//twilightmovie.ucoz.com - сайт о вампирах. Дневники вампира; Настоящая кровь; Сага Сумерки - Форум

FIRST

Тусклый свет мигающей лампочки слабо освещал лифт, который наводил угнетающую обстановку. Жуткий повторяющийся изо дня в день характерный скрип дряхлого лифта стал привычным. Я старался не замечать его, заглушать посторонними мыслями. Но мысли казались не столь важными и значимыми, чтобы отключится от окружающей меня хуйни.
Наконец, лифт задребезжал и остановился.
Я выхожу из туманного подъезда и иду по темной улице. Она кажется знакомой, но каждая ночь превращает ее в иную. Улица бедна. Тротуары ободраны и побиты, фонари сверкают на редких прохожих.
В час ночи я быстро иду на работу. Работаю недалеко в задродском и обшарпанном баре. Я бармен с двухлетнем стажем, но не умеющий делать ни Аплетини, ни Космополитен.
Этот бар не относится к рангу "для гламурных девочек". Поэтому нет необходимости учиться.
Обычно посетители ограничиваются литром водки или самым дешевым вискарем. К нам не захаживает элита: богатенькие мужички и мажоры. Все-таки это больше наркопритон с огромным количеством травы и чего потяжелее.
К сожалению, это не смогло обойти меня стороной. Жизнь - тяжелая штука, и в таких ситуациях мне помогает мое относительно недавнее увлечение наркотой.
Нет, бля, это не героин в огромных дозах, но затянуться я не прочь.

