Disclaimer: Все персонажи выдуманы и совпадения случайны. Возможно использование ситуаций и происшествий, имеющих прямое отношение к действительности. Что правда, а что вымысел, судить вам. Но эта история не является автобиографией.
Annotation: She Ты умело сбиваешь спесь - Но я справлюсь, куда деваться; Ночью хочется напиваться, Утром хочется быть не здесь (с)
He Вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть; Приходилось тебе когда-нибудь так неметь, Так не спать, не верить, взглянуть не сметь На кого-нибудь? (с) He&She Злополучно, многострадально, Изумительно и упруго - Мы ведь скроены идеально, Исключительно друг для друга. (с)
Она сводит его с ума, ломает всю его жизнь, выворачивая наизнанку. Но она его рай. Чувства или рассудок? Поцелуй или пощечина? Секс или невинность? Они не созданы друг для друга, но они принадлежат друг другу. Жгучая, агрессивная, вздорная, откровенная и пошлая брюнетка, и парень, от которого просто веет сексом
Шокирующая история, пробирающая до мозга костей. История, которую Вы судорожно ищете на полках книжного магазина. История, которая не оставит равнодушных. История, после которой невозможно не зарыдать и не упасть от порыва смеха. История сумасшедшей непокорности. История о возбуждающих последствиях.
Cover:
Warning: Данное произведение содержит ненармотивную лексику и описание сцен обнаженной натуры
От автора: Особая благодарность объявляется Маргарите Савиной. Спасибо, дорогая. По мере развития сюжета будет пополняться список действующих лиц. Наберитесь терпения. Желаю приятного прочтения.
Characters:
Grey Ocean
Micaella Rid Jeremy Rid - брат Микаэллы Bill Bref- одноклассник Микаэллы Claire Anderson - учитель математики
Stacy - соседка Грея Rocsana- сестра Грея Eva- Подруга Микаэллы Mia- подруга Микаэллы Vanessa- подруга Микаэллы Alex - друг Грея Vikki - одноклассница Микаэллы Kris - парень Евы
Кажется только пару часов назад я была готова отдаться первому встречному, признаться в своем настоящем блядстве и покончить с невинностью. Но я уже дома. Дома как пару часов. И не кажется, что эти часы были плохими. Я думала, если честно, о нем. Сорваться и уйти. Встать перед ним и стоять, летая в своей фантазии. Гормоны. Сегодня еще эта пьянка. Господи, сколько можно? Пить, пить. Я скоро буду опухшая. Только не надо думать, что я беспробудно пьянствую. Я пью мало. Семнадцатилетний подросток не может держать себя в своих же руках. Хочется такого, чтобы кто-то запрещал. Вырывал бутылку из рук и целовал. Заботился. Но только потому, что любит. Целовал нежно запястья. Хочется быть в чужих руках. В руках, которые сожмут меня до такой степени, что кровь прекратит поступать в конечности. Я обязательно задохнусь. Да. Но поймите, я буду знать, что я сделала это в руках того самого. Моего. Я хочу. Я захожу в свой дом. Он не прибран. -Привет, солнышко, - приветствую я Джера. Он задрачивает со своей приставкой. Хорошо, что без Тиры на коленях. Блядь она. Да, с братом у нас аристократические отношения. Таких взрослых людей. Никого мата в его присутствии. Да и в не его я тоже должна уметь сдерживаться. Я типа приличный человек. -Да, да принцесска, - стебет он. Я готова уже его задушить. Это наша постоянное приветствие. Даже если ты его ненавидишь всеми фибрами души и на самом деле хочешь сажать "Пошел ты нахуй", ты кривишь надменную улыбку и называешь его солнышком. Особенно это работает, когда Джереми готов меня пристрелить. На месте. Ничего не бесит вас так, как спокойствие оппонента в глобальной срачке, где каждый метит свою территорию. Мы всегда разбираемся сами. То есть нам не к кому бежать с жалобами. Ни папы, ни матери. Но мне нравится одиночество и безотцовщина. Я бы не хотела жить с Сарой и с Дэни. Никогда. Полная свобода, никакого воспитания. Ни какой слежки, контроля. Я обожаю все, что меня окружает. Любовь? Да кому она на хер нужна? Я переживу. Но это подождет до вечера. Его постоянное выебство мучает меня. Я тяжело воспринимаю Джера как человека. Мы абсолютно разные. Я могу без умолку болтать о чем-то глупом, не важном, могу сразить всех откровенной речью, могу станцевать стриптиз на сцене - у меня нет тупо башни. Я могу лечь спать в 3 утра и проснуться в 3 часа дня. Для меня ограничения не действуют. Утро никогда не бывает добрым, поэтому я сплю до полудня. Двенадцати часовой сон для меня обыденность по выходным. Школа? Да, последние время я дотягиваю до абсурда. Где-то сплю по 6 часов. Потом как зомби сижу за партой. Когда же Джер любит тишину и книги. Умных людей. Раннее утро, холодный океан, грибы (ненавижу грибы), чай, кефир. Мне иногда приходит в голову такая мысль, что его усыновили. Хотя мне он отвечает точно также. Но если я быстро выдыхаюсь и смиряюсь с тем, что это будет длиться бесконечно, если не прекратить, то он будет как минимум неделю мне напоминать, что я вообще из другой семьи. Причем семья эта каких-нибудь беженцев на окраине. Ребенок из пробирки бля. -Я не видел твоих промежуточных результатов за полугодие, - не отрываясь от Metal Gear Solid (игра от ps). Конечно, как я могу соперничать с нарисованными персонажами? Я сразу прихожу в себя. Ну давай, Джереми, играй в папочку. Я промолчу. -Микаэлла, где она? -Не твое дело, - огрызаюсь я, - Я не видела их даже. Честно, смотря в его глаза точно такое же голубого оттенка как и мои, я пытаюсь там увидеть хоть какую-то разумную часть. Но тщетно. -Это вообще не твое дело, - выдыхаю я. -Принцесса, ротик свой закрыла. Ок? Мне позвонить отцу? Чтобы тебя лишили карманных денег? -Ты не посмеешь. Меня уже распирает от злости. Меня невозможно удержать на месте. Я понимаю, что лучше бы я осталась в школе. С Оушеном. Как с другом. Может, слегка больше. Как можно иметь такого сексуального друга? У вас случайно инструкции нет? Такой, где указана цель и применение. Как не сойти с ума. Так что было предупреждение, если оно нужно, "После таких сходят с ума". Не хочется ошпарится. Просто не люби никого. И тогда ты однозначно будешь нравится всем. Они будут желать тебя. Ты будешь посылать всех нахуй, а они будут восхищаться. Люди не ценят хорошего отношения. Я эгоист. Жуткий. Мне абсолютно похеру на всех. На всех. На то, что вы меня осуждаете и говорите как жить. Я ненавижу людей, я не нуждаюсь в них. Не открывайте своих ртов от удивления. Как же все? Как Ева? Как же те, пока о существовании которых вы не подозреваете? Очень просто. Те кто рядом - они просто больше чем люди. Они моя жизнь. -Микаэлла, сейчас у меня нет времени на тебя, но если я узнаю, что твои оценки плохие, будешь сидеть месяц без интернета, поняла? -Да, братик. Что я сейчас делаю? Считаю, закрыв глаза до десяти. 123+ -Пошел ты, - кричу я, выплескивая всю ненависть. Выливая на него всю злость. Даже без мата я вкладываю столько жесткости в это слово, что меня саму это пугает. -Дура, - отвечает он. -Погоди, ты идешь сегодня куда-нибудь? -Да. -Куда? - начался допрос с пристрастиями. -Гулять. -С кем? - настаивает Джер. Можно просто согласится с тем, что он обо мне заботится. Где-то в глубине души любит.
-Ева и парочка еще друзей. -Крис будет? - такое ощущение что я просто в круговороте. Все друг друга знают и постоянно передают приветы. И не скрыться. Обязательно доложат "Твоя сестра набухалась в жопу". Хотя я от силы сделаю пару глотков. -Да. Если у меня будет парень, то это будет парень из другого мира. Чтобы мы были одни. -Что за событие? - такое ощущение что, братик никогда не был молод и не знает, что для пьянки повода не нужно. -Ну... -Так понятно. Ты будешь вести себя хорошо? - с намеком спрашивает он. Я сразу понимаю, что речь не об игре в гитар хиро. -Да. -Я волнуюсь просто за тебя, сестренка. -Я понимаю, братишка, - издеваюсь я. -Чтобы дома была не позже 10 и трезвая. Никаких парней. -Конечно. -Чтобы никто даже близко не подходил. -Да да да, - бля, главное просто отвязаться. -Иди, - отпускает он.
