//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

За окнами автомобиля сочные зеленые деревья проносились на невероятной скорости: сидя в машине и мчась так быстро, насколько я только осмеливался, я пытался мысленно побороть монстра внутри себя. Я вспомнил запах, богатый, сладкий аромат ее крови, ее тонкой бледной кожи, ее горла –

Нет. Я не буду – не могу – снова стать монстром. Я не могу разочаровать своего отца, не после всего того, через что мы прошли. Я не заберу человеческую жизнь. Монстр внутри меня взревел, и я почувствовал еще один приступ ненависти к этой Изабелле, которая могла уничтожить все, над чем я работал в течение последних ста лет.

Автомобиль мчался со скоростью как минимум сто миль в час. Я доехал до поворота, незначительного перекрестка двух дорог. Две беспощадные дороги…по одной я мог сделать крюк и выехать к дому девушки. Другая вела прямо к больнице.

Только прямо, изо всех сил я старался побороть желание повернуть руль и поехать по другой дороге. Монстр внутри меня яростно зарычал, когда я проехал мимо поворота, ускоряясь, чтобы поскорее сбежать от соблазна повернуть к дому начальника полиции Свон.

Мой рассудок находился в смятении от такого сильного сопротивления. Даже несмотря на то, что аромат Изабеллы Свон больше не проникал в автомобиль, и на то, что сейчас меня обволакивал свежий воздух, ее запах продолжал неотступно мной владеть. Он оставался у меня в носу, в моем горле, словно при первой же возможности я собирался выследить ее.

Та малая капля человечности, которая во мне осталась, содрогнулась при этой мысли: монстр же довольно промурлыкал.

Через несколько мгновений я оказался у больницы. Повернув ключ, чтобы заглушить мотор, я откинулся назад на сиденье, вновь делая глубокие вдохи. Через окно струился дождливый сырой запах Форкса, стирая тот запах, который засел у меня в мыслях. Но воспоминание о нем оставалось нетронутым.

Я все еще находился слишком близко к ней: мне нужно уехать подальше. Мне вспомнилось видение Элис: неудивительно, что она увидела, как я направляюсь туда. Я должен покинуть Форкс, чтобы сбежать от соблазна.

Я потер переносицу, давая себе время собраться. Ненависть, которую я испытывал к этому человеку, приехавшему в Форкс, была гораздо сильнее сейчас, когда я знал, что мне придется уехать. Мне нравилось жить здесь, в этом маленьком городке, который уже казался мне настоящим домом.
Но если я останусь, я подвергну девушку опасности, а этого я не могу допустить. Я больше не заберу человеческую жизнь; я пообещал это самому себе после своего юношеского приступа бунтарства. Я просто не смогу снова убить, не разрушив при этом самого себя.

Если я собираюсь сдержать обещание, данное самому себе, и сохранить веру Карлайла в меня, я должен уехать. Но логика, рожденная более, чем одной причиной, не позволила мне полностью стереть свое желание остаться здесь.

Выходя из машины, я задумался над тем, что она не может оставаться в этом городе вечно. В конце концов она всего лишь человек; когда-нибудь она умрет. А мы бессмертны и можем вернуться в городок после того, как умрут все, кто может нас помнить. Эта мысль помогла укрепить мою решимость, мою уверенность в том, что я должен уехать, чтобы вновь не превратится в того монстра с красными глазами из своего прошлого.

Я знал, где находится кабинет Карлайла, поэтому мне с легкостью удалось избежать потенциальной проблемы, которую представляли собой люди. Всякий раз, когда мы приходили сюда к Карлайлу, многие сотрудники начинали испытывать к нам страсть. Большую часть времени наш внешний облик был лишь досадным неудобством – за исключением тех случаев, когда мы чего-то хотели. Мне вспомнилась миссис Коуп.

Слава богу, когда я зашел, Карлайл был в своем кабинете. Если бы мне пришлось остаться в этой больнице слишком надолго, я бы не смог удержаться от того, чтобы не атаковать банк крови, расположенный несколькими этажами ниже. А может быть и еще несколько людей…Я должен перестать об этом думать: так намного сложнее следовать принятому решению.

Беззвучно проскользнув в кабинет, я выдал себя совсем случайно, слишком громко закрыв за собой дверь. Карлайл сидел за столом, рассматривая снимок – сломанное бедро. Он поднял взгляд, встревоженный тем, что услышал, как я вошел. Эдвард? Что ты здесь делаешь?

«Я уезжаю», - выпалил я, не желая вынуждать себя оставаться в этой закрытой больнице с таким количеством людей, заполненных кровью, в течение слишком длительного времени. Сопротивление Изабелле было невыносимым по сравнению с этими людьми, но ее воздействие на меня сделало их запахи чрезвычайно острыми сейчас, когда ее здесь не было. Мне нужно быстро все сказать и уйти.

Что? Только не еще один бунтарский период, пожалуйста… Карлайл удивленно прищурился, мысли проносились в его голове со скоростью одна миля в минуту. Я уловил мимолетный взгляд на самого себя, когда я предстал перед ним после первого – и единственного – раза, когда я ушел охотиться на людей. Затравленный взгляд в моих глазах, все еще налитых бордовым цветом, никогда в действительности не пропадал, даже сейчас, когда они вновь стали золотыми.

Я не могу позволить ему думать, что я собираюсь это сделать, потому что вновь жажду человеческой крови. Причиной моего ухода наоборот является желание этого избежать. «Нет, никаких бунтарских периодов», - ответил я резко, нервно переминаясь около двери. Я очень хотел побыстрее уйти; чем дольше я оставался в городе, тем нетерпеливее становился во мне монстр, страстно желающий выследить Беллу. «Я направляюсь к Денали».

Карлайл встал и попытался разобраться, что со мной происходит. Денали? Когда? Почему он говорит мне это сейчас? Что-то не так с пребыванием в Форксе?

Я ответил: «Да, Денали. Я собираюсь добраться туда, как можно быстрее: Хочу уехать прямо сейчас. Я просто пришел предупредить тебя: извини, что не сделал этого дома. Эсме пока не знает, если только Элис не сказала им всем…». Я старался ответить только на некоторые конкретные вопросы, которые задал отец, но мне было сложно сконцентрироваться. Я начал беспокойно бормотать.

Карлайл нахмурился. «Ты не ответил на последний вопрос». Это значит, что здесь что-то не так. Я думал, Эдварду нравится Форкс. Почему он так нервничает? Я еще никогда не видел, чтобы он таким образом терял над собой контроль.

Это меня сильно задело, мои мышцы напряглись, приготовившись к прыжку, хотя я еще не согнулся – пока. Я знал, что сейчас мои глаза были налиты черным цветом, и монстр внутри меня рычал и лязгал, отчаянно желая затравить девушку. Карлайл мог видеть мое напряжение, видеть его в том, как я держался, и быстро оглядел комнату, хотя я там все уже видел.

Любой человек, который в данный момент мог зайти в кабинет, находился в опасности. Я не мог ждать больше ни секунды. «Мне нужно уехать», - ответил я, избегая его взгляда. «Я пришел спросить, можно ли мне взять твою машину; мой бак почти пуст, а у тебя есть бензин».

Мне передать это доктору Каллену? Мои глаза устремились на дверь, напряженно и настороженно. Нет, я совсем забыл, эта копия нужна медсестрам – мне нужно будет забрать копию для доктора у них. Мои напряженные плечи расслабились, когда бьющееся сердце прошло мимо двери.

Карлайлу потребовалась какая-то доля секунды, чтобы поволноваться о том, что только что произошло, прежде, чем он быстро кивнул мне, кинул ключи и подумал: Я скажу Эсме о том, что ты уехал, если Элис еще их всех не предупредила. Пожалуйста, возвращайся, если сможешь, Эдвард. Ты нужен нам здесь.

Я ответил, направляясь к двери: «Они уже скорее всего знают, и даже, если я нужен вам здесь, я не могу остаться. Не сейчас». Я бежал по коридору так быстро, как только мог, чтобы не дать Карлайлу возможности меня окликнуть.

Через несколько минут я оказался за рулем Мерседеса S55 AMG Карлайла, мчась к Денали, на Аляску и прочь от мучительного воздействия, которое имела на меня Белла Свон.

“Well personally I’m a fan of just ignoring a problem until eventually it just goes away.”

О спасибо, мой авко- и баннеро-дилер Belledward

Сидение не вершине высокой горы и созерцание звезд заставило меня почувствовать умиротворение, которое я не ощущал уже в течение нескольких дней. С того места, где я лежал, небо казалось сияющим – глаза вампира могли очертить каждый лучик света, достигающий земли, создавая калейдоскоп контрастных цветов, который был поистине великолепным.

Моя семья могла видеть те же самые звезды на небе – хотя они видели эти звезды в Форксе ясной ночью. Сделав еще один глубокий вдох, я не почувствовал ничего, кроме свежего, чистого воздуха, заполнившего мои легкие. Лишенного человеческого аромата и пронизанного запахами различных животных.

Для меня это был почти рай. Но несмотря на спокойствие я был несчастен. Прошло еще очень мало времени с того момента, как я был в Форксе, был со своей семьей. Форкс для меня гораздо ближе к настоящему «дому», чем любое другое место, в котором мы жили. Я тосковал по семье, по всем, кого знал. Клан Денали не был моей семьей.

Отсюда возможность того, что запах Беллы настолько силен, казалась смехотворной, возмутительной. Я не мог понять, как такой крошечный слабый человек мог выгнать меня из того места, которое я считал своим истинным домом. Прямо сейчас там находилась моя семья, и я должен быть с ними.

Я почувствовал еще один прилив вины за то, что не попрощался со всеми надлежащим образом. Я даже не разговаривал с Эсме, и, возможно, благодаря настойчивости Элис, кто-нибудь все еще меня окликал, чтобы проверить. Я сделал еще один глубокий вдох, максимально заполнив легкие, прежде, чем выпустить воздух, который я набрал.

Я пробыл здесь всего два дня. Чистый воздух, казалось, помогал справиться с несуществующей проблемой. Я был уверен, что могу вернуться домой, с учетом того, что мне так просто удалось сбежать. Будет ли мне так же сложно сопротивляться ей сейчас, когда моя голова прояснела?