Я уже вижу слегка заваленное на бок здание, в котором я почти живу. Бар настолько беден, что названия как такого и нет. Он славится как самая дешевая забегаловка. У хозяина этого заведения, которого, кстати, зовут Дюк, несмотря на всю убогость, очень высокие стандарты.
Не пить, не курить, не трахать посетительниц, хотя искушения то и нет, не опаздывать, не переводить выпивку на рабочем месте.
И как ни крути его все боятся, поджимая хвосты, выслушивают все его обвинения в распиздяйсве.
Человек он важный, уважающий закон, но это не мешает ему проворачивать грязные делишки. Проделки с проституцией остаются в неведении полиции, возможно, благодаря внушительным взяткам.
Я открываю деревянную дверь и захожу в тусклое помещение, насквозь провонявшее отбросами общества.
Туристы предпочитают обходить стороной это захолустье, держась ближе к своим пансионатам. По крайне мере, на этом активно настаивают экскурсоводы.
Несколько припаркованных машин у входа, в том числе черный лексус Дюка сообщает мне, о том, что я опаздываю на свою смену. Сейчас я, должно быть, получу пиздюлей.
Я уверенно скидываю свою старенькую потертую кожаную куртку рядом с барной стойкой и присаживаюсь.
Мне бы перевести дыхание после дороги с парой тройкой рюмок, но посетители не выражают желания ждать.
-Макс, - приветствует меня Габи. - Тебя просит Дюк.
Я лениво смотрю на нее, не понимая, что такой ангел забыл в этом срачнике. Она единственная девушка в баре, ее миссия довольно проста, она здесь официантка.
Габи в нашем заведении недавно, но уже успела приноровиться к здешним порядкам. Девушка уже не обращает внимания на лапанье посторонних мужиков и непристойные комментарии, касающиеся ее великолепной задницы. Но Дюк не хило приплачивает ей за ее королевское терпение.
Весь персонал уважает девушку и принимает с распростертыми объятиями. Она хорошая и милая, но, опять же, служебные романы запрещены, да и видиться с ней после того, как мы расстанемся, не захочется. А это неизбежно, одному из нас придется уволиться, а я этого точно не хочу. Вскоре она поймет, что я редкостный мудила, не жертвующий ничем ради нее.
-Передай ему, что сейчас слишком много клиентов, - огрызаюсь я.
Я не хочу выслушивать морали про мое поведение и про приличное заведение.
Я уже давно смерился с целой ночью безделья и скуки, поэтому меня совершенно не пугают 8 часов такого же, как и прежде времяпрепровождения.
Мне не хочется ни перемен, ни изменений. Меня прельщает обыденность. Меня ничего не шокирует и не отталкивает, я тупо живу и смотрю вперед.
Меня одолевает сонливость.
Проходит час, два, я наливаю водку посетителю, затем пиво, и кажется, этот сумасшедший круговорот никогда не закончится.
Я смотрю на пятно на стойке, которому возможно уже ни один год, когда по телу пробегает дуновение леденящего ветра.
Скрип двери сообщает о новом посетителе.
Звук шагов настегает меня, превращая в заложника нового чувства.
Мне странно слышать именно такую манеру ходьбы. Я могу сказать, что она коренным образом отличалась от других.
Но мне было даже неинтересно узнать, в чем же причина. Я тупо продолжил смотреть в одну точку.
Вряд ли там окажется не алкоголик, забывший дорогу домой, который сейчас же начнет изливать мне душу.
Я задерживаю дыхание и через секунду освобождаю легкие.
Я слышу, как стул прогибается под весом нового посетителя, он слегка ерзает, ища более подходящее положение. Видимо, он не собирается уходить в ближайшее время.
Я ни как не реагирую на него, мне и не положено оценивать клиентов, мне всего лишь нужно вылить из бутылки месиво.
-Текилу. Две, - голос заставляет меня поднять голову. Он кардинально отличается от тех, к которым я привык.
В первую очередь, он женский и еще, без еще, хватит и того, что он женский.
Моя левая бровь приподнимается, изучая девчонку.
Я быстро сосредотачиваюсь и беру бутылку.
Девушка буквально мертвая: бледная кожа, тонкие черты лица. Определенно, она слишком хрупкая. Ну, это не останавливает меня, и продолжаю ее внимательно осматривать, как музейный экспонат. Есть то, что мне нравится, есть и то, что нет.
Я склоняю голову на бок, ища более видимые и бросающиеся недостатки в лицо.
Но в их поисках я обнаруживаю еще более ужасную вещь.
Ее шея.
Боже, ее шея меня убивает, она такая хрупкая, скорее хрустальная.
Определено, шея - мое слабое место. Мне трудно держать себя в руках. Тугой хвост как предатель. Мне хочется сорвать резинку, чтобы волосы, упав, заслонили ее прекрасную шею.
Но я отворачиваюсь от нее, чтобы не подвергать себя искушению.
Но, даже отвернувшись, я понимаю, что не в силах устоять.
Ее манящая кожа и поразительный шлейф духов заводят меня.
Она откашливается, заставляя обратить на себя внимание. Не знаю, намеренно это или нет, но она приковывает меня.
-Как тебя зовут? - не выдержав, спрашиваю я.
-Черри, - отвечает она с секундным опозданием.
-У тебя стриптизерское имя? - недоумеваю я.
Я прочищаю горло. Странно видеть ее здесь такую опрятную и не обкуренную.
-Похоже на то, - продолжает она.
Я лишь скривляю рожу, не доверяя ей. Что заставляет ее врать?
-Думаю, мне пора, - говорит она, хотя остается на том же месте, даже не сдвинувшись.
Она вошла только пару минут назад, а уже торопиться уходить. Возможно, я повел себя не воспитанно. Или она не ожидала, что место это столь мрачное.
Я наливаю ей еще одну и сосредотачиваюсь на ее глазах.
Они отливают зеленым.
-Как тебя зовут? - вновь спрашиваю я.
-Сначала ты, - почему она мне не доверяет?
-Макс, - ухмыляясь, отвечаю я. Мне даже не приходило в голову поддакивать, но отказывать ей просто нереально.
Она молчит.
-Ну, теперь ты, - подгоняю я. Меня просто убивает, что знакомство она превращает в фарс.
-Никки, - выдыхает она и бросает свою голову на руки.
-Приятно познакомится, - говорю я.
-Не особо, - мямлит девушка.
Лицо девушки красивое: с одной стороны в ней что-то обычное и банальное, а с другой мне кажется, что это самое прекрасное лицо, которое я видел в своей жизни.
Она прикрывает глаза. Кажется, она пытается что-то скрыть за закрытыми веками, забирая у меня возможность изучить ее.
-Мне пора, - вновь говорит она, скорее для себя, чем для меня.
Не знаю, но я определено не хочу, чтобы она уходила. Возможно потому, что ее тело просто изумительно возбуждающе. И самое плачевное, что я хочу ее. Я хочу трахнуть ее, не знаю почему и зачем.
Но меня как будто пробило.
-Мне пора, - вновь произносит Никки.
-Не уходи - против своей воли, прошу я.
Оставив меня сейчас, она забудет дорогу обратно, обратно ко мне.
Я запомню ее, ее шею и ее зеленоватые глаза и возможно никогда больше не забуду, ну а пока у нас есть ночь, желание, отчаянность.
Ее глаза как будто взрываются, что-то вроде смеси разоблачения желания, нетерпения и возбужденности, а также шести рюмок текилы.

Спасибо, что прочли.

И, кажется, она сидит смотря в пустоту, лишь бы не видеть меня.
Она изредка делает вздох, чтобы просто дышать. Она изредка поднимает глаза, чтобы просто видеть. Она изредка проводит пальцем вдоль своего подбородка, задевая каждую черту.
Ей никто не нужен, она одна.
Часы тянутся, забирая с собой темноту. И, когда бар совсем опустел, и мы остались наедине, меня начинает убивать лишь мысль о том, что я с ней расстанусь.
Она сидит слегка соприкасаясь с поверхностью. Иногда мне кажется, что она парит.
И когда дверь захлопывается за последним посетителем, я перелезаю через барную стойку.
Я накрываю своей ладонью ее руку.
-Ты будешь здесь до утра? - спрашиваю я.
Она поднимает глаза и впивается в меня взглядом.
-Я хочу быть там, где я есть, - осторожно гласит она.
-И ты хочешь быть здесь?
-Не знаю.
Я придвигаюсь ближе.
Она закидывает одну ногу на другую.
-Ты красивая, - сглатываю я.
-Ты что клеешься ко мне?
-Ты хочешь?
-Смотря чего, когда, с кем, - язвит она.
-Тебя, сейчас, здесь - быстро отвечаю я.
-Типа у тебя нет девушки?
-Неа, а зачем она мне?
-Ну ты типа горячий, сексуальный, - серьезно сообщает она.
-Ох, ты, кажется, выпила лишнего.
-Что вдруг совесть проснулась?
-Не знаю, - я в растерянности.
-Обычно вас это не останавливает.
-Обычно, но не сейчас, - произношу я.
-Ты слишком хороший.
-Ты любишь плохих?- удивляюсь я.
-Я люблю все, что может доставить мне удовольствие.
-Для тебя я буду плохим.
-Давай, - смеется она.

