делить его с другой женщиной.
Кто же она?
Я не знаю, я не знаю о ней почти ничего. Но этого "почти" хватает на то, чтобы понять, что он выбрал ее не за зря.
Мне больно всегда думать об этом, но приходится. Так я утешаю себя сама.
Бывает, я срываюсь и часами смотрю на себя в зеркало и реву. Я не понимаю, как он может уходить от меня. Бросать каждый раз и идти к ней.
Но всякий раз, когда он возвращается ко мне в постель, я забываю все напрочь. И наслаждаюсь его трогательными поцелуями.
Я уверена, что он нас хочет по-разному, не одинаково. Он мужчина, которому понятны женские чувства. Он никогда не обидит просто так. Он никогда не обижал.
Ни разу не ударил. Ни разу не произнес плохого слова. И за 10 лет с момента нашего знакомства я не усомнилась, что нашла свою любовь.
За десять проклятых лет я поняла, что ничего не желаю, кроме этого мужчины. И каждый день я люблю его еще больше. Даже эта дикая обида помогает жить с ним.
Я никогда его не отпущу, мое терпение не безгранично, но отпустить - это слишком жестоко.
После того, как он приходит от нее, он ложиться рядом и обнимает.
Мне хочется задать вопрос ему о том, где он был, но я этого не делаю. Я боюсь того, что он скажет правду. Я ее услышу. Слышать - как думать, только в тысячи раз хуже. Это воспринимать всеми органами одновременно. И это непереносимо для моего тела.
Он благородный мужчина. Он всегда будет держать меня за руку при болезни и пойдет со мной хоть на край света.
Я всегда была готова это принять. Мне никогда не приходились по душе интрижки.
Я уверена, что у него только одна любовница. Это не проститутки.
Приходя, он принимает душ. Наверно, для того, чтобы не смешивать ароматы двух женщин. Мой и ее. Они разные, я это знаю, потому что перед тем, как принять душ, он целует меня в лоб. Зачем? Так он показывает, что не сумел меня забыть даже за те часы с ней. Он помнил меня. И не унижает меня тем, что выказывает, что сначала моется, а потом идет ко мне. Нет такого не происходит.
Это приятно. Его губы на моем лбу приятнее поцелуя как полагается.
Его губы такие мягкие и такие теплые. Любящие. Всегда с обожанием. С огромной дозой.
Поверьте, если бы он меня не любил, я бы бросила его. Но он любит меня, любит мои ямочки от улыбки, мою манеру обнимать его за шею.
С чего я это взяла?
Он сам мне это рассказывает. Каждый раз, когда мы наедине.
Вы думаете, это как-то не вяжется с изменами?
Да, не вяжется, но я согласна на все ради него, на все чтобы он оказался рядом. Особенно ночью. Когда особенно холодно, когда особенно одиноко.
Но после нескольких часов ожидания я не сдерживаюсь и начинаю реветь. Подушка становится мокрой, и тогда мне приходится менять белье, потому что он не должен знать, что я плакала. Он запрещает мне реветь. Он так любит, что ему больно видеть, что я страдаю. Он не переносит слез, впрочем, как и любой другой мужчина. Но не из-за того, что ему противна слабость, а скорее из-за того, что становится беспомощным. А это он ненавидит больше всего. Он ненавидит, когда все остается в его неведении.
После того, как я поменяю белье, начинается самая страшная часть одиночества. Я открываю недочитанную книгу, обычно это роман, и закапываюсь в холод одиночества. Все-таки во сне не чувствуешь того, как сводит суставы от истерик.
Но спать я уже к тому времени не могу. Это самый ужасный час за весь день. С 11 до 12, тогда я умираю без него.
И становится как-то даже страшно. Боишься, вдруг он не придет. Ты знаешь, что сейчас он занимается любовью с другой женщиной, но это понимание никак не отражается на моей любви к нему. Не знаю как такое возможно.
Я больше буду зла, если они ей не занимаются и говорят. Много и ни о чем, как было со мной. Вот это настоящее предательство. Но, как я думаю, он тоже любит ее. Он любит нас обеих. И не скрывает этого. Он не кричит об этом, но это не меняет факта. Я замечаю это.
Эта женщина, я тоже уверена, знает обо мне.
Он такой мужчина. Он не умеет врать и обманывать. Это ниже его достоинства. Поэтому я его и люблю.

Почему же он все-таки изменяет?
Два месяца назад у меня случился выкидыш. У нас не было детей. Сначала не хотела я, а потом он начал предпочитать спокойные постоянные отношения без нововведений. Но он всегда мечтал о мальчике.
Он заботился обо мне, как о смертельно больной, когда я чуть простывала. Водил меня в больницу. Кормил медом и тепло обнимал. Он хотел от меня детей всегда.
И когда так получилось, я забеременела - у меня случился выкидыш. На самом раннем сроке. Я не выходила на улицу три недели. Врачи думали, что у меня депрессия. Так оно и было. Чертовы гении. Я считала и сейчас считаю, что это был последний шанс иметь детей. В свои 30 я сдалась. Я ни разу не проверялась. Я боюсь пойти к врачу. Лечь в кресло после команды "Раздевайтесь", услышать звон стерильных инструментов и безразличный голос доктора. А потом вердикт, который заставит его бросить меня. Мое сердце не выдержит. Оно разорвется на миллионы кусков, заледенеет, а потом растает. И тогда меня не станет. После того, как я узнаю что у меня не будет никогда детей, я сама уйду от него. Потому, что я не могу лишить его наследника. Усыновлять я сама не хочу.
Лучше, все останется как есть. Я надеюсь, что все же дети у нас будут.