Вернуться домой…эта мысль, которая не оставляла меня, казалась правдоподобной, выполнимой. Я могу вернуться в этот крошечный городок и жить там своей несуществующей жизнью так долго, как только смогу. Я могу вернуться к своей семье.

Я обязательно вернусь домой. Ее запах, запах Изабеллы, не может быть таким сильным, как я думал в начале. Я испытывал жажду, в конце концов – две недели без еды. А кроме того, она человек. Она ничего не значит ни для меня, ни для кого-либо из моей семьи. С какой стати она может заставить меня держаться в отдалении?

Приняв решение, я вскочил. Я направлюсь назад сегодня вечером. По сути дела, прямо сейчас. Не хочу ждать дольше, чем необходимо.

Я быстро попрощался и поблагодарил Денали. Я не сказал им, почему оказался здесь, и хотя они и были расстроены тем, что я уже уезжаю, все же порадовались за меня. Они знали, как я привязан к своей семье.

Я поехал обратно в Форкс, зная, что Элис увидит, что я возвращаюсь, еще до того, как я достигну границы Аляски. Ночь проносилась мимо так же быстро, как и в тот день, когда я ехал сюда. Я опустил стекла и стал смотреть на пейзаж, проносящийся мимо как расплывшееся пятно, просто думая.

Я так долго жил в этом мире, что жизнь уже не была для меня нова. Одна и та же повседневность в каждом городе, одно и то же знание, прививаемое всем новым детям, уже врезалось мне в память, и изменения вокруг нас по сути были неизменяющимися. То, что было сейчас ничем не отличалось от того, что было раньше, потому что мы уже видели всё это; человеческая жадность, человеческие привычки и человеческие реакции, всё это слилось воедино. Я никогда не встречал кого-то непохожего.

За исключением Изабеллы…Я простонал, когда мои мысли вновь обратились к человеку. Девушка, которая заставила меня поверить в то, что я должен уехать. Сейчас, когда я это обдумывал, я осознал, что моя ненависть по отношению к ней была не оправдана. Конечно, я знал это, когда был там, но бессознательно принуждал себя ненавидеть ее, чтобы удержаться от нападения. В тот момент такая логика имела смысл.

Она была другой…я вспомнил о загадке, которой был окутан ее ум. Чем она отличалась от других? Что делало ее непохожей на всех остальных студентов, людей, следующих одной и той же предсказуемой тропе монотонности? И почему именно ее запах был для меня настолько привлекательным, намного сильнее, чем любой другой запах, который я когда-либо встречал?

Сейчас, когда я думал об этом, я предположил, что ее запах, должно быть, был усилен чувством голода. В конце концов до встречи с ней я не ел целых две недели. Может быть именно поэтому казалось, что она обладает невероятно сильным ароматом – но что-то заставляло меня в этом сомневаться.

В моей голове проносились самые разные предположения и мысли, но они всегда возвращались к несправедливости всего происходящего: почему она приехала в Форкс? Что заставило ее принять решение жить в этом незначительном городке? И почему именно сейчас, из стольких лет, из которых можно выбрать? Мои мысли кружились по замкнутому кругу.

Я сделал еще один глубокий вдох. Погруженный в свои мысли, я не заметил, как проделал весь этот путь, и сейчас уже приближался к границам города. Я уловил слабый запах человека и вспомнил, что до сих пор не охотился. Мне необходима еда. Я смогу вернуться домой после охоты. Элис увидит мои планы.

Повернув, я направился обратно к внешним границам города, к лесу, который казался мне маленьким убежищем. Оставив машину в начале дороги, скрыв ее тем самым немного тщательнее, чем обычно, в случае появления путешественников, я побежал.

Бег между деревьями всегда меня бодрил; я мог с легкостью уклоняться от деревьев, перепрыгивать через корни и листья, и все это время у меня не было ощущения, что мои легкие вот-вот разорвутся от перенапряжения. Я улыбнулся сам себе. Я любил скорость.

Через деревья я прорвался на небольшую круглую полянку. Она была окольцована деревьями, трава была эластичной и светлой, а ручеек, журчащий рядом, пробегая мимо нашего дома, устремлялся дальше. Я нашел полянку благодаря этому ручейку.

Упав на траву, в течение некоторого времени я лежал, расслабившись. Мне здесь очень нравилось; когда в городе было солнечно и ярко, я приходил сюда днем по крайней мере часа на два. В солнечном свете поляна была особенно красивой. Сейчас я пришел сюда, чтобы еще хоть немного побыть наедине с самим собой прежде, чем вернуться домой, к расспросам моей семьи.

Сегодня было облачно и дождливо. Я вздохнул, поднимаясь, готовясь к охоте. На мгновение я закрыл глаза, наслаждаясь ощущением абсолютного контроля. Затем медленно расслабился. Я позволил своим инстинктам полностью завладеть мной и управлять моим телом. Мои глаза распахнулись, и я бросился между деревьями, мои чувства стали обостренными и чуткими.

Я направился на гору через лес, чувствуя, как моя цель спокойно двигается впереди меня. Волк, прогуливающийся по своей земле: хищник, как и я. Но я отношусь к совершенно другому классу хищников.

Он почувствовал, как я подбираюсь к нему, осознавая приближение вампира, как и любое другое существо – даже люди становились настороженными, хотя и не знали, почему. Животные же руководствовались своими первичными чувствами и точно знали, почему они нас боятся. Люди и животные инстинктивно пытались нас избежать.

Я настиг волка и с жадностью впился в него прежде, чем он успел издать хоть какой-нибудь звук. Монстр внутри меня рычал, ревел, а кровь текла по моему горлу, моментально утоляя жажду, хотя и не надолго. Мне нужно хотя бы четыре волка, чтобы насытиться, но в этом лесу их не так много.

Я уничтожил тело высушенного волка, быстро оглядев себя и убедившись, что на мне не осталось следов крови; привычка не проливать кровь своих жертв укоренилась во мне с самой первой охоты. Каждая пролитая капля потеряна зря; вампиры быстро учатся не оставлять беспорядок во время утоления жажды крови, которая нас поддерживает.

Я охотился быстро, мысли были заняты планами. Я вернусь к своей семье, опять пойду в школу и…что? Что делать с девушкой…я могу просто ее игнорировать. Но тогда она может выяснить причины моей сосредоточенности на самом себе. Я могу с ней поговорить; как сказала Элис, зная человека лично, живущего, дышащего и полного жизни, можно отвратить свои мысли от убийства.

Это может сработать, решил я, направляясь обратно к машине после того, как выпил достаточно крови. Я поговорю с ней на – что это был за урок? Биология – я поговорю с ней на биологии, это был наш совместный урок. Может быть после этого мне удастся разгадать тайну ее ума, задумался я. Невозможность прочитать ее мысли ставила меня в тупик.

Я слабо улыбнулся, подъезжая к дороге, которая вела к дому, и припарковался; уже в машине я услышал мысли Элис. Эдвард, ты вернулся! Я знала, что ты уехал не надолго!

Она первая показалась на пороге дома, тревога, запечатлевшаяся на ее лице в последний раз, когда я ее видел, рассеялась, сменившись счастьем, ведь наша семья вновь была вместе. Я натянуто и напряженно ей улыбнулся, но она знала, что я был счастлив видеть ее.

В нашем доме я не мог уловить запах Беллы, но скорее всего, если я приближусь к городу, я его почувствую. Я содрогнулся при мысли о том, что может произойти, если я потеряю контроль, когда буду недалеко от нее, и попытался напомнить самому себе, что я только что охотился. Сейчас я должен лучше себя контролировать.

Кстати, Эсме от тебя не в восторге, предупредил меня Джаспер, приближаясь к нам с Элис. Стоя около входной двери, я нерешительно полуобнял Элис в ответ на ее приветливые объятия, искренне радуясь тому, что я вернулся. Я пожал Джасперу руку, зная, что он не был так привязан к семье, как все остальные. Мне не очень нравилось кого-то обнимать. Даже жизнерадостную Элис.

Я кивнул Джасперу. Я это ожидал. Я проследовал за Элис в дом. Она улыбнулась мне и подумала: Я сказала о твоем возвращении только Джасперу вчера, после того, как мне было видение. Я подумала, что это станет приятным сюрпризом для остальных.

Я вздохнул, но мое лицо осталось неподвижным вместо того, чтобы преобразиться в улыбку, как я чувствовал, должно было бы произойти. Я никогда не отличался способностью выражать свои эмоции, кроме тех случаев, когда Джаспер мог почувствовать их; я отнюдь не являлся веселым, открытым «человеком», и моя семья это прекрасно знала.

Напротив, я затворник, отрешенный. Даже Джаспера иногда удивляло то, насколько я мог быть хладнокровным – или скорее, заставлял себя быть таким. Я ответил Элис: «Ты знаешь, я бы хотел, чтобы ты просто им сказала, что я возвращаюсь».

Она засмеялась. «Но порой это здорово иметь маленький секрет, особенно, когда тебя нет рядом!» Правда я думаю, это первый раз, когда я знаю что-то такое, чего не знает никто, кроме Джаспера! Мне понравилось – но я счастлива, что ты дома. Мы скучали по тебе.

У меня не было возможности ей ответить, потому что, когда Джаспер закрыл дверь, я услышал мысли других членов семьи, наверху, в их комнатах.

Эдвард? Он вернулся? Мое внимание устремилось прямо наверх.

Остальные члены семьи, которых не было внизу, одновременно подумали об одном и том же. Я уловил тихий шелест по лестнице: и приготовился к тому, что Эсме сразу же бросится прямо ко мне.

Моя мама – во всех действительно значимых смыслах этого слова – расплакалась бы от радости, если бы мы могли плакать. Я неловко попытался обнять ее в ответ, прижимая ее одной рукой, в то время как другая неуклюже свисала с другого бока; я на самом деле не относился к категории тех, кто любил обниматься.