Я задираю ее юбку и усаживаю на барную стойку.
-Ты готова?
-Мой ответ имеет значения?- спрашивает она, в хлам уже пьяная.
Меня одолевает сумасшедшее головокружение, что я пользуюсь тем, что она беззащитна. Тем, что она моя.
Она всегда будет моей. Всегда.
Она раздвигает ноги шире, она не против. Я смотрю в изумрудные глаза, жадно глотаю слюни. Мое тело пышет страстью к этой девушке.
Я сражаюсь с собой изо всех сил. Я хочу, чтобы она прокричала мне "нет". Злобно.
Чтобы убить меня своим нежеланием. Своей невинностью. Я не должен этого делать.
Точно нет. Секс при первой встрече. Такого у меня еще никогда не было.
Она запомнит меня. Она зайдет в следующий раз, пряча глаза.
Возможно, она бросит меня. Не вернется. Но нет, я уже забрал ее кошелек. Чтобы была причина вернуться ей. Чтобы увидеть это создание вновь.
Она будет знать, что он у меня. Она вернется, и я буду просить прощение.
Никки слегка сопит, хочет спать.
Но она ложится уверенно на стойку.
Она лежит рядом.
Никки. Она красива. Хрупка. Желанна. Непокорна.
Возбуждает меня вздымающейся резко грудной клеткой. Я боюсь к ней притрагиваться. Я боюсь почувствовать ее сухость. Ее отстранение.
Она начинает дышать более громко, когда я прикасаюсь пальцем к ее оголенной коленке.
Она похоже спокойная. Выдержанная. Я люблю таких, не причиняющих особых неудобств.
Я уже, не могу дождаться когда ее рот возьмет мой член. Будет трахать меня ротиком.
Нет. Я буду трахать ее рот.
Я хочу кончить в нее. Хочу чтобы эта девочка стонала.
Кричала. Задыхалась.
Помещение пусто. Дюк уже смылся со своими девочками. Или просто к любовнице.
У меня есть "заложник". Ее кошелек. Она вернется ко мне. Точно.
Может быть что -то лучше вот этого момента сомнения?
Я не знаю, что мне сделать с ней.
-Макс, - ее голос слегка охрипает, когда я подвигаюсь пальцем вдоль ее паха.
-Что?
-Возьми меня, прошу, - она протягивает руки ко мне. К моему поясу.
Она поднимается. Сидит передо мной, выгнув спину. Я прижимаю ее ближе к себе.
Она соприкасается своей киской с моим животом.
-Я, кажется, сегодня без нижнего белья, - произносит она.
Моя рука просто залезает под юбку. Нет, она узковата. Слишком. Мне мало места.
Я не такой железный. Я напрягаю руку и юбка расходится по швам с боку.
Скрип ткани. Меня он возбуждает еще сильнее, заставляя простонать.
Я беру ее на руки. Я хочу начать с проникновения в нее сразу членом. Сразу.
Не подвластно ей. Неконтролируемо.
Чтобы стон раздался еще на ближайшей улицы. Точно. Фонари заморгали от ее крика. Чтобы стало на секунду шумно. Так, чтобы мне пришлось закрыть ей рот. Немедленно.
Главное, не перебудить весь район. Да. Надо постараться.
Хотя. Я хочу, что бы доложили в полицию. Так что бы копы поняли, что я удовлетворял ее. Хотели ее и знали, что эта моя девчонка, что я трахал ее за секунду до их приезда.
Они покроются коркой зависти. Ее кожа бела. Не совсем, но явно без загара.
Мне нравится?
Что в ней особенного?
Она не пытается убить меня своей сексуальностью. Она разрешает мне творить, все что хочу. Без последствий.
В данный момент мне похеру на то, что у нее мог быть или был парень. Я готов лизать ее до потери пульса.
До своего и до ее.
Ее ладони хватают мою шею. И наклоняют к своим губам.
Я не хочу ее знать. Не уверен, что захочу. Но только не сейчас. Сейчас этот закон не действует. Точно. Даже близко не хочется ее не хотеть. Такое возможно?
О. да. Точно, потому что я чувствую ее.
Я резко толкают ее к деревянной стене. Прислоняясь все ближе и ближе к ней своим возбужденным членом.
Она напрягает все мускулы. Как струны они режут мою кожу. И она двигается плавно. Она бесит меня. Уже. Она красива.
Несмотря на все, она красива.
И больше ждать у меня нет сил. Нет.
И мне посрать на ее желание или не желание.
Я прижимая ее стене.
Сильнее. Настолько что ее грудь поднимается вверх из лифчика.
Платье не откровенное, но на ней оно смотрится как самый пошлый и развратный наряд. Особенно тогда, когда я задираю ее юбку.