-У нас что-нибудь есть съедобное? - спрашиваю я, как ни в чем не бывало. -Лазанья вчерашняя. Только нужно разогреть, - предупреждает он, не переводя глаза на мое лицо. - Когда, Вы, Микаэлла Эйсон Рид, начнете делать хоть что-то? Готовить там например? Быть не смазливой девочкой, а женщиной? -Никогда, - самодовольно отвечаю я. На меня уже давно такая психология не действует. Выросла я. Микаэлла Рид выросла из ваших игр, в которых правила придумывает сам Джереми, и также быстро их меняет. Я не ведусь на его шутки. Это прошлое. То есть что-то пережить, не понимая как это случилось, не понимая как случилось, так что пережил. Не понять как это "что-то" стало настолько неважным, хотя раньше ты находил в этом весь мир для себя. Разумеется, речь не о его играх. Скорее просто о чем-то стоящем. Лазанья лежит под слоем льда в дальнем углу морозильника. Кажется, тот человек, который ее туда сунул, не планировал доедать ее в это тысячелетие. Она примерзла к белым стенкам отделения, при этом оставив совершенно ненужные пятна от кетчупа. Сразу лезет в голову абсолютно закономерный вопрос: Кто это будет убирать? Немного подумав, поразмыслив над тем, что лазанья не пригодна для употребления и для ее разморозки понадобиться как минимум часа полтора при самой высокой температуре, я захлопнула холодильник. Готовить я не умею, все что в моих руках превращается в более менее съедобную пищу - яйца. Их готовить я научилась еще в 7 лет. Омлеты - самое вкусное из всего вкусного, что готовится за пару минут. Но как ни странно, за 10 лет они сумели мне немного надоесть. Только слегка. Бросив затею с лазаньей, я злобно хихикаю с мыслью "Пусть сам мучается". Такое решение привело к тому, что я остаюсь без обеда. Всегда знала, что даже в самом хуевом действе есть нехуевые стороны. Оставшись без обеда, я осталась без лишних жировых отложений на животике. Тем более, нет ничего вкуснее, чем ощущать себя худой. Я никогда не жаловалась особенно на свою фигуру. Я бля идеальна. И закройте, бля, рты, кто так не считает. Завидуйте молча. Усевшись за стол с холодным стаканом воды, я лишь пришла к грустному выводу, что от голода я начинаю думать о нем. Блять, убейтесь об стену, кто считает, что эта херня называется увлечением. Параноидальная шизофрения и хронический недотрах, как скажет Ева. Браун точно не из тех людей, умеющих залечивать раны. С ней не связываются тяжелобольные и убогие, в ней мало сочувствия и понимая. Она моя самая лучшая, всегда знающая, но это только для меня. Для всех остальных она "железная Браун". Впрочем как и я. Крис просто душе в ней не чает. Можно подобрать миллионы пафосных слов и речей, выражающих глубину их связи, но достаточно просто сказать "эти люди вместе". Просто. Всегда без лишних трудностей и проблем. "Ну что, идем ? " - вибрирует мой телефон, сообщая о принятом от Евы смс. "Только презервативы возьми на всякий случай. Главное, чтобы Джер не узнал - я ему соврала, что буду пристойно себя вести" - просчитываю я все варианты развития событий. Вдруг я напьюсь и мне приспичит. Да, ломаю все мыслимые и немыслимые стандарты приличной девушки. А кто обещал, бля, что не будет сезона отчаянного блядства?
Схватив яблоко, я выхожу в гостиную: Джереми, весь пылающий ненавистью, с телефоном в руках. Я быстро смотрю в истеричном порыве на дисплей своего телефона и вижу новое смс. От Джера. Я вообще мало что понимаю в царящем хаусе. Но что-то точно случилось. Его глаза сейчас выплеснут на меня концентрат гнева. Я вновь в недоумении перевожу взгляд на телефон. Почему сообщение от Джереми, а не от Евы? Я же ей отправляла. И ждать ответа должна от нее. И мы очень редко пользуемся сотовой связью с Джереми для общения с друг другом. Тем более, когда в пяти метрах от него. "Сестренка, ты ошиблась адресатом."
-Джереми...я...я, - открываю я рот, понимая, что отправила сообщение не Еве, а Джеру. Господи, что там было? Презервативы. Бля. Непристойное поведение, - я попала бля. -И давно ты мне врешь? - спрашивает он, а я медленно спускаюсь на сидение дивана. -Нет, - я сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Что же будет дальше? -Микаэлла, я просто не понимаю тебя. Ты думаешь все это смешно? -Нет. -Тогда, что? Ты понимаешь, что жизнь жестока? Ты соображаешь? Своей головой думаешь? -Да. -Ты дура, раз мне врешь. -Не дура, оправдываюсь я. -Ты права, ты не дура. Тупая вообще жутко. Я тебя опекаю. Ты мне врешь. -Я никогда не вру, - отвечаю я. -Ха, заметно. Чтобы такого больше не было. -Хорошо. -Послушай, я понимаю, ты взрослая. Запрещать я тебе не могу. Но все должно быть с умом. Нежно. Так что не было грязи. Не было спешки. Разврата. Чтобы было, что вспомнить. Не надо это делать просто так. Главное, чтобы ты любила. И хотела. Сама. Первая сама завела тему. Не было "Не готова". Если ты сразу не хочешь этого человека, потом точно не захочешь. Там проснуться родственные чувства. Никогда не заставляй себя. И прошу тебя, только с презервативами. Прошу. Никакого экстрима. Не ведись на то, что они тебе говорят. Не надо думать, что ничего страшного не случится. И я бы не хотел, чтобы ты это делала до 18. Я понимаю, что не послушаешь и сделаешь, как ты сама хочешь, но я просто так хотел бы. -Хорошо, - завороженно слушаю его. Я просто открыла рот. Он положил руку на мое плечо. Мы никогда не обсуждали ничего подобного. Всегда мы обходили стороной интимную часть. Я никогда не распространялась о своей жизни. Я молчу всегда. Я не хочу, чтобы кто-то был осведомлен о моей жизни. Но его слова звучали так прекрасно, так тепло. И что самое странное, видеть его милым. Никогда такое отношения ко мне не было, я предполагала, что он такой только с Тирой. И я поняла, что тоже хочу нежно и мягко. Именно с тем самым, которого полюблю до безумия. -Только прошу, Саре не говори, если сделаешь это до 18. -Хорошо. -А в остальном: расслабься и получай удовольствие.
Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
Chaper Eighteen: Подсознание пошутило. Понедельник. Он начинается как обычно. Суетливо и призрачно: никто не знает, что ожидать от новой недели, но все вроде как рады, что закончилась предыдущая. Но еще вроде присутствует злость. Всех раздражает, что выходные кончились, а набухаться мощно не успелось. Такая проблема была всегда. В школе, в колледже. А теперь даже стыдно признать, что почти не пью. Что заставляет меня убрать бутылку от своего рта? Бутылку водки, например? Хер знает. Кажется, я пытаюсь не разочаровать сам себя. Знаете, когда вся жизнь пролетает перед глазами и предстает в совсем другом свете, ты понимаешь, что все было зря, или, еще хуже того, - неправильно. Это так же, как и неудачные выходные пробуждает злость. Что было зря? Да, сейчас, в свои преклонные 23, я понимаю, что гулянки и курево повлияли не лучшим образом. Я почти зависим. В 17 я был зависим. Я никогда не отказывался от бутылочки пива за компанию. Но перешло все в более жуткое. Я гулял и употреблял каждый день. Вот это чистилище - школа. Я был пьяницей. Факт. Я не скрываю. А что такое пьянство? Это когда по утрам горло жжет. И ты, бля, не просыхаешь целыми днями. В те же 17 я успел попробовать всю наркоту, поступающую во Флориду. Поверьте, говно было такое, что родители не устраивали мне скандалов и истерик, потому что понимали - его мозг атрофирован. Ну, мне устраивали встречи с психологом, которого я возненавидел после первого вопроса: "Что с вами, Грей, происходит?" Что я, бля, ей должен ответить? Кто-нибудь знает ответ? Видимо, я настолько деградировал, что такой вопрос не вызывал у меня ничего кроме раздражения. Чего уж говорить о помощи. Я смотрю, как обычно, в большое окно, из которого валит солнечный свет. Лицо покрывает влагой, глаза щиплет от яркости. Но я принципиально смотрю в это долбанное окно. Как всегда, во двор. Передо мной открывается весь вид. Я вижу, как заполняется вся стоянка. Новенькие машины заставляют оглядываться менее богатеньких учеников, вызывая завистливые полуухмылки. Даже противно. У нас никогда не было такого разделения. Все тусили вместе. Всегда. Я допиваю утренний кофе, думая, из чего же его варили, что он приобрел такой странный вкус. Помои, наверно. После моей долгой ненависти к этому кофе, очень не привычно держать стакан с ним у себя в руке. Я замечаю за собой, что уже не могу отказать себе в сигарете. И пью кофе. Я захожу в ближайшую кофейню и покупаю большой стакан. Он горький, но затягивающий. Через неделю я подсел на него окончательно. Пить я начал его неделю назад. Как раз после "пляжа". Да, прошла неделя, а я все еще не могу успокоиться. Стакан черного кофе в руке и сигарета в зубах кажутся уже столь привычными, что представить себя без дозы кофеина уже невероятно трудно. Я смотрю на медленно подъезжающие на стоянку машины все с тем же отчужденным выражением лица, что и секунду назад. Но все это до поры до времени. До тех пор, пока я не узнаю в одной из подъедающих машин машину Алекса. Серебристая округлой формы. Первые буквы номера знакомы. Все-таки его машина на стоянке раздражает меня. Она блестит так предательски и так пантово. Это точно его машина. Я не собираюсь выслушивать всяческие его оправдания. Я готов послать его нахуй, но сразу же на совесть давит его статус в моей жизни. "Друг с подгузников". Спустя пару минут я понимаю, что ему вовсе не нужно мое прощение или же что-нибудь другое. Ему от меня, похоже, вообще ничего не нужно. Он проходит по стоянке под ручку с Микаэллой. В данный момент я бы убил всех окружающих, оказавшихся рядом со мной. Именно разрезал бы на несколько кусков или пристрелил. Лучше пули. В них есть какая-то загадка и неуловимость. Ее почти не видно. Она маленькая, а убивает не хуже мачете. Пуля - скрытая угроза. Пистолет держал в руках только однажды. В детстве. У моего отца, который всю жизнь проработал на пристани Маями Бич, ухаживая и расставляя лодки, он всегда лежал в шкафу в подвале. Однажды, я залез в него и выстрелил в стену. Ее не пробило, но с того момента отец и близко не подпускал. В тот момент его доверие ко мне было разрушено. Он держит ее под руку так, как будто целую ночь они были вместе. После таких мыслей мне сразу захотелось сделать себе трепанацию черепа, и больше никогда ничего не видеть. Я сразу вспомнил то, как он ударила меня ракеткой. Я усмехнулся. Мысль показалась невероятно ободряющей. Она смотрит на него снизу вверх. Она даже на каблуках не особо большего роста. Раньше я этого не замечал. Я смотрел на нее сверху вниз, но не обращал внимания на то, что она столько не высока. Ну, это не важно. Но вот этот взгляд, почти из-под лобья, вызывал у меня приступ ярости. Если в своей компании я могу быть за нее спокоен, ибо я никогда не причиню ей вреда: ни морального, ни физического - не притронусь к ней, то Алекс же, в свою очередь, имеет ее в своих глазах, как обычную женщину. Шикарную и красивую. Не то чтобы как описывается у дилетантов (поэтому я никогда не покупаю книги молодых авторов) - большая грудь, развивающиеся волосы на ветру, длинные ноги, идеальные черты - вот нихера подобного в ней не было. Она не была такой прекрасной и превосходной, той, от которой стоит при первом же взгляде и текут, бля, слюни. Она красива, но не безупречна. У всех есть недостатки, и я их вижу, но они не столь для меня существенны. Я хуже ее. Вот поэтому меня и бесят эти начинающие: не бывает вокруг идеальных ангелов и мужчин, у которых стоит только на одну и всегда. Ангелы и нимфы? Кто про это читать будет? Для моего восприятия важна реальность. Я хочу видеть женщину: настоящую и соблазнительную. Не куклу рисованную. Не куклу, которой присвоены все идеальные качества. Во всех этих описаниях теряется индивидуальность. Мы смотрим только на то, что парень - герой, девушка - идеал героя. Вашу Мать. Алекс видит в ней обычную продажную девку. Меня это страшит больше всего. Мне нравится вести с ней беседы и просто смотреть. Издалека, не причиняя каких-то неудобств. В первую очередь я испытываю к ней братские чувства. Мне не надо от нее ну вот нихера, ну вы не подумайте, чтобы убедить себя самого в этом, понадобился ни один час времени. Я вылетаю из зала с навязчивой идеей покурить. Ну, это мое оправдание скорей. Такая причина для самого себя. Я просто хочу курить. И как только я высовываю свою голову наружу, я прикуриваю. Держа сигарету в зубах, я смелым раскидистым шагом иду к этим двум долбоебам. Он смело поддерживает ее за талию, ничуть не стесняясь. Я же просто не понимаю, не замечает ли он меня, или замечает, но делает вид, что - нет. Пока я раздумывал, я почти выкурил целую сигарету, и чтобы оставить еще чуть-чуть на потом, сжав пальцами, опустил вниз. Но уже не терпелось вновь вдохнуть табака. Я боролся с желанием затянуться, пока не стал настолько близко, что дым окружил ее волосы. Она мило смотрит на Алекса и целует его в щеку на прощание. -Погоди секунду, пойдем вместе, - сообщаю ей я. -Я уже опаздываю, - отвечает она, почти подпрыгивая от моего голоса из-за спины. -Нет. Все ок. -Я не знаю, какой первый урок, и мне нужно срочно идти, - передергивает она. -Физра первым, - сообщаю я, как нечто очевидное. И меня сильно раздражает, что она не соизволила запомнить. Оскорбляет даже. -Хорошо. Я подожду на лестнице, - махая рукой моему другу, подчеркивает она. Она понимает, что спор бесполезен. И сдается. Но победа не сладка, как обычно. Возможно, потому что игра не такая. Не двойная. Игра эта, блять, только моя. Ей похеру со мной или без. Я жду, пока она отойдет. И тут, наконец, осознаю, что теперь я не знаю, что хотел. Я, бля, не знаю смысл теперь моего разговора с ним. Он пропадет. -Грей, в чем дело? -Ты что творишь? Ты помнишь, что я тебе говорил? - голос звучит слишком грозно. -На счет чего? - не понимает он. Ну, возможно, искренне не понимает. -Рид маленькая. И если ты, блять, тронешь ее хоть пальцем... -А ты не боишься, что я уже ее тронул? - насмешливо произносит Алекс. Я выкидываю сигарету. И с отстраненным видом прикуриваю новую. Меня сейчас столь сильно колотит, что начинает тошнить. Я представляю, как он раздевает ее на своих коленях, как, блять, лижет ее губы, как держит ее за зад. И тошнота еще сильнее приступает к горлу. -Ну, ты не боишься, что тебя посадят за совращение малолетних? - с подстебом интересуюсь я. -Очень смешно. Вижу, наконец, вменяемого Оушена. А то мне казалось, что ты рехнулся на этой, блять, Рид. Я отчетливо смеюсь, заглушая тошноту, с новой силой подступающую к глотке. -И я ее не трогал. Она вообще девственница. Так что придется долго мучиться. Но, знаешь, по первым оценкам, труды точно окупятся. Я как представлю ее сверху, бррр. Голова начинает кружиться, - отвечает Алекс. Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