Ее мысли быстро проносились в голове, я почувствовал внезапную грусть, когда она раскрыла мне свое волнение, страх и обеспокоенность за меня. «В самом деле, Эсме, я в порядке», - сказал я ей, а ее объятие стало еще крепче, и я почувствовал приступ раздражения, потому что она не хотела меня отпускать. Наконец, она выпустила меня и пристально посмотрела в мои глаза, она взяла меня за руки.

«Почему ты уехал, не попрощавшись, или не сказав, что ты скоро вернешься, или…или хотя бы что-нибудь!» Я ужасно за тебя волновалась! С тобой могло случится все, что угодно! Я вздрогнул. Сейчас она была не в себе – картины того, как Вольтури или другие вампиры поймали меня и рвут на куски прорывались в ее мысли.

Я аккуратно высвободился от нее и ответил: «Я должен был уехать». Мои глаза устремились на Элис. «Ты не сказала им о видении?» Поток тревоги успел наполнить меня прежде, чем Джаспер отвел его; мне не хотелось все им объяснять, а если бы она рассказала им видение, было бы немного легче всё прояснить.

Розали надменно фыркнула. «Эдвард, она рассказала нам о том, что видела, как ты убиваешь какого-то человека. Никаких подробностей или чего-то подобного». Она сказала, что именно ты должен все нам рассказать. И Карлайл после того, как это услышал, тоже ничего не сказал. Но я не думаю, что он знал подробности об этом конкретном моменте…

Я простонал и раздраженно закатил глаза. Теперь придется все объяснять. Эммет переминался с ноги на ногу. «Почему ты уехал, Эдвард? Ты бы убил этого …человека, если бы остался? И кстати», - он осторожно окинул меня взглядом. «Кого ты собирался убить?» Я никогда бы не подумал, что Эдвард может кого-нибудь убить, или что-то может вынудить его это сделать. Он обладает отличным контролем – почти как Карлайл. Особенно после его опыта «ухода от Карлайла»…

Я состроил гримасу, услышав это конкретное воспоминание, скрестив руки и пристально вглядываясь в пол, слушая мысли Эммета – И что мне им сказать. «Новая ученица…»

Глаза Эммета расширились. «Свон? Изабель?» Ты говорил о ней за обедом; она о чем-нибудь догадалась? Мы должны были что-то с ней сделать, пока ты был далеко?

Я продолжал смотреть вниз. «Изабелла», - автоматически поправил я. «И нет, она не догадалась ни о чем таком, что связано с нашей семьей», - я сжал челюсть, чувствуя, как внутри меня начинает бурлить гнев. Нет, она не догадалась – ей просто чуть было прямо не показали, кто мы на самом деле.

Я не мог говорить об этом сейчас; находясь здесь, вновь слыша их мысли, я опять вспомнил о том, что случилось в тот день. «Я расскажу потом. Прямо сейчас я не могу». Мне с трудом удавалось сохранять свой тон спокойным.

Я поднял глаза, вновь отгородившись от всех, хотя Джаспер мог чувствовать то, что чувствовал я. Растерянность, гнев и тревога – и все это связано с девушкой. Эдвард, что бы это ни было, ты знаешь, что тебе придется рассказать об этом рано или поздно, лучше рано. Скажи нам по крайней мере, является ли она для нас возможной проблемой?

Ноздри Розали расширились, и она перебила меня прежде, чем я смог ответить Джасперу. «Почему? Если этот человек», - она насмешливо улыбнулась, «опасен, почему ты ничего нам не сказал?» Нам следует о ней позаботиться, Эдвард? Я не позволю разрушить свою жизнь.

Я окинул ее пристальным взглядом: ощущение того, что я должен защитить Изабеллу, которое я испытал, когда ядовитые мысли Джессики пронзали ее словно мишень, вновь возникло, на этот раз при мысли о том, что она представляла собой опасность – или что она была в опасности. Не помогло и то, что мысль Розали о «ее жизни» была эгоистичной – впрочем, как и всегда.

«Она не представляет никакой угрозы для семьи. Мне нужно подумать. Я расскажу вам позже», - выпалил я, зная, что мои глаза постепенно темнеют, даже несмотря на то, что я сегодня охотился.

Без промедления я бросился прочь от них, и оказался в своей комнате прежде, чем они могли на самом деле понять, что происходит. Позади себя я слышал их растерянные мысли, их волнение, но я чувствовал себя…полагаю, можно было сказать, что я чувствовал себя полностью, крайне ошарашенным.

“Well personally I’m a fan of just ignoring a problem until eventually it just goes away.”

О спасибо, мой авко- и баннеро-дилер Belledward

С момента моего возвращения прошло уже два дня, а я все еще не покинул свою комнату. Я расхаживал взад-вперед, поглощая мысль за мыслью словно пламя – они крутились в моей голове по замкнутому кругу. Я знал, что мои действия беспокоят мою семью, потому что они не знают, что именно происходит. Но я просто не могу сказать вслух о том, что меня тревожит. Это просто на меня не похоже.

Я находился в своей комнате, но я не стал включать музыку. Осторожно расхаживая по комнате, я пытался разобраться в своих чувствах, в своем отчаянии. В данный момент первым в моих мыслях оказался порыв защитить Изабеллу, когда Розали нечаянно спровоцировала меня.

То, что я чувствовал именно так по отношению к этой несущественной девушке, совсем не имело для меня смысла. Опять же, причиной может быть ее привлекательный запах; если я набрался решимости не причинять ей вреда и не пить эту сладкую кровь, то может быть стремление защитить ее просто слилось с желанием не причинять ей боли.

Да, я пытался найти рациональное объяснение, это может быть именно так. Если я решился не навредить ей, то почему я захочу, чтобы кто-нибудь другой ей навредил? Но все же я испытывал растерянность; разве я не почувствовал желание ее защитить до того, как уловил ее запах? Но ведь она казалась мне слабее остальных. Да, и это тоже лишь усиливает мое желание ее защитить. И все же, сомнения, имя которым я дать не мог, все еще оставались.

Один вопрос был отодвинут, но появилось много других вопросов, требующих ответа; например, сама ее кровь. Что со мной? Это могла быть не она: она всего лишь человек. С какой стати она отличается от остальных? Должно быть, все дело в моем голоде в тот день. Она просто проходила мимо вентилятора…

Я знал, что это неправда. Нет смысла обманывать самого себя: ее кровь великолепна, удивительна. Запах…и снова, при одной только мысли о нем я почувствовал голод. Чем-то она все-таки отличается от других. Никогда не мог представить себе, что запах может быть настолько прекрасным. Он все еще не покидал моих мыслей…

Ее ум тоже представлял собой загадку. Непроницаемость мыслей этой девушки была странной, чуждой мне. Я никогда не встречал ничего подобного; никогда я не сталкивался с человеком, мысли которого не мог прочитать. Ничего не слышать от этой девушки было для меня слишком новым, слишком другим.

…интересно, что он подумает об этом. Представить только, мы идем с мирной миссией к великому отшельнику Эдварду. Скорее всего он нас просто вышвырнет…

…хочу, чтобы Эммет хоть немного расслабился. Эдвард, если ты слышишь меня, мы просто хотим знать, что происходит. Что-то происходит, ты не можешь этого отрицать, я чувствую огромное количество эмоций, исходящих от тебя; растерянность, отвращение, страх и отчаяние, и еще…

Я продолжал расхаживать по комнате, даже когда Эммет и Джаспер зашли и сели на мой диван. Мой мозг продолжал усиленно работать; почему я не могу читать ее мысли? Что отличает ее от других? Связан ли как-то с этим ее запах? Почему мне так сильно захотелось защитить ее от…всего?

Я вновь вспомнил ее запах, и уже знакомое ощущение голода внезапно наполнило меня; каждый раз, когда я думал об аромате, вспоминал резкий запах ее крови, мой рот пересыхал. Одна лишь мысль о ее крови вызывала во мне жажду! Как такое возможно? Сейчас я признал это: мне нужна помощь.

Помощь была рядом, и я сделал первую попытку ей воспользоваться. Я наконец признал присутствие своих братьев, хотя и продолжал ходить по комнате, как и в предыдущие два дня. «Вы когда-нибудь чувствовали невероятно привлекательный запах крови?» - вдруг спросил я.

Мой вопрос застал их врасплох. Никто из них не знал, почему меня это беспокоило, сейчас я заговорил и даже попросил помочь разобраться в своих проблемах. Я практически неслышно попросил о помощи. Но я знал, что все услышали – благодаря слуху вампира – но мне было все равно. Меня это беспокоило, и мне просто необходимо было знать, сталкивался ли когда-либо с этим кто-нибудь из моих близких.

Джаспера удивил мой вопрос, впрочем как и Эммета. Я начал объяснять, продолжая избегать их взглядов, расхаживая по комнате. «Вы когда-нибудь улавливали запах крови, который был настолько…силен, что не имел себе равных? Запах…», - я нахмурился, пытаясь озвучить свою мысль.

«Запах, сильнее любого запаха, который вам когда-либо приходилось встречать, настолько сильный, что все остальные кажутся по сравнению с ним невероятно слабыми. Даже если бы вы видели, как перед вами из открытой раны течет кровь, сильный запах этой конкретной крови…взывал к вам гораздо сильнее, чем струящаяся кровь?» Это казалось мне лучшим способом описать происходящее, даже несмотря на то, что я задавался вопросом, правда ли это на самом деле.

Открытым ранам очень сложно сопротивляться, но запах ее крови был невероятно сильным, я был неуверен в том, что несвернувшаяся кровь в открытой ране будет для меня настолько же привлекательной, как и ее. Я остановился, когда озвучил это, и застыл на месте перед ними, окидывая их пристальным взглядом.

Джаспер заговорил первым, почти сразу же после того, как я закончил. «Нет, не думаю, что я когда-либо встречал запах, который был бы настолько неотразимым». Он посмотрел на меня. Так вот в чем причина всех этих приступов жажды, которые ты испытал, пока думал обо всем этом в последние два дня? Я просто кивнул ему, и он вздохнул, поднимаясь.

«Ну что же, я не могу помочь тебе, Эдвард, и ты знаешь это лучше меня. Пойду успокою Эсме, похоже она начинает паниковать по любому поводу». Он тихо вышел. Я очень надеюсь, что ты не причинишь вреда этой девушке... Как это ни странно, Эсме волнуется именно об этом.