Ее руки сильно дрожат, возможно от количества алкоголя. Может, от меня, может, от члена, упирающегося ей в пах.
Она расстегивает ширинку.
Медленно. Я слышу этот характерный звук, который доставляет мне удовольствие. Чтобы его услышать, нужно прислушиться. Но ожидание всегда стоит результата.
Он такой звучащий. Как бы такой звук, означающий победу. Всегда. И когда тебе расстегивают ширинку появляется такое наводящие состояние эйфории. Тебе уже точно дадут, но или хотя бы возьмут в рот. Точно тебе обломается.
Звук как светофор, означающий, что на час, на секунду, на минуту она точно твоя.
И будет принадлежать мне.
Бесповоротно. Мои действия в данный момент не имеют границ.
Она дотрагивается до него. Немного неуверенно. Сковано.
Мне это не нравится. Определенно.
Но когда все мои мышцы взывывают, она покрывается дрожью. Горячей. Суматошной. Искренней.
-Мне нравится, - облизывая губы, она смотрит на мой член.
Я закашливаюсь. Ее голос становится еще мягче.
Ее пальцы пробегаются вдоль, до самого основания.
Мое тело лихорадит. Кажется, еще чуть и я кончу.
Но я хочу кончить в нее. Мне можно это сделать? Можно? Боже, прощу, смилься над моей персоной.
Ее грудь кажется набухает. И так пухлая грудь сейчас просто трется об меня,
Я хочу снять с нее все и насладится. Уверен, что голая она несравненная.
Эта прелюдия с рукой у меня на члене заставляет меня понять, что НИКОГДА И НИ ЗА ЧТО НЕ СТАНУ ГЕЕМ.
Просто женское тело настолько идеально. Идеально сбалансировано. Не подлежащее обработке.
Только первоначальный вариант.
Не вижу просто смысла что-то в Никки исправлять. Возможно, она не звезда порно кино, но она сейчас со мной.
И я трахну ее. Уверен ли я?
Да. Детка, прошу.
Я беру ее руки в свою одну, прикасаясь исключительно бережно.
И поднимаю их над ее головой.
И резко, до конца вхожу в нее.
Стон. Такой, что оглушил меня.
Я чувствую на сколько она влажна и похотлива.
К запах туманит мозг. Пьяная. Да.
Убей меня своей обворожительностью. Ее тело прижимается к моему. Еще глубже.
Я ощущая ее.
Ее нога поднимается, обвиваясь вокруг моей талии, делая тем самым ощущения еще более острыми.
И меня это острота заставляет хотеть воды. Как можно больше. Облиться ее. И чтобы Никки стала мокрой. Полностью.
Движения учащаются. Быстрее, еще быстрее.
И я чувствую как она вся горит. Просто вся пылает. Я дотрагиваюсь до ее клитора. Начиная жестко массировать. Она течет, изнемогая. Руки просто падают на мою шею. Никки проводит руками по моей шеи, смахивая капельки пота.
Она кричит от моих рук.
-Прошу, продолжай, - еле дыша кричит она.
Мои пальцы двигаются активнее, чем секунду назад. Ей нравится.
И все. Ее горло разрывает бешеный крик. И ее стеночки сокращаются, заставляя стонать и меня. Просто шипеть от страсти. От похоти.
Апогей кажется в миг от нас.
Да, я оказываюсь прав. Мы кончаем. Разрываясь кажется на секунду от всех существующих эмоций.
Я никогда еще не слышал столь выразительных криков у женщины. Они не как ор, ничего не выражающий и не красивый. А. да. Он именно красивый.
Как будто в нем больше смысла чем в том, что она могла бы рассказывать мне вечерами.
Я понимаю ее. Вот именно этими криками я понял, что дорога мне.
Что она слишком несчастна.
Хочу знать причину ее несчастья. Просто знать, чтобы дать ей понять, что она мне нужна, пока что только чуть-чуть, но это только сейчас. Думаю с каждым разом желание будет усиливаться.
-Дай мне пару минут, - чуть слышно шепчет она.
Опомниться. Прийти в себя. Я хочу ее обнять. Я ее обнимаю. Ее голова лежит на моем плече. Я целую ее в макушку. Вдыхаю пьянящий аромат ее волос. Понимаю, что жизнь хороша.
Я могу сказать только одно, что я не заметно для себя вывел, что она прекрасна.
У меня ни разу не было столь пронзительного секса. В одежде. Стоя. Быстрее, чем нужно. Я хочу еще больше. Но кажется, он не способна мыслить.
Я все же в ней еще. И чувствую ее тепло. Все ее тепло. Сражающееся с желанием сделать ей хорошо.
Она все еще тихо стонет мое имя. Меня накрывает волна возбуждения.
Я всегда хочу быть рядом с ней.
И только так.