Казалось бы, мне должно полегчать. Но то, что она девственница убило меня еще сильнее. Я даже не знаю, как реагировать. Как можно так выглядеть и быть девственницей? Как можно так сквернословить и так подавать себя и быть девственницей? Как это может позволять закон? Я, конечно, понимаю, что они не должны носить паранджу. Понимаю, но честно я бы предпочел, чтобы она носила паранджу. -Да ладно, - восклицаю я, копируя его чувства и интонацию, чтобы не привлекать его внимания. Расстроило ли меня, что Микаэлла девственница? Ох, нет. Как бы не так. Во-первых, она не переспит с Алексом в ближайшее время - теперь я могу быть спокоен в этом вопросе, а во-вторых, мне она напомнила невинный хрусталь, который я бы чудовищно хотел разбить сам, не давая такого счастья Алексу. Но если вторая идея - какой-то утопический, шизофренийный бред, то первая - почти очевидный устой. Завалить невинность почти также нереально, как и мне стать геем. Насилу - она уйдет и будет проклинать всю оставшуюся твою и свою жизнь. И отношения должны быть длинными и доверительными. Это не обычная блядь. Для нее все впервые и ново. И именно тот, кто лишит ее девственности, подарит миру новую блядь. Тот мужик заведомо делает подарок всем остальным мужикам. Из чувства солидарности. -Ага. -Как ты вообще понял? - неужели она сама сказала ему? И зависть нежно заиграла в моих нервных окончаниях в мозгу. -Там сразу понятно стало, когда она убрала мои руки от ее паха, - быстро отвечает он. Его руки на ее паху заводят, блять. -Слушай, мне пора на урок, потом договорим. Давай после работы, ок? - теперь я радостно осознаю, что Алекс - способ узнать о ней гораздо больше. -Нет, прости, после уроков с Микаэллой мы куда-то собирались, - с весельем на лице, парирует он. Я медленно мотаю головой от досады. Меня обидели с такой силой, что был готов врезать ему. Он забирает у меня и ее, и себя. А про хрусталь я вообще молчу. Его, как от маленького ребенка, убрали на верхнюю полку платяного шкафа. -Ну, вообще-то Микаэлла после уроков точно не сможет. Она идет на соревнования по настольному теннису и должна немного поиграть, - с цинизмом в голосе я отмечаю свою победу над ним. Он, как проигравший в этом раунде, встает передо мной на колени. Ну, прости, друг. -Она говорила, что ты не разрешил ей участвовать. Они обсуждают меня? Она помнит о том, что я, бля, ее физрук? -Ну, команда не набирается. -Ладно, я позвоню ей тогда и спрошу, когда она закончит с тобой, и приду, - слышу я, когда разворачиваюсь. Когда, наконец, я понимаю, что уже просрал все на свете, я вижу ее на лестнице, ожидающую. Настроение слегка поднялось при виде ее. Но сразу я вспомнил про ее невинность. И мне стало плохо и неуютно. Хрусталь. Она была таковой. На каблуках. И мне хотелось, чтобы она мне что-нибудь такое рассказала. Проходит почти бегом Рэб, который моментально останавливается рядом с ней. -Привет, красотка. -Привет, красавчик, - отвечает она. Он нежно целует ее в щеку и проводит рукой по ее пальцам. -Ты останешься после уроков, если опоздаешь на урок, - обращаюсь я к Рэбу, который тут же своей пьяной походкой поковылял к входу. Я убираю от нее подальше этих раздражителей. Она, бля, мне должна быть благодарна. -Ну, пошли уже, - нервничает она. -Что с твоим лицом? - спрашиваю я. После несколько минут она приоткрыла рот, чтобы ответить. Я удивлен, что она так думает долго над ответом. Обычно она отвечает почти моментально. Мы оказываемся после звонка уже в пустой школе. -Ну, наверно я счастлива, - улыбается она. Сердце остановилось, наверно. Я посмотрел в ее голубые глаза, сейчас - серые, и понял, что счастье понятие у всех разное. -И от чего же? - мы остановились возле стенки. -Ну, нах тебе? - спрашивает она, обижая тем, что я даже не могу узнать у нее причину счастья. -Интересно, - быстро придумываю я. -Алекс, - вдыхает она. Я наверно боялся этого ответа больше всего. -Он тебя просто, блять, изнасилует потом, ты хер как сильно будешь счастлива. Видимо, это ее сильно разозлило. Настолько, что вена вздулась у нее на шее, а глаза одичали моментально. Ее ломкая ладонь спустя милю секунды оказалось рядом с моей щекой. Она хочет ударить и ей почти это удается. Я поймал ее руку в самый последний момент. Когда ее рука оказывается в моей, она отчаянно дергает ее. Пытается выдернуть, вырваться. После этих попыток, ее лицо оказывается столь близко, что я замечаю в уголках ее губ что-то белое. Собравшееся совсем не давно, не успевшее засохнуть. Он ее не трогал? Но что, блять, сперма делает в уголках ее губ? Он мне соврал. Фактически, он ее не трогал. Только вот ее рот сделал все. -Ты сделала ему минет, - яростно кричу шепотом я. То ли спрашивая, то ли утверждая. -Я? - кричит уже не шепотом она, но я успеваю закрыть ей рот. Она дышит слишком нервно. И ее рука в момент моей слабины вырывается из моих сцеплений и бьет меня по щеке. Я наверно мазохист, потому мне понравилось. Покалывающее ощущение пронзило все мускулы. Я вновь поймал ее руку и уже освободил ее рот.
И забив на всю эту хуйню прижал ее к стене. И заткнул ее своими губами. Я мешал ей кричать и говорить. Ее руки быстро легли на мою талию. Я задыхаться начал, бля. А потом медленно ползут вниз. Если сейчас она накроет своими ладонями мой зад, а я ее - нет, то я устрою свержение мира. Это не честно, но имею ли я на это право. Тем временем я отчаянно посасывал и покусывал ее мягкие губы и понимал, что это обычный йогурт, никак не сперма. Ее язык все еще был внутри ее рта. Она пахла чаем с лимоном и клубничным джемом. Печеньем с кокосовой стружкой. Я облизывал ее губы. Проводил языком по ее небу и просто целовал ее подбородок. Это, наверно, самый охуенный и долгий поцелуй в моей жизни. Дальше секса не будет, но я и так перенасыщен. Хлопнула входная дверь. Настолько резко, что ножки моей постели подкосились. Я судорожно встал с простыни, которая после сна, вместе со мной, стала мокрая от пота. Голова упала вновь на подушку, когда я вспомнил то, что должен был забыть. Я хотел это забыть и больше никогда не вспоминать. Я слышу каблуки Тесс на лестнице. Звук становится громче и таким глубоким, как будто ее обувь въедается в пол. Она открывает дверь в мою комнату. -Привет, - Тесси в жопу пьяна. Настолько сильно, что глаза у нее закрыты, а пасет от нее бухлом. Если принюхаться, вполне можно определить, что это виски. -Иди спать, - приказываю я. Она сморщивается и прислоняет ладонь ко рту и неожиданно чихает. После она смотрит секунду на меня. Как будто ждет комментария или осуждения. Вот в таком возрасте, когда ты знаешь, что от всех отказался, требуя самостоятельной жизни, как никогда хочется заботы и материнского нравоучения. Со щенячьими глазами упираешься в любого, способного дать тебе слово. И тогда девушки начинают реветь. Почему? Потому что нахер мы не будем возиться с детским садом. Нам нужны женщины, а не девчонки. Сами требуя самостоятельности, вы плачетесь в подушку, когда вам она предоставляется. Мать далеко, а мужики хотят жрать и трахаться. Я зеваю от недосыпания. И больше всего я сейчас хочу остаться один и вспомнить подробности своего эротического сна, первого сна такого рода. Ну, во-первых, мне стыдно за него. И, возможно, сны - это самые ярые фантазии наших умов, но когда они столь невежественны по своему определению и по своей возможности исполнения, они захватывают паранойей. По-настоящему ли мы хотим то, что видим во сне? Или это просто наши страхи? Или это наша боль? В моем случае это то, что я отчаянно отталкиваю. Осталось разобраться, что я отталкиваю. Желание или боязнь. После минуты размышления я понял, что теперь не засну. И оставаться подвластным своему разбушевавшемуся воображению в состоянии небольшого опьянения не столь приятная идея. Две бутылки пива творят с мозгом то, за что потом сажают за решетку. А если точнее, то за педофилию в особо жестоких формах с умыслом. Когда ты не хочешь чего-то, и кажется, что не можешь хотеть, то это непременно заставляет хотеть это. Ну, похуй на все, сколько уже можно? Мне нравится Рид. Как человек, она интересна, и с ней есть что обсудить. У нее пристрастия к Тарантино и Гаи Риччи. Она слушает музыку и сидит всегда, задирая ноги куда-то вверх. Она всегда говорит. Даже много. Она