Я повернулся к Эммету, который думал настолько быстро, что следить за его мыслями было практически невозможно. Я просто уменьшил звук до тихого гула и стал ждать, когда он заговорит. Он посмотрел на меня глазами, полными сочувствия и печали, словно он точно знал, что я сейчас чувствую и что случится. «Ну ладно, когда-то я встречал невероятно сильный запах крови», - начал он медленно. «Это сладкий и одновременно горький запах, которому практически невозможно сопротивляться».

Я напряженно кивнул, ожидая ответа, к которому он клонил, но очень не хотел, чтобы это было правдой. «Что же, со мной такое случалось дважды. Когда у меня было меньше опыта и когда я не контролировал себя так, как сейчас». Я почувствовал, как моя грудь крепко сжалась.

Я устремил на него свой взгляд, отчаянно желая, чтобы это оказалось неправдой. Остальные члены моей семьи слушали нас в таком же ужасе; Эммет за все свое существование в качестве вампира убил только двух человек, что по моему мнению, являлось невероятным подвигом по сравнению с моим послужным списком.

Эти цифры были поистине зловещи, и мы все знали, что я больше не хотел забирать человеческие жизни.

Его глаза выдали горькую правду, и он издал слабый смешок. «Я не мог сопротивляться. Если запах настолько силен для тебя, мне жаль, Эдвард, бороться будет нелегко. Ты вряд ли сможешь делать это в течение долгого времени». Хотя ты уже сделал нечто большее, чем я – я смог сопротивляться лишь несколько минут, а потом бам! И все, мы идем дальше.

Эммет предупредил меня о том, что мое сопротивление ее крови невозможно, но должно быть возможным, или даже вероятным. Я не могу убить еще одного человека, только не ее. Что?

Почему только не ее? Это чувство, это странное, незнакомое ощущение вновь ко мне вернулось. Расстроенный, я отогнал его, опять вспомнив ее запах. Жажда накрыла все остальное.

Я ощутил резкую боль внутри себя, которая отразилась на моем лице. Я состроил гримасу и сделал еще несколько шагов, пытаясь заблокировать голоса семьи. Они все волновались обо мне, желая знать, будет ли со мной все в порядке.

Я не мог объяснить чувство тошноты, которое возникло в моем желудке при мысли об убийстве Беллы; оно было гораздо мощнее, чем тошнотворное чувство, которое завладевало мной при мысли об убийстве людей в общем.

Я пробормотал: «Спасибо, Эммет», и перестал ходить. В смятении проведя своей рукой по волосам, я пробормотал самому себе: «Мне нужно поохотиться».

Эммет нахмурился. «Зачем? Я знаю, что ты охотился три дня назад, и твои глаза все еще светлые» Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Я слабо улыбнулся. «Я все еще голоден и, если я не намереваюсь съесть Свон на биологии в понедельник, то мне просто необходимо раздобыть себе еду». В ответ на его поднятые брови, я сжал челюсть и сказал: «Меры предосторожности…и да, я хочу, чтобы ты пошел со мной».

Он кивнул и мысленно сказал мне: Я очень надеюсь, что тебе удастся то, что не удалось мне. Даже представить себе не могу, насколько тяжело было сопротивляться весь урок…Слава богу, ты себя контролируешь…

Один уголок моего рта приподнялся. «Я тоже на это надеюсь». Правда, я не стал признавать, как мучительно это было для меня, иначе еще кто-нибудь услышал бы: после этого, я даже не смогу представить, что они подумают и о чем будут беспокоиться.

Эммет фыркнул и, похлопав меня по плечу, вышел из комнаты. «Ха-ха, Эдвард». Побежали, Эдди! Я зарычал, когда он употребил мое самое нелюбимое уменьшительное имя, он улыбнулся и побежал, так что мне пришлось догонять его, чтобы отомстить. Конечно же, в форме реслинга.

Я почувствовал облегчение, отдалившись от тревожных мыслей членов своей семьи, когда мы направлялись на охоту. Они думали, что я соберу все свои силы, чтобы попытаться не убить Беллу. Я едва не засмеялся вслух, меня вдруг наполнила уверенность, и я почувствовал внезапную волну надежды.

Я буду контролировать свои инстинкты рядом с ней. Я не стану монстром, каким я уже был когда-то. Забрать ее жизнь - это несомненно чудовищно. Я отказываюсь быть монстром – и приняв такое решение, я был уверен, что смогу себя контролировать.

Однако, сладкий аромат, напомнивший о себе почти издалека, каким-то образом воззвал ко мне даже сейчас, когда я охотился с Эмметом в лесу.

“Well personally I’m a fan of just ignoring a problem until eventually it just goes away.”

О спасибо, мой авко- и баннеро-дилер Belledward

Где он? Как он собирается это сделать? Если запах настолько силен…Надеюсь, он может себя контролировать в отличие от меня. Его это просто убьет, если он выпьет кровь еще одного человека…

Он собирается избегать ее сегодня? Не думаю, что я смог бы себя контролировать, если бы запах был настолько сильным, как говорят они с Эмметом. От него исходят нервные флюиды…

Я собираюсь пойти разобраться с ним, если он заставит меня ждать еще хоть немного! Мне следовало бы просто взять свою машину, и тогда я смогла бы приехать в школу стильно; опять же, эта малозначимая школа…

Хватит видений о смерти этой девушки. Хмм, она, однако, неуклюжая; будет очень досадно споткнуться и уронить свои книги. Но почему я не могу найти сцену прямо перед этим? Может быть, это еще не определено, в то время как то, что она споткнется…

«…Miranda is taking the stars down…a little something to call her own…but the lion still rules Miranda…and Miranda is always alone…Miranda is always…» (Отрывок из песни Fleetwood Mac «Miranda», - прим. переводчика).

Я раздраженно закатил глаза, схватил школьный рюкзак и щелкнул по кнопке музыкального центра, чтобы его выключить. Мысли, очень типичные для них. Особенно Розали; всегда занята лишь собой, даже не задумывается о том, как сложно мне будет не причинить вред этой Изабелле. Белле.

Через какие-то секунды я оказался за дверью, направляясь к машине, в которой уже все сидели, терпеливо ожидая – ну или скорее, нетерпеливо. Мой автомобиль в данный момент был моей любимой привилегией: серебристый Вольво, S60 R. Я быстро его оглядел: времени проверить двигатель перед тем, как отправиться в школу, уже не было. Мои браться и сестры становились все нетерпеливее.

Я сел на сиденье водителя и плавно завел машину прежде, чем они начали жаловаться. Я всегда был за рулем; мои родственники думали, что вождение - моя навязчивая идея. Я не любил находиться на пассажирском сидении; я должен либо вести автомобиль, либо бежать.
По дороге в школу я совершенно не думал о самой дороге. Мои мысли были заняты тем, как я собирался бороться с запахом Беллы. Уже через несколько минут после отъезда от дома я припарковался у школы, не сказав ни единого слова на протяжении всего этого времени.

Перед обедом пойдет снег. Игра в снежки: и Эммет выиграет. Элис мысленно адресовала мне, когда уловила мимолетное видение о погоде. «Превосходно», - ухмыльнулся я саркастически – Эммет выиграет в снежки…потом он еще очень долго будет этим хвастаться. Тем не менее, я тоже хотел насладиться снегом.

И только когда мои братья и сестры одновременно в растерянности устремили на меня свои пристальные взгляды, я осознал, что она не произнесла это вслух.

«Превосходно? Что превосходно? На чьи мысли ты ответил?». Почему я не в курсе? Спросил Эммет, когда мы пятеро пошли по тропинке к школе. Мы почти всегда говорили быстро между собой, поскольку вокруг нас в школе почти всегда были люди.

Элис ухмыльнулась. «Перед обедом пойдет снег», - объявила она счастливо. О-о, я обязательно сделаю снежного ангела! (Снежный ангел - изображение которое остаётся на свежем снегу после того как вы легли на него широко расставив руки и ноги, – прим. переводчика).

Мы обменялись улыбками прежде, чем вновь вернуть на лица нейтральные выражения для обычных дней: если мы будем выглядеть счастливыми, это покажется очень странным и привлечет внимание людей. А этого мы никак не хотели.

Мы любили снег; именно поэтому мы были счастливы. Снег являлся единственной вещью, которая была холоднее наших собственных тел. Для нас он был едва холодным, но мы наслаждались ощущением, возникающим, когда чувствуешь что-то холодное. Температура наших тел обычно защищала нас от чувства холода.

На протяжении всех утренних уроков я старался держаться подальше от людей. Мне нужно сберечь волю, чтобы сохранить свой контроль рядом с Беллой, когда я увижу ее на биологии, если ее запах будет таким же волнующим, таким же сильным, как я думал.

Может быть, это было лишь мое воображение; может быть, причиной являлась моя жажда в тот день. Но своим небьющимся сердцем я чувствовал, что ее аромат будет для меня таким же привлекательным, как и на прошлой неделе. Ни одно рациональное объяснение не может спасти меня от этого несомненного факта.

Неужели все это произошло лишь неделю назад? Лишь неделю назад этот соблазнительный запах чуть было не ошеломил меня, чуть было не заставил меня вскочить со своего стула и напасть на нее, вонзить свои зубы в ее нежное бледное горло, выпить ее теплую, сладкую…

Эдвард, Эдвард! Сконцентрируйся; перестань думать о ней таким образом! Предупреждение Элис вывело меня из черных мыслей. Я покачал головой, устремив на нее свои глаза. Мы все были на улице, встретившись в дообеденное время под падающим снегом.

Мы находились недалеко от людей, и сейчас моя семья наблюдала за мной, пока Элис трясла меня за плечи, чтобы вырвать меня из моих грез, управляемых одной лишь жаждой. Эдвард, пожалуйста! Не позволяй себе думать о ней таким образом – так намного сложнее себя контролировать!