THIRD

Уже как три месяца каждую субботу она приходит в бар. Мой бар. Там, где я работаю барменом с тех пор, как себя помню.
И. возможно, это единственное, что в последнее время оставалось неизменным. Только место. Бар.
Она. Никки. Каждую субботу она приходила в бар. Садилась за стойку. Смотрела в мои глаза. Я умирал от нее.
И каждую субботу я знал, что у нас будет секс.
Такой душераздирающий, безудержный, вдохновенный секс.
Каждую субботу мы с трепетом ждали, пока весь бар опустеет, что бы заняться сексом.
Около 3 часов утра он оставался совсем пустым.
Но до 3 часов, мы как маленькие дети флиртовали, даже не смотря на то, что мы уже встречались на тот момент три месяца. Мы получали удовольствие от невинной части наших отношений. Мы никогда не встречались днем. Только вечером.
И этот вечер становился для меня, пожалуй, самым лучшим за всю неделю.
Мы часто тонули в нетерпении и неизведанности.
Как бы не веря в то, что это случится через пару часов.
Один раз или два мы не занимались сексом, не потому что не хотели, ибо я хотел ее всегда, а потому что я говорил с ней. Целую ночь. Несмотря на время, на свет, бьющий уже под утро в маленькие окна под потолком. Я приходил в ужасном гипнозе от ее слов. Они казались мягким, сочными, яркими, не такими, что стоит спать.
Она студентка третьего курса режиссерского факультета. Она мыслит слегка иначе.
Она видит все как фильм. Она плачет по-настоящему. Умеет реветь. Много и правильно. Всегда по делу. Никки не раздражает своими слезами. Она так живет. И поэтому она настоящий режиссер.
Для нее нет разделения на "картина" и "реальность". Ее заботят герои, образы. Она может часами рассказывать, что уголки губ были подняты не эффектно, что брови свелись не в тот момент, а девушка выпустила не достаточно искренней смешок.
Каждую субботу она рассказывала мне о своей жизни. Всегда. Я выслушивал каждое слово, может, даже боясь упустить. Всегда ее голос был глубок. Особенно проходила дрожь у нее по телу, когда она говорила о своем фильме.
Я никогда еще так ничего не хотел увидеть как этот фильм. Почти выученный мною сюжет не давал мне покоя все эти три месяца. Никакой вымышленной сказки. Хладнокровный убийца влюбляется в свою жертву. Он хочет разрезать ее пополам. Увидеть, как из разрезанных жил сочится алая артериальная кровь. Горячая. Тягучая. Измученное тело в широких порезах. Но это тело стало его любим телом. Он хотел ее больше, чем просто увидеть без кожи. Он хотел стать ей больше, чем просто насильником.
Всю историю он пытается ее любить и влюбить ее в себя. Он приходит к выводу, что девушка не полюбит его никогда. И тогда он исполняет свое заветное желание - убивает ее. Медленно. Разрезает ее на куски.
И концовка показывает, что он находит новую жертву. И так до бесконечности. Простить себе ее смерти он не может. Но понимает, что она не может быть достойна той любви, которую он так щедро ей дарил.
Это ее дипломная работа.
Только это всего лишь зарисовки. Но эти герои стали для меня почти родными. Она каждый раз почти вскакивала и бежала ко мне, перелезая стойку, высказывая новую задумку. Она ценила мое мнение. Возможно, даже слишком. Ей нужно было обязательно знать, что я знаю как все это важно.
Девушка - Эми, а убийца Джон стали для меня уже семьей. И иногда она забывалась и начинала говорить о них как о живых.