И он мне изменил после того, как мне стало лучше. Когда я оправилась после выкидыша. Тогда он не пришел домой к 7. Я волновалась, но получила от него предупредительный звонок.
Он не сказал, что на работе, он просто сказал, что задержится.
Я приготовила ему тогда кролика. Он остывал. Я села на пол. Свернулась калачиком. Я чувствовала, что что-то не так. Вы не поверите, но я чувствовала холод в его голосе.
И этот холод заморозил меня. До костей. Легкое дуновение сбило с ног. Почему? Потому, что его никогда не было, я имею ввиду этого холода никогда не было. Ветер всегда был теплым. Летним. Никогда.
Я замерзла на полу с подогревом, но как только услышала ключ, вставляемый в замок, резко вскочила с пола. Прошло уже более трех часов. Ноги затекли.
Он вернулся. На часах было около 10.
Я ожидала, что он меня сейчас оставит. Потребует развода. Я думала, что в дверях будет стоять совсем другой человек.
Я честно не знала, где он был.
Но духи. Их было много и пахло любовью. Ее любовью. Не моей.
Он слегка обнял и улыбнулся, так, как будто ничего не произошло. Он рассказал, что его газета выкупила права на одну статью, которая станет сенсацией. Но я почти не слушала его, не потому что не интересно, а потому что не могла понять, что случилось сегодня. Он вел себя так, как будто ничего. Но это было не так. Я видела в его лице ноты неповторимого и давно забытого счастья. Того счастья, которые было потеряно в моей боли. Ему стало лучше. Я любила его мечты. Его мечты о сыне.
Когда же я поняла, что это измены?
Совсем скоро. Когда он начал уходить. Регулярно. По вторникам и средам. Два вечера становились для меня актом насилия. Насилия над гордостью и душой. Я старалась не думать о нем. Но это было невозможно.
Я пыталась отвлечься. Но это было невозможно. Я пыталась найти недоделанную работу, но ее обычно не оказывалось. Потому что я с детства была приучена выполнять все вовремя. Тем более это любимая работа - галерея, которую он мне подарил на пятилетие нашей годовщины.
Знаете, что самое страшное?
Что каждая часть моей жизни неразрывно связана с ним. Будь это глоток воздуха или опускающиеся веки на глаза. Хотя, нет, это самое прекрасное. Видеть как он засыпает и смотреть, как просыпается. Как чистит зубы. И вижу этот процесс только я. Как жена. Мы делаем это вместе иногда. Толкаемся возле белоснежной эмалированной раковины. Смотрим на отражение в зеркалах. Но исключительно - он на мое, а я - на его. И так с момента нашего переезда в одну квартиру, в которой мы кстати живем уже более 9 лет.
После того, как он видит меня в белой сорочке с кружевами, плавно соскальзывающей с плечей, он перестает смотреть на меня в зеркало. Он бросает щетку в раковину и разворачивается лицом ко мне. Начинает ласкать мои плечи. Покрывает поцелуями мои ключицы. И тогда я почти падаю на его руки, уже подставленные под мою талию. Он несет меня в постель. Снимает уже до конца мою сорочку. Оставляя обнаженной в своих руках. Я всегда сплю без нижнего белья. Так заведено с первой нашей ночи. И когда он приходил вечером в 12, он только поднимает ткань и целует все тело. Все. И тогда я схожу с ума. Мне не приходилось думать о том, где он провел несколько часов после ужина. Не нужно просто. Но когда он уходил раньше, и мы не чистили зубы вместе, тогда я ревела. От несчастья, что он мне оставил. Я никогда не могла терпеть одиночество от него. Но его газета всегда занимается горячими новостями, и он просто не может отказаться от своих обязанностей. Я наливаю горячий кофе, который он оставляет, если уходит раньше. Он варит его на нас двоих. И тогда я чувствую, что он помнит обо мне в кровати, свернувшейся от холода калачиком под ватным одеялом. Но чаще я готовлю кофе сама. В тот момент, когда он принимает душ. Я все еще остаюсь в нем. В его соке. В нем. Только потом я смываю его с себя. После завтрака я смываю с себя все, что накопилось на моем теле за два занятия любовь с ним. Но с особой жадностью, как будто что-то ценное. Хотя это и есть ценное. Никогда не смогу забыть его запах и вкус.
Мой мужчина. От него утром веет табаком: он успевает выкурить пару сигарет перед уходом на работу за чашкой кофе. Вечером, когда он приходит на ужин, он оставляет на мне запах парфюма. Особенного такого, смешанного с запахом его тела. Тающего на губах.
И тогда я начинаю его ждать с особой силой.
Утром я варю кофе, после чего он усаживает меня к себе на колени и сжимает. Кормит хлебом с маслом и слизывает остатки джема с губ. Я трясусь в этот момент. От возбуждения и желания. И как - то за завтраком он мне сказал, что безумно хочет просить моей руки каждый день, чтобы получать согласие после каждого раза. Так, возможно, доказывая мою принадлежность ему. Я готова каждый раз говорить "да". Постоянно. Так, чтобы он знал, что ничего не меняется. Я люблю его так же, как и месяц, и полтора назад. Кофе мы выпиваем быстро, я завязываю ему галстук. Бережно. Я научилась это делать, когда в первый раз он попросил, а я не умела. Ощущение, что это проклятие. Проклятие: делать все, что ему нужно. Подчиняться ему. Так приятно. Ловить на себя его вожделенный взгляд. Как осматривает мою грудь, когда я стою перед ним, завязывая галстук. Я могу стоять перед ним на коленях и целовать ему ноги от той любви, что чувствую. Он готов стоять передо мной на коленях и целовать мои ноги от той любви, что чувствует он.