После нашего с Эмметом и Джаспером разговора Элис поняла, что кровь девушки была невероятно ароматной. Но за неделю до этого они осторожно наблюдали за Беллой и не заметили ничего необычного; издалека ее запах казался им совершенно обыкновенным, хотя Элис и не знала, станет ли он сильнее, если к ней приблизиться.

Я прищурился, а мои мысли переместились от ее крови к моей семье. Я мог слышать беспокойство в их мыслях, особенно в мыслях Розали. Не обо мне, конечно, а о нашей семье, если вдруг я убью Беллу и раскроется наша вампирская природа.

Эдвард, я знаю, ты можешь это сделать. Элис похлопала меня по плечу. Я взглянул на нее предостерегающим взглядом, сказав ей отойти от меня. Нужно положить конец всем этим прикосновениям, и прямо сейчас. Перестань быть таким чувствительным, Эдвард, пожалуйста: для меня похлопать тебя по плечу не настолько ужасно. Это лишь небольшое прикосновение.

«Так, вы двое, о чем бы вы там мысленно не переговаривались, я действительно хочу сразиться в снежки», - Эммет довольно потер руки. Я выиграю! Берегись, Эдвард, я уже иду!

Розали и Элис отошли от нас троих: Эммет в предвкушении улыбнулся, Джаспер низко нагнулся, а я слушал мысли людей вокруг. Никто не мог видеть нас, поэтому я подал неслышный знак «все чисто», чтобы начать матч, – то есть, неслышный для людей.

Мы находились прямо посреди нашей битвы на вампирских скоростях, когда я вновь услышал злобные мысли Джессики в адрес Беллы. Мне было сложно распределить свое внимание, но я уловил суть; Белла ненавидела снег. В мыслях Джессики это вылилось в продолжительное размышление на тему того, как это повлияет на ее популярность, если она будет дружить с Беллой.

А я пытался понять, почему она не любит снег – предпочитает ли она жару Феникса, откуда она приехала? Я спросил сам себя, зачем я вообще утруждаюсь и слушаю мысли ее подруги, пока они идут по дороге к школе в сотне футов от нас: и не смог найти ответа. И в этот самый момент мне пришлось увернуться от одного из снежков Эммета. Это вылетело из моего ума, как незначительный факт.

Через несколько минут Эммет ушел с победоносным видом. По пути мы с братьями смеялись от эйфории после нашего мини-сражения. В тот момент я не очень-то хотел яростно сражаться ледяной водой, но я все равно принял в этом участие. Когда мы присоединились к Розали и Элис в кафе, я даже заставил себя посмеяться вместе с остальными – конечно, не без некоторых усилий, но так выглядело гораздо естественнее.

Розали ухмыльнулась, когда мы сели: Эммет и Джаспер напротив своих жен, а я рядом с Эмметом, в конце стола, который был наиболее удаленным от стола, где сидела Белла с друзьями. Мне не обязательно было смотреть в ту сторону, где сидела Белла – благодаря любезности болтливого ума Джессики. Я сконцентрировался на своей семье.

«Ну и кто же выиграл, мальчики?» - спросила Розали. Очевидно, что выиграл Эммет, иначе он бы ходил угрюмый – но я дам ему возможность похвастаться. Я почти что закатил глаза при этой ее мысли. Конечно, она знала своего мужа.

Эммет гордо улыбнулся. «Конечно же, я!» Интересно, захочет ли Джаспер переиграть. Конечно, это было очень похоже на Эммета: он всегда был готов к следующему соревнованию.

«Ммм», - поддразнила Розали мужа. Его слишком легко поддразнить. Забавно видеть этот взгляд на его лице…

Элис фыркнула, пытаясь сдержать смех, когда видение пронеслось в ее мыслях. Учитывая то, что я умел читать чужие мысли, я увидел то, что увидела она; Эммет, стряхивающий снег со своих волос на Розали и Элис, прямо здесь, за столом.

Я отодвинулся подальше, не желая попасть под водяные капли, сыплющиеся с Эммета, встряхивающего своей головой как собака. И вскоре это произошло, и я засмеялся вместе со всеми. И когда мы успокоились, я услышал это.

Представьте только, Белла пялится на Эдварда Каллена. Новая девочка запала – очень плохо, что она еще не поняла, что они практически «запретная зона»…

Конечно, я сразу же узнал стиль речи: и снова, Джессика Стенли. Мои глаза устремились на их стол, не глядя на ту, чьи мысли я только что услышал. Я точно знал, чьи мысли хотел услышать. Мои глаза встретились с ее глазами, удивительно глубокими карими, темными и большими.

И в то самое мгновение, когда я взглянул на нее, она опустила глаза, ее щеки вспыхнули привлекательным насыщенно-красным цветом. Я не мог услышать ее мысли; и меня это ужасно расстроило. Что происходит в ее уме?

Эдвард? Что-то не так? – услышал я Элис, но сконцентрировал все свое внимание на Белле. Я попытался заблокировать все голоса, в то же время напряженно слушая ее. Но все, что я смог услышать, -это лишь завистливые мысли Джессики, ее мелочные и пошлые сетования.

Я услышал, как она произнесла вслух. «Эдвард Каллен смотрит на тебя». Я почувствовал напряжение своих близких, которые по очереди на меня посмотрели. Эдвард, о чем она думает, что ты так сконцентрирован на ней? Я покачал головой в ответ на мысль Элис, не отводя взгляда от Беллы. Я почувствовал, как на моем лице появилось нахмуренное выражение, почти незамеченное, пока я не увидел его в мыслях своих братьев и сестер.

Спокойный голос Беллы ясно прозвучал в моих ушах. «Он не выглядит сердитым?» Я был в смятении. Почему я должен на нее сердиться? Вспомнив свои чувства в этот понедельник, я стал еще более озадаченным. Неужели она настолько проницательна, что увидела, что я был в ярости от ее пребывания в классе?

Почему ты должен на нее сердиться? – спросил меня Эммет. Я махнул на него рукой, еще тщательнее фокусируясь на Белле, пытаясь разгадать, что она скажет дальше. Он недоверчиво фыркнул и уставился на меня, в его мыслях я увидел свое отображение, где выглядел все более растерянным.

Почему он должен на нее сердиться? Она не стоит его внимания! Я пыталась его заполучить с того самого момента, как он сюда приехал, и вот, сейчас он явно смотрит на нее! Мысли Джессики источали яд, равный по силе моему собственному яду, а потом она спросила, притворившись растерянной: «Нет. А должен?»

В печальном, растерянном тоне Беллы появились новые нотки смущения. «Мне кажется, я ему не нравлюсь», - произнесла она спокойно. Она положила голову себе на руку, и только тогда я заметил, что перед ней стояла лишь одна бутылочка с напитком. Но она должна есть; людям требуется больше энергии, затрачиваемой в перерывах между едой, чем нам.

Ее замешательство по поводу того, что я сердился на нее, добавлялось к моей собственной растерянности. Неужели мой враждебный взгляд на нее на прошлой неделе привел ее в замешательство? Или это было очередное влечение к охотникам, которое обычно испытывали наши жертвы из-за нашего внешнего облика? Я беспокойно постукивал пальцем по столу, пытаясь найти решение.

«Калленам никто не нравится…ну, они не видят никого подходящего для того, чтобы им понравиться. Но он все еще смотрит на тебя». Не могу поверить, что он уделяет ей внимание. Я отдала столько сил, чтобы завоевать его! Хотя, не думаю, что у тебя тоже есть шанс, Белла. Ты просто новенькая. В ее мыслях было все больше и больше злости по отношению к Белле, и я почувствовал страх за Беллу, из-за того, что она верила, что Джессика была искренней и верной подругой.

«Перестань смотреть на него», - сердитое шипение Беллы меня удивило. Смысл, который она вложила в свои слова, казалось, свидетельствовал о том, что она пыталась меня защитить…или скорее, была в ярости от своей подруги. Она наклонилась к Джессике, словно предупреждая ее о чем-то прежде, чем вновь положить голову на руки.

Наконец, я смог оторвать от нее свои глаза и начал задумчиво водить кончиками пальцев по столу. Мои братья и сестры наблюдали за мной, не понимая, что происходит. Постучав по столу еще два раза, я пробормотал: «Непонятно…»

Я имел ввиду тишину, которая исходила от Беллы, но Эммет перебил меня и начал выуживать из меня информацию, в сущности думая вслух, пока говорил. «Ты прав. Это непонятно; что только что случилось? Почему ты ненавидишь ее? Ты что-то сделал? Или она? Почему –».

Я сильно лязгнул челюстью – рассерженный. Конечно, я отвечу на их вопросы, но только не сейчас. Мне нужно убедиться в том, что ее мысли для меня закрыты, и это значит, что мне следует предпринять еще одну попытку перед тем, как рассказать им то, что я знаю. Точнее что я знаю, что ничего не знаю…

«Эммет, хватит», - проворчал я, тихо и быстро, так, чтобы никто нас не услышал. «Я сам пытаюсь это понять. Пожалуйста, подожди немного», - я становился все более растерянным, вслушиваясь в одно единственное место в столовой, из которого не исходила ни одна мысль.

Он отстал, сказав: «Извини, Эдвард. Не хотел тебя рассердить». Он уже давно так не рявкал. Интересно, почему у него опять проблемы с умением владеть собой? Я ущипнул себя за переносицу, закрывая глаза и пытаясь сконцентрироваться. Чем она отличается от остальных? Что делает ее такой своеобразной?

«Нет, все в порядке. Просто сейчас я в замешательстве. Я не должен был изливать на тебя свой гнев». Я медленно открыл глаза, решив, что хватит попыток проникнуть в ее мысли, по крайней мере на сегодня. Это никак не способствует моему самообладанию.

Они оставили это, хотя и не поняли, каким образом человек может привести меня в смятение. Они думали, что в ней не было ничего особенного, кроме запаха. И как бы я хотел, чтобы она была для меня такой же, как и любой другой человек, находящийся в данный момент в этом помещении, чтобы ее кровь не имела для меня особого значения, чтобы ее кажущиеся молчаливыми мысли не интриговали меня…

В конечном итоге, мы решили, что пришло время отправиться на уроки. Благодаря предостережению Элис мы уже знали, что снег растает до того, как мы окажемся за дверью. Эммет расстроился из-за того, что потерял возможность снова сыграть в снежки, но оживился, когда его убедили, что снег скоро снова выпадет.