Я не единожды предлагал ей бросить меня. Доказывал, что я ничтожество. Я кричал на нее от злости, что я ей не могу быть парой.
Но она каждый раз возвращалась. В субботу. Уже как три месяца.
Я разводил руки, и она быстро бросалась в мои объятия. Наверно, слишком тяжелые. Но я обнимал ее тело, ее душу, только чтобы не задохнутся от нее.
Я просто не мог вновь ее выгнать. И каждый раз она была со мной.
Каждый раз мы трахались как последний. Даже сейчас у меня стоит. Только от мыслей о ней.
И, кажется, спустя месяц я знал о ней все, даже больше чем о себе. И было это прекрасно. Меня заботила ее душа. Она верила в бога почти так же, как и в меня.
Однажды под покровом тихого вечера мы были на кладбище. У нее умер дедушка в прошлом году. От сердечного приступа. И она ходит на кладбище не часто. Так же как и я, она не любит церемонии и воспоминания. Она живет так, как подсказывает ей сердце.
Я не знаком с ее мамой. Она против моего знакомства с ней. Она стесняется меня.
Я не обижаюсь.
Сегодня суббота. Четвертый месяц. Начало четвертого месяца.
Она должна быть здесь.
И если сегодня она мне скажет "прощай", я не побегу за ней. Я останусь стоять на месте, рассекая свою душу, идя против своей воли, так, чтобы она была счастлива.
Она бросит меня. Сегодня. В субботу вечером.
Как и должно быть.
Она ничего от меня не требовала. Но было что-то, что всегда стояло между нами.
И это не мой член. Я ее всегда хотел. И обиженную, оскорбленную, униженную, веселую.
И спустя эти три месяца я понял, что влюблен в нее. Только вчера или позавчера.
Я варил кофе или только шел в душ и в ту минуту понял, что люблю ее. Что не могу оставить ее. Я жду каждую субботу.
Когда у нее была менструация, она становилась злой. По-женски.
Как ребенок невежлива. Так же невинна.
И я терпел ее и хотел еще больше. Я никогда не брезгал ею. В любом виде я снимал с нее юбку или штаны и входил в нее. Даже зная, что потом буду весь в ее крови.
И мне кажется, что все это отчаянная любовь. Именно любовь - хотеть человека всегда. Во всех проклятых смыслах этого слова. Как будто если слово "хочу" разрезать пополам. И увидеть всю глубину. Всю начинку слова "люблю", которую я, наконец, познал.
Я желал ее всегда, независимо от того, что текло из нее.
Она всегда была влажная. Всегда только от одного моего пошлого слова. Только одного пошлого слова мне было достаточно, чтобы завести ее. Одного прикосновения.
Пальцами до ее шеи. До руки. До плеча.
Ее шея всегда хрупка. Невинна.
Никки за эти три месяца стала моей. Навсегда. Уже навсегда.
Она была приручена мною. Она всегда смеялась.
Я не знал, спит ли она с кем-то еще или нет. Она ничего не рассказывала о своих бывших или предполагаемых пассиях. Я предпочитал думать и предпочитаю думать, что у нее никого нет.
Она верна мне. Я точно знаю, что она верна мне в субботу вечером. Именно суббота принадлежала мне. В этот день она мне не изменяла. Все остальные дни она была свободна. В этот день все считалось изменой, но не в другие.
Во все остальные дни они не может быть верной. Потому что во все остальные дни мы не знакомы.
Мы не знаем кто мы друг другу. Мы никогда не говорим о ее парнях. Либо она верна, и не о чем рассказывать, либо она не хочет моей ревности, которая все разрушит. Я буду ревновать. Отчаянно. Дерзко.
И возможно ее это оттолкнет. Либо же покажет, что я ее хочу. Что нет безразличия. И тогда все станет значительно сложнее.
Она опаздывает.
На 6 минут. Обычно она всегда приходит во время. У меня даже нет ее номера.
Всегда сумбурно. Необдуманно. Но кажется, что это всего лишь фальшь.
Без особого расписания и договоренности мы уверены в состоятельности встречи больше чем те, кто планирует ее месяцами. Нет нужды быть связанными телефонами, смс и почтой. Мы знаем, что все случится. Все это наигранность. Мы не можем не встретится в субботу.
Вся эта как бы безразличность - всего лишь наглая ложь. Мы никогда не были безразличны друг другу. Мы не могли этого признать. И каждый из нас был обязан держать секрет от другого.
Чувства. Они были не оглашаемы. Все эти правила мы придумали сами. Не сговариваясь. Просто приняли. Но в идеале мы не можем друг без друга.
Но ее нет уже 7 минут. Она могла зайти за презервативами. Могла выпить молока дома.
Она любит молоко. Ей иногда не хватает от меня цветов.
Ей иногда хочется, чтобы ее любили. Но я люблю ее. Она же никогда мне не признается в чувствах.
Возможно это последний раз, когда я ее вижу.
Ей нужен парень не из-за затасканного бара, который только и любит, что трахаться и крепкий кофе.

_________
Уже почти как три месяца, каждый день я нуждаюсь в марихуане. Я курю почти каждый день. Просто отключаясь.
И без нее, похоже, я не могу жить.
Пару раз она видела меня обкуренного. И именно в те дни она бросала меня. Уходила.
С трезвой пощечиной я усаживался за стойку и хлестал самую дешевую водку.
Я покупал марихуану. Наверно, я уже просто наркоман с большой буквы.
В одной из истерик, я крикнул ей, что ради нее никогда не брошу травку. Что она того не стоит. Тогда она не ушла, как должна была сделать любая, и не убила. Она села ко мне на колени, обняв за шею.
-Я хочу попробовать, - смиренно произнесла она.
Я весь сжался в тот миг. Я не мог погубить ее.
-Зачем?
-Хочу, - здраво и резко.
Отказывать ей или другим женщинам я не умел.
Я взял косячок. И передал ей.
Она затянулась. Ее губы как будто впились в бумагу. Никки вдыхала все глубже. До самых легких. Никки в тот момент пахла как никогда.
Никогда.
Мы стали оба наркоманами. Убогими. Не умеющими отказывать себе в дозе.
Но мне даже нравилась ее приобщенность к моей жизни. У нас появилось нечто общее.
Все катилось к ебаным чертям на самом деле.
Она кричала, что может закончить в любой момент.
Я верил ей.
Пока она не стала пропускать учебу. Пока она не бросила всех.
Этот месяц был худшим. Худший ноябрь. Холодный и промозглый. С холодным и прожигающим ливнем.
Я запомню его. Возможно этот ноябрь, время, когда я потерял свою любовь.
Она бросила курить. Сказала, что ради меня. Я ей не поверил.
Она слишком невинная для меня. Я не могу ею обладать. Эти три проклятых месяца осени останутся со мной навсегда. Сегодня.
Сегодня первая суббота зимы. Декабрь.