жестикулирует так, что кажется, что каждый пустяк, да то, например, что завтра будут булочки с повидлом в столовой, кажется каким-то вселено-масштабным событием. А булочки, действительно, я помню, вкусными были. Тем временем я уже сидел за ноутом и ждал, пока меня поприветствует яблоко, засветившись. Через пару минут я уже листал страницы со ссылками на всякие порно сайты, просто не понимая, причем здесь голые ебущиеся бабы и мужики. Я сижу в недоумении, но превью страниц рядом со ссылками показывает мне голых блондинок и брюнеток, заставляя соображать еще медленнее. Я в недоумении возвращаюсь в начало страницы, дабы узнать какой запрос был введен в строку поиска. Ну как бы узнать, что вызывало такой результат поиска. Я тупо не помню, чтобы я вводил нечто пошлое. В строке "Порно". Я искал порно. Когда? Почему? Зачем? Все эти вопросы остаются без ответа. Возможно, уже моя сексуальная неудовлетворенность настолько заполонила и помешала меня сама на себе, что я на подсознательном уровне требую секса? А если все серьезнее, чем я предполагал? Что если, я уже не выдержу и накинусь на кого-то? Стоит ли себя держать в рамках, которые мы сами себе понапридумывали? Прорисовали красными карандашами на белых листах своих жизней на флоридском побережье? Что если в игре нет правил? Что если мы погибнем все, узнав, что секс был лишь причиной нашего сосуществования, а не причиной грязи? Когда слово "секс" стало таким распространенным? Когда он перестал быть интимным и желанным? Почему каждый сравнивает его с грязью? Этот прекрасный акт соединения мы опошлили грязью. Секс за деньги теряет вообще какую-то важность. Я никогда не платил за секс. Не знаю, в моем понимании это унижает. Ну что, бля, просто никто не дает. Это почти так же унизительно, если с тобой готовы трахаться только по пьяни. В трезвом уме от тебя шарахаются. Пожалуй, большее унижения встретиться мужчине не может. Если баба не в состоянии даже сделать тебе минет, то ты уж реально мудила. Я, уже вновь зевая, лезу на FB. Ну, несколько друзей висят на добавку. Я прокручиваю список, останавливаясь на каждом ровно на три секунды, быстро вспоминая, кто же это и откуда. Ева Браун, в сп встречается с Крисом. Так... Занятно. И ава у них совместная. Так мило. Они целуются. Господи, поимейте меня в зад, я сейчас сам себя ненавижу за такие выводы. Может, я становлюсь геем? И мне теперь нужны сентиментальные мальчики? Нет. Если меня воротит только от мысли, что я прикоснусь к другому мужику, то все-таки этот вариант сразу же отсеивается. Я, кстати, не понимаю Криса. Какого хера у него сп "встречаюсь". Я никогда не поставлю себе что-то типа того. Красивые парни должны быть всегда свободными. Хотя бы в сп. Хотя бы там. Потому что мозги-то вывернуты наизнанку какой-нибудь стервой, которую ты любишь до хери в голове. Не поставлю себе никогда. Точно. От Евы нет сообщений, но у нее в друзьях есть Рид. Я глажу ее фамилию и имя курсором мышки, не понимая своей же затеи. Я как-то рихнулся. Обычно я не пьяный после двух бутылок пива. Ну, бля, у нее есть друг. На странице черным по белому указано, что у нее есть друг. И если это, блять, Алекс, и он ее изнасилует, то я его прибью. От чего хочется повеситься, так это от наплывала эмоций. От Викки сообщение с банальным "Привет, как дела? Как ты? И как тебе у нас в школе?" Всегда знал, что нельзя с кем-то трепаться бухим. Конечно, бля. Кто про это сейчас помнит? Грей вырубается на ходу. "Все охренено. Как ты сама? В чем ты сейчас?" Я как-то быстро отправляю, так что не успеваю сообразить, что пишу. Я только что спросил, в чем она бля. На часах нахуй три часа ночи, а я спрашиваю, в чем она. Кх, кх. Меня пробирает на кашель. Надеюсь, прочтет не сегодня. Хер тебе, Грей. От нее моментально приходит сообщение. Я улыбаюсь. Приятно все же. Когда тебе отвечает кто-то такого типажа как Викки, непроизвольно чувствуешь ну супер звездой себя. " LOL. Я ок. Нет, ты скажешь мне первый, в чем?" Я раскрываю рот. Ну, девочка точно знает толк в виртуальном флирте. С опущенными глазами кто из нас будет ходить, интересно. Наверно, я. "Ха. В шортах." "В длинной серой майке" Я почти заглатываю язык, приходя к выводу, что стоит прекратить безнадежно тупую переписку. "Надеюсь, завтра тебя увижу" - пишу я, как можно мягче показывая свое нежелание общаться.
Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
Теория Интимности. Chaper Nineteen. "Она и..." Утром, как казалось, должен был начаться дождь. Сильные ливни зальют Майами к концу недели. Самым главным вопросом дня, начавшегося для меня 10 минут назад, вернее когда встало солнце, стало осмысление того, что Стейси собирается переехать от меня. Что я почувствовал, когда узнал? Я до сих пор не знаю. Я сижу на диване перед ней, вспоминая все всевозможные “нет” на все ее возможные “да”. Ну, чтобы отговорить ее от отъезда, я также быстро думал над тем, зачем я это делаю. Зачем она мне нужна? Но она настойчиво продолжала настаивать на том, что ей лучше уехать от меня. Именно от меня. Бросить меня. -Грей, ты же знаешь, что я люблю тебя. Как друга, наверно. Ты живешь со мной или я с тобой - не важно, но мы как звери. Мы орем друг друга, ненавидим, злимся на бардаки в гостиной. На все. -И? -Мы уже не пересекаемся. Живем как бы отдельно, но вместе. Короче, - она от безнадежности взмахнула руками, - мы не трахаемся больше. Все пропало. Теперь нет смысла жить двум взрослым людям вместе. Это не весело. Теперь не весело. Я слушаю ее. Правда. Мне стало настолько гадко от того эгоизма, что был во мне. Всегда был. Понятно, что она девушка, а не мужик как я. Что для нее секс не бывает “просто”. Для меня это лишь было, как она сказала, “весело”, только так. Но для нее это были также чувства. -Стейси Хопс, я прошу тебя, останься со мной, - почти умоляю я. -Нахуй тебе? Ты сможешь вводить сюда баб, даже не думая о том, что я буду мешать вам трахаться, бля, везде. На кухонном столе, в ванне, на нашем кухонном столе, в нашей ванне, - закрывает рот рукой она. Я встаю медленно. Обнимаю ее за плечи. Она такая красивая. Такая милая. Такая хорошая, когда слабая. Не стервозная. -Я и так могу водить баб. Но я не хочу. -Почему? - выразительно переводит она глаза на картину в дальнем углу, на которой изображена тусклая пальма. -Наверно, потому что хочу видеть рядом только одну женщину, - жую слова я. -Оушен, ты рехнулся? -Нет, хочу тебя. Только, - господи, ну почему я вру, блять? Зачем? -Ты? Ты хочешь меня? Тупую блондинку? -Да, тупую-притупую, - улыбаюсь я и притягиваю ее к себе. -Стейси Хопс, вы станете, - я сглатываю слюни, - моей девушкой? Она начинает смеяться, и слезы проваливаются под ее губы. Она обнимает крепче. -Не думаю. Ты будешь изменять, - смеется она, - я перееду. -Не смей, блять. Ты станешь моей девушкой, и я не буду тебе изменять, - неожиданно сам для себя я поверил в то, что хочу этого. Но от того, что я в это поверил, сам я этого не захотел. Она была красива и обворожительна, но не моя. Мне ничего не стоит притвориться. В сексе я точно смогу оказать весь спектр услуг, который предоставляет парень своей любимой девушке. Именно любимой, разницы заметно не будет. -Как скажешь, но помни: я тебе не твоя хуевая ученица, пускающая на тебя слюни по ночам. Я тебя возьму, когда захочу, ясно? -Ясно. -Ты, блять, не залезешь на какую-нибудь блядь из 11 класса, про другие классы не говорю, потому что, надеюсь, ты не имеешь педофилических наклонностей. -Ясно. Я понял, мне похуй на всех этих извращенок, - ухмыляюсь я. - А ты думаешь, они дрочат на меня? - в шутку спрашиваю я, хотя не против услышать ответ. Но не зря ли я уточнил? -Солнце, хуй тебе, - смеется уже она, а я уже ищу причину стать с ней просто друзьями. - У всех женщин, даже в таком возрасте, как 18 лет, есть достоинство. -Ну ладно. Мне пора на работу. Понедельник, как никак. -Как хочешь, - отворачивается она, снимая майку. - Я в душ. Я дергаю плечами, наблюдая за ее походкой и оголенной спиной. -Я спешу, - прерываю я ее песню, которую она затянула. Она доносится из-за угла. Шум воды. Я стою с чуть расставленными ногами, взвешивая все “за” и “против”. Я открываю входную дверь. Мне ничего не стоит бросить ее там, оставить себя без утреннего секса. Уйти и оставить красотку одну. При том, что она теперь моя девушка. Моя. И никуда не денешься. И я не могу ей изменять. И не буду, блять. Она же оставит меня одного. Я не могу позволить такое роскошество себе, как одиночество. Я покончу с бабами. Буду только молчать в ее ухо, буду будить ее поцелуями по утрам, буду