Я направился на урок биологии шагом, который был медленным даже для людей. Я хотел убедиться, что она уже сидела в классе. Если Белла снова пройдет мимо вентилятора, будет очень сложно сопротивляться ее запаху.

“Well personally I’m a fan of just ignoring a problem until eventually it just goes away.”

О спасибо, мой авко- и баннеро-дилер Belledward

По пути к зданию, где находился класс биологии, я вздрогнул, поняв, что бессознательно следую по дороге, по которой шла она. Ее запах пронизывал неподвижный воздух: я мог почувствовать ее еще до того, как окажусь в классе. Ни к чему хорошему это не приведет, если я отклонюсь от проложенного пути сейчас, когда ее запах заполнил все мои мысли – я пошел прямо к классу, чувствуя себя все хуже с каждой секундой. Монстр, преследующий свою добычу.

В ярко освещенном помещении мои глаза устремились на ее очертания, казалось, она беспечно облокотилась на стол. Под ее рукой была записная книжка, а в руке она держала ручку, которой она бесцельно водила по обложке. Ее волосы были убраны на один бок, и мои глаза увидели ее горло в ту же секунду, как я зашел в дверь.

В тот же самый момент ее запах заглушил все остальные запахи в классе – даже несмотря на то, что он не поразил меня напрямую. У меня в горле пересохло, моя жажда опасно вспыхнула. Но она не была настолько же нестерпимой, как в прошлый понедельник. На этот раз, направляясь к своему месту рядом с ней, я полностью себя контролировал.

Тем не менее, я не смог удержаться от того, чтобы проследить глазами за изгибом ее шеи, за этой грациозной линией. Прямо сейчас в своих мыслях я не пытался просто подавить свои инстинкты: странное ощущение возникло в моем желудке наряду с голодом, нечто далекое, чему я просто не мог найти имя. Ее сердцебиение участилось, когда я сел рядом с ней, хотя внешне она никак показала, что заметила мое присутствие.

Я дал себе время удостовериться, что полностью себя контролирую. Первой частью моего плана обращаться с ней как и с любым другим человеком, было разговаривать с ней – общаться с девушкой. Если бы я знал о ней хоть что-нибудь, тогда бы я смог помочь себе в тот момент, когда вновь вспыхнет голод.

Знать ее как личность, а не просто как какого-то человека, как добычу, поможет избежать мысли о ее крови и о том, как соблазнителен для меня ее запах, даже сейчас, когда я сидел совсем недалеко от нее и изо всех сил концентрировался на сопротивлении. Как сказала Элис Джасперу на обеденном перерыве неделю назад…

Я напустил на лицо открытое дружелюбное выражение, чтобы ослабить напряжение между нами. Я сидел довольно далеко от нее, потому что когда садился, отодвинул свой стул, и повернулся к ней, чтобы она могла меня видеть. Язык тела является почти бессознательным элементом того, как люди воспринимают друг друга. Я не человек – но Белла этого не знает.

«Привет», - я говорил тихо: чтобы никто не мог заметить ничего особенного, независимо от того, о чем мы будем говорить. Типичный подросток, Майк Ньютон, сразу же заметил. Он был одним из тех, кто уже воображал себя влюбленным в нее. Я был рад, что он не сможет нас услышать: не хватало еще, чтобы этот глупый соперник, думающий, что он уже владеет Беллой, стоял у меня на пути.

В тот момент, когда она услышала мой голос, она резко повернулась, чтобы посмотреть на меня. Ее темные глаза были большими и растерянными, в то время как ее сердце начало неистово биться. Она взглянула на меня, вероятно не подозревая, что использует международный язык тела. А мне стало интересно, о чем она думает.

Как только ее голова повернулась в моем направлении, волна запаха от ее волос обдала мое лицо. На этот раз я не почувствовал непреодолимого желания укусить ее, но оно все же присутствовало. Я стал дышать медленнее, надеясь хоть немного побороть жажду.

«Меня зовут Эдвард Каллен. У меня не было возможности представиться на прошлой неделе. Ты, должно быть, Белла Свон». То, что надо, подходящие слова. Я внимательно наблюдал за ее лицом и молился, чтобы она больше не делала никаких резких движений, в результате которых ее запах рассеялся бы в воздухе. Мне уже сложно было держать себя под контролем.

Изумленное выражение, которое появилось на ее лице с момента, когда я поздоровался с ней, переросло в выражение «оленя в свете фар» (Испуганный, удивленный, застигнутый врасплох- прим. переводчика). Я был озадачен: она произнесла, запинаясь: «К-как ты узнал мое имя?» - мысленно я вздрогнул; я совсем забыл, что в действительности не должен был знать ее имени, потому что в сущности с ней еще не знакомился. То, что я слышал мысли других еще не значило, что я с ней познакомился.

Моя оплошность меня сильно не обеспокоила. Вместо этого, меня очень позабавила ее реакция: она отличалась от всего, что я когда-либо наблюдал у какого-либо другого человека. Мне пришло на ум имя «Джессика Стенли» и то, о чем бы она подумала, если бы я знал ее имя до того, как мы познакомились. Я удивил сам себя, когда вдруг засмеялся: мисс Стенли была одной из тех, кто больше всего сплетничал в школе.

И вдруг мне в голову внезапно пришла идея и я ответил: «О-о, я думаю, все знают твое имя. Весь город ждал твоего приезда». И это тоже было правдой, я почувствовал прилив сочувствия к Белле. Что она могла подумать, зная что этот маленький городок был весь сконцентрирован на ее присутствии?

С ее склонностью краснеть я подумал, что она покраснеет и сейчас, при мысли, что люди ждали ее приезда. Но она удивила меня.

Вместо того, чтобы покраснеть, она нахмурилась. «Нет, я имею ввиду, почему ты назвал меня Беллой?» Сейчас это было определенно странно. Любого, кто называл ее Изабеллой, она спокойно поправляла, чтобы ее звали Беллой; почему вдруг ни с того ни с сего она этому воспротивилась?

Или всё из-за того, что именно я это сказал? Я с трудом мог сосчитать представительниц женского пола, которые пытались заставить свои имена зазвучать более «экзотично», чтобы привлечь меня и моих братьев. Но что-то мне подсказывало, что Белла была совсем не такой.

«Ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Изабеллой?» Я не знал, почему именно сейчас она просила называть ее Изабеллой, но почувствовал неуместную волну раздражения от того, что она хотела, чтобы я называл ее по-другому. Почему я должен от отличаться от других?

Опять же, я вампир; конечно, я отличаюсь от остальных. Именно поэтому многие девушки города пытались добиться «одинокого Каллена», когда мы только переехали в Форкс. По крайней мере, до тех пор, пока не стало ясно, что я не был заинтересован в общении ни с одной из них. Они лишь искушали меня выпить их кровь, поэтому мы с братьями и сестрами избегаем общения с людьми за исключением случаев, когда это абсолютно необходимо.

«Нет, мне нравится Белла». Тогда зачем она спросила, почему я назвал ее Беллой? «Но думаю, Чарли – то есть, мой отец – называет меня Изабеллой за моей спиной – поэтому все знают меня здесь именно как Изабеллу».

Так вот в чем проблема. Сейчас я понял. Если все в городе знали, что ее зовут Изабелла, то, что я назвал ее Беллой, как она и предпочитала, привело ее в замешательство, особенно учитывая то, что я с ней еще не общался, поэтому мог знать ее только из городских слухов. Одно слово, о котором я даже не задумался, стало серьезной ошибкой.

«Вон оно что», - это единственное, что я смог придумать в ответ. Когда урок начался, я повернулся вперед, хотя лишь частично уделял внимание уроку. Другая часть моего мозга была занята анализом нашего разговора, я перестал дышать, пытаясь не допустить того, чтобы ее запах вновь завладел моим разумом и вытеснил все другие мысли.

Я все еще не мог слышать ее мысли, и это меня очень сильно тревожило. Я совершенно не привык не знать, о чем думают другие. Почему я не могу читать ее мысли? Имеет ли к этому отношение ее запах или это две отдельные проблемы? И вообще, является это «проблемами» для кого-то, помимо меня?

Ее запах вновь поразил меня, когда она сменила положение. Он и правда был очень красивым, этот запах…Я задался вопросом, что это было, и несколько минут думал о том, как его назвать, пока не осознал, что такие мысли никак не способствуют сохранению моего контроля.

Мысленно я вернулся в класс, когда учитель, мистер Беннер, сказал: «Приступайте». Проверив его мысли, я выяснил, что нам нужно делать и повернулся к Белле, своему партнеру по проекту.

Я поразмыслил над тем, что она думает о работе со мной прежде, чем сказать: «Дамы сначала, партнер?» Ее глаза остановились на моем лице, и, показалось, что она застыла, уставившись на меня. Я задался вопросом, о чем она подумала в этот момент, ее глаза приобрели блеск: и я увидел очень знакомый взгляд.

Этот взгляд был одинаков у всех женщин. Обычно он обуславливался нашим внешним обликом – их мысли всегда двигались в направлении: «он такой горячий» или что-то типа того, каждый раз когда я видел этот взгляд. Мне не нравилась вероятность того, что Белла думает обо мне исключительно таким образом – это просто казалось мне неправильным. Возможно, из-за моего статуса хищника, гораздо более сконцентрированного рядом с ней… «Или, если хочешь, я могу начать».

Интересно, что происходит в ее голове. Она ответила: «Нет. Я начну». Красивый румянец разлился по ее щекам. Я наблюдал за тем, как она работала с микроскопом своими тонкими пальцами. В том, как она опустила голову к окуляру микроскопа, было что-то грациозное, и я наблюдал, как мышцы ее горла двигались под чудесной бледной кожей прежде, чем резко отвернуть свои глаза. Это было опасно.

«Профаза», - ответила она, взглянув на слайд. Она подняла голову, и меня окатила еще одна волна ее запаха. На мгновение я забылся, а она протянула руку к слайду, чтобы его вынуть.