Надеюсь, он будет снежным. Подарит мне смысл. Или хотя бы навеет любовь для Никки. Не ко мне. А к тому, кто ее заслуживает.
Пусть будет декабрь. Теплый для души. Для Никки.

Сегодня будет зима. Сладкий декабрь. Я научусь жить без нее. Она будет счастлива. И мое сердце перестанет за нее болеть.
Я буду скучать по подушечкам ее указательных пальцев, по ее изумрудным, иногда почти бешеным от страсти глазам, по ее слезам после оргазма, по ее гладкому животу, маленькой горбинке на носу, по сведенным от разочарования бровям, по чудовищному прекрасному запаху бухла.

Что же в ней особенного?
Скорее спросите, что не особенного. Ее глаза обычные. Тело обычное. Все, до пальцев ее ног, обычное. До мозга костей женственное.
И что же особенного?
Она моя. Только моя. Я не могу объяснить это. Если на вопрос "почему ты ее любишь?" вы можете подобрать слова - вы не любите.
В свои двадцать с лишним она старше, чем я в свои в почти тридцать.
С ней нельзя спорить.
Я не знаю, есть ли для меня кто-нибудь лучше нее. И никогда не узнаю. Пришло время отпустить. Лучшие три месяца в моей жизни должны закончиться.
Я наркоман. Она студентка.
Я люблю секс и крепкий черный кофе, она - молоко и романтику.
А еще я безумно люблю ее. Просто до дрожи в поджилках.
И иногда мне кажется, что она специально для меня.
Она плакала по тем субботам, которые проводила со мной, сложив локти на стойку. Я успокаивал ее, поглаживая затылок.

Сегодня первый день зимы. Последний день нашей любви. Моей любви.
Я никогда не признаюсь ей в любви. В свои почти тридцать я никогда никому не говорил этих слов. И ей я не скажу. Откуда столько ужаса? После слов станет невозможно "Прощай".
Пожалею ли я когда-нибудь, что мы расстались? Я уже жалею. Как бы про запас.
И знаете, я уверен, наступит такой день, когда до дрожи в пальцах я захочу ей позвонить. Но я не буду знать ее номера. Тогда я забуду ее до конца. Только тогда, когда пойму, что ее нет. Что ее и не будет. Когда мне захочется ее поцеловать.

Она опаздывает.
Никогда не думал, что опоздания непростительны. Нужно добавить уже к существующим семи грехам еще и этот.
Я волнуюсь за эту девочку. Мне кажется, что она моя дочь. Потому что она слишком нуждается во мне. Я не чувствовал никогда ничего подобного.
И теперь почти в тридцать и в ее двадцать с лишним я опустился до романтики. Наркоманской романтики.
Я ее хочу. Сильно. Возбужденно. Может даже не прилично. На столе. На полу. Холодном полу. С криками.
Сид и Ненси, бля.
Несколько часов ее отсутствия я пытался связать только с собой. Я ее обидел. Возможно, предал. И возможно, я ее никогда не увижу.
Я вспоминал дату. Точно число нашего знакомства.
А потом дату, когда она появилась на свет. Это было летом. Середина июня. 17 июня. Я помню эту дату потому, что она и моя дата. Потому что Никки моя.
Познакомились в августе. В конце, тогда еще было тепло. Она была несчастна. Иногда мне кажется, что я научил ее жить. И теперь должен научить жить без себя.
Где справедливость?  Теперь я должен смириться с тем, что ее не будет.

Прекрасный декабрь. Суббота, бар полон людей. Почти не живых. Лишних людей. Покинутых, обездоленных. Которым бы хотелось бы помочь.
Можно задохнуться без нее. Просто умереть. И оглядывая весь этот бар,  я понимаю, что ей здесь не место. Что она слишком невинна для бара.