покрывать сливками ее тело, буду поить чаем и раздевать по вечерам. Как-нибудь полюблю. А возможно, сделаю все, чтобы она сама меня бросила. Она - не я. Тогда возможно, она поймет, что мы не подходим друг другу. Останемся просто друзьями. Когда я подошел к школе, небо окончательно стало голубым. Пропала вся особенность этого дня. Он стал как 365 предыдущих: жарким и невыносимым. Я смотрел в окно из своего класса. Как обычно. И ждал того момента, когда солнце больно ударит в глаза. Но нет. Это был вовсе не мой сон. Ждал я его воплощения, как наполнения наркотика в шприц. Который прожжет вену изнутри, прогрызая удовольствием скальп. Ну, сильно немного. Я уже нервно прыгаю. Неужели сон, который уже забывается, оставляя мутные очертания, действительно, всего лишь сон? Я просто даже не помню, что стало причиной поцелуя. Наверно, не прилично думать здесь об этом. Нет, все так и было. Она вышла из его машины, держа его под руку. Она целует его. Я так же безумно хочу курить. Но я остаюсь на месте. Я не пойду за ней. Она шагает на каблуках. Все ближе к входу. Они вместе. Как мне бы не хотелось этого признавать, но они вместе. Не только во сне. Я знал об этом на самом деле. Просто сон сделал это все таким реальным, что стало паршиво. Они встречаются/дружат уже как неделю. Я знаю об этом. Но, по словам Алекса, они даже за руки не держались. Она опрятна и выглядит так, как будто праздник. Сейчас она поднимется и поздоровается. Вскинет, как обычно, голову, и улыбнется, нет, не мне, она просто улыбается. Сделает глубокий вздох, так что все связки на ее шее и груди вздуются от напряжения и перенасыщения кислородом. Они не становятся синим или трахеевидными, просто выделенными сильнее, чем нужно. Покосит глаза, осмотрит весь зал и только потом зайдет. Возможно, оценит меня. Надеюсь, ее оценка такая, что не хочется повесится. Что она вообще обо мне знает? Только что я почти редкостный пидор, который мучает всех? Безумно круто смотреть, как она бегает на своих каблуках. Дух захватывает на самом деле. Я запретил бы ей совершенно точно. Слишком опасно. Хотя, думаю, что стоит мне только подойти, как она согласится на все. Так ведь? Все это проклятый эгоцентризм. Я зеваю, рукой закрывая рот. Бессонная ночь дает о себе знать. Причем самым наглым образом. Она спустя секунду появляется в зале, а я, терзаемый ожиданиями того, что обычно случается, когда она входит в зал, переминаюсь с ноги на ногу. Нет. Нет улыбки, нет глубокого вздоха, нет взглядов. Она быстро прошмыгивает в раздевалку, как по точно намеченному курсу. Больше ничего ее не интересует. Что-то изменилось. Мы не разговаривали уже более двух дней. Все выходные мы не пересекались и не виделись. Мы обычно разговариваем после уроков. О том, что братья и сестры - самые ужасные люди на земле, и что родители для подростков - это зло. Что сейчас дети не такие, как в наше время, иногда я сдерживаюсь, чтобы не прокричать, что для меня она тоже почти ребенок. Вот так. Ребенок? В 17 я тоже считал себя взрослым. Я отомщу ей за то, что она не посмотрела. Отомщу. Меня, бля, заебало искать ее в глазах других сук. Голубые глаза. Я все еще стою напротив входа в зал, ожидая того, что за ней войдет Ева. Но ее нет. Видимо, она заболела или просто не пришла, а может, тупо прогуливает. А администрация дико удивляется такой высокой посещаемостью. Никогда в истории школы такого не было. Прогуливали физру все. Я тоже, кстати, в свое время. Она переоделась. Надела короткие шорты и белую майку, из-под которой выглядывает черный лифчик. -На кабулах нельзя заниматься, - кричу ей я. Она, блять, вышла не в кедах. Совсем дурная. Она, проигнорировав мое замечание, выползла из зала. Я решаю последовать за ней. Только вот нужно придумать, куда же я следую. К директору. Нужно как раз захватить бумаги. Только вот странное, что я должен вообще перед ней оправдываться. Но об этом позже. Когда я выхожу из зала, я обнаруживаю ее в объятиях Рэба. Тот крепко обнимает и тихо шепчет что-то на ухо. -Я так скучал. Рядом проходит Миссис Хатенктон, просто заглядываясь на сладкую парочку. Ее очки сползли с носа. Она недовольно шмыгнула. Я жду ее криков и оров о неподобающем поведении в стенах нашей школы. Она воспринималась мною как союзник в таких делах. Такая консервативная тетечка с замашками на тоталитарную диктатору в учебное время. Без бухла. Без секса. Без курьева. Она всегда ходила в длинной юбке. Преимущественно ярких едких цветов и черной футболке. Вся надежда во спасение от этой женщины прошла, когда она открыла свой небольшой рот. Губы казались столь тонкими, что через них проходил свет. -Рэб, я думаю, что с мисс Рид вы можете повидаться на следующей перемене. Идите, пожалуйста, на английский. Я вам не засчитаю опоздание, - с уверенностью гласит учитель этого же английского, - Я даже могу отпустить Вас пораньше к Микаэлле. Как всегда. Медвежья услуга. -Простите, но Микаэлла выйдет из зала только после звонка, - грозно вырывается из моего рта. -Ох, Мистер Оушен, Вы совершенно не заботитесь о детях. Поэтому они вас так и не любят. Она сделала ударение на слове "ненавидит". Я аж рот открыл. Но потом быстро захлопнул. А остальную часть она прошептала столь тихо, что я с трудом различил: «Наверно, потому что сам еще ребенок» - вот что она сказала. Она сделала этот вывод сама для себя и решила не нужным оглашать его. -У нас зачеты и нормативы, - как настоящий физрук протестую я против ее обвинений. Она уже начинает потеть. Ее очки соскальзывают с носа с более частой периодичностью. Она почему-то злится. -Как знаете, - обидчиво говорит она, - Рэб, вы увидите Рид после уроков и будете ее обнимать, - она специально давит на самое больное? Она что? Такое ощущение, что ее наставления похожи на старушку, у которой больше никогда не будет мужика. Ну, короче, она меня разбесила в пух и прах, притом, что еще эти голубки стоят и нежатся. Я вообще как пидараст. Учитель уходит, оглядываясь на нашу святую троицу. -Че ты так с ней? Она хорошая тетка,- толкает меня в ребро Рэб. -Какая мне разница? У нас учебное заведение, а не бардель со сводниками. Я злюсь и на него, и на Рид, и на учительницу, которая ангел в сиропе, а я вот такой мудак. Притом, что Рид молчит. Какого хера они обнимаются-то? На меня она даже не смотрит, с этим она чуть не сосется. -Бляя, я думал ты нормальный. -Ладно, Рид, я пойду, тогда я буду ждать после урока здесь, - быстро говорит он. Я смотрю на ее выражение лица и мимику, тщетно скрытой за безразличием. И ко мне, и к Рэбу. Но он хотя бы ее обнимает. А мне можно попробовать? Его руки обвиваются вокруг ее шеи и притягивают ее ближе. Ее живот бьется о его пах. Они стоят как самая влюбленная из влюбленнейших пар. А как же Алекс? Неужели она такая непостоянная? Она что типа, я в юбке? Она со всеми и сразу? Я даже задумалась над тем, смогу ли я когда-то так стоять со своей девушкой. Я вовсе не забыл о том, что теперь почти женатый человек. Я никогда не смогу думать иначе о статусе, который мне присвоен. На добровольной основе, кстати. О статусе "бойфренд". Я думаю о нем почти так же, как и о статусе "муж". В сущности, бойфренд, как и муж, не имеет права встречаться с другими женщинами, а тем более уж изменять. Я изменять точно не буду. Хоть распори меня на части и дай мне в руки самую что ни на есть прекрасную задницу что ни на есть самой прекрасной девушки. Понимаете, если вы уж соглашаетесь на любовь, обещаете быть вместе и любить только друг друга, то и смысла нет желать что-то другое. Если вы решили, что вам ничего больше не нужно, следует остановиться. А в противном случае, обнадеживать ее своими обещаниями низко. Что касается меня, я контракт на любовь не подписывал. Я не признавался в любви. Я пообещал не изменять. Я не буду. Но найти способ с ней разойтись, вероятно, нужно. Я не люблю ее. И впервые у меня есть девушка. До этого я был холост. По паспорту сейчас в принципе тоже, но не душевно. После того, как он ее расцеловал во все щеки и облапал почти ее зад, он ушел, наконец, оставив ее мне. Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
Теория Интимности. Chapter Twenty: "Больше, чем нужно" Мисс Андерсон быстро зашла в класс и бросила толстую коричневую папку к себе на стол. Наверно, это была ярость. Вероятно, один из ее младших классов разбили окно или выпустили черепашку погулять по коридорам, ведь ей там больно тесно. Конечно же, эта черепашка - не просто черепашка, а какая-нибудь из Малазии, которая осталась чуть ли ни в единственном экземпляре. Конечно, все утрировано, так сказать, сказка для маленьких детей. Чтобы запугать их до смерти. Родители потом лишат их мороженного, потому что будут вынуждены платить за эту очень дорогую черепаху. Дети считают главным злом бедную учительницу, которая угрожает им самым дорогим. Отобрать самое что ни на есть главное в жизни. А на самом деле это обычная маленькая черепашка с побережья или же из местного зоопарка, куда эти дети ходят по выходным. В принципе, она ничего не стоит, но от этого она не делается менее ценной. Ведь с нее спросят. Не уследила. Ну, наши отношения с мисс Андерсон всегда напряженные. Конечно, она сама недавно только вышла из возраста, когда ищешь по инету информацию о том, "какова сперма на вкус или каковы последствия незащищенного секса? Как не залететь? Как, после полового акта, если не было презервативов, следует снять насадку с душа и направить поток воды во внутрь, во влагалище, чтобы остаться, так сказать, чистой?" Она все знает уже на практике. А не в этой долбанной теории. Она относится ко мне с немалым скептицизмом. То ли в ее понимании я еще не доросла, то ли что-либо еще. Никогда не понимала. Всегда удивлялась тому, как она ко мне относится. Безусловно, я не училась в колледже. Я там не знаю все о фистинге. Я не пробовала и, наверно, никогда не попробую. Я не делала минетов, стоя на коленях на холодной плитке, изредка глотая. Я не снимала штаны в каком-нибудь новом ночном клубе. Я еще не жила. Единственное, в чем превосходила меня Андерсон - она всегда выглядела идеально. Всегда на каблуках - я кстати тоже, если что - всегда с идеально уложенными волосами, на которые было потрачено все утро, что самое главное, прозрачный макияж. На нее пускали все мужики школы. Она неслась бешеным ураганом. Сегодня кстати, пятница. Мой любимый день. -Сегодня мы не учимся, - заявляет, задыхаясь, Мисс Андерсон. Свист оглушает, но Рэб в этом время сваливается на меня. Вернее, его голова сваливается на мое плечо. Ева уступила место бедному Греднигеру, который, видимо, вчера выпил лишнего. Я спокойно отреагировала на новость дня свободы. Я больше боюсь того, что нам придется делать взамен. Это и дураку понятно, что так просто домой нас не отпустят, а скорей припашут еще к более трудоемкой и ужасной работе. Как и предполагалось, никого не осенило. Только мы выглядели безумно умными и самодовольными, когда не начали с Евой прыгать на партах от счастья. Ну а Рэб, а Рэбу просто было похеру. Он так хотел спать, что даже забыл как радоваться. Ну, короче ясно, что он бы тоже не блеснул умом. Просто администрации что-то срочно понадобилось: вдруг перепахать пляж в поисках сокровищ, заложенных три века назад. Такое кстати возможно. С нашей больной директрисой. Когда мои любимые одноклассники затихают и перестают свистеть самой учительнице, тем самым показывая, что она шикарна, Рэб уже падает на мои колени. И тихо спит. Я не буду пока его будить. Я не против его объятий. Они всегда такие теплые и, кажется, что специально для тебя. Они пылают теплой любовью. И неважно, что на следующей перемене он, возможно, пойдет сосаться и обнимать кого-то из параллели. Неважно. Я позволяю. Позволяю обнимать. Его руки всегда прикасаются раскрытыми ладонями, в этот момент ты готова позволить ему еще больше, потому что когда у мужчины такие руки, ну жутко страшно, что он может вытворять своим длинным языком, да, он у него длинный, и еще своим другим достоинством, его, кстати, я не видела. Но бывает невтерпеж. Когда он целует губами шею, а его длинные пальцы переплетаются с моими, я просто немею. И хочется, уже снять с него эту проклятую фенечку, которую он носит всегда. А потом снять все остальное. Но часто я останавливаю себя. Потому что он бабник. Мне не нужно такого счастья, как выслушивать от своих "подружек", как он кого-то ебал по-собачьи. Я просто не знаю, сможет ли он быть только с одной, да он никогда и не предлагал мне себя. Вот если бы предложил, я бы сошла с ума. Он такой красивый. Я раньше не замечала этого. Вот сейчас он лежит у меня на паху почти, и его глаза закрыты и знаете, чем от него пахнет? От него пахнет сигаретами. Тяжелыми. В большом количестве. И аромат его парфюма, явно подобранный его матерью или другой женщиной, потому что уж больно он приятен, соблазняет, смешивается с сигаретным. От него пахнет выпивкой - пивом. И знаете, этот запах стал таким знакомым. И когда он обнимает, я не шарахаюсь от него. Я лишь могу придвинуться ближе. В другую сторону нельзя. Там холодно. И такое ощущение, что обниматься он любит больше всего. Обхватывать руками и показывать, что это его. Хоть я и вправду его. У меня больше никого нет. Только Алекс. Но он друг. Он не позволял себе даже поцелуя в щеку. Такое ощущение, что девственность заразна, и он боится сам подцепить ее. Я как инфекционно зараженная держусь на расстоянии. Он держит меня. Максимум, что было за неделю - это легкое прикосновение к моей руке, и то случайное. Такое ощущение, что его проинструктировали. А и хуй с ним. Рэб точно не боится. Он нежно переворачивается на бок, и он оказывается почти под партой. Он целует мою голую коленку. Осознанно или нет, известно только ему. А потом его язык проводит по чашечке. -У тебя соленые коленки, - смеется он. -Смешно. -Простите, - я медленно поднимаю голову, а над нами нависает Андерсон. Она противно стучит карандашом по столу, заставляя убрать руки от Рэба и прислонить их к ушам. Я пытаюсь сдерживать смех, чтобы не подорвать ее авторитет. -Я вам не мешаю, Рэб? - ее плюс в том, что она всех, независимо от ситуации, называет по именам. Всегда. И чувствуешь себя человеком, а не заключенным концлагеря, когда у тебя есть только табличка с номером. Только у нас - фамилии. И конечно, я люблю свою фамилию, но знаете, я не на скотобойне. Как личность. Она права, что выбрала такой метод воспитания. Я безумно благодарна, что она употребила его имя, а не фамилию. Просто я кончаю от его фамилии, мне бы сейчас стало совсем херово. И какой-то комфорт появляется от имен. Да и когда злишься, но приходится использовать имена, злость сразу смягчается. -Я Вам не мешаю? - ну пошли стандартные вопросики. Она уже научилась им. За несколько месяцев она почти в совершенстве усвоила все коронные фразочки. -Мисс Андерсон, я так хочу спать, можно я пойду домой? - ноет он из-под парты. Он говорит, уткнувшись мне в коленки, тем самым щекотя. Я начинаю смеяться еще сильнее. Он так мило оправдывается. -Выйдите оба, пожалуйста, - просит она. -Ну, мисс Андерсон, простите, - смотрю я на ее. -Да, Мисс Андерсон, у вас такие ножки хорошенькие, - за самое больное. Вот это мне в нем не нравится. -Слезь с меня, - кричу я. -Ну, Рид, перестань, ты такая удобная, - продолжает он. Когда я пнула его, он покорно поднялся. И почти победив, Андерсон отошла. -Ну что такое? Ты что злишься? -Я? Ничего, блять. -Микки, у тебя самые прекрасные ноги во всей школе. А она слишком для меня старовата. -Да? Я вот не верю, - дуюсь я. -Хочешь секса? - спрашивает он. У меня сердце бьется бешено. Хочется прокричать "да", кстати, это не первый раз, когда он задает мне такой вопрос. Я со злобой смотрю на него. Но от ярости хочется еще больше. Я знаю его очень долго. Почти все 11 лет. Он знает, что мой ответ будет отрицательным. Он знает, но предлагает. С какой целью? Он хочет услышать положительный ответ? Или ему достаточно отрицательного? А это прикол надо мной. Просто в один прекрасный день я не смогу отказать. А плюс еще его парфюм, колющий все связки. -Ты издеваешься? - спрашиваю я, и мой голос опускается на самые низкие ноты. -Ты же знаешь, что тебя я хочу сильно, - молвит он, и мои глаза закатываются, а его рука ползет под юбку. Я быстро откидываю его руку, вернее отшвыриваю. -Ну, что-то ты запутался, иди к Андерсон, или как там ты ее будешь называть? Киска? Или как? Как там ты своих баб называешь? -Не заводись, а то я возьму тебя прямо на этом столе. Я медленно отвернулась от него. -Ну что ты, ты самая сладкая, - шепчет он. Ну, трудно сидеть, отвернувшись от него. -Рэб, ты вообще просыхаешь? Ты сколько пьешь? Все мы знаем о едком пристрастии дяди Рэба, ну для меня он дядя Гред. Я так с самого детства, с первого класса, называла его. Он приводил его в школу за три минуты до звонка, за что постоянно получал от преподавателя. -Я не пил, - его голос хрипит, так что связки под коленками сжимаются. -Ты мне еще, блять, и врешь? Я поднимаю руку, чтобы обратится к Андерсон. -Можно мне пересесть?- спрашиваю я. -Конечно, - сразу же отзывается Андерсон. -Нет. Ты когда ругаешься, становишься еще более привлекательной. Он дергает за руку, когда мой зад чуть приподнимается над стулом. Он сжимает руку так, что вены синеют, даже чернеет. Кровь перестает поступать в пальцы и боюсь, что завтра или уже сегодня появится синяк. -Не уходи, - просит он. -Ок, - не могу отказать. Главное, чтобы так не случилось с вопросом касающегося секса. -Итак, сегодня мы пойдем сажать саженцы каких-то деревьев, ой, простите за тавтологию. -А что сажать-то будем? - кто-то выкрикивает с задних парт. Ну, вот им действительно это интересно? То есть их ебет, что они будут засовывать в дырку и присыпать землей? Потом я решаю, что мысль заслуживает того, чтобы ее озвучили, ну чтобы оценили. -Их что ебет, что сувать в дырку?- повторяю я Рэбу на ухо. Тот озарился своей улыбкой, от которой мне захотелось бежать, уж больно откровенная она и вызывающая. Потому, что он улыбается так, как будто заядлому дрочуну предложили свеженькое порно. Столько счастья. Как будто дата анонсирования нового сериала с его участием объявлена мною. А нет. Он не актер. Это я просто так сказала. Ну, если бы он был актером. Он пиздец как счастлив. -Ты хочешь, чтобы я тебе объяснил, как там что вставляется? - язвит он. И тогда мне становится жутко не уютно. Стыдно, что ли. Хотя я не дурочка и продумала все варианты того, как здесь возможно спошлить, но я не предполагала, что Рэб настолько раскованно чувствует себя рядом со мной, что позволяет столь явственную откровенность. Должно ли это значить что либо? Когда он спросил, научить ли меня, я испугалась. Потому, что это не шутки. Он мужик. -Я думаю, тебе нужно взять самому у кого-нибудь пару уроков, - высказываю саркастично я. Я боюсь, что обидела или задела его мужское эго. Я боюсь того, что сейчас он вообще перестанет со мной говорить, потому что я забылась. Он не моя подружка, у которой нет члена. У него есть свои заморочки. Вернее, они есть у всех мужиков: опыт, размер. На больное нажала я. -Рид, не парься. Я думаю, все получится. Разберусь, - сразу же толкает он меня в бок, - Я вижу ты уже не против. -Я не садовник, я не знаю, что мы будем сажать, - почти кричит Андерсон, отвечая на вопрос с той задней парты. Она, видимо, сама в полной прострации из-за неожиданной новости о выходном. И ей не раз задали уже этот вопрос. Короче, ее заебали. И сейчас вот, в этот момент, я увидела девчонку в ней. Вспыльчивую. Такой, какая должна быть любая в двадцать с лишним. -Все хорошо, Мисс Андерсон, - успокоил ее Билл. Он так ревнует сейчас кстати. Но не важно. -И так все встали и на улицу. Быстро. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, - быстро пролепетала она, доставая мешок. Она быстро распечатывает его и вытаскивает от туда перчатки. -Ах, да, девочки только помогают, сами не копают, так что можете сейчас не грузить меня тем, что у вас месячные, и вы не можете, - я уж была готова возмущаться. Я хлопаю по плечу Рэба. -Ну, давай, работай, - смеюсь я, ударяя его по заднице. Он оборачивается назад на меня, видимо, находясь еще в экстазе. Он обернулся, видимо, чтобы застать мою руку на "месте преступления". Чтобы увидеть мою ладонь возле его упругой, сексуальной задницы. Но я успела уже убрать ее. Я быстро протискиваюсь между ребятами вперед. Чтобы оказаться в поле видимости моего мачо. Может я, конечно, хочу чтобы он тоже меня ударил, но это я оставлю в секрете. -Так...На чем мы там остановились?- толкая меня в спину, спрашивает он. -Не важно, - я быстро пытаюсь уйти от темы. -Ааа, о том, что я не знаю куда сувать. Будь уверена, ты будешь довольна, - обнимает вновь он. -Я не думаю. Я не думаю, что все будет именно так, как хочешь ты. -Закрой ротик свой, - говорит он. А потом мы оказываемся на улице. Улица уже полна народу. Копать и сажать, как оказалось, будет почти вся школа. Я вижу Оушена с лопатой, а рядом Алекса. А он что тут делает? -Пошли, подойдем к физруку, - решаю сразу я. Надо выяснить, что происходит и какого хера они вообще стоят вместе. Мой дружочек и физрук. -Ага, блин, давай ты одна. Мне нужно в туалет сгонять, - просит он. -Окей. -Не хочешь подержать? - спрашивает он. Я начинаю смеяться, а точнее ржать, чем привлекаю слишком много лиц. Не нужных. В числе этих лиц и Алекс. -В следующий раз, - обнадеживаю я. Но представить только, как он снимает с себя штаны, и я беру в руку: зрачки начинают метаться, а горло пересыхает. -У меня скоро день рождение, - быстро дополняет он. -Ну, тогда и поговорим, - я судорожно вспоминаю, когда же оно. Мы как-то ходили уже его отмечать. Или нет. Он поцеловал на прощание. В этот самый момент ко мне или к нам подходят два дяденьки. Ну, Алекс и Грей. -А вы что тут делаете? - возмущаюсь я. Им не сильно понравилась моя реакция. -Он меня позвал, - показывает на Грея пальцем он. -Ааа, - я замолкаю. -Мы тоже сажаем, тут типа добровольничества, - комментирует Грей. -Просто я знал, что ты будешь, вот решил помочь, - тянется к моей руке Алекс, а я мило отшатываюсь. -Ясно, - а от меня -то что нужно? Фонфар и праздничества, как в честь открытия урана семейством Кюри? -Рад тебя видеть, - продолжает Алекс. "Ну и пофиг" - думаю я. Он скучный. Спустя пару минут вернулся Рэб, а все остальные получили лопаты, они принялись копать. Я не следила за ними. Но вы знаете, что изменилось спустя час? Я мало того узнала, что отмена уроков произошла из-за того, что у какого-то препода днюха, так еще и то, что у Грея есть кубики на животе. Потому что спустя час они сняли майки. Кажется, мои туфли были мокрыми от слюней, что капали из моего рта при виде парней с голыми торсами. Торс Рэба я оставила на десерт. Ну, уж больно хорош Грей. Короче, от них у меня текли слюни. А Алекс мог похвастаться только отсутствием жиров. Я не особо горю желанием что-то выискивать. На то он и мужик, чтобы сразу все было видно. -Микаэлла, принеси, пожалуйста, работникам лимонада, - прокричала мне Директор Стоун. -Я ей помогу, - бросая лопату на землю, он тянет ко мне эти грязные руки. Лопата пролетает так, что черенок чуть ли не въебашивается Грею в переносицу. Но сам Рэб этого не замечает, потому что разворачивается спиной. Смотрит мне в глаза. Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
- Пора отсюда сваливать, Петька. - Почему это сваливать? - Потому что, Петька, нам не хорошо здесь, а здесь хорошо, когда нас нет. - Странный вы, Василий Иваныч.
Сообщение отредактировал Электроник - Воскресенье, 20.06.2010, 18:23
- Пора отсюда сваливать, Петька. - Почему это сваливать? - Потому что, Петька, нам не хорошо здесь, а здесь хорошо, когда нас нет. - Странный вы, Василий Иваныч.
Сообщение отредактировал Электроник - Воскресенье, 20.06.2010, 18:23
Да мне 16 и я шикарна. Ахах. А если серьезно, то я предпочитаю тяжелую литературу. Бегбедера можно читать, только если ты сел читать что-то с целью насытится различными цитатами и афоризмами. Его взглядом на жизнь. Пишет он довольно таки разумные вещи, присаливая это цинизмом с концентрацией эгоцентризма. "Любовь живет три года" ? Да не потому что существует огромное число сопливых причин и исчезновение романтики, а потому что гормоны, которыми вызывается любовь живут всего три года. Я бы не сказала, что в восторге пока, потому что я люблю действа и сюжет. Знаете, пишу главу и вставляю такую фразу "Заканчиваю с великой любовью и перехожу в большим членам". Вот я и так закрыла Бегбедера и вернулась к бесподобному Ирвину Уэлшу. Обожаю его. 3) Старый слишком. 53 года? ( Есть такая еще банальщина - почти люблю другого) PS Я не кричала о том, что понравится всем. Такого не было. Я пишу так, как считаю нужным. И что самое интересное, это не для всех. Я люблю такую литературу. Я не думаю, что это круто. Поверь, к своей писанины отношусь строже, чем любой другой. И я никогда не скажу, что я пишу идеально. Это не так. Но пока получается только так. Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
Электроник, позволю себе вставить три с половиной копейки (не в защиту или поддержку, просто от себя). Разве важно знать возраст, чтобы определить, комментить или не комментить? И хочется вспомнить классику мелодрамматизма (Pretty Women): "- Сильно. -Пока еще нет, но потенциал чувствуется". "Дай мне пару минут" - думаю, заинтересуетесь.
Badass - имела бы наглость, вставила бы "Продолжай в том же духе, гормоны выветрятся, талант останется". Но нет у меня наглости, поэтому молчу)))
Написано настолько гормально? Я сдерживал себя чтобы не изнасиловать ее. Она чтобы не разрыдаться. Между нами, как говориться, зарождалась любовь. (Ф.Бегбедер)