Свое следующее движение я сделал чисто импульсивно; я дотронулся до ее запястья, сказав: «Не возражаешь, если я взгляну?» Я двинулся с человеческой скоростью, чтобы не испугать ее, но все же довольно быстро так, что у нее не было времени вынуть слайд.

Когда я коснулся ее руки, тепло от соприкосновения на мгновение заставило меня потерять контроль. Тепло ее пальцев, ее кровь, которая течет по венам прямо под моей рукой…Я успел собраться с мыслями прежде, чем моя голова опустилась ниже к ее горлу, и одновременно с этим отдернул руку от ее руки.

Я ощутил приятное пощипывание на коже, на ней осталось божественное тепло, странный электрический удар, который я ощутил во время соприкосновения наших рук, врезался мне в память. Что это было?

«Извини», - извинился я, пододвигая микроскоп к себе – следя за тем, чтобы вновь ее не коснуться. Я не мог смотреть на нее: но ее пульс, громкий и сильный, предупредил меня о том, что моя ледяная кожа напугала ее. Она и понятия не имела, почему моя кожа такая холодная.

«Профаза». Беглого взгляда было достаточно, чтобы определить фазу клетки; после почти 100 лет занятий наукой и почти стольких же лет обучения в школе было относительно легко с одного взгляда определить, на что я смотрю. Мое зрение было чрезвычайно острым, но оно не было предназначено для наблюдения за отдельными клетками – оно было приспособлено для того, чтобы видеть дальние расстояния и небольшие вещи, относящиеся к нашей добыче, помогающие нам охотиться.

Например, я мог видеть едва видимые линии мышц на шее Беллы, когда она наблюдала за тем, как я пишу слово на листе бумаги. Мне не нравилось, что я думаю о ней как о «добыче» – даже без умысла – поэтому я поменял слайды и, посмотрев в микроскоп, пробормотал: «Анафаза», и написал это слово рядом с предыдущим.

Я уже собирался вынуть слайд, когда рядом со мной раздалось тихое «Можно?». Я посмотрел на нее: обычно люди просто дают нам сделать что-то, и мы делаем все быстро. Вампиры не любят двигаться медленно, и большинство людей были счастливы, что задания быстро выполнялись.

Казалось, Белла была одной из тех, кто имел склонность стремиться самой зарабатывать свои оценки. Я не знал, чего мне ожидать от Беллы, но подвинув микроскоп к ней, я подумал, что она также может хотеть уличить меня в неправоте.

Мое предположение подтвердилось, когда она, посмотрев в микроскоп, сказала: «Третий слайд?» с определенным разочарованием в голосе. С неодобрением, может быть, я задумался над этим, вставив следующий слайд. Должно быть, она умная , также подумал я, поскольку ей потребовалось столько же времени, сколько и мне, чтобы взглянуть на слайд.

Я передал следующий слайд очень осторожно, чтобы не допустить соприкосновения наших пальцев, как ради меня, так и ради ее безопасности. «Интерфаза», - определила она, и не успел я и спросить, могу ли я взглянуть на слайд, как она пододвинула микроскоп ко мне.

Я едва посмотрел, уже зная, что она права. Это был тот тип девушки – нет, женщины: едва ли ее можно было считать девушкой – которая была полна решимости быть правой. Скорее всего, Белла не даст мне неверного ответа из-за страха просто быть – неправой. Классическая «старательная ученица» – но не похожая на остальных. И без сомнения, ее ответ был верен.

Продолжив таким образом, мы закончили лабораторную работу уже через несколько минут. Быстро справившись с заданием, нам пришлось молча сидеть рядом. Я оторвал от нее свой взгляд с небольшим усилием.

Сейчас ее запах не тревожил меня настолько сильно. Он все еще окутывал меня, да, и был невероятно силен, но мое сопротивление также было отличным – и становилось все сильнее. До сих пор мне все удавалось, но в то же время я не мог дождаться момента, когда выйду из класса, поскольку я был расстроен. Я ненавидел сдерживать себя таким образом.

Расстройство росло с каждой истекшей секундой. Сила ее запаха, контроль, который я пытался сохранить вопреки монстру внутри себя, ее неслышные мысли…Я знал, что Джасперу, если бы он находился поблизости в этот самый момент, потребовалось бы много усилий, чтобы расшифровать, что я чувствовал и почему. В моем расстройстве было утоплено что-то еще, чувство, которое я просто не мог разобрать.

«Ты носишь контактный линзы?» Этот вопрос выдернул меня из водоворота мыслей, и я посмотрел на кареглазую красавицу рядом со мной. Ее взгляд был полон замешательства и любопытства, что только украшало ее черты. Тем не менее, я сам пришел в замешательство.
«Нет». Почему она спрашивает меня о линзах? Мои глаза были прикрыты только во время первого года после моего нового «рождения», когда я притворялся слепым, чтобы скрыть свои глаза насыщенно-винного цвета – последствие обращения в связи с тем, что в моей системе все еще находилась человеческая кровь после того, как я вступил в свою новую жизнь.

«Эмм. Я подумала, что твои глаза изменились». Легкий румянец окрасил ее щеки, но я быстро повернулся вперед. Она была настолько восприимчива? Она заметила, что мои глаза поменяли цвет, с черного на прошлой неделе на сегодняшний золотистый тон, видев эти глаза только один раз?

Я не знал, стоит ли мне занервничать или позволить странному ощущению счастья из-за того, что она заметила – и запомнила – что-то обо мне, обуять меня. Разумнее всего было бы обеспокоиться ее восприимчивостью, но я не мог сдержать удивления. Этот человек был совершенно не похож на других: эта была очередная информация, прибавившаяся к куче очевидных фактов.

“Well personally I’m a fan of just ignoring a problem until eventually it just goes away.”

О спасибо, мой авко- и баннеро-дилер Belledward

Он посмотрел на наш листок, и мои губы подернулись от удовольствия и одновременно раздражения. Но здесь только почерк Эдварда. Значит, она ничего не сделала? Неужели она настолько не разбирается в биологии? Я почувствовал странный приступ гнева за то, что он думал, что Белла не способна выполнить данное задание.

«Ну что ж, Эдвард, тебе не кажется, что следовало бы дать Изабелле возможность взглянуть в микроскоп?» Я пытался сохранить спокойствие, когда он спросил; я просто не мог понять, почему он меня так раздражал из-за Беллы.

«Белле», - поправил я автоматически. «На самом деле, она определила три слайда из пяти». Я ухмыльнулся, зная, что пресек его сомнения. Она определила три из пяти? И они уже выполнили задание. Откуда она это знает? Многие из лучших учеников еще не закончили.

Я наблюдал за ней, за тем, как на ее щеках появился легкий румянец, когда мистер Беннер спросил: «Вы уже делали эту лабораторную работу?» Его тон был немного обвинительным, и она это заметила, ее румянец стал еще сильнее.

«Не с луковицей», - признала она смущенно. Интересно, что ее тревожит: мысль о том, что мистер Беннер рассердится на нее за то, что она уже знает все ответы, или то, что я слышу ее признание, ведь она тщательно избегала моего взгляда. В любом случае я не мог услышать, что это было на самом деле, и еще больше расстроился.

«Бластулы лососевых?» В некоторых школах они используются вместо луковиц. Должно быть, она делала лабораторную с ними.

«Да». Ее румянец вспыхнул ярче, и я снова перестал дышать, предпринимая еще одну попытку удержать монстра, и на данный момент мне это удалось.

«Ты была в классе с углубленным изучением предмета в Фениксе?» Я тайком наблюдал за ней, мне самому было интересно это узнать. Все ее действия, ее слова во время лабораторной, показали ее высокий ум, хотя я и не слышал ее мыслей, чтобы убедиться в этом.

«Да». На один вопрос ответ есть.

Мистер Беннер не знал, что на это ответить. «Ну ладно. Думаю, хорошо, что вы двое партнеры по лабораторной», - это было лучшее, что он смог придумать. Отходя от нас, он пробормотал: «Конечно, два самых умных человека в классе работают вместе». Нужно подумать о дополнительных заданиях, которыми их занять. Мои губы слегка подернулись в улыбке прежде, чем я сконцентрировался на сложившейся ситуации.

Мы с Беллой сидели ряжом друг с другом совсем без дела. Она уставилась в никуда, и я предположил, что она задумалась. Как бы я хотел услышать ее мысли. Надоедливые мысли Майка Ньютона пронзали мой мозг, пока мы сидели молча.

Интересно, почему Белла не захотела участвовать в игре в снежки. Нужно будет отомстить Йорки. Этот идиот поставил меня в неловкое положение перед ней. На некоторое время я перестал его слушать, заблокировав все прочие мысли и сконцентрировавшись на этом небольшом количестве информации.

Я вспомнил, что я услышал ранее в мыслях Джессики. И снова, мне стало интересно, почему она не любила снег. Была ли она рада, что снег постепенно тает на улице? Элис знала, что на следующий день будет невероятно скользко, но она то этого не знала; возненавидит ли Белла завтрашний день? Посчитает ли она приближающийся холодный день плохим?

Легкий ветерок, пропитанный ее запахом, вновь обдал мое лицо. Мои мышцы, и так напряженные, напряглись еще сильнее. Я постарался заставить себя хоть чуть-чуть расслабиться; не хотел, чтобы на меня обратили внимание. Но мне это не очень удалось: я все еще чувствовал напряжение в мышцах.

Мой мозг неистово пытался найти что-то такое, чтобы помочь укрепить мою защиту; намек Элис Джасперу на то, что добыча появится еще раз. Может быть это сработает: просто еще немного с ней поговорить. Это уже помогло.

Нерешительно и с неохотой я вновь повернулся к ней и спросил: «Плохо, что выпал снег, да?» В моем тоне прозвучали нотки вызова: моя семья и я, мы любили снег, и я не понимал, почему она нет. Что в нем было такого?

Сначала, когда я заговорил, показалось, что она удивилась; она замерла, и ее сердце забилось неровно. Во мне росла обеспокоенность ее неровным пульсом, но она была в порядке. Когда ей ничего больше не мешало, она ответила: «Не очень».