Скоро уже начнет светать. Пройдет первая суббота декабря. Ее нет. Вероятно, она сама поняла, что мы расстанемся. Решила уйти тихо. Оставив мне лишь от себя неподдельную любовь. Как подарок. Как трофей. Который я сохраню навсегда.
Мы должны научиться любить других. Пусть это будет тяжело, но мы научимся жить друг без друга.  
В эту субботу она не пришла. Рассвет слегка взревел от печали.
И впервые за четыре или пять недель появилось солнце. Я не доверяю знакам. Я не думаю, что это знак, просто на душе стало чуть теплее.
Отдать жизнь за то, чтобы провести это утро с ней, то самое солнечное утро воскресенья, когда должно быть ровно три месяца как мы вместе, кажется той счастливой нотой, которую я искал все свои почти тридцать.  
Но ее всегда мало волновали мои чувства, ибо она была уверена, что их нет. И паршивое одиночество переполняет меня.
Сладкий декабрь. Он застыл где-то вдалеке.

Я здесь. Там же, где и несколько лет назад.
Ее не было и  последующим вечером. Ни в понедельник. Ни во вторник.
Я начал смиряться. Не было прощания. Все закончилось тихо, как будто и никогда не начиналось.
Тихая суббота, вторая суббота декабря. Выпал снег. Без мороза. Только ночь стала минусовой.  
Надежда растаяла вместе с первый снегом. Снег в первую же ночь превратился в лужи.
Вторая суббота почти дождливого декабря, смеясь, заставила нервно потеть от нетерпения.
Поневоле я ждал ее. Не по своей воле я волновался за нее.  Не потому что я ей отец, а возможно потому что люблю. Безвластно. Безоговорочно.
Нет, это скорее не волнение, а жуткая неопределенность. Сейчас я думаю, что было бы правильнее ей прийти.
Поцеловать последний раз с языком и дать понять нам обоим, что наши отношения закончились в первый же день холодной зимы. Я бы слегка дотронулся до ее бедер и прикоснулся губами к ее шее.
Она бы осталась еще на одну ночь со мной.
Идеально, если бы жизнь стала другой, и мы бы остались вместе навсегда. Навсегда, не значит на вечность, а навсегда, значит, на тот период  времени, когда мы любили бы. И именно это "люблю" и есть навсегда.
Потом бы это прошло. И вместе с этим и вечность.

В памяти останется тот светлый декабрь счастья. И мне останется только вздохнуть, произнести "было" и идти дальше.
Простить себе те бессмысленные фразы и мысли. И смиренно обнять другую. Не ее.
Просто "не ее".
Такой больше не будет. Она моя.
Вечер субботы, кажется, потерян навсегда. Я больше не смогу увидеть ее.
Странно, после этих слов на меня накидывается пронизывающий холодный ветер из щели между отрывающей дверью и косяком.
Она выглядела идеально. В прочем она всегда выглядела идеально. Будь это спортивные штаны или деловой костюм. Я всегда с восхищением смотрел на нее. Всегда, как последний раз. Не знаю, это всегда было вроде ритуала. Смотреть на то, как она проходит небольшое расстояние от двери до барной стойки. Чтобы показать за эти пару секунд, что она здесь нужна. Что я ждал ее целый день. Если честно, то целую неделю с тех секунд, когда она меня покидала. Что она необходима, желанна.
Я пожирал глазами каждый участок ее тела. Просто умилительно хвастался перед самим собой, что она красива специально для меня.
Ее черные джинсы казались сегодня более теплыми. Видимо, ей стало холодно.
-Нам нужно поговорить, - начинает она.
Я понял в этот миг, что ничего в жизни хуже этой фразы не слышал. И когда теперь конец так близок, я понимал, почему хотел, чтобы она ушла не попрощавшись.
Она садится рядом на стул.
-Хорошо, - глотая гордость, произношу я. Мне неважно, кто это сделает.  Нет больше "мы".
-Я решила уже все давно.
Я смотрю в эти глаза, слегка изумрудные.
Я не знаю, что она хочет мне сказать, но не трудно догадаться, что ее решение не зависимо от моего мнения останется неизменным.
-Хорошо, - отвечаю я вновь, как бы забыв другие слова. Не вижу ничего хорошего. Мне невероятно тяжело.
-Прости, но это конец - слезы. Она плачет. Мое сердце умирает.
-Что? Я знал, что это будет сказано, знал что именно с такой интонацией. Я представлял. Я знал. Но в мыслях не было так больно. -Все будет хорошо. Не сегодня. Но завтра точно. Забудешь меня.
-Хорошо, - я уже хватаюсь за стойку. Я не верю в эту чушь. Я не забуду ее никогда. И горло прорезает острейший нож. Я больше никогда ее не увижу. Я буду скучать по подушечкам ее указательных пальцев, по ее изумрудным, иногда почти бешеным от страсти глазам, по ее слезам после оргазма, по ее гладкому животу, маленькой горбинке на носу, по сведенным от разочарования бровям, по чудовищному прекрасному запаху бухла. Но уже не моим. И больше никогда не принадлежащим мне.
-Я должна идти дальше. Без тебя, - закончила она тогда в ту секунду, в ту минуту, в тот миг, в ту самую вторую субботу сладкого декабря.

з.ы. слов нет, одни мысли. и те в мозговом пост-оргазменном припадке.