Я был счастлив, что она была со мной честна. Это не так уж и много, и, честно говоря, не так важно, но все-таки это было правдой. Не так много людей полагают, что должны говорить правду: ложь поражает их словно чума. Я попытался угадать, почему она не любит снег. «Тебе не нравится холод».

«Или влажность». Я позволил себе быстро улыбнуться, потому что угадал – даже несмотря на то, что это была лишь одна незначительная деталь. Мое счастье быстро улетучилось – сейчас я был озадачен.

Тогда почему она здесь живет, если не любит холод и влажность? Большую часть времени этот городок был и холодным, и влажным. Лето редко приносило с собой жару, но иногда бывали и такие деньки. Тщательно формулируя фразу, я прокомментировал: «Видимо, тебе нелегко жить в Форксе».

«Ты не имеешь ни малейшего понятия». Ее ответ – такой тихий, что обычный человек вряд ли способен расслышать его – удивил и заинтриговал меня.

«Тогда почему ты сюда приехала?» Если ей не нравится городок, и она не хочет здесь находиться…тогда почему она здесь? Почему она приехала сюда и осложнила мое существование?

«Это…сложно». Почему бы ей просто не рассказать мне? Я сдержался, чтобы расстроено не простонать – в конце концов, я умею держать себя в руках. И я даже не ее друг. Я едва ли мог ожидать, что она сразу же довериться мне, особенно с учетом того, что люди инстинктивно избегают вампиров. Эта реакция была неподвластна их контролю.

Я поймал себя на том, что мне хотелось знать больше, вместо того, чтобы чувствовать необходимость узнать о Белле. Это было немного тревожащее, но в то же время опьяняющее чувство, желание узнать больше об этой девушке.

«Думаю, я смогу понять» - настоял я мягко. Она могла мне доверять; в конце концов, я хранил секрет существования своей семьи. Но конечно – она не знала этого. Она не знала, насколько хорошо я умею хранить секреты.

Я мог видеть, что она мысленно решала, сказать ей мне или нет. А потом она подняла глаза. Ее спокойный искренний взгляд устремился на меня, и я сконцентрировался на ней, желая, чтобы она мне сказала. По какой-то необъяснимой причине, я просто жаждал узнать, почему она здесь оказалась.

Что-то в моем взгляде вновь заставило ее забыться. Ее щеки слегка покраснели и она без колебаний ответила. «Моя мама снова вышла замуж».

«Это не звучит так уж сложно». Я ощутил внезапное сочувствие. Люди тяжело переживают, когда их родители снова женятся или разводятся – это полностью человеческая черта. «Когда это произошло?» Должно быть, не так давно, раз она приехала в Форкс в январе.

«В прошлом сентябре». Ее голос был полон грусти, и я слегка нахмурил лоб. Мне не нравилось слышать печаль в ее голосе. Это было не похоже на Беллу – она казалась таким счастливым спокойным человеком. Но это было необходимо – сейчас я понимал причину, по которой она оставила свою мать.

«И ты не любишь его». Должно быть, она не любит своего отчима, если оставила мать и переехала к своему настоящему отцу. Я просто не мог представить никакой другой причины, по которой она могла бы оставить мать. И снова, она меня удивила.

«Нет, Фил хороший. Может быть, он слишком молод, но очень добр». Ее ответ снова изумил меня. Если ей было хорошо с отчимом, почему она оказалась в Форксе? Почему она уехала?

«Тогда почему ты не осталась с ними?» Я начинал чувствовать себя немного расстроенным из-за того, что не знал причины. Она здесь и на прошлой неделе с корнем вырвала мое существование, но из-за чего? Почему? Я хотел понять, почему она чувствовала необходимость находиться здесь, где ей вовсе не нужно было находиться.

Кончиками пальцев она бессознательно выстукивала ритм, который казался мне знакомым, но я не обращал на него внимания. «Фил много путешествует. Он зарабатывает на жизнь игрой в бейсбол». Ее полные губы изогнулись, видимо она невольно что-то вспомнила.

Увидев ее улыбку, я почувствовал себя лучше: я волновался о том, что мои вопросы расстраивают ее. Мой собственный рот сымитировал ее, и я спросил: «Я о нем слышал?» Моя семья очень любит бейсбол: Элис всегда предсказывает грозу, поэтому мы можем играть каждый раз, когда есть гроза.

«Скорее всего нет. Он не очень хорошо играет. Низшая лига. Он много переезжает с места на место». Он сделала жест рукой, и ее запах проник в мой нос, я быстро взял себя в руки. Я сконцентрировался на том, что она говорила, чтобы взять под контроль свои инстинкты.

Я предпринял еще одну попытку угадать, чтобы убедиться, прав ли я в своем предположении. «И твоя мать отправила тебя сюда, чтобы путешествовать вместе с ним». Это имело смысл. Но, снова, ее реакция меня удивила.

В ее глазах внезапно вспыхнуло упрямство, но что привлекло мое внимание, это, конечно, то, что ее челюсть чуть приподнялась вверх, еще сильнее выставив горло. Я быстро сглотнул и напряженно сфокусировался на ее лице. «Нет, она меня сюда не отправляла. Я сама себя отправила».

Я опять нахмурился. «Я не понимаю». А мне очень не нравилось не понимать. Это случалось не так часто; почему это должно быть исключением?

Она вздохнула, и ее плечи слегка опустились, обнажив кожу на плечах и ключице. Я должен перестать смотреть на ее шею – это никак не помогает мне сдерживать свои инстинкты. «Сначала она оставалась со мной, но сильно тосковала по нему. Это делало ее несчастной…поэтому я решила провести некоторое время с отцом».

Она говорила правду. Я был шокирован степенью ее любви к матери, которая проявилась в этом ее поступке. Очевидно, ей было трудно уехать из Феникса, а еще хуже было то, что ей пришлось приехать сюда, в Форкс, в котором она всё ненавидела.

Обычно люди совершают поступки, руководствуясь своим собственным интересом, не делая ничего такого, что не принесет им выгоды. Белла была другой. «А сейчас ты несчастна», - констатировал я, после секундного размышления о том, что она чувствовала, находясь здесь.

«И что?»

Он была очень упряма; я скажу ей это. «Это несправедливо», - сказал я осторожно.

«Тебе никто никогда не говорил? Жизнь несправедлива».

Сарказм в ее голосе заставил меня чуть улыбнуться; обычно я отличался сарказмом среди членов своей семьи, приятно было знать, что я не был единственным, кто так поступал в обычной беседе. «Мне кажется, я уже это где-то слышал».

«Вот и все». Очевидно, она предполагала, что наш разговор окончен, судя по финальному тону ее голоса.

Я оглядел ее, делая выводы. «Тебе хорошо удается не показывать виду. Но держу пари, ты страдаешь больше, чем кажется окружающим», - сказал я медленно. Вряд ли она смогла просто взять и отказаться от солнечного света и тепла Феникса ради мрачного и темного Форкса.

Она не ответила, а просто уставилась в пустоту. Я с удовольствием наблюдал за ней, пытаясь разгадать тайну ее ума в ожидании ответа. Через несколько минут я понял, что она ничего не хочет говорить. Опять упрямится? Думаю, именно так.

Белла старалась не смотреть в моем направлении и ей это удавалось. Мои губы снова дернулись, когда я попытался улыбнуться на вызов, который ясно в ней видел. «Я неправ?» - спросил я. Ее ноздри расширились от какого-то чувства – это был гнев? – ее глаза продолжали избегать мое лицо.

Зная, что я нажимаю на правильные кнопки, чтобы выудить из нее ответ, я позволил себе нажать еще на одну. «Не думаю», - я пытался звучать самодовольно; в действительности, я просто наблюдал, во мне поднималось чувство волнения, когда я ждал ответ.

«Почему это так важно для тебя?» - выпалила она; я смог побороть ее решимость больше со мной не разговаривать, хотя и не знал, откуда проистекает этот гнев. На кого она сердится? Она взглянула на меня и продолжала смотреть на меня, хотя прошло лишь несколько мгновений с момента, когда она задала свой гневный вопрос.

Ее ответ вернул меня обратно, и я поразмыслил над тем, что она сказала. Я не знал ответа. «Хороший вопрос», - сказал я, отчасти самому себе.

Почему это имело значение для меня? Я завел этот разговор лишь с целью узнать немного больше о своей добыче – при этом слове я мысленно вздрогнул – чтобы попытаться удержаться и не причинить ей вреда, или чтобы не преследовать ее. Не начать погоню за едой… И вот сейчас, я хотел узнать о ней больше.

Она продолжала упрямо пытаться не смотреть на меня, и я ощутил необходимость заставить ее на меня взглянуть. Я отверг эту мысль, приняв довольное выражение; конечно, я был доволен, просто не показывал этого большую часть времени. «Я досаждаю тебе?» - спросил я, пытаясь получить еще информацию.

К моему удивлению, стена гнева вокруг Беллы обрушилась, она немного сползла на стуле, и наконец посмотрела на меня. «Не совсем. Я больше раздражена самой собой. По моему лицу все очень легко прочитать – моя мама всегда называет меня ее открытой книгой».

На моем лице сверкнула улыбка: ах, если бы она только знала. «Напротив, я считаю, что тебя сложно понять». Очень сложно – в действительности, я вообще не мог.

«Тогда, должно быть, ты хорошо разбираешься в людях». Этот изгиб брови, когда она посмотрела на меня, снял некоторую тревогу – словно она пыталась узнать что-то еще, не раскрыв больше информации о самой себе.

«Обычно да». Во всех случаях, кроме одного – и в настоящий момент я разговаривал с указанным исключением.

Это было последнее, что я сказал ей на этом уроке. Она снова сменила положение, и это было уже слишком; в этом крошечном классе, с таким количеством людей, было сложно не напасть на нее. Включить Беллу в свой послужной список, я был практически в агонии.

Жажда была невыносимой, она усиливалась с каждым самым крошечным движением Беллы. Я должен выбежать из класса также, как и в прошлый понедельник.

“Well personally I’m a fan of just ignoring a problem until eventually it just goes away.”

О спасибо, мой авко- и баннеро-дилер